Очередная попытка

- Я тебя вижу, я тебя вижу!

Звонкое сопрано – не совсем те звуки, что ожидает услышать путешественник, пробирающийся к самому сердцу непролазной лесной чащи. Но в радиусе нескольких миль нет ни одной человеческой души, способной удивиться этой странности.

Я почти падаю с толстой ветки, растущей метрах в десяти над землей. Снова неудача! И так-то паршиво, а тут еще… так хочется пристукнуть ее, заметившую мои вроде бы неуловимые движения! О, я с удовольствием сделала бы так уже давно, если бы не обожала безмерно это маленькое очаровательное существо.

- Ну, вот скажи, когда ты меня заметила?

- Я бы могла показать, но ты ведь не увидишь!

Да, мой мозг оказался непроницаем и для потрясающего дара Ренесми – Несси – как ее все называли, порождая жуткие истерики у Беллы.

«Как Лох-Несское чудовище!» - орала моя сестра, приходившаяся матерью этому «чудовищу». Ее звенящий хрустальными колокольчиками голос уходил в ультразвуковой диапазон, но толку все равно никакого не было – Несси с подачи Джейка оставалась Несси, и даже Розали, ненавидевшая оборотня всей душой, вскоре стала так ее называть.

- Мы же с тобой договорились, только словами, - я легонько щелкнула ее по кончику носа, потом пробормотала уже себе, - хоть какая-то практика, а то так и останешься немой!

Несси захихикала.

- Просто это трудно объяснить. Но в этот раз гораздо лучше. Я не видела тебя прямо, только размытый силуэт на границе зрения. Ты ведь просила сказать, когда я вообще тебя никак не увижу и не замечу.

- Успокоила! – с сарказмом отозвалась я.

Потом вздохнула. Не надо срываться на ребенка, если у тебя проблемы с тренировками дара. Я мысленно дала себе мощный подзатыльник, живо представив, как дернулась вперед голова и от силы удара ткнулась лицом в прослойку прелой листвы. Раз уж Несси своим почти вампирским зрением «почти» не заметила меня, я все-таки добилась кое-каких результатов.

Мы с ней часто ходили в лес, на эту самую поляну, облюбовав ее под своеобразный полигон для моих нескончаемых и по большей мере не особо успешных тренировок. Мне не хватало теории, хотя Карлайл перерыл тонну литературы, пытаясь найти для меня хоть какую-то информацию. Однако все напрасно. Единственная Тень, мельком отраженная в весьма древних инкунабулах, была зафиксирована за черте сколько лет до нашей эры где-то в Египте эпохи древних фараонов, больше о ней не было ни слуху, ни духу, и никто не знал, существует ли еще обладатель этого дара, или сгинул во тьме веков. Поэтому я действовала наобум, пытаясь добиться любых сдвигов, однако догадалась только максимально ускорять движения. Но так как при этом нужно было еще и находиться в ограниченном периметре, достижение положительного результата казалось невозможным. Иногда я бесилась и поносила Елеазара всеми доступными мне матерными словами (уже на десяти языках), за то, что он дал мне надежду на обладание настолько немыслимым талантом, что я уже и не надеялась им овладеть.

Мы с Несси сидели по-турецки друг напротив друга прямо на высохшей траве.

- Не могу понять, почему ты не видишь! – она в который раз прикоснулась ладошкой к моей щеке.

Наше чудесное сокровище оказалась обладательницей дара передавать образы прикосновением, прямо противоположному таланту Эдварда, ее отца, читавшего мысли всех разумных существ. М-м-да, если так считать, мы с Беллой вряд ли могли причислить себя к мыслящим индивидам, ведь Эдвард не мог проникнуть в наши головы. И хотя загадочное свойство Беллы не раскрылось даже после обращения, насчет меня все определилось в августе, на их свадьбе, когда друг семьи Елеазар открыл тайну моего дара. Вот с этого-то все и началось – мои тренировки и нервные срывы, которые могли усмирять только два существа во Вселенной – моя сестра Элис и мой жених Пол.

Жених…

Я долго привыкала к этому слову. Даже когда он после очередной бурной ночи, не дожидаясь, пока мои глаза покинет зеленый цвет, надел мне на палец кольцо с чистейшей воды изумрудом на вид не менее десяти карат, я боялась даже мысленно назвать его так. А уж вслух и подавно. Не зря говорят, выскажи свое желание вслух, и боги посмеются над тобой. А я не могла позволить себе так рисковать.

Не скрою, первое время после его запечатления я тряслась от страха, сомневаясь в том, достойна ли стать объектом пожизненной волчьей привязанности. Ведь он не вещь, не предмет, не милая домашняя зверушка, за которую я всего лишь в ответе. Принимая на себя высокое звание «всего в его жизни», я руководствовалась только тем, что сама люблю его без памяти.

Казалось, вся моя предыдущая жизнь, все события и вехи, включая любовную драму и даже обращение, являлись лишь шагами к долгожданному статусу невесты Пола, а его обретение стало жизненно важным, особенно теперь, когда его принудительное увлечение мной кануло в Лету, и он любил меня полностью самостоятельно. Он просто боготворил меня, даже несмотря определенные трудности с общением, преодолеть которые все еще казалось невозможным. Да уж, назвать всего лишь трудностью эту безумную жажду его крови – истинное преуменьшение. Но мы смогли приспособиться, хотя в первое время после моего обращения, обращения насильственного, прошу заметить, ведь я этого вовсе не хотела, просто оказалась в ненужном месте в ненужный час, в то первое время сама мысль об этом продирала огнем до пяток.

Но, как говорят, человек, а в данном случае, вампир, способен привыкнуть ко всему. И я привыкла к спокойным разговорам с Полом по домофону через стекло у меня дома, к молчаливым (с моей стороны) диалогам в резервации или в лесу, к часам дикой безудержной страсти, когда я могла выносить его присутствие непосредственно рядом, потому что мой голод намертво заглушался моим желанием. Хотя, к этим часам особо привыкать не пришлось, их мне всегда было мало, ведь я никогда не уставала, а вот Пол, будучи почти человеком, правда, с волчьими генами, зачастую выглядел совершенно измотанным, однако на корню пресекал мои робкие и неохотные попытки сбавить обороты. Он, конечно, не хотел этого признавать, но я была сильнее его. И он знал об этом.

- О чем ты думаешь? – Несси уже давно убрала ладошку, но мой взгляд все еще скользил по верхушкам ближних деревьев, и, наверное, был таким же отсутствующим, как у всех, к кому она прикасалась.

- Я думаю о дяде Поле.

- Дядя! – фыркнула она.

Ну, конечно, ведь она всех называла по имени, не утруждая себя дядями и тетями. Только шерифа Свона величала дедушкой, и то сначала только за глаза, ведь мы все долгое время скрывали от него, что она умеет говорить. Ну а как не скрывать, ведь Несси заговорила сразу чисто, без детского сюсюканья, когда ей исполнилась ровно неделя от роду. Тут любой шериф всполошится, даже такой, как Чарли, неожиданно подготовленный Джейком с его диким перевоплощением у него на глазах. Чарли до сих пор непонятно косился на оборотня и вздрагивал, обнаружив очередной скачок в росте Несси, но держался молодцом.

- А что именно ты думаешь о дяде Поле? – слово «дяде» она выделила особо.

Я порой забывала, насколько мозг Несси опережает физическое развитие ее тела. Она уже умела читать, и не только стихи и сказки. Однажды я увидела ее за томиком «Гордости и предубеждения» Джейн Остен. Ну просто вылитая мать! Я тогда так растрогалась, что прямо осязала текущие по щекам слезы. Глупость, конечно, вампиры не плачут.

- Я думаю, что некоторым маленьким девочкам давно пора домой! И если эта девочка не расскажет маме и Джейку, я, так и быть, прокачу ее по деревьям.

Несси завизжала от восторга. Она обожала, когда я с ней на плечах скакала с дерева на дерево, как сумасшедшая белка-летяга, но Белла и Джейк всегда были против этого развлечения, страшно переживая за девочку. Эдвард тоже не исходил восторгом, но от него не скроешь, он же читает мысли дочери. Но не афишировал наши маленькие развлечения, отказываясь лишать ее удовольствия. Ведь она могла показать ему, какой восторг испытывает от ощущения полета. А еще он верил мне. Верил, что я не причиню его дочери никакого вреда. Его выстраданной дочери. И он был прав, я ощущала, что готова защищать эту девочку ценой собственной жизни.

Ренесми была дорога всем нам, как никто другой. С ее рождением было связано так много событий, а некоторые вообще не поддавались никакой логике или мало-мальски разумному объяснению.

Неожиданная беременность Беллы – еще человека – от вампира. Ее самоотверженное желание сохранить ребенка, несмотря на отчаянное сопротивление практически всей семьи, кроме Розали и… меня.

У Розали были свои мотивы, она не любила свою ипостась, терпела ее ради Эммета, и до сих пор жалела о невозможности иметь ребенка. Для Розали Ренесми стала почти дочерью, и девочка отвечала ей дочерней любовью.

А я… Когда Белла позвонила с острова Эсми, сначала Розали, потом мне, и попросила помочь отстоять перед семьей ее желание, я вспомнила, хотя это и было нелегко, ведь человеческие воспоминания медленно, но растворялись во множестве новых ощущений, наш с ней первый откровенный разговор на моей кровати в доме, тогда еще принадлежавшем Мардж. Она призналась, что хочет стать вампиром, как Эдвард, чтобы любить его вечно. Я почувствовала отвращение, поскольку сразу представила, что ей придется пить кровь. Стать вампиром не было пределом моих мечтаний. Белла попыталась оправдаться, но я успокоила ее, ведь уже тогда мы подружились, а уж друзья-то не осуждать должны, а поддерживать, что бы ты там не понапридумывал со своей жизнью. Только, если это не подсесть на героин, уточнила я тогда. В этом случае, я определенно буду против. Мы с ней так смеялись над этим замечанием.

После звонка Беллы мои мысли пришли в страшный разброд. С одной стороны, это было крайне опасно, ребенок мог убить Беллу, куда там героину! Но с другой стороны… это был плод любви ее и Эдварда, и Белла была уверена на сто процентов, что он не причинит ей вреда. Эта уверенность наполнила и меня. Когда, выйдя из самолета, Белла упала в наши с Розали объятия, ни одна из нас не оставляла ее, если рядом не было другой.

Когда я охотилась, Розали охраняла ее от поползновений Эдварда избавиться от плода. Если бы дошло до стычки, за нее вступился бы Эммет. Когда глаза Розали становились черными, она уходила, но только в сопровождении самого Эдварда, я оставалась рядом с Беллой одна, но теоретически все еще считалась новорожденной, и мои силы многократно превосходили их, а еще я была Тенью, и хотя не полностью освоила весь арсенал своих возможностей, двигалась нереально быстро и могла бы справиться со многими. Хотя… вообще вряд ли до такого бы дошло, мы все любили друг друга, просто очень тревожились за Беллу.

Сами роды запомнились мне полнейшим кошмаром, Эдвард едва успел спасти жену, он ввел свой яд, собранный в шприц, когда она почти уже не дышала. И тут новое потрясение – Джейк запечатлелся на новорожденную Ренесми. Этот шок полностью нейтрализовал предыдущую катастрофу, в результате чего раскол среди оборотней и становление Джейка альфой альтернативной стаи, защищающей Беллу, какое бы решение она не приняла, забылось, как страшный сон. Ведь именно эта ситуация заставила нас с Полом немного поволноваться. Он остался с Сэмом, противником вампиров. А я сама вампир и защитница Беллы. Такая вот запутанная история. Но, когда он пришел в обычное время, издал свой рокочущий смешок и прошептал: «Привет, солнце!», я поняла, что эти разногласия не повлияют на наши отношения.

Теперь обе стаи только и занимались тем, что обожали Несси. Было заключено крепчайшее перемирие. Джейк боготворил свою будущую возлюбленную, но в данную минуту отсутствовал, возвращаясь с суточного патрулирования дальних рубежей. Работа есть работа. И мне, своей «сестренке», он тоже доверял.