Сказ о тульском самоваре

Дышит кузница – калёное жерло,

На округу высыпая весело

Звон булата, пламя, искры, жаркий пар…

Здесь когда‑то сочинили самовар.

Обнаженные до пояса, в поту

Мастера черны, как грешники в аду.

От огня у них прищурены глаза.

И прихвачены бечёвкой волоса.

Поколения сменялись у печей.

Много было тут отковано мечей.

Тем оружьем перебита тьма врагов –

В дни победы чтут и скромных мастеров.

В наковальном звоне – будущего песнь:

Плуг, подкова и коса рождались здесь.

Мыслей смелость, а затем упорный труд

Людям пользу, славу мастеру дают.

На рождение его ушли года.

Много сметки было вложено, труда.

Полюбили на Руси и мал, и стар

Чудодейный медный тульский самовар.

Покорил затем заморскую он даль.

Каждый царь цеплял на грудь ему медаль.

Он пузатым и таким важнецким стал,

Словно самый настоящий генерал.

Вот – стоит он меднолоб и крутобок,

С толстой шеей да, пожалуй, кривоног.

Закипает, будто в пляс сейчас пойдет,

Зазывая чашки в звонкий хоровод.

Пофырчит, потом присвистнет, пустит пар –

Ну, ей‑богу, раззадоренный гусар.

Самовара дружелюбное тепло

Будит в сердце доброту, смягчает зло.

Гордо выставив вперед свой краник‑нос,

Наш туляк встает на жостовский поднос

И, воркуя изнутри, лосня свой бок,

Льет крутой и ароматный кипяток.

Тяжким потом и смекалкой удалось

Сочинить затем и первый паровоз.

И ракете, что готовится на старт,

Самовар – известно – тоже старший брат.

Этой строчкой немудреной дань воздам

Всем известным и безвестным мастерам,

Тем, кто терем променяв на неуют,

День наш завтрашний без устали куют.

Память

На свою мне память

Жаловаться грех:

Она тверда, как камень,

Крепка, как орех.

Ни силой и ни чудом

Не вскрыть её врагу:

Частенько сам дотуда

Добраться не могу.