Западная цивилизация

Группа народов современного Запада в культурно-историческом и цивилизационном отношении достаточно однородна. Такое единообразие становится особо заметно на фоне значительной пестроты и многообразия прочих народов и цивилизаций незападного мира. По отношению к остальному миру белый Запад мог бы рассматриваться условно даже как одна страна. Некогда цементирующая воля Франкского государства, затем религиозно-политическое единство через Католическую церковь, кровные связи правящих династий, англо-саксонская мировая колониальная, а затем неоколониальная системы, Евросоюз, евроатлантический союз – всё это обнаруживает существование на планете единого организма, с особой эволюционной энергетикой и единой судьбой, что повсеместно принято называть словом – ЗАПАД.

У народов и наций Запада сформировалось твёрдое культурно-цивилизационное представление о себе как о наследниках и продолжателях Священной Римской империи. В течение многих столетий здесь вырабатывалось устойчивое осознание – какие народы считать «своими», то есть кто «европеец», а кто «чужие».

Католичество, а затем и протестантское ответвление послужили существенному идеологическому, мировоззренческому и даже культово-бытовому отграничению западных народов от прочих народов мира. Привнесение западной религии в народы заведомо другого цивилизационного потока не превращало эти народы в Запад. Например, католицируемая испанцами и португальцами Южная Америка не стала ни Испанией, ни Западом. Не стали Западом христианизируемые европейцами колонии Африки и Индостана. В культурно-цивилизационном смысле белым Западом не становится, строго говоря, даже собственное латиноамериканское и афроамериканское население Соединённых Штатов, не говоря об арабских и турецких эмигрантах в Германии и Англии. Удалённые уголки мира если и становились Западом, то не от прихода туда западной религии или западной культуры, а от массового заселения их европейцами, и, как оказалось, не любыми, а исключительно англо-саксами. Так произошло с Соединёнными Штатами, Канадой, Австралией, до определённого времени с белой частью ЮАР. Ни голландцам, ни испанцам, ни португальцам, ни французам, ни немцам на территориях их колоний подобного привития второго «Запада» так и не удавалось. Все остальные, кроме англо-саксов, будучи нациями континентальными, оказались не склонны к вегетации на дальних расстояниях. Присутствующие в значительной мере в Канаде и на севере Соединённых Штатов немцы и французы всё же существуют там в орбите стержневой цивилизации и культуры англо-саксов. Такое историческое испытание, быть ли поглощённым, либо удержавшимся, показывает – какая нация, или ядро какой нации в Западной цивилизации предрасположено быть здесь базовым.

Можно отметить, что в противоположной части земного шара, ровно на 180 градусов от цитадели Соединённых Штатов, расположена Россия, и что русские являются основой другой, назовём её в порядке полярности не-Западной, цивилизации. Никому другому в Азии, ни китайцам, ни индусам, ни египтянам, ни чингисхановой Орде не удавалось за пределами их коренной локализации сделать значительные чужие территории и другие народы продолжением собственной цивилизационной волны. Подобного в глобальном масштабе добились только русские. Непрекращающееся уже третье столетие фактически главное планетарное противостояние в лице двух наций, англо-саксов и русских, за каждой из которых вырисовывается целый особый мир, является дополнительным свидетельством центральной, стержневой и системообразующей роли каждой в образовании соответствующих цивилизаций.

Говоря о Западе и, соответственно, об Азии в общепринятом смысле, необходимо определить границы, понимать ли их географически, культурно, генетически, энергетически, эмоционально, психически или ещё как-либо. Главные споры о разграничении Запада и Востока, или Европы и Азии, в последние двести или сто лет ведутся относительно цивилизационной принадлежности народов Восточной Европы. В этих спорах, часто окрашенных пристрастными политическими, либо националистическими оценками, необходимо отделять реальность от политической мифологии и бытовых стереотипов. Дело не в названиях, присвоенных некогда историками и географами, а в сути. Соединённые Штаты и Канаду, например, единодушно относят к цивилизации Запада. Понятно, что делается это не по географическому признаку, ведь они не в Европе, а потому, что народы этих стран сформированы с подавляющим присутствием европейцев, и многие их потомки на данных территориях по-прежнему душой и духом остаются продолжением Старого Запада. То есть, не-Азии. Предки европейских переселенцев в Америку, их племена, сами, в свою очередь, некогда пришли в Европу, как считается, из Азии, и вытеснили здесь племена прежних «европейских» жителей, тех же кельтов. Тем не менее, несмотря на «азиатское» происхождение, вопреки разной «национальной географии», и тех германских варваров и современных белых северо-американцев одинаково считают «Западом».

Мы предлагаем тех и других принимать как разные цивилизационные потоки, или разные цивилизационные волны одного и того же эволюционирующего планетарного Запада. Разные по тысячелетиями созревающему национальному духу и разные по дате очередного воплощения той или иной нации, но значительно схожие по узнаваемому западному менталитету и западной психоэнергетике. И кельтские племена с их загадочной культурой, и древние римляне, образовавшие Римскую империю, и неизвестно откуда приплывшие викинги и нахлынувшие норманны, и нынешние западные нации, включая американцев, это всё Западные цивилизации, поочерёдно или с некоторым наплывом, волнами приходившие друг за другом. Аналогично, крупными волнами следовали друг за другом народы Азии. Вне зависимости, в какой бы части планеты коренные нации этих волн ни зародились, а затем осели – в Азии, Европе, Африке или Америке.

Мы говорим не о наименованиях народов. Наименование народа или его страны может сохранятся тысячелетия, тогда как главное содержание народа, его дух и душа могут в том же самом наследуемом национальном теле измениться. Когда говорят о Китае, существующем пять тысяч лет, или об Индии, то, строго говоря, никто не доказал, что здесь в теле нации, или известных здесь народностей, а тем более в душе или духе нации ничего не изменилось.

Что в таком случае в цивилизационном отношении означает принадлежать Западу или Азии, если географически (как, например, в случае с европейцами и американцами) нации одной и той же цивилизации могут обосноваться в разных частях света? Ведь, казалось бы, весьма произвольно и весьма относительно для вращающегося планетного шара какую-то одну его часть именовать «западом», а другую «востоком». За 24 часа планета делает полный оборот, и таким образом какая разница? Тем не менее, расположение на планете четырёх магнитных аномалий и динамический танец линий напряжённости геомагнитного поля Земли выявляют деление планеты на две разные половины, на разделённые когда-то картографами два полушария: Западное и Восточное. Точно так же характерное расположение материков, границы литосферных плит и их геологические параметры, своеобразие поведения в обоих полушариях потоков воздушных масс привносят в геометрически однородную «шарообразность» планеты неизбежную поляризацию геохимических и магнито-электрических процессов. Давно установлено, что в отношении души и духа наций (понимать ли их реально, или фигурально), соответственно и их культур, обнаруживается аналогичная поляризация.

В древних традициях во все известные времена и на всех континентах принят был сходный набор ассоциаций, соответствующий энергетике и настроению природы и человека при подъёме Солнца и в целом в первой половине дня, и при закате и во второй половине дня. Есть экспериментальные данные психологов, согласно которым на Востоке (у восточных народов) преобладает развитие правого полушария головного мозга, а на Западе – левого полушария. Несмотря на то, что планета «круглая» и «вращается».

Было установлено, что полноту мыслительно-психических процессов обеспечивает асимметрия правого и левого полушарий мозга. Явление этой асимметрии отличается своеобразием: какими-то свойствами обладает либо одно, либо другое полушарие, другими свойствами и функционалом – оба, но в разной степени, и всё это находится в сложнейшей взаимозависимости и взаимодействии. Полушария различаются по химическому составу, по-разному воспринимают явления окружающей среды, различна их роль в творческой работе мозга.

Признано, что левое полушарие мозга – филогенетически более молодое. Если картину упростить, то можно сказать, что левое полушарие контролирует правую половину тела, то есть в общем случае – силовую половину, ян. Оно обеспечивает способность к речи, анализу, детализированию, к формальной абстракции. С точки зрения информации, левое полушарие обрабатывает её последовательно, выстраивая цепочки, алгоритмы, оперируя с такими смысловыми единицами, как факт, деталь, знак и отвечает за абстрактно-логический компонент в мышлении. Философски это могло бы быть названо аналитическим методом, или методом Аристотеля, противоположного синтетическому методу Платона. Преобразование информации в левом полушарии осуществляется по аналогии с действием алгебраических правил, арифметических знаков и операций, то есть по правилам формальной логики. Результатом является мысль, выжатый, сухой остаток которой выражен в виде слов и формул. Левое полушарие способно понимать в основном лишь буквальный смысл слов, а читать между строк, наполняться ассоциативным богатством оно не умеет. В этом полушарии находятся активные центры речи и практической деятельности.

Правое полушарие, в отличие от левого, является, как установлено, филогенетически более древним. Аналогичное касается и истории и культуры человечества, потоки которых, как известно, шли с Востока. В рамках телесного управления правое полушарие контролирует левую, так сказать, «женственную» половину тела, инь. Это полушарие отвечает за многообразный мир эмоций и способно воспринимать информацию в целом, работать одновременно по многим каналам, а в условиях её недостатка, отсутствия необходимых деталей, восстанавливать целое по нескольким обнаруженным частям. Специализируется правое полушарие на обработке информации, выраженной в образах. Это так называемое «образное мышление», которое обеспечивает восприятие реальности в полноте многообразия и сложности, то есть в целом, со всеми составными элементами. С работой правого полушария принято соотносить: интуицию, самокритику, творческие возможности, способность к адаптации в обществе, трансцендентность, религиозность, чувство стыда, этику.

Причастность характера и менталитета того или иного народа к «Западу» или к «Востоку», к «Европе» или «Азии» определяется, конечно, не непосредственно его координатным расположением на поверхности земли и уж тем более не географическим наименованием, но в первую очередь энергетическим, душевно-психологическим и духовным аспектами, траекторией линии развития культуры, наследственными связями и складывающейся судьбой.

Выясняя, к Западу или не к не-Западу тяготеет та или иная нация, мы не должны цепляться за географические наименования «Европа» и «Азия», принятые географами для евразийского континента (с границей по Уралу), выводя из самих данных названий в приложении к народам и странам далеко идущие последствия. Иначе получится, что Башкирия, Татарстан, не говоря уже о таких характерно азиатских народах, как калмыки, кавказские народности, крымские татары, находящиеся западнее Урала, окажутся «европейскими», и древо их самобытной культуры с известным восточным колоритом окажется продуктом «Запада». И такие нации, как поляки, венгры, болгары, румыны, сербы, чехи и словаки, их культуры (в значительной мере созвучные друг другу, но заметно отличные от культуры Запада) также окажутся чисто «европейскими» и «западными». Получится, что и русский феномен, его душа и дух, как окончательно созревшие и пробудившиеся территориально западнее Урала, а в развитых формах культуры явно сподвинутые в эпоху Ренессанса Западом, будут «западной цивилизацией» и «западной культурой», а сама Россия – «частью Запада». Подобный вывод сильно бы удивил коренных европейцев. Если славяне, и, в частности, русские, это – Запад, в таком случае какой нужно будет считать культуру и цивилизацию швейцарцев, канадцев, немцев, французов, американцев и англичан? Для разнесения этих заведомо разных групп наций и их разных жизненных нот понадобится изобретать какой-то другой, второй Запад.

Между органичным сплетением культуры, ментальности, психологии, характера и темперамента народов Запада, что и даёт состояться такому устойчивому и вполне узнаваемому феномену, как Запад, и аналогичным сплетением, явленным народами не-Запада, налицо существенное отличие, существенный, почти осязаемый барьер.

В своей известной работе «Столкновение цивилизаций» американский социолог Самюэль Хантингтон проводил линию цивилизационного различия по религиозно-культурному признаку, разделяя, в частности, этой линией народы, принявшие «западное христианство» (католики и протестанты Западной Европы) и принявшие «восточное христианство» (православные церкви России, Греции, Леванта). Касательно современных греков это было смелым заявлением. Вместе с тем, надо согласиться, что за два с половиной тысячелетия греческая нация сильно изменилась и, действительно, всё больше являет менталитет и жизненный почерк как Запада, так и Азии, смещаясь к роли межцивилизационного соединительного пояса.

Приверженность или созвучие нации к той или иной религии будет, на наш взгляд, всё же следствием, а не причиной ментальности и прочих характерных черт нации. Буддизм, например, не прижился на родине своего происхождения – в Северной Индии, но характерно и практически полностью охватил монголоидные нации, так называемую «жёлтую расу», расположенную севернее и восточнее Индостана. Характерен и этнический состав основы ислама. В целом, можно согласиться с Хантингтоном, что за исключением нескольких стран граница белой Западной цивилизации в Евразии совпадает с границей распространения католическо-протестантской, то есть западной религии. Западная религия характерно противостоит окружению заметно иных религий, и даже доктринально сходному русскому православию. За полуторотысячелетний срок она придала душе Западной цивилизации, её культуре, выразительное, неповторимое лицо.

Запад

Что из себя территориально представляет историческая цитадель Старого Света – Западная Европа? И чем, в свою очередь, характерно отличается география Азии, в частности России, от Америки, этого нового Запада, расположенного вообще на противоположной стороне земного шара?

Как писал Готфрид Гердер, «…Америка пересекает все географические зоны и заключает в себе и самые жаркие и самые холодные области, и области с самым переменчивым климатом…» [1]. Иными словами, обе Америки одинаково протянулись по всем климатическим зонам, их горный массив словно позвоночник, расположен «по вертикали», или вдоль оси вращения планеты. В свою очередь Азия и показательно Россия имеют протяжение по всем часовым поясам полушария, то есть, протянулись «по горизонтали», или по линии времени.

В некотором смысле про обе цивилизации можно сказать, что они перпендикулярны друг другу, или разнонаправленны. Как пространственно, так и ментально и психически, то есть, цивилизационно. У одних заметно преобладает устремление к развитию материального, тогда как у других – духовного.

Интересно данное противоположение соотнести с ассоциациями древних культур. Влияние Сатурна древние традиции соотносили с ментальностью и в целом с процессами статики, в частности с пространственными конструкциями, а в теле человека – со скелетом (опорой и статикой организма). Изображая Сатурн с косой, а в иных случаях с песочными часами, тем самым подразумевали его владыкой не бесконечного, а материально-ограничительного времени, владыкой так называемой «смерти», или завершения жизни на физическом плане. Аналогичное отводили Западу, как стороне света, осени и вечеру в сравнении с Востоком, весной и утром. В подобном качестве Сатурн, или вернее принцип Сатурна, связывался с принципом дискретности (фрагментарности) бытия, позволяющим нашему уму воспринимать ближайший телесный мир. Отсюда и формальная логика, и арифметика, и даже денежный счёт, которых соотносили с рациональным умом и с Сатурном. Уран, или нечто запредельное (простым зрением Уран на небе невидим), напротив, полагали владыкой животворного, прежде всего, духовного огня [2], в широком смысле – огня непрерывной жизни и мудрости, единым мировым древом, обращённым разветвлённой кроной в наш проявленный мир. Такое древо олицетворяло всё бытие, в его пространственной неделимости и вечности роста. В некоторых мифах у корней данного древа показан змий, который их грызёт. Это всё тот же образ всеобщего ограничивающего признака, частным случаем которого является рациональный ум и ещё более частным – личность, то есть обособленный атом среди единого и безграничного бытия. На встрече непрерывного и дискретного, духовного и материального, рационального и иррационального, образно выражаясь, между молотом и наковальней, куётся жизнь.

Противолежание, обнаруживаемое между обеими глобальными цивилизациями, Востоком и Западом, можно сравнить с функциональным различием между временем и пространством. Бесконечность времени, или правильнее сказать, потока сгармонизированных событий, есть бесконечная жизнь, а волна такой жизни периодически нарушает форму и стремиться покорить пространственные ограничения. Тогда как пространство связано с материальным, внешним и стационарным, в частности, с формой, оно, или форма стремится «остановить», «упорядочить» или «подчинить» себе время, поток развёртывания волны.

Сравнительно разную тенденцию тяготения к развитию духовного и психологичного в Азии и материального и предметного на Западе отмечали многие авторы. В ландшафтах Западной Европы характерную географическую специфику вертикальной «пространственности», присущую, как было показано выше, Американскому континенту, выявить сложнее, если только в известном образом расположенной Британии. Хотя разнообразие ландшафта и тяготение очагов культуры у западноевропейских народов именно к островам и побережью, например, богатое изрезанностью Средиземноморье (в отличие от континентальных азиатских очагов культуры) отмечены давно. Можно предположить, что укоренение народов нынешнего Запада на оконечности Евразии оказалось вынужденной мерой, а более созвучный Западу материк, нечто, как утверждал Платон, утонувшее, должен был быть занят западными народами. В результате уже в нынешнюю эпоху, при первой же исторической возможности значительная часть населения Запада перебралась с Евразии на американскую территорию. А на их место в Европе всё усиливается вторжение арабского и тюркского мира.

Итак, вся семья западных народов с их генетической родственностью, с их особенностями мироощущения, психической и ментальной организацией, почерком их функционирования, созвучные с возникшими устойчивыми формами миропредставления, соответствующей культурой, духовностью, социальной организацией и их динамикой могут быть названы Западной цивилизацией.

На исторической арене, в масштабах планеты – это единый субъект, или как говорят, единый актор истории. Это то, что характерно имеет свою душу и тело, свою историческую биографию и судьбу.

Если вернуться к выше названной аналогии функционального противоположения Запада и Востока как пространства и времени, то можно отметить, что предмет, вещь, то есть материальный аспект бытия, для нас обнаруживается (или существует) исключительно в рамках конкретной формы и ограниченного пространства. Исследованию их единичностей, их статичности хорошо способствует аналитика, движение от частного к общему. К этому тяготеет Запад и левое полушарие головного мозга. Напротив, функциональные организованности, которые мы выявляем через смысловой аспект бытия, обнаруживаются не столько в единичностях, сколько на общностях. Например, такой «нематериальный» или с помощью одной лишь аналитики сложно уловимый феномен, как глобальная цивилизация. Такие общности, больше даже похожие на потоки, дают о себе знать преимущественно в динамике, то есть во времени, в целостности всего образа. Так, проявление глобальной цивилизации обнаруживается на ретроспективном рассмотрении истории, где в качестве «пространства» (или как бы сказали математики: поля или держателя континуума для рассматриваемых признаков) выступает время. Постижению функциональных устойчивостей (закономерностей) лучше всего способствуют именно философские, а не научно-инженерные концепции, не аналитика, а синтез, движение от общего к частному. К этому тяготеет Восток (Азия) и правое полушарие головного мозга. Предметность, аналитическое мышление видит отдельные деревья, акцентируясь на их частных подробностях: берёзу, сосну, ель. Это, условно выражаясь, анатомия и микроскоп. Это Запад. Функционально-ориентированное сознание видит не отдельные деревья, а лес, его функциональную роль в игре и эволюционном развёртывании природы. В смысле глобальности и удалённости от мелких частностей, это – натурфилософия и телескоп. Это Восток.

Человек как личность, с её эгоизмом, то есть будучи сам в этом смысле отдельностью, в нынешнюю завершающуюся эпоху тяготеет к мировосприятию с помощью аналитики, через точечность времени и предметно-количественные частности. К этому особенно тяготеет Запад, и в наибольшей степени англо-саксы, если сравнивать их с французами или в целом с современными романскими нациями.

Но, с другой стороны, человек как Гомо Сапиенс – существо социальное, в функционировании его ментальности и психики он явно часть общего. И даже телесно – как часть природы и, собственно, как ветвь с древа своего рода. Поэтому за пределами личности, то есть вне акцента на персонализации (внешней атомарности) и эгоизме (душевной атомарности), используя уже совсем другие механизмы, присутствующие в мышлении и психике (интуиция, симпатия, чувствознание), и даже физиологически – акцентируя в себе иные органы и энергетические центры (сердце, эпифиз, тройничный нерв), способствующие интеграции – человек лично и коллективно способен соотнестись с общим, воспринять то, что мы назвали «функциональной устойчивостью» и что в восточных учениях имеет свои специальные наименования. Именно к более полнокровному и глубокому восприятию и пониманию общего, к жизни через общее тяготеет Восток. В этом суть наступающей новой большой эпохи.

Ряд теоретиков, считающих географическое положение ключевым условием жизнеспособности народов и государств, выявили различие между «народами континентов» и «народами моря». Для нас эта концепция сейчас интересна для сравнения психологии и менталитета народов. Согласно данной геополитической доктрине (выдвинутой, между прочим английским автором, Х.Д.Маккиндером), англичане, сформировавшись на большом острове, и даже утвердив столицу вовсе не на побережье, тем не менее, в значительной мере в международных отношениях явили менталитет «народов моря», или ещё точнее – «народов острова».

Надо отметить, что описание специфики островного мышления и поведения имеет богатую литературную традицию и образность, начиная от гомеровской Трои, и даже мифической Трипуры и Ланки, и заканчивая историческими повествованиями о финикийском Тире, его колонии Карфагене, или о тех же норманнах, захватывавших острова, в том числе Британию, и образовывавших прибрежные колонии на севере Франции и в ряде мест Средиземноморья. Значительная доля первых покорителей и поселенцев Нового Света, «дикого Запада» – это по менталитету и почерку – повторение движения тех норманнов, собранных теперь уже со всей Европы. Главное в таком поведении – это упор на деловые операции или просто захват преимущественно зá пределами острова-базы проживания и, соответственно, предпочтение движимых ценностей, разработка способов их быстрого изъятия и перемещения к себе на «остров». Опять же, военно-морское ремесло, начиная от пиратства и заканчивая колониализмом и неоколониализмом. Как писал об островном индивидуализме соотечественников Дэвид Милстед: «Кто бы ни был тот человек, который назвал англичан “островной расой”, он всё равно оказался прав лишь наполовину. Каждый житель Англии – сам по себе свой собственный остров. Англичан [даже в собственное государство] объединяют только войны…» [3]

Сторонники классической геополитической доктрины, подразумевающей, что особенности географии решающе влияют на становление национального характера, вынуждены были признать исключения из правила. Так, японцы, давно проживая на группе островов, даже меньших по размеру, чем остров Британия, тем не менее, имеют явно не островную психологию. Их доисторическая цивилизация явно исходит из материка. Аналогичным исключением нужно считать древних греков V века до н.э., которых по недомыслию некоторые записали в сугубо «морские» нации, раз уж греки много торговали и плавали. При этом не отдаётся отчёт, что тогда весь Средиземноморский регион в таком случае был бы таков. Торговля торговле и мореплавание мореплаванию рознь. Испания в одно время и больше всех торговала и больше всех ходила по морю, но народом моря, главным признаком которого является психология островной обособленности, не была. Аналогично древняя, средневековая и современная Греция. С другой стороны, часть белого населения США, тяготеющая к побережью Атлантического океана, несмотря на причастность континентальному государству, с начала XX века, а особенно после Второй мировой войны, при осуществлении международной и финансовой политики демонстрировали явно островной менталитет и островную психологию, присущую то гибким англичанам, то жёстким норманнам, и политически реализовавшуюся в XX веке как атлантизм. Точно так же такие географически явно континентальные страны, как Канада и Австралия, при доминанте там в правящих кругах, да и среди населения англо-саксов, также демонстрируют в отношениях с другими народами характерные островные черты.

Ярким выражением островного характера является такая черта как социальный атомизм. Более широкая черта, как индивидуализм, как показали статистические исследования психологов в целом присущ народам Запада в сравнении с остальными народами мира. В этом качестве белому Западу нет равных. Детальность и аналитичность мышления Запада вполне созвучны склонности к индивидуализму. Но как показал опрос 116-ти тысяч работников компании «IBM», проведённый в пятидесяти странах и на трёх континентах нидерландским социологом Гертом Ховстеде, внутри самого Запада население территорий с доминированием англо-саксов демонстрирует существенно более высокий показатель индивидуализма, нежели континентальные европейские страны, в частности, чем Франция и Германия [4].

Что же оказывается при формировании нации определяющим: география или врождённые свойства её духа и души? Из приведённых примеров следует, что народы при расселении тяготеют при всех прочих равных к географическим условиям, свойственным их характеру и наклонностям, в том числе по глобальному противоположению «континентальности» и «острова». Однако, и при вынужденном проживании в несвойственных им географических условиях их наследуемый из поколения в поколение «континентальный», либо «островной» характер поведения остаётся неизменным. Те же японцы или имевшие на протяжении многих столетий широкую географию проживания цыгане и евреи. Другими словами, «континентальность», либо «островной» характер – более глубинная черта национального менталитета и поведенческих предпочтений, нежели простая географическая обусловленность.

Противоположение западных народов на «континентальные» и «морские» позволяет понять причины многих войн и трений между народами одной и той же Западной цивилизации. «Континентальными» здесь были такие, как, например, Франция и Германия, а «островными», или «морскими» – англо-саксы, включая заселённые ими колонии. Все эти межевропейские войны, переносившиеся даже на далёкие пространства Африки, Индии, Америки и Океании, были внутрисемейным выяснением отношений и внутрицивилизационным притиранием. Монархические династии Европы выдвигали своих родственников то на один европейский трон, то на другой, продвигали вокруг соответствующую знать, а население, словно принадлежа одной «европейской нации», это спокойно принимало. Либеральных историков выявление подобной национальной индифферентности или лояльности укрепило в идее о радикальном пересмотре феномена нации, что никаких наций, собственно, не существует, а есть лишь культурная традиция и преходящие стереотипы. Мол, о какой нации рассказать, какой традиции научить, таким ребёнок и будет. Что даже если нечто и есть врождённое у человека от нации, то это не существенно по сравнению с культурой и воспитанием. Теоретически так оно и есть, но только не всегда, а на известной уже высокой степени развития нации. И, опять же, не с отменой национального, которое врождённо, а с гармоничным бесконфликтным сочетанием национального с общечеловеческим. Многие ли нации до такого дозрели?

Все эти внутриевропейские войны и дрязги вели к дальнейшему увязыванию западных народов в единую семью, единое «тело», с уточнением ролей каждой нации внутри этой единой западной семьи. Достаточно явственно продемонстрировала это цивилизационное родство западных народов Вторая мировая война, то, как она велась, как завершалась, и как намечалась уже во время боёв линия отграничения западных народов от остальных. Хотя на время войны силою исторических обстоятельств немцы и группа европейских народов тогда оказались кратковременно с англо-саксами по «разные стороны баррикады».

Обнаруженную английскими геополитиками поляризацию народов на «континентальные» и «островные» (или «морские») было бы не вполне корректно переносить на масштабы всей планеты. Дело в том, что любой признак может оказаться для одних явлений их ключевой особенностью, если не стержнем, тогда как для других он будет привходящим или лишь дополнительным одеянием. По ходу жизни, несмотря на перипетии, стержень сохраняется, можно сказать, навсегда, в худшем случае он может «сломаться», что сделает организм инвалидом или вообще его уничтожит. Тогда как привходящее одеяние легко подвигается внешними влияниями и временем, без особого ущерба для организма. Наиболее значимо поляризация наций на «морские» и «континентальные» рождала драматичные следствия в рамках именно цивилизации белого Запада, а не по всей планете, это поистине тектонический раскол внутри организма самого Запада, имеющий давние причины. В масштабах всей планеты отчасти можно наблюдать нечто схожее противоположению между «морскими» и «континентальными» нациями, однако, здесь предопределяет историческую динамику более глобальное противоположение – Запад и Восток, или что часто означает почти что «развитый мир» и «третий мир», суть чего некорректно сводить к внутризападной полярности «континент-остров». Строго говоря, островной менталитет англо-саксов, их сверхиндивидуализм – уникальны, в том числе и на самом Западе. И пока на планете во все времена в виде соответствующей нации присутствовал подобный уникум, раздваиваясь иногда на два полюса, рациональный ум и волю, или гибкий и жёсткий принцип (Финикия и Карфаген, Англия и Соединённые Штаты), иных решающе значимых представителей данной тенденции сверхиндивидуализма в одно и то же время не наблюдалось. Западный мир в целом шире, чем англо-саксы. Англо-саксы и норманны, распространившись в период их пассионарно-демографического и экспансионистского взрыва по всем континентам, кроме Антарктиды, вовлекли в орбиту своего экспансионистского потока большинство континентальных европейских держав. Однако, в отношении другого громадного средоточия: России, Китая, Индии, арабских народов и народов Африки весь этот поток выступает уже не в качестве «острова» по отношению к «континенту», даже и при доминировании концепции атлантизма, а как Запад по отношению к Востоку. И именно в таком виде, как Восток и Запад, а не как «остров» и «континент» это становится глобальным межцивилизационным противоположением.

Войны народов Запада с незападными народами имели заметно иной характер, иные последствия, нежели внутриевропейские войны, что объясняется как раз разницей цивилизационного родства. Когда на смену традиционных войн пришли торговые и информационные войны, это межцивилизационное глобальное противозвучание сохранилось. Все такие межцивилизационные войны способствовали выявлению характерных отличий Запада, дальнейшему его дистанцированию и обособлению от остальных.

Вышесказанное вполне согласуется с общеприродными законами и хорошо прослеживается в биологии. В мире животных свободные цельные организмы при больших конфликтах – обособляются или даже разбегаются. Несамодостаточные, симбиозные, а в нашем случае это Запад (Западная Европа) и Восток, – при больших трениях, если позволяют условия, автономизируются. Хорошо видно, что глобальные цивилизационные ядра (стержневые нации) в периоды решения вопроса жизни и смерти всего организма сосредотачиваются на рудиментарно родовом, подтягивая к себе преимущественно лишь своё. Подобное наблюдение в динамике неочевидного организма позволяет обнаружить его границы, его «своё», а также определить расположение его волевого и жизненного центров.