Душа и дыхание 2 page

В своем стремлении к высшему Вы словно подчеркиваете низменность ближнего, а потому предвзяты и несправедливы к тем, кто вынужден жить в бедности. Высвободите свой страх жить. Отпустите также страх перед моральной предвзятостью и несправедливостью. В противном случае Вы озлобитесь на несправедливость, а значит, на самого себя.

Страх жить полноценной жизнью заставляет довольствоваться малым, лишь самым необходимым. Для такого человека изобилие является нежеланным в молодые годы и неприемлемым в зрелом возрасте. Если поначалу человек принимает то, что предлагают другие, то позже уже отказывается, ибо страх незаметно перерастает в протест. Со временем в нем развивается полное неприятие роскоши и ненависть к ее почитателям. Приобретение какой бы то ни было вещи воспринимается им как излишняя роскошь, даже если эта вещь облегчает, ускоряет и повышает качество труда.

Если кто-то из близких, например, любимая жена, покупает себе обновку - ради Бога. Если же новое дарится ему самому, то подарок может годами лежать на верхней полке, дожидаясь своего часа. Техническая новинка успевает устареть прежде, чем ею начинают пользоваться. Страх жить полноценной жизнью преследует человека, словно наваждение, заставляя его гордиться своей воздержанностью, чинить старые вещи и демонстрировать их отличные рабочие качества. В тени подобной непритязательности частенько развивается жадность к деньгам, скупердяйство, зависть, о которых близкие не догадываются. Да и семья не всегда знает, сколько в доме денег. И только ощущение растяжения и скрученности в средней части тела дает знать о наличии проблемы.

Когда в мужчине сидит страх жить полноценной жизнью, его жене приходится постоянно ощущать свою вину за расточительность. Настоящая мотовка недолго уживается со сквалыгой, тогда как душа экономной женщины должна быть готова к ежедневным травмам. Даже если она крошки лишней не потратит, а будет экономить на собственном желудке, пока не усохнет, то и тогда ее найдут чем попрекнуть. Кто боится жить полноценной жизнью, тот покупку буханки хлеба воспринимает как расточительство. Страх оказаться мотом разрушает аппетит. Кусок в горло не лезет, хоть и не ел несколько дней. Подобный кризис возникает тогда, когда человека охватывает жалость к себе из-за неспособности жить полноценной жизнью. В итоге развивается анорексия - страх перед едой, что по сути является страхом перед подобной жизнью. Предвосхищая тему, добавлю, что анорексия выражает проблемы жизни и смерти, обитающие в надпочечниках. Кто боится матери, тот боится жизни, непомерно же великий страх перед матерью и жизнью вызывает анорексию. Обратной стороной данного страха является злоба на мать. Если это мстительная злоба, человек умирает от анорексии. Главное - своей смертью отомстить матери. Но в этом он ни за что не признается.

Человек, боящийся жить полноценной жизнью, подавляет своим страхом близких, и у тех возникает протест против этого страха. Так, у прижимистого родителя ребенок может вырасти таким мотом, что в одночасье пускает на ветер родительское состояние, копившееся всю жизнь. В нем сидит подавленный до нечувствительности страх, он же кажущаяся смелость жить полноценно, отсюда и желание взять от жизни все, что можно. Зла причинять он не хочет, но протест вынуждает его к этому - поворачивает дела так, что все летит на ветер. Он ест, пьет, сорит деньгами и пирует, словно в него бес вселился. Возможно, с Вами бывало такое: в присутствии голодного на вид, но не желающего есть человека у Вас вдруг вспыхивал волчий аппетит. Вы едва не лопаетесь от еды, а он, сидя напротив, хлебает простую воду или клюет крохи.

Представьте, до какой толщины Вы можете раздаться от обжорства, если испытываемый супругом страх жить полноценной жизнью раздражает Вас всякий раз, когда Вы садитесь за обеденный стол. Возможно, Вам случалось напиваться до чертиков лишь потому, что некий ханжа жужжал над ухом, дескать, за всю жизнь он ни капли в рот не брал. Либо же Вас охватывал покупательский азарт, когда на Ваших глазах человек скромного вида, но отнюдь не бедняк, начинал пересчитывать медяки. Потом ненужная покупка обычно кому-нибудь передаривается. Так выразился Ваш протест против неполноценной жизни, хотя можно вести жизнь полноценную. Из-за этого стресса Вы запрещаете себе жить неполноценной жизнью и от запрета толстеете.

Жизнь состоит из прошлого, настоящего и будущего. Страх перед будущим и страх за прошлое блокируют, соответственно, будущее и прошлое. Кто страшится будущего, тот живет в прошлом. Любое доброе и полезное новшество воспринимается им как тяжкая повинность, против которой он и протестует подсознательно либо сознательно, тихо либо громко. Все новое его раздражает. Ему кажется, что всякая новая вещь заведомо плохая и никуда не годная. Если в десятитысячной партии товара одна-единственная вещь оказывается с дефектом, именно ему она и достается. Даже если вещь и без дефекта, в его руках она все равно не работает. Он покупает другую, и повторяется то же самое.

Иному человеку приходится беспрестанно что-то чинить, относить в гарантийную мастерскую, разбирать на части, чтобы подивиться, что все в порядке, а вещь не работает. Зато после сборки она вдруг начинает функционировать, хотя ничего не исправлялось. И до каких же пор жизнь будет насмехаться над человеком? Покуда он живет в страхе. Покуда не научится жить полноценной жизнью. Врачи могут прописать такому больному всевозможные укрепляющие средства от прогрессирующего похудания, но это не помогает - определяющим является стресс. Больной мается от неприятного давящего ощущения под ложечкой и приступов тошноты, не доходящих, впрочем, до рвоты, и тут не поможет никакое средство, так как от страха не существует лекарства. Чем сильнее в человеке желание-вызов доказать всем, что сам он обходится ничтожно малым, которым он выражает протест против мотовства, тем больше он начинает походить на бродячий скелет.

Могу сказать, что страх жить полноценной жизнью порой становится навязчивой идеей, и в этом случае членам семьи приходится страдать больше самого страдальца. Если у Вас в семье есть такой несчастный, постарайтесь потихоньку, осторожно разъяснить ему проблему. Если Вы ошибетесь в выборе тактики и заговорите о стрессе в обличительном духе, то за последствия вините самого себя. Поэтому прежде чем сказать что-то кому-то, освободите свой страх перед полноценной жизнью, а также протест против неполноценной жизни. Научитесь быть тактичным.

Прямо противоположным образом действует страх за прошлое. Он возникает тогда, когда человек стыдится прошлого. Он вынуждает относиться отрицательно ко всему, что имеет отношение к былому, и желать исключительно нового. Страх заставляет жить ради нового и во имя нового. Против обновленного старого он ничего не имеет. В ходе работы по обновлению вполне могут между собой ладить те, кто боится будущего, и те, кто боится прошлого, тогда как в остальных ситуациях они постоянно находятся на грани ссоры. Если эти двое - супружеская пара, то их жизнь не разлаживается только благодаря хитрости того из них, кто зациклен на будущем.

Все, что им приобретено для дома, мало-помалу стареет и перестает быть проблемой для партнера. Как он исхитряется приобретать новое - это статья особая. Если это женщина, то уж женщины-то умеют вытянуть из мужа деньги, но если к новому стремится мужчина, то стой он хоть на голове, денег от жены не допросится. Потому многие и не доверяют распоряжаться деньгами своей половине - чтобы не портить себе нервы.

Между подобными супругами постоянно идет скрытая или открытая борьба. Чем больше стаж совместной жизни, тем чаще и откровеннее супруги подтрунивают друг над другом уже накануне конкретного события. Один со смехом заявляет, что второй все равно ничего путного не купит, а тот - что первый никогда не сообразит приобрести для дома что-нибудь новое и необходимое. На самом деле это - смех сквозь слезы, за которыми скрывается сдерживаемый гнев, и гнев этот рано или поздно выплескивается наружу. Как скрытая, так и открытая война усиливают убежденность в собственной правоте. Оба чувствуют - неправой является противная сторона. Постоянный смех сквозь слезы - самый опасный вид смеха из всех существующих, ибо ведет к раку, чтобы человек осознал, что печаль следует высвобождать, а не превращать в смех.

Неизбежное развитие в направлении будущего изматывает супруга, живущего будущим, так как ему постоянно приходится прорубать стену страха, возведенную своей второй половиной. В то же время супруг, цепляющийся за прошлое, ощущает, что его незаслуженно обижают. Женская зацикленность на прошлом тормозит жизнь значительно в большей степени. Если муж пользуется на службе репутацией очень ценного новатора, а дома все наоборот, то он спасается от семьи на работе. Если же и это не помогает, он уходит из дома насовсем. По мнению женщины, мужчина, бросающий больную жену, ведет себя крайне несправедливо.

Если мужчина зациклен на будущем, в его доме полно хозяйственной техники, причем, быть может, в такой степени, что для жены не остается места, и она уходит сама. Увлеченность техникой она еще может вынести, так как самой ей не под силу в ней разобраться. Но если женщине приходится конкурировать с электрическими и электронными аппаратами, то она сдается. Ни один человек не вынесет чувства, что им пользуются в последнюю очередь, когда более важные вещи уже переделаны. Кому приходится соперничать с вещами, тот начинает вещи ненавидеть. Так, женщины испытывают ненависть к мужниной работе, к компьютерам - мужской забаве, а мужчины - к женским тряпкам, побрякушкам и вечному обновлению мебели. Следствием этого является болезнь, соответствующая виду ненависти.

В университете нас учили диагностировать грыжу диафрагмы. Подозрение на нее возникает, когда у человека одновременно с приемом пищи возникают трудности с дыханием. Кто желает единым рывком перенестись из прошлого в будущее либо так и делает, у того происходит разрыв диафрагмы. Его следствием является грыжа. Поскольку большинство людей бросается в будущее, принуждая себя к работе, то чаще всего грыжа диафрагмы располагается в левой половине тела, и желудок давит на грыжевый мешок. Сердце и легкие на грыжевый мешок не давят. Это означает, что подлинные свобода и любовь не стремятся возвыситься, - это было бы собственным принижением. А вот желудок, кишечник и печень давят. Причина Вам уже понятна.

Отчаянное желание ради своих целей пробиться в общество, где человека явно не ждут и где его появление встречается присутствующими с затаенным на миг дыханием, вызывает грыжу отверстия пищевода, когда человек обозляется, однако от своего не отступает. В диафрагме для пищевода имеется достаточно широкое отверстие. Что же получается, когда в это отверстие снизу втискивается желудок, сокращаясь в размерах и причиняя боль? Чем сильнее человек рвется плыть против течения, тем больших размеров грыжа отверстия пищевода, именуемая по-латыни hernia hiatus oesophagi. Многолетняя грыжа отверстия пищевода постоянно травмирует его ткани и может настолько их истончить, что образует разрыв. Жизнь может спасти неотвратимая операция, но если ткани очень истончены, возникают осложнения.

Грыжа диафрагмы - болезнь коварная и серьезная. Она может привести к ночным приступам удушья (от нехватки воздуха), которые, возможно, в течение многих лет интерпретировались как нарушения сердечного ритма, вызываемые спадом напряжения в ночное время. Лекарствами подобные нарушения не снять, ибо причины в ином. Причина заключается в давлении грыжевого мешка на сердце, усиливающемся, когда человек спит. Важную роль играет поза спящего. Боль особенно велика, когда человек перед сном переедает.

Если в Вас зреет протест против того, что прошлое ценится выше, чем будущее, либо против того, что прошлое охаивается, тогда как будущее восхваляется, в этом случае Ваша бессильная печаль оборачивается бессильным гневом, ибо Вы не в силах никому ничего доказать. Во всем теле на уровне верхней границы пояса Вас терзает постоянная боль, потому что Вы терзаетесь желанием что-то кому-то объяснить. Например, во имя великой цели Вы настолько перенапряглись, что тяжело заболели и вынуждены распрощаться со своей прекрасной мечтой. Некто, пытаясь поднять Ваше настроение, принимается убеждать Вас в том, что эта прекрасная мечта на самом деле никуда не годится. Такая дискриминация воспринимается Вами как чудовищная несправедливость, и от обиды Вы ссоритесь с доброжелателем. Ваш протест против дискриминации не дает Вам возможности разъяснить что-либо непонятливым. Позиция у них непоколебимая. У Вас тоже.

Мне не доводилось слышать о том, чтобы кому-либо был поставлен диагноз воспаления диафрагмы. Если воспаление есть, то диагностируется, в зависимости от осложнений, воспаление легких, сердечной мышцы либо печени. Все равно при любом воспалении прописывается один и тот же курс лечения - антибиотики.

Воспаление диафрагмы есть униженность из-за предвзятости и несправедливости.

Гнойное воспаление диафрагмы есть невыносимая униженность из-за предвзятости и несправедливости.

О таком диагнозе, как гнойное воспаление диафрагмы, слышать мне не доводилось, поскольку, когда гной прорывается в брюшную полость, диагноз ставится в зависимости от местонахождения гноя. Операция является высвобождением невыносимой униженности, а послеоперационный уход - это забота и любовь, которые смягчают несправедливость. Помимо этого, человек надолго либо навсегда отрывается от среды, в которой он заболел, и проблема находит быстрое разрешение. Больной поправляется. Другое дело - полностью ли?

Пример из жизни.

Мне довелось знать молодого человека, заболевшего во время прохождения армейской службы. Его обследовали, лечили, но, не обнаружив ничего особенного, послали обратно служить. Через некоторое время все повторилось вновь. На основе симптомов воспаления, выявленных анализом крови, он прошел несколько курсов лечения антибиотиками, однако с каждым разом они действовали все медленнее. Случай этот произошел лет двадцать тому назад, когда современной компьютерной диагностики еще не знали. В ходе очередного обострения юноше была сделана операция брюшной полости, поскольку ничего иного сделать было уже нельзя.

Под печенью обнаружилось два литра стерильного гноя. Как это стерильного? Очень просто: от антибиотиков все микробы погибли. Но из-за того, что проблема осталась, остался и гной. В армию он уже не вернулся. Однако и не поправился. Ощущая себя человеком не особенно умным, бедным, некрасивым, скромным, малорослым - словом, испытывая комплекс маленького человека, он теперь повсюду видел несправедливое к себе отношение. В конце концов он зачах и умер пару лет назад.

Врачи оказались бессильными против стрессов.

Чем более в человеке развито чувство справедливости, т. е. чем больше он боится несправедливости, тем больше ему повсюду мерещится предвзятость и несправедливость. Пожелай он восстановить справедливость мирным путем, как тут же обнаружит свою беспомощность и впадет в печаль. Чем сильнее в Вас печаль по поводу любого рода дискриминации, т. е. несправедливости, и чем Вы чувствительнее, тем явственнее ощущаете, будто в легких не хватает места. Как только чуть расслабляете тело, возникает нехватка воздуха, хотя легкие, по свидетельству врачей, здоровы.

Если Вы проследите за нехваткой воздуха, то поймете, что дыхание перекрывается животом. Когда Вы потягиваетесь, становится легче, но от постоянного вытягивания спины устают мышцы. Пищеварительный тракт вроде здоров, но внутри засело смутное неприятное ощущение, что-то вроде тошноты. Со временем, если проблема остается, Вы замечаете, что при расслаблении тела появляется странное ощущение наполненности там, где ничему не положено быть, где нет органов, которые могли бы заболеть.

Печаль вызывает вздутие. При вздутой диафрагме отверстия в ней сужаются, а значит, пища застревает, не доходя до желудка, и проходит рывками. Ощущение это неприятное и рождает панику. Паника ведет к учащению сердцебиения, и внимание обращается вместо причины на следствие. Крупные артерии не в состоянии снабжать нижнюю часть тела кислородом и питательными веществами в должной мере. Крупные вены не могут в достаточной степени транспортировать обратно в сердце кровь, обедненную кислородом. К низу от диафрагмы возникает застой, конгестия. А что еще хуже - в результате нарушения обмена веществ лимфа также неспособна выводить шлаки.

Своими гроздьями лимфатические узлы могут симулировать опухоли, но и превращаться в таковые, если застойные явления длятся подолгу. Чем дольше длится печаль, тем толще делается жировая ткань. Это означает, что со временем печальная ситуация, если ее не исправлять, начинает восприниматься человеком как оскорбление, и он полнеет в талии. Как внутри, так и снаружи появляются жировые складки. Теперь уже в силу обстоятельств приходится постоянно втягивать живот и выпячивать грудь, чтобы фигурой не походить на лягушку. Постоянное напряжение утомляет, и, когда человек расслабляется, туловище и впрямь делается лягушачьим. Чего он боялся, то и получил.

Людей с лягушачьим туловищем можно встретить на каждом шагу. Испокон веков это считалось неэстетичным, и изъян старались скрыть под корсетом, чем укорачивали свою жизнь как в прямом, так и переносном смысле. Проблема остается и передается из поколения в поколение. Неважно, толстый человек или худой, молодой или старый, не говоря уже о прочих доблестях. Если у него заплывшая талия, то речь идет о потерпевшем от несправедливости, который сам притягивает к себе несправедливость. Притягивает страхом перед несправедливостью и злобой на несправедливость.

Лягушка являет собой энергию обиженности. Будучи земноводным, она спасается от наземных опасностей, прыгая в воду. Если что-то ей не нравится в воде, возвращается на землю. Какие-то дела она делает в воде, какие-то на земле. Для нее лягушачья жизнь естественна и необходима. Если человек раздувается от обид, он уподобляется лягушке и живет и ведет себя, как лягушка. От сухости спасается в воде, а от воды - в сухом месте, надеясь при этом, что окружающие изменят его жизненные условия, сделав их достойными человеческого существования, что окружающие положат конец несправедливости. Посуху он квакает, дескать, мокро - это плохо, в воде же квакает, что плохо посуху - сам же только и делает, что тяжело пыхтит. Он всегда недоволен тем, что имеет, или тем, где находится. Его девиз - хорошо там, где меня нет, при этом совершенно не замечая, что обижает до глубины души людей, предлагающих ему добро. Иного человека называют земноводным, и все понимают, что имеет в виду говорящий.

С диафрагмой связаны не только изменения в талии, но и объем и форма грудной клетки.

Страх жить полноценной жизнью, т. е. страх дышать полной грудью, делает грудную клетку маленькой, вдох затрудненным, зато выдох свободным. Выдыхание выражает освобождение этого человека от излишнего хорошего материальной жизни.

Смелость жить полноценной жизнью, т. е. смелость дышать полной грудью, на деле является смелостью, подавленной страхами. От этого человек становится рвачом - берет от жизни все, что только можно. Смелость жить полноценной жизнью расширяет грудную клетку, делает вдох свободным, объем легких на удивление большим, а выдох неслышным и незаметным. Человек думает, что так и надо.

Если грудная клетка у Вас стала с годами непропорционально большой, по сравнению с нижней частью тела, либо всегда была такой, начинайте высвобождать свою кажущуюся смелость жить полноценной жизнью. Помимо душевных тягот Вам грозят легочные болезни. Пора понять, что с каждым вдохом Вы вдыхаете в себя слишком много, а с каждым выдохом выдыхаете из легких далеко не весь отработанный воздух. С воздухом в человеческое тело поступает все, что человеку нужно для жизни. 15 вдохов в минуту, 15 х 60 в час, 15 х 60 х 24 в сутки равняются полноценному обеду.

Когда мы принимаем то, что нам дают, то должны бы отдавать взамен то, в чем больше не нуждаемся. Если мы так не делаем, ненужное остается в теле в виде шлаков. А ведь любая болезнь - это зашлакованность, как душевная, так и материальная.

Мучительной болезнью является астма, при которой человек не может выдохнуть. Ощущение удушья заставляет хватать воздух ртом, и человек без особого труда наполняет воздухом легкие, но обратно воздух не выходит, хотя бронхи не закупорены. Почему? Потому что меха, движущие легкими, и есть диафрагма, и если на душе столь тяжкий груз, что для диафрагмы уже не осталось места, то меха не могут работать.

Расскажу о личном опыте, подтолкнувшем меня к изучению этой проблемы. Несмотря на слабое здоровье, в детстве и юности я по праву могла гордиться большим объемом легких, даже спортсмены уступали мне в этом. Но когда, начиная с 25 лет, верхняя часть платья сделалась тесной, мне это уже не понравилось. Шли годы, и пропорции менялись в пользу верхней части тела. Нельзя сказать, чтобы я вообще не обращала внимания на свое дыхание. Мне было весьма знакомо ощущение, что грудную клетку распирает прямо до боли, вот-вот ребра затрещат, а хочется вдохнуть еще воздуха. Когда разрешилась проблема, из-за которой я задыхалась, я выдохнула единым духом, и все прошло.

Астму я считала самой ужасной болезнью из всех, но не догадывалась задаться вопросом: "Почему этот больной поступил именно в мое дежурство?" Я понимала, что нужно досконально усвоить технику оказания первой помощи при приступе астмы, и усвоила ее. Это значит, я понимала, что мне нужно еще учиться. Но я не понимала того, что помимо знания лекарств, болезни и самого больного мне необходимо главное - познать самое себя в связи с этим недугом. Всякий раз я думала, что нужно защитить себя от факторов, вызывающих приступы астмы, коли, оказывая помощь астматику, ощущаю, как перехватывает собственное дыхание. Я старалась беречь свои органы дыхания, чтобы не заболеть той же болезнью. Вероятно, Вы уже поняли, что пользы от всего этого было мало, так как истинная причина астмы кроется гораздо глубже.

Пример из жизни.

На пять лет жизнь подарила мне наставника в лице человека, тяжело больного раком. В течение пяти лет я делала все, что было в моих силах, чтобы продлить жизнь этому юноше. Он воспринимал столько, сколько мог, высвобождал свои стрессы, и в первое время эффект был хороший. Я же чувствовала, что эффект этот внешний, обманчивый, и об этом ему сказала. Он и сам говорил, что всякий раз, когда жертвовал исправлением умонастроения в угоду земным соблазнам, наступало обострение.

Поскольку наивысшим земным соблазном для него были увеличение учебной нагрузки и спорт, чем хотел доказать свое превосходство над окружающими, то никто не мог заставить его от этих занятий отказаться. Я взяла на себя смелость отчитать его по-матерински и наложить запрет, а он ответил просто: "Но это мне не в тягость". Так говорит привычка всегда нести на себе максимальную ношу. Его привычки я побороть не смогла.

Протест в нем вызывало только медикаментозное лечение, и он рассказывал, как при этом себя чувствует и какое разрушительное действие оказывается на его организм. До болезни он боготворил знания и физическую деятельность, благодаря которым можно достичь любых высот. Об отказе от всего этого и посвящении себя болезни не могло быть и речи, ибо изменение взглядов тем труднее, чем человек самоувереннее. Самоуверенность зиждется на абсолютных знаниях, зацикленность на которых придает смелости и силы воли.

Знание, что плохого я не делаю, и то, что я делал, принесло мне лишь хорошее, превращает человека в слепого, глухого и бесчувственного ко всему, что находится вне этого убеждения. Самоуверенность возрастает от интеллигентности, которая велит быть терпимым к людям, делать дружелюбную мину даже тогда, когда подмывает дать по морде. Самоуверенность - тяжелейший стресс, о котором речь пойдет особо.

Чего человек боится, то на себя и навлекает, и то, что он ненавидит, причиняет ему боль. У моего пациента начались обострения, за ними - курсы лечения и осложнения от лекарств. Я была ошарашена и уязвлена, когда обвинения полетели в мой адрес, а еще более меня удручало то, что в повседневной жизни он был практически наедине со своим недугом. В моей практике были раковые больные, которые быстро выздоравливали, чему способствовали супруг, дети и родители, поскольку занимались улучшением своего умонастроения, но заставить заниматься этим я никого не могу. Будь у меня возможность применить к моему пациенту альтернативные способы лечения, я посмела бы отсоветовать химиотерапию, но таких возможностей в Эстонии нет, и я почувствовала, что начинаю уступать смерти.

Жизнь предоставила мне возможность отправиться искать помощь в далекой чужеземной стране. А также дала шанс встретиться там с врачом, который располагал большими возможностями. Тот выслушал меня и как бы между прочим уверенно сказал: "Не волнуйтесь, ему можно помочь. У нас и раньше лечили подобных больных". Меня поразила самоуверенность врача, но мне так хотелось надеяться на лучшее. Помню, как стала хватать ртом воздух, как перехватило дыхание и как потом я пыталась отдышаться. Те полтора часа, в течение которых я дожидалась этого врача, чтобы обговорить детальный план, я дышала так, как никогда ранее.

От меня требовалось только вдыхать, обратно все выходило само. Внутри словно скопилась неимоверная масса чего-то, что стало теперь выходить с дыханием. Я стояла и ощущала, что бюстгальтер становится мне велик. Затем он стал сползать вниз, так как снялось напряжение от сверхтребовательности, задиравшей плечи кверху, едва ли не вровень с ушами. Плечи настолько расслабились, что даже поясной шов платья опустился на свое место. Мне уже не нужно было требовать от себя невозможного. Спустя час я встретила знакомую, с которой провела пару часов накануне, и та воскликнула: "Какой ты стала маленькой!"

Что все это означало? Я осознала, что взяла на себя ответственность за сохранение жизни другого человека, и она легла на душу величайшим бременем. Добра ему этим я не сделала, зато себе причинила зло. Я немало потрудилась, стараясь высвободить его из себя, но поскольку он изо всех сил за меня цеплялся, оттолкнуть его было бы для него смертельным ударом. Он жил мной. Его физическая смерть убила бы меня духовно, потому что в ту пору общество относилось ко Мне, словно изготовившийся к прыжку зверь. Ведь в нашем сознании прочно укоренилось мнение, что врач несет ответственность за жизнь больного. Я не могла не беспокоиться за нас обоих. Тогда я еще была слишком хорошим человеком.

Мы все являемся на свет, чтобы нести ответственность за собственную жизнь, но мы не имеем права отвечать за жизнь других. Если мы берем на себя это право, оно становится обязанностью, и, если долг нами не исполняется, нас встречает осуждение. Меня осуждали, мне было трудно, а пациент мой виновником считал себя и страдал вместе со мной. Я объясняла ему, что сама навлекла это своим страхом перед несправедливостью, что это моя ошибка, но он не мог этого вынести, ибо боялся за меня.

Об одном подобном случае я рассказывала в своей третьей книге, когда привела пример с юношей, отчаявшимся от печали и беспомощности, что стало причиной скопления у него в правом легком опасного для жизни количества жидкости. В моих страданиях он винил себя. Я объясняла, что он не виноват, - при всей воодушевленности от проделанной над собой работы и ее последствий он не мог вообразить, сколь велико было "эго" у журналиста. Журналист не виноват в том, что в своем полном невежестве и в погоне за сенсацией не выбирал средств, а думал только о себе. Он знал, что беседует с раковым больным, чью хрупкую психику следовало бы учитывать, но в своей житейской наивности, что само по себе является эгоизмом, не подумал о последствиях. Голодный думает только о том, как бы утолить голод. В этот миг он не ведает ни сочувствия, ни чувства ответственности. Не виноваты и врачи, считающие медицину единственно верным способом лечения. Раскрыть глаза им пока еще мешает страх и профессиональная честь. Нельзя из-за чужих стрессов усиливать собственные и среди них погибать.

Пациент выслушивал меня, выказывал согласие и понимание, но его молодая душа, которая от моих речей на время воспарялась и благоприятствовала ремиссиям - временным ослаблениям болезни, длившимся по полгода, вскоре вновь принималась впитывать плохое, проистекающее от хороших желаний хороших людей. От окружающей среды поддержки не было, хотя та же среда всяко-разно за него беспокоилась. А что беспокойство - это вампир, выпивающий до капли жизненную силу у того, о ком беспокоятся, об этом хорошие люди не ведают и ведать не желают. Они желают быть хорошими людьми, и беспокойство является признаком хорошего человека.