Основные внешнеполитические ориентиры королевства СХС-Югославия

Вся власть в новом королевстве принадлежала королевскому дому Карагеоргиевичей, в лице сербского короля Петра и его сына Александра, регента при престарелом отце. С помощью союзников Королевстве СХС добилось включения в свой состав Воеводины и большой части Македонии, и рассматривалось союзниками как один из противовесов возможной ревизионистской политики Венгрии и Болгарии, проигравших в Первой мировой войне. Как следствие, в области внешней политики Югославия все 20-е и 30-е годы поддерживала тесные контакты с Францией и Великобританией. Вместе с политической ориентацией страна изначально обрела не только союзников, но и врагов. Таковыми стали ущемленные Венгрия и Болгария, а также Италия. Последней Франция и Великобритания пообещали за вступление в Первую мировую войну весь восточный берег Адриатики, но итальянцы воевали так неудачно, что Антанте пришлось их выручать, и в конце войны она уже не была настроена так щедро платить, как планировалось, за такую помощь, какая последовала. В итоге итальянцы пытались самостоятельно захватить порты на восточном берегу, но не преуспели.

На протяжении 20-х годов Италия постоянно провоцировала напряженность в отношениях со своим восточным соседом. В 1923 году дошло уже до общей мобилизации с обеих сторон, но конфликт не разгорелся. В конце 20-х годов в самом королевстве СХС дошли до крайней степени межнациональные противоречия. Королевская власть опиралась почти исключительно на сербов, что вызывало раздражение всех остальных народов, населявших королевство.

В 1929 году король во избежание опасных для государства последствий парламентской борьбы ввел режим своей личной власти, распустив все законодательные органы и запретив все политические партии и все организации по национальному признаку вплоть до спортклубов. Именно тогда королевство СХС было переименовано в Югославию. Все это не вполне могло снять остроту проблемы, хорваты, словенцы и боснийцы продолжали требовать равноправия, а радикалы из числа хорватов и македонцев принялись бороться с королевской властью и “сербским владычеством” путем террора. В 1934 году смешанная бригада хорватских (организация усташей) и македонских (ВМРО) террористов, которая обучалась в лагерях в Венгрии и получала деньги от Италии, подготовила и осуществила убийство короля во время его визита во Францию. Сразу после высадки в Марселе король был убит выстрелами в упор. Следует добавить, что помимо удавшегося варианта покушения были готовы еще 3 запасных – по дороге из Марселя в Париж, в Париже и в Лондоне, где учился наследник престола Петр, которого король рассчитывал посетить.

Власть, согласно завещанию короля, принял на себя его младший брат принц Павел. Следует сделать небольшое отступление, и добавить, что вообще-то Александр был вторым сыном сербского короля Петра, а первый его сын, Джордже, отрекся от прав на престол в 1909 году, после того как убил своего слугу в припадке неконтролируемой ярости. Павел, которого современники описывают как хорошего семьянина и ценителя прекрасного, любителя игры на клавесине, но уж никак не харизматичного правителя, каким был его старший брат Александр, по всей видимости, твердо решил любой ценой сохранить “статус кво” до 1941 года, до совершеннолетия престолонаследника. Весьма может быть, что это ему и удалось бы, если бы не события в Европе.

Начиная с 1934 года Германия, отказавшаяся от своих обязательств по Версальскому миру, усердно старалась вовлечь Югославию в орбиту своей внешней политики. Сперва это делалось экономическими методами. Немецкие компании из года в год закупали по ценам выше мировых два основных предмета югославского экспорта – ресурсы и сельскохозяйственные продукты; по сниженным ценам или выгодному курсу продавали необходимое Югославии промышленное оборудование; охотно вкладывали деньги в развитие югославской промышленности и расширение добычи полезных ископаемых. К концу 30-х Югославия, продолжавшая проводить внешнюю политику, ориентируясь на Францию и Великобританию, обнаружила себя в щекотливом положении, поскольку все быстрее шло размежевание стран Европы на врагов и союзников Германии.

Однако некоторое время еще возможно было удерживаться в нейтральном положении, поскольку Германия аннексировала Австрию и Чехословакию, Италия вторглась в Абиссинию и Албанию, а Франция и Великобритания никак не пожелали реагировать. В Югославии небезпочвенно начало укрепляться мнение, что в случае конфликта с Германией Франция и Англия опять не станут ничего предпринимать. Последовавшие в течение года разгромы Польши, Норвегии с Данией и одного из гарантов, супердержавы Франции, привели к общей апатии и укреплению пораженческих настроений. Шаткое внешнеполитическое положение страны осложнялось внутренними проблемами.

Хорватский вопрос продолжал оставаться нерешенным, и это заставляло уже не только давно сотрудничавших с Италией и Германией радикалов, но и умеренных хорватских политиков серьезно обдумывать вопрос о создании независимой Хорватии с политической и военной помощью Германии и\или Италии. В феврале-августе 1939 года между премьером Д. Цветковичем и главой хорватской оппозиции В. Мачеком проходили сложные и трудные переговоры о политических основах и территориальных границах автономии. Мачек сперва требовал включить в ее состав всю Словению, всю Хорватию и Боснию, но в итоге в состав созданного образования под названием Хорватская бановина вошло примерно 2\3 современной Хорватии и около трети Боснии. Политически Хорватская бановина представляла собой нечто вроде современной Сербии и Черногории – внешняя политика, армия, таможня и финансы оставались в ведении центральной власти, а остальные вопросы решались на местном уровне. Лишить хорватов этих привилегий было бы затруднительно – согласно утвержденным условиям, изменить статус бановины мог только ее собственный законодательный орган.

В новой автономии, по словам современников, пресса стала такой проправительственной, какой не была даже в Белграде. Однако на “споразум” (как соглашение Цветкович-Мачек называют в научной литературе), обрушилась критика с обеих сторон: радикалы-сербы называли соглашение “вторым Мюнхеном”, а радикалы-хорваты, говорили, что “Мачек честь и свободу всех хорватов продал”.

25 марта 1941 г. прогерманское правительство Югославии подписало договор с Гитлером о присоединении к союзу Германии, Италии, Японии. Но уже через два дня восставший народ сверг изменников, пошедших на сговор с давним врагом еще по Первой мировой войне. 5 апреля Югославия подписывает соглашение о дружбе со Сталиным, а на следующий день Гитлер объявляет ей войну. Немецкие и итальянские фашисты вторгаются с севера и с юга, а на Белград падают бомбы. Удар был столь неожиданным, а сербская армия была настолько духовно и технически неподготовленной к войне, что за 12 дней Югославия капитулировала.

Заключение

югославия королевство внешнеполитический тенденция

Подводя итоги работы можно отметить, что основной тенденцией истории Югославии является политическая нестабильность, низкий (применительно к историческим этапам) уровень демократии, пренебрежение правами граждан и, как следствие того, хроническая нерешаемость этнических проблем. Так было и во времена Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев (1918–1929 гг.), и во времена королевства Югославия; так происходит и сейчас.

Фактором объединения в Королевстве СХС-Югославия стал единый сербо-хорватский язык, но больше особых сплачивающих мотивов не было. Воссоединились родственные друг другу славянские народы, но у них были разные вероисповедания и исторически разные политические интересы и симпатии. Не было ни одной области, которая не мечтала бы о более широкой автономии или независимости. Эти настроения резко усилились после появления в Европе фашизма. Подражая Муссолини и Гитлеру, почти каждая европейская страна объявляла о своей национальной исключительности. Соседи отдалялись друг от друга, чем немедленно воспользовалась фашистская Германия, на которую все более и более ориентировалась внешняя политика королевства Югославия.

Сегодня Югославия для современной России – это не одно из бывших государств, но и особого рода миф. Не только представители российской элиты, но и просто образованные люди, вольно или невольно “примеряя” югославский сценарий к Российской Федерации, рассматривают происходящее там не просто как один из сценариев кризиса полиэтнического государства, но в качестве некоего предупреждения.