Глава 14. Лондо вел переговоры с Рифой по закрытому каналу связи из своей каюты

Лондо вел переговоры с Рифой по закрытому каналу связи из своей каюты. Рифа находился в императорском дворце на Приме Центавра и не желал признавать даже сам факт, что „Ондави” принадлежит ему. Чтобы убедить его, Лондо пришлось поставить вопрос ребром.

Элрик наблюдал за этим процессом с помощью зонда, посаженного на Вира. Тот молча стоял рядом с Лондо. Элрик продолжал спокойно сидеть в кабинете капитана, ожидая его возвращения. Но он не смог долго выслушивать нескончаемые пререкания двух центавриан.

Стук в голове становился все сильнее, но Элрик заметил, что снова начал беспокоиться о Галене: жив ли он еще, смог ли Олвин вовремя прийти ему на помощь. Так просто было бы связаться с ним, прибегнув к электронному воплощению. Менее чем за минуту он оказался бы рядом с Галеном, поговорил бы с ним, и страхи Элрика растаяли бы. Для него было бы огромной радостью в последний раз увидеть Галена, узнать, что с ним все будет в порядке.

Но ему нельзя этого делать.

— Не могу поверить, что вам удалось его убедить, — сказал Вир.

Разговор по видео был закончен. Видимо, Лондо добился своего.

— А разве у меня был выбор? Если бы я не уговорил его, то меня бы до конца дней доставали раздраженные голодемоны и еще более раздраженные техномаги. Запах здесь, к слову сказать... до сих пор не выветрился, — Лондо сморщился от отвращения и принялся искать среди беспорядка, царившего в его безвкусно оформленной каюте, ароматизатор воздуха.

— Я стараюсь изо всех сил, — Вир бросился ему помогать. — Но я не понимаю, зачем вы снова взялись играть с ней. Я же сказал вам, что она — техномаг.

Лондо повернулся к нему:

— Меня... меня уговорили. Я думал, что не могу проиграть.

— Лондо, сколько раз...

Лондо поднял руки:

— Только не говори этого, Вир. Не говори этого. Я оказался идиотом, меня использовали, и теперь я оказался в ловушке, в ситуации, которая становится очень скверной. Совсем скверной.

— О чем вы?

Лондо покачал головой:

— У меня нет времени все тебе объяснять. Но эти техномаги — очень могущественные враги. И я боюсь... боюсь, что это может закончиться плохо.

Как бы Лондо ни хотелось этого, он не мог скрывать правду от самого себя. Морден ничего не рассказывал о намерениях Теней, но Лондо смог легко их вычислить. И, тем не менее, он ничего не мог поделать для того, чтобы остановить их.

Лондо раздраженно потянулся рукой к затылку, вытащил из волос заколку. Не желавшая стоять прядь волос повисла свободно.

— Если ты прекратишь на пару минут доставать меня вопросами, Вир, то, возможно, сможешь оказаться мне полезным и сделаешь что–нибудь с этим.

Перед мысленным взором Элрика появилось изображение: Джон Шеридан шел по коридору к своему кабинету. Дрази арестовали, а „Зекхите” пока задержали. Джон поговорил со Сьюзан Ивановой, а потом устало пошел назад.

Элрик выпрямился, остро ощутив, как мало осталось времени. Он был уверен, что Джон не станет задерживать их, но не мог знать наверняка. В любом случае, ему нужно больше, чем просто невмешательство персонала станции. Он снова будет вынужден просить об услуге. И он не может рассказать капитану все, иначе тот наверняка откажется.

Увидев Элрика, Джон замялся в дверном проеме, потом двинулся дальше, подошел к столу.

— Элрик. Прошу простить за то, что заставил вас ждать. Я бы не удивился, если бы вы ушли.

Элрик встал:

— У меня нет времени договариваться с вами, капитан, о новой встрече. Вскоре мы покинем это место. Если только вы не решите остановить нас.

Джон вздохнул, уголки его рта слегка поднялись.

— Пожалуйста, садитесь, — предложил он.

Они оба сели.

Джон продолжал:

— Я не собираюсь задерживать вашу группу. Боюсь, что некоторых не удовлетворят ваши ответы на мои вопросы, но это их проблемы. Я уверен, что вы были искренни со мной, и, как вы сказали, вольны лететь, куда пожелаете.

— Не стану благодарить вас за то, что вы позволяете нам делать то, на что у нас и так есть право. Но я благодарю вас за дружелюбие, проявленное ко мне, — Элрик помолчал, заметив, что Джон улыбнулся. — К несчастью, капитан, есть силы, которые попытаются остановить нас. Они ищут способа использовать нас, наше могущество, в своих целях.

— Вы имеете в виду посла Моллари? Я думал, что вы отпугнули его.

— Он лишь один из многих. Боюсь, капитан, я вынужден просить у вас помощи. В противном случае нам не удастся безопасно улететь отсюда.

Лицо Джона напряглось:

— Кто вам угрожает? Я вызову охрану, вы дадите официальные показания, и мы их арестуем.

Он так мало знал о том, с чем столкнулись маги, о том, с чем ему самому предстоит столкнуться в ближайшем будущем.

— Противостояние будет слишком опасным, — сказал Элрик. — Вы ведь не хотите превратить станцию в поле битвы. Я тоже этого не хочу.

После истории с дрази подобная возможность покажется Джону очень реальной.

— У нас есть план, как тихо и спокойно покинуть станцию, но нам потребуется ваша помощь, и помощь вашей службы безопасности. Уверяю вас, мы не нарушим никаких законов. Мы планируем всего лишь обманный маневр, легкий взмах руки для того, чтобы наши враги не смогли остановить нас.

Джон поднял со стола цветок апельсина и покрутил между пальцами.

— Вроде этого.

— Да.

— Поймите, от меня хотят, чтобы я не только не помогал вам, а чтобы я остановил вас.

Элрик просто кивнул.

— Почему вы решили, что можете доверять мне?

— Потому что вы, как и мы, верите в благо. И потому что вы до сих пор остаетесь мечтателем.

Джон положил цветок на стол.

— Расскажите мне, каков ваш план. Не упустите ничего. Если вы, как заявили, не нарушите никаких законов, я сделаю для вас все, что потребуется.

Мысли Галена оставались туманными, путанными. Скрючившись на полу, он неглубоко и часто дышал. Каждый вдох отдавался в боку острой болью. Чувство равновесия до сих пор не восстановилось. Чтобы не упасть, ему приходилось упираться в пол обеими руками. Гален осторожно подталкивал свое тело до тех пор, пока его здоровая нога не оказалась согнутой под туловищем. Сломанная так и осталась вытянутой. Когда Гален попытался согнуть ее, все тело пронзила невыносимая боль.

— Еще одна горка пыли, — сказала Банни. — С вами, ребята, скучно. Ничего серьезного.

— Оставьте нас, — велел Элизар. — Мы с Галеном должны поговорить наедине.

Гален изо всех сил старался сосредоточиться, понять, что к чему.

Вот как они повергли Келла, догадался он. И он влез прямо в эту ловушку.

Должно быть, они проделали то же самое с Блейлоком. Но почему–то высшие функции мозга Блейлока отключились вместе с биотеком. Почему? Гален вспомнил, как Гауэн говорил что–то... речь шла о здоровье Блейлока. „Стремясь стать единым целым с биотеком, он смог добиться того, что системы его организма соединились с биотеком намного теснее, чем у большинства из нас”. Возможно, мозг Блейлока стал настолько тесно связан с имплантантами, что без них был способен выполнять лишь самые основные функции. В таком случае Блейлок сможет восстановиться, если снова включить его биотек.

Ощущения от бездействия биотека были ужасными, Гален чувствовал себя совсем больным. Это была не просто потеря магической силы, возвращение его тела к тому состоянию, каким оно было до получения имплантантов. Только сейчас Гален понял, какие радикальные изменения претерпел его организм за время, прошедшее с момента инициации. Биотек соединился со всеми системами его организма, стал его частью. Без биотека он больше не был самим собой.

Сначала Гален подумал, что Элизар наложил заклинание, отключившее его биотек. Но потом понял, что биотек Элизара тоже отключен. Вот почему Элизар выглядел ослабевшим. Вот почему он не воспользовался своей силой для того, чтобы попытаться оживить Блейлока или для того, чтобы пытать его. Вот почему Тилар не надел кризалис. Без кризалиса он не испытывал дезориентации.

У них всех биотек был отключен каким–то внешним устройством. Но как это можно сделать? Как здесь оказалось такое устройство?

Тилар пинком перевернул Блейлока на бок и встал. До Галена смутно доходило, что Элизар и остальные ссорились, но слов он не слышал. Он так сосредоточился на себе, что практически не замечал ничего вокруг. Он должен собраться с силами.

— Я устал от того, что со мной здесь обращаются, как с подчиненным, — заявил Тилар. — Спорю, что смог бы выбить из него больше, чем ты.

— Ты доказал это в случае с Блейлоком, — съязвил Элизар.

— Я, по крайней мере, попытался, — Тилар перешагнул через тело Блейлока и направился к Галену и двери. Проходя мимо него, Тилар швырнул на щеку Галену что–то влажное.

— Сувенир, — прокомментировал Тилар, — и знак того, что с тобой будет.

Гален потряс головой, сбрасывая это нечто на пол: „сувенир” оказался золотой ниткой биотека, с прилипшими к ней кусочками сухожилий и засохшей кровью.

Тилар, Банни и Рабелна вышли. Дверь за ними закрылась.

Каким бы ни было устройство, отключившее биотек, оно, кажется, действовало лишь внутри комнаты. Если он сможет выбраться отсюда и вытащить Блейлока, то, возможно, их силы восстановятся.

Сражаясь с чувством дезориентации, он пополз, волоча ногу, к Блейлоку. На полу вокруг него змеились широкие красные полосы. Маг потерял много крови. Рука Галена скользнула по мокрому полу. Он восстановил равновесие, перевернул Блейлока на спину. Его лицо было мертвенно–бледным, губы — синими, а грудь едва заметно вздымалась и опадала. Гален нащупал пульс Блейлока — быстрые и слабые толчки. Его руки продолжали кровоточить, кровь стекала на пол. Гален должен остановить кровотечение.

В кармане пиджака Блейлока должен быть носовой платок. Гален схватил холодное запястье мага. Засучил рукав его пиджака, туго обвязал платком, как жгутом, предплечье. Чтобы остановить кровотечение из ран на второй его руке, Гален вытащил из кармана ее шарф. Неуверенно перегнувшись через тело Блейлока, он туго затянул шарф, оставляя на нем кровавые отпечатки пальцев. Потом он стащил с себя пальто, укрыл им Блейлока. Если биотек Блейлока не включится в ближайшее время, и органеллы мага не начнут действовать, то Гален не поручился бы, что он выживет.

Гален был уверен в том, что Г'Лил мертва, но пополз к ней, надеясь, что его действия не вызовут беспокойства у Элизара. В последний раз, когда он видел ее, нарнийка держала пистолет. Кобура на ее поясе была расстегнута, но руки были пусты. Гален нигде не видел пистолета. Для вида он пощупал пульс Г'Лил и изумился, обнаружив, что она еще жива. Перевернул ее на бок, чтобы осмотреть ожог. Рана оказалась глубокой, в ее центре виднелась желтая кость. Она долго не протянет. Он должен найти ее оружие.

— Ты всегда хотел быть целителем, — сказал Элизар.

Он стоял рядом с перевернутым столом и каталкой. Возможно, пистолет упал с той стороны стола.

Элизар поставил стул рядом с Галеном и протянул руку, предлагая помощь. Гален ее проигнорировал, поднялся, опираясь на стул и быстро сел на него, чтобы не упасть.

— Неспроста заклинания исцеления, — продолжал Элизар, — являются самыми трудными.

Гален сконцентрировался и заставил свои губы двигаться:

— Они оба нуждаются в немедленной помощи. Они в состоянии шока.

— Я ничего не смогу для них сделать, — ответил Элизар, — пока мы не поговорим.

Гален наклонил голову, будто от слабости — он искал оружие. Он должен найти пистолет и должен восстановить чувство равновесия.

Элизар взял второй стул, поставил его перед Галеном. Казалось, он не был вооружен. Еще один признак высокомерия. Но в таком состоянии Гален все равно не мог одолеть его без оружия.

— Ты даже не догадываешься, как я обрадовался, обнаружив, что ты здесь, — сказал Элизар.

— Наши чувства взаимны.

Элизар сел:

— Ты ранен.

Гален взглянул ему в глаза:

— Твой план — убить всех нас, не так ли?

— Нет, если ты присоединишься ко мне.

Гален не смог сдержаться и расхохотался. В боку все сжалось, будто его ударили кулаком, и Гален обхватил бок рукой, судорожно дыша. Кажется, он тоже в шоке...

— Как ты мог себе такое вообразить? Что я когда–либо присоединюсь к тебе?

Элизар наклонился вперед, пристально глядя на Галена темно–синими глазами:

— Помнишь наш прошлый разговор? Вы были правы тогда. Ты говорил, что я должен сказать тебе о том, что мне удалось открыть. Что я должен представить тебе доказательства. Тогда я ничего не мог тебе сказать. Теперь могу.

Гален неглубоко вздохнул:

— Ты имеешь в виду, что тогда не хотел мне этого говорить. До тех пор, пока я не поклянусь тебе в верности.

— Я боялся, что ты расскажешь Кругу. Я не хотел, чтобы Келл узнал обо всем, что мне удалось открыть. Если бы я тогда знал, что он специально это подстроил... — Элизар провел рукой по губам. — В любом случае, теперь я могу рассказать тебе все.

— Сейчас это послужит твоим целям, — сказал Гален.

— Доказательство того, что мои слова — чистая правда, — продолжал Элизар, — находится внутри тебя — тот факт, что сейчас биотек вышел из–под твоего контроля.

— Меня не волнует, что ты там нашел. Ты — убийца, и твои партнеры — тоже убийцы!

Элизар взглянул на безвольное тело Блейлока.

— Когда ты узнаешь правду, ты перестанешь беспокоиться о нем. Я говорил тебе, что Круг лжет нам. Они скрывают правду от всех нас, а мы заслуживаем того, чтобы узнать истину перед посвящением. Узнав ее, ты поймешь, почему мы оказались в эпицентре этой войны, и почему сейчас нам грозит полное уничтожение.

Гален знал, что секрет существует. Элрик отказался раскрыть ему этот секрет. Олвин, каким–то образом, сам раскрыл его и был уверен, что остальные маги заслуживают того, чтобы его узнать. Гален считал, что это секрет могущества и овладение им может помочь магам в войне с Тенями.

Но Галена он больше не интересовал. Он просто желал, чтобы биотек и его кипящая энергия восстановились, чтобы он мог сокрушить Элизара. Чтобы он смог сокрушить Теней. Чтобы он смог покончить с этим.

Элизар изучающе рассматривал его:

— Мы с тобой часто разговаривали о таратимудах, об их гениальном изобретении, биотеке. Мы дивились тому, как нам повезло, что мы оказались наследниками их мудрости, что нам достались имплантанты, которые наделяют нас таким могуществом, что мы способны воплощать в жизнь мечты, создавать образцы красоты и магии и творить благо. Мы оплакивали гибель таратимудов, а вместе с ними — их знания о биотеке.

Но исторические хроники, которые мы читали, неточны и неполны. Таратимуды разбирались в принципах действия биотека ненамного лучше нас. Они не изобретали биотека. Они не производили его. Они получили его в обмен на заключение союза. Они получили биотек от одной намного более древней и намного более развитой расы — от Теней.

Гален оторопел. Какое–то мгновение он не мог ни о чем думать. Он просто плыл, сделавшись прозрачным, как призрак. Он будто находился не в комнате, вообще не здесь. Он снова стал призраком, у которого не было ни имени, ни тела, ни прошлого. Будто то, кем он себя считал, куда–то испарилось, и сейчас он был вынужден ждать, пока оно не вернется.

Спустя секунду все вернулось, и Гален решил, что, должно быть, ослышался. Элизар не мог сказать того, что сказал. Этого не могло быть. Все, чему Галена учили, все, во что он верил... Всю свою жизнь он изучал историю магов, стремился познать их обычаи, учился управлять биотеком. Сообщество магов было благородным орденом, древним братством, постигавшим удивительное, закаленным дисциплиной и утверждавшим принципы техномагии. Они подчинялись безупречным заповедям Кодекса. Они посвящали себя магии, знанию и благу.

Тени же стремились к войне, хаосу и смерти, они жили этим. Оставаясь в тени, они провоцировали, манипулировали, уничтожали. На протяжении всей своей истории они были ответственны за миллиарды смертей. Они были полной противоположностью магам. Их технологии несли не прогресс, они несли порабощение.

Этого не могло быть. Элрик рассказывал ему. Элрик учил его. Элрик не мог скрывать от него такое.

Гален крепче прижал руку к боку:

— Ты ждешь, что я поверю в эту ложь?

Элизар протянул к нему руку ладонью вверх. Как говорил Галену Блейлок, это было знаком искренности.

— Я никогда не лгал тебе, Гален. Все, что я сказал, — правда.

— Тени рассказали тебе это? И ты им поверил?

— Я узнал это из файлов самого Келла. Он хотел, чтобы я узнал некоторую информацию, и эти сведения были ее частью. Об этом сообщают каждому магу, избранному в члены Круга. Это наследие Вирден, — Элизар тяжело вздохнул. — На протяжении всей нашей истории представитель линии Вирден был обязан раз в три года, перед каждой ассамблеей, встречаться с агентами Теней, — так же, как сама Вирден делала это тысячу лет назад. Последний представитель линии, Келл, выполнял это задание. Он встречался с дракхом, который передавал ему имплантанты и кризалисы. Круг, что бы ни говорили его члены, не владеет секретом воспроизводства биотека. Они понятия не имеют о том, как его получают.

Гален вспомнил свою работу — посвящение Вирден, вспомнил, как он восхищался ею.

— Если Келл записал такое в свои файлы, то он лгал. Он манипулировал тобой.

— Я следил за ним. За шесть месяцев до ассамблеи, на которой мы прошли инициацию, он встретился с дракхом. Он передал дракху образцы ДНК всех учеников, которым пришло время получить кризалисы, и всех учеников, которым предстояло получить биотек. Твоя и моя ДНК, Гален, были переданы Теням. Всего за две недели до открытия ассамблеи он снова встретился с дракхом. Я видел, как он получил от дракха ящики, заполненные канистрами. Некоторые канистры были прозрачными: внутри них, в жидкости, плавали кризалисы. Другие были темными, на поверхности были выгравированы руны. И я видел, как Келл, прилетев на Суум, передал коробки Элрику. Я видел те темного цвета канистры, помеченные рунами, во всех палатках, где нам имплантировали биотек.

Элрик не мог знать этого. Не мог участвовать во всем этом. Элрик клялся, что никогда не солжет Галену. Но это делает все, сказанное Элриком, все, им сделанное, частью огромной лжи.

Гален сам видел эти канистры, в каждой из них был биотек, предназначенный для одного из неофитов. Но Элизар мешал правду с ложью, чтобы сделать ложь более убедительной. Подобное предположение было единственно приемлемым ответом. Тени преследовали магов, потому что те были могущественными и потенциально опасными противниками. А не потому, что маги были их союзниками, тысячу лет получавшими что–то от Теней, а потом, когда их попросили об ответной услуге, расторгшими сделку.

Элизар мог продолжать лгать дальше. Но ему не втянуть в это Галена.

Элизар замялся, помолчал, слегка приоткрыв рот. Потом заговорил снова:

— Откуда, ты думаешь, у Тилара кризалис?

Гален не ответил, и Элизар продолжил:

— Я тоже не хотел этому верить. Я так же дико разозлился на Келла, как ты, должно быть, сейчас злишься на Элрика. Я чувствовал себя преданым Келлом, преданым всеми магами, от нынешних до самых древних, которыми мы так восхищались. Я не знал, что мне делать.

Вот почему я так странно вел себя на ассамблее. Я хотел рассказать тебе. Но я боялся идти против Круга, ведь они тогда не позволили бы нам стать магами. Нас бы изгнали. Я знал, что Круг надо свергнуть, а все их тайны — раскрыть. Но одновременно я продолжал любить магов, и хотел, чтобы наш орден продолжал существовать.

Из файлов Келла я узнал, что Тени вернулись, впервые за тысячу лет. И они ждут, что мы станем их союзниками, и, если мы откажемся, они убьют нас всех. Даже если некоторым из нас удастся выжить, Тени прекратят снабжать нас биотеком. Время техномагов закончится.

Элизар стукнул кулаком по ладони:

— Их полнейшая безответственность просто поражает! Я был вне себя, узнав, что Круг довел нас до того положения, в котором сейчас оказался орден. Мы должны были возглавить крестовый поход против Теней, а вместо этого оказались их тайными союзниками. И, хуже того, Келл был уверен, что в сражении с ними у нас нет шансов. Из ранних текстов таратимудов можно было предположить, что Тени обладали устройством, способным нейтрализовать наш биотек или перехватить контроль над ним. Такая вероятность — вероятность того, что маги могли утратить контроль над собственным биотеком, — ужаснула Келла и членов Круга. Они боялись стать рабами Теней. Очевидно, что такое устройство у Теней действительно есть. Иначе ты уже убил бы меня, и мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

Видимо, на протяжении большей части нашей истории, Круг тайно исследовал биотек, выискивая в нем механизм контроля с тем, чтобы затем нейтрализовать его. Но они его не нашли. Биотек оказался настолько сложным, в нем использованы столь высокие технологии, что они оказались в положении плесени, пытающейся понять принцип действия зон перехода. Одновременно Круг запретил всем остальным изучать биотек, чтобы предотвратить неизбежное открытие сходства между ним и древними технологиями Теней, не дать нам узнать об их лицемерии. Вот почему они так сурово поступили с Бурелл.

Но даже таким образом они не смогли полностью обезопасить себя от раскрытия их тайны. Несколько лет назад один маг сделал это, и, когда он заявил Кругу о своем открытии, они объявили, что лишат его имплантантов, если он поделится этим знанием с кем–либо.

Тут Гален не выдержал.

— Кто тот маг? — спросил он, зная ответ и молясь про себя о том, что Элизар его не знает.

Элизар усмехнулся:

— Олвин. Я представить себе не могу, как он умудрился это сделать. Мне казалось, у него ни на что не хватало времени, ведь он был так занят пьянками и любовными похождениями. Но каким–то образом он это сделал.

Все сходилось. Гален отсутствующе ответил:

— Олвин знает язык таратимудов лучше любого мага. Он учил ему меня.

Должно быть, Олвин раскрыл секрет, прочитав какой–то древний текст.

Слишком много правды было во лжи Элизара. Собственно говоря, Гален не обнаружил в словах Элизара никакой лжи. Все, о чем он говорил во время их последней встречи, оказалось правдой. Могло ли быть так, чтобы Элизар, который убил Изабель, который выдрал имплантанты у Келла, говорил ему правду? Могли ли Элрик и Круг лгать им всем? Мог ли он оказаться преданым обеими сторонами?

Гален верил в то, что стать магом означало войти в число величайших профессионалов, занимавшихся самыми важными делами, ни один другой род деятельности не мог сравниться с техномагией. Он считал себя недостойным быть одним из них. Круг считал биотек величайшим благословением, дарованным им древней, вымершей расой. Был ли биотек отнюдь не благословением, а платой за вступление в тайный союз: союз с расой, ответственной за бессчетное число смертей?

„Мы вернем себе техномагов” пылающими рунами было начертано на теле Келла. Гален считал, что это дерзкое заявление сделано Элизаром. Но что, если это было послание Теней?

Гален раз за разом отвергал предложения Теней вступить с ними в союз, отказался от предложенного ими могущества, от знаний, отказался выкупить таким образом жизнь Изабель. „Ты уже один из нас”, сказал Морден. Если это было правдой, то Круг был ничем, а Кодекс — пустым звуком, красивой, но ничего не значащей фантазией. А он подчинился этим пустым заповедям и потерял ее.

Элизар продолжал:

— Когда я узнал правду, то понял, что нашей самой главной задачей является обретение независимости от Теней. Келл и Круг, казалось, не собирались ничего предпринимать. Судьба взвалила эту миссию на меня. Я решил стать тем, кем маги желали меня видеть, и делать то, чего они хотели от меня. Я должен открыть, каким способом Тени контролируют наш биотек, и раскрыть секрет его воспроизводства. Только так я мог привести магов к новой эре.

Гален больше не желал это слушать. Чего надеялся добиться этот убийца? Того, что Гален забудет прошлое?

— Мне показалось, что на ассамблее ты больше интересовался секретами могущества. Ты хотел узнать мое заклинание уничтожения.

Элизар лишь кивнул:

— Из файлов Келла мне стало ясно, что некогда мы были гораздо более могущественными, чем сейчас. Я знал, что эта великая сила может понадобиться нам для борьбы с Тенями, тогда, когда мы добьемся независимости от них. На ассамблее я надеялся, что щит Изабель или твое заклинание уничтожения смогут спасти нас. Но потом я понял, что без тайны воспроизводства биотека нам тоже не обойтись, а раскрыть ее можно одним единственным способом.

Ладонь Элизара слегка сжалась, большой палец принялся описывать круги по кончикам остальных.

— Поэтому я нашел дракха, с которым встречался Келл. Чтобы узнать их секреты, я притворился, что готов вступить в союз с ними. Я узнал тайну устройства, отключающего наш биотек, и еще много других секретов.

— Как создать смертоносный дротик, например, — выпалил Гален. Его гнев рос.

Элизар выпрямился. Не сожаление ли разглядел Гален в чертах его бледного лица? Возможно, сожаление о том, что поток его лжи был прерван правдой.

— Я хотел, чтобы Изабель стала моей союзницей, — сказал Элизар. — Я не хотел обагрить руки ее кровью, но она не оставила мне выбора. Не поклянись она мне в верности, Тени не позволили бы ей уйти живой. Не я, так они убили бы ее. И они прикончили бы и нас обоих. По крайней мере, выполнив задание, я завоевал их доверие. Она погибла не напрасно. Ее смерть послужила великой цели.

Пальцы Галена впились в бок. Он тяжело дышал, при каждом вдохе его пронзала острая боль. Он использовал боль, чтобы восстановить концентрацию, вернуть чувство равновесия.

— Значит, ты решаешь, кем пожертвовать. И ты выступаешь в роли палача.

— Возможно..., мой выбор был неудачен.

— Возможно?

— Я уверен, что выживание магов важнее всего на свете. Важнее одной жизни. Ты так не считаешь?

— Ты, кажется, предпочитаешь жертвовать другими, а не собой.

— Я убедил Теней не убивать тебя.

Галену очень хотелось броситься на Элизара:

— Тебе не стоило этого делать.

Он опустил голову, снова ища на полу оружие.

— Если сказанное тобой — правда, то ты мог бы рассказать все магам, заставить Круг признать истину. Мы смогли бы вместе выработать план действий. Но вместо этого, ты молчал, чтобы не подвергать опасности собственное посвящение. Ты ушел один, ушел за знанием и славой. Чтобы потом выбрать, кому хранить преданность — Теням или магам. После того, как узнаешь от Теней столько секретов могущества, сколько они откроют тебе. После того, как станешь обладателем секретов, которые позволят тебе свергнуть Круг и занять его место.

Челюсть Элизара напряглась:

— Я хотел действовать тихо и быстро. У Теней везде есть агенты. Один из них проник даже на ассамблею. Я обладал знанием. Кого бы ты послал вместо меня, кто справился бы лучше?

Чем больше правды говорил Элизар, тем больше Гален злился. Он пристально смотрел на Элизара:

— Что еще ты сделал для Теней, чтобы завоевать доверие и узнать их секреты? Скольких ты убил? И я — следующий?

— Если ты не присоединишься ко мне. Вместе мы сможем раскрыть секрет воспроизводства биотека. После этого нам больше не нужно будет служить Теням, и мы сможем возглавить силы магов в великой войне против Теней. Благородное приключение, прямо как мы мечтали.

— Ты рассказал мне все это, и думаешь, что я поверю в твою историю и присоединюсь к тебе? Ты лжешь, как лгут Тени, как лгал Келл. Я точно знаю лишь об одном — о том, что ты сделал, — голос Галена задрожал. Он замолчал, а когда снова заговорил, то его слова прозвучали ровно. — За это тебе не будет ни оправдания, ни прощения.

Элизар отвел взгляд, и Гален неожиданно увидел пистолет Г'Лил. Оружие лежало на каталке, рядом с ногой Анны, наполовину скрытое штаниной ее оранжевого комбинезона.

Элизар снова посмотрел на него, и Гален постарался сохранить на лице бесстрастное выражение. Чтобы убить Элизара одним выстрелом, ему надо попасть в голову или в сердце, в одно из тех мест, где органеллам не удастся вылечить повреждение.

Элизар протянул руку:

— Я говорю правду. Будущее магов — в наших руках. Что мне еще сделать, чтобы убедить тебя?

— Ничего.

Пистолет лежал примерно в пяти шагах от них. Ему необходимо каким–то образом заставить работать сломанную ногу, чтобы без помех добраться до оружия и завладеть им. Если они начнут драться за пистолет, он проиграет.

— Гален, — Элизар попытался взять его за плечо, Гален резко отшатнулся.

— Ради магов, — продолжал Элизар, — ты должен мне помочь. Ты должен поверить мне.

Гален не ответил, и Элизар убрал руку. Несколько секунд он молча изучал Галена. Когда он снова заговорил, его голос стал мягче:

— Ты — единственный из всех людей, кто должен поверить мне. Я говорил тебе, что мы обладаем гораздо большим могуществом, чем то, о котором нам известно сейчас, могуществом, данным нам Тенями. Ты открыл часть давно забытого. Ты нашел оружие, одно из многих, внедренных Тенями в биотек.

Как только разговор коснулся этой темы, сердце Галена забилось быстрее, и он внезапно понял, что испугался.

Элизар продолжал:

— Таратимуды постоянно воевали друг с другом. Они стремились к власти. Тени предложили им технологию, дарующую им огромное могущество, которая сделала бы их великими воинами. Таратимуды приняли ее. Многие из них сражались на стороне Теней в последней войне — это еще одна грязная тайна. Но после окончания войны таратимуды снова начали драться между собой. Они уничтожили друг друга. Вот что было тем великим катаклизмом, вот что было окутано покровом тайны.

Кое о чем Тени таратимудам не сказали. Вирден сама поняла это лишь после того, как большая часть ее расы погибла. Они не рассказали о том, что подаренная ими технология была не просто совершенной энергетической системой, которой можно было управлять — она была создана и запрограммирована с особой целью. Тени стремились к войне и хаосу и, поэтому создали биотек, запрограммировав его на то же самое: создавать армию агентов хаоса, воинов, которые будут сеять вокруг себя смерть и разрушение везде, где бы они ни появились.

Гален с такой силой стиснул бок, что его рука начала дрожать.

— Ты не задумывался о том, почему маги так быстро приходят в ярость? Почему мы так часто деремся между собой? Мы даже не можем жить вместе. Нас заставляет сражаться программа, заложенная в биотеке. Наше предназначение — нападать на других, защищаться, когда нам угрожают, выживать с помощью целительной силы органелл. Раны, которые убили бы любого не–мага, для нас не смертельны. Мы должны были стать практически непобедимой разрушительной силой.

Мысли Галена перескакивали от одного воспоминания к другому, находя между ними связи, которых он никогда раньше не замечал. Когда на ассамблее он почувствовал, что Элизар ему угрожает, его первым инстинктивным желанием было воспользоваться кризалисом, атаковать Элизара с ошеломляющей силой. После инициации энергия биотека начала бурлить в нем. Неослабевающее, возбуждающее течение скрытой энергии постоянно подталкивало его к действиям. Всякий раз, когда он использовал биотек для атаки, Гален чувствовал исходящее от него радостное эхо. Как только Гален оказывался в опасной ситуации, у него тотчас появлялось это неистовое желание нанести ответный удар. Для того чтобы сохранить контроль, требовались титанические усилия.

С тех пор, как он согласился лететь вместе с остальными магами, подавив желание отомстить, он сражался и с собой, и с биотеком. Поток неугомонной энергии усилился. На Селике 4 он не удержался, он просто не мог дольше сдерживаться, и уничтожил фрагмент кризалиса Элизара. Он был настолько захвачен стремлением к уничтожению, что дабы сохранить контроль, ему приходилось периодически обрушивать энергию на себя.

В тоннеле, когда он раз за разом накладывал заклинание уничтожения, биотек пел внутри него, энергия текла как никогда свободно, как будто именно это и было предназначением биотека. Как будто именно это было его предназначением.

Элизар кивнул, явно заметив осознание на лице Галена.

— Вирден основала Круг и создала Кодекс, чтобы обуздать в нас разрушительные импульсы. Вот почему следовать Кодексу стоит магам такого напряжения, вот почему наказание за его нарушение столь сурово. Некоторые из нас так глубоко похоронили в себе эти разрушительные импульсы, что им стало довольно легко подчиняться Кодексу. Для других это постоянная, тяжелая борьба. Но без Круга и Кодекса мы бы скатились обратно к хаосу.

„Все мы думаем о том, что не должны делать, — говорил Блейлок, — об уничтожении. Большинство моих последователей подражают мне потому, что им приходится делать это. Без ежедневного очищения, без поста, без медитации и покаяния, без воздержания и бдений, без отрицания чувств, без смирения они просто окажутся неспособными следовать Кодексу”.

— Круг и Кодекс, — произнес Элизар, — заставляют нас сосредоточиться на том, как использовать нашу силу не для того, чтобы уничтожать. Мы переворачиваем программирование Теней, используя силу, данную ими, не так, как планировали Тени, но для того, чего они не могли предвидеть. Мы комбинировали между собой различные, полученные от Теней способности, создавая все более сложные заклинания, пряча нашу истинную природу даже от самих себя. Вместо стремления к могуществу мы сконцентрировались на магии, знании, красоте, благе. Некоторые из нас даже научились лечить, что никогда не входило в планы Теней. Мы стали чем–то намного большим, чем Тени могли себе представить. Мы изменили их замысел.

Однако, сделав это, мы забыли наши основные, заложенные Тенями, умения. Ты каким–то образом смог заново открыть этот потенциал. Тебе позволило совершить это что–то в твоем языке заклинаний, в образе мышления.

Гален обнаружил заклинание уничтожения, лежавшее в основе всех их заклинаний: простое уравнение из одного элемента, базовый постулат, как он назвал его. Оно было фундаментом, на котором строилось все их могущество, истиной, говорящей о том, кем они являлись. Если отбросить все показные и обманные телодвижения, все эти посохи, капюшоны и круги из камней, то останется лишь одно — громадная разрушительная сила.

Способность слушать переговоры Теней тоже выражалась уравнением из одного элемента, тоже являлась базовым постулатом. Конечно, Тени предоставили своим слугам простой способ связи с ними.

Трагическая, ужасающая чудовищность открывшейся истины потрясла Галена. Круг забирал детей, тренировал и учил их, имплантировал в них семена анархии. Они превращали учеников в агентов Теней, и называли их техномагами. Как только программа, зовущая к уничтожению, распространялась в теле вновь посвященного, Круг начинал требовать от них послушания Кодексу, заповеди которого противоречили их природе, заложенным в программу базовым постулатам. Элизар посмел говорить об изменении, как и она, но это было невозможно. Они были тем, кем были — воплощением хаоса. Члены Круга прибегли к глупейшему самообману, веря, что от Теней могло исходить благо. Что маги могли творить благо. Но они, где бы ни появлялись, разносили заразу. Гален был живым доказательством этого.

Но, было ли это желанием биотека или нет, он хотел убить Элизара. В нем жило стремление к разрушению. Он мечтал о том, как голыми руками вырвет биотек из тела Элизара, сделает с ним то же самое, что Тилар сделал с Блейлоком. Возможно, биотек усиливал это стремление, превращал импульс в постоянное, навязчивое желание. Гален знал этого. Три года он работал с кризалисом. Тренировал его, и, видимо, кризалис, в свою очередь, тренировал его самого. А во время посвящения он и биотек стали единым целым. Единым существом, в котором системы человеческого организма и нити биотека переплелись так тесно, что без биотека он чувствовал себя неполноценным. Как мог он определить, какие желания исходят от него самого, а какие — от биотека? И была ли между ними разница?

— Теперь все это обрело смысл, не так ли? — спросил Элизар. — То, как мы живем, то, во что верим, природа биотека.

Гален кивнул. Ему нечего было возразить. Биотек был запрограммирован на уничтожение. Он сам был запрограммирован на уничтожение.

— Ты можешь меня ненавидеть. Я это понимаю. Но я — единственный, кто может спасти магов. И совершить это я смогу лишь с твоей помощью.

Маги не должны были существовать. Они потенциально представляли собой такую же страшную угрозу, как и Тени. Гален испытывал огромную жалость к ним, мечтавшим создавать внушающие благоговение шедевры, порождать удивление, творить благо, жить, опираясь на историю, ключевой факт которой от них скрывался. Все они мечтали об одном и том же. Но эти мечты основывались на лжи.

Когда Гален задумался об истории магов, о полученном ими огромном знании, о совершенных ими великих подвигах, о войнах, в которых они сражались, о мести, о заговорах и контр–заговорах, то задал себе вопрос: что, если за всю свою историю маги совершили больше зла, чем добра? Ведь на самом деле маги жили, подчиняясь Кодексу всего лишь около полувека. Но он знал, что за это время они совершили много достойных дел.

Гален не знал, можно ли спасти магов, или им суждено исчезнуть, прекратить свое существование. Элрик говорил Олвину: „Я не вижу для магов возможности выжить в этой войне. В качестве техномагов”. Сейчас Гален понял, что тот имел в виду. Не умея создавать биотек, все маги постепенно вымрут. Но, даже если маги каким–то образом этим умением овладеют, природа биотека останется неизменной. Биотек и впредь будет порождать агентов хаоса.

Гален не знал, чего он хочет, за исключением желания убить Элизара.

— Нужен ли я тебе, — сказал он. — У тебя ведь есть Тилар и Разил.

— Тилар и Разил подчиняются Теням. Тилар никогда не простит наш орден за то, что его изгнали, — Элизар слегка, двумя пальцами указал на искалеченного Блейлока. — Ты видишь, каков он. А Разил..., ей никто не в силах помочь.

Элизар понизил голос и наклонился ближе к Галену:

— Сначала я хотел убедить тебя, сказав правду. Вот почему я рассказал тебе все, что мне известно. Поверил ты или нет, но у меня больше нет времени убеждать тебя. Тени готовят ловушку. Менее чем через час, если ты не поможешь мне остановить их, все маги умрут.

Сердце Галена екнуло:

— И я должен поверить, потому что мне об этом сказал ты?

Элизар нахмурился, он явно терял терпение:

— Им известно о том, что ты предупредил магов не лететь на „Зекхите”. Но маги разработали другой план, а Тени его раскрыли. Корабль магов будет уничтожен вместе со всеми, кто находится на его борту.

Если Элизар говорил правду, то сообщение, отправленное Галеном, не спасет Элрика. Все маги, находящиеся на Вавилоне 5, погибнут. Но откуда Гален мог знать, что Элизар говорит правду? Все откровения Элизара были направлены на то, чтобы завоевать его доверие. Теперь самое подходящее время для лжи.

И теперь самое подходящее время для Элизара, чтобы потребовать от него окончательного ответа.

Гален спокойно заговорил:

— Как, по–твоему, я смогу остановить их?

— Ты можешь, как и я, притвориться союзником Теней. Сейчас они окончательно распрощались с надеждой заключить союз с магами: Элрик отверг их последнее предложение. Но, если я продемонстрирую им, что смог переубедить тебя, то у них снова появится надежда. Они поверят, что я смогу переубедить других магов. Ты должен сказать им, что, узнав правду, ты не можешь больше хранить верность магам. Что ты понял, чем обязан Теням, и теперь твоя преданность принадлежит им. Они пообещали, что, если ты станешь моим союзником, то они повременят с уничтожением магов.

— И ты им доверяешь.

— Я не идиот. Я им не очень–то доверяю. Но я знаю, что они до сих пор хотят, чтобы мы стали их союзниками.

— И они так просто позволят магам скрыться в тайном убежище.

— Позволят, если ты скажешь мне, где оно находится. Это — единственный способ убедить их, что ты действительно стал их союзником. Скажи это, и мы сможем спасти наш орден от уничтожения и выиграем время, за которое сможем узнать секрет воспроизводства биотека.

Пока Элизар говорил, его лицо оживилось, губы слегка растянулись в улыбке.

— А если мы не сможем узнать этот секрет, то с твоей силой мы, возможно, сможем заставить Теней раскрыть его. Гален, ты уничтожил корабль Теней! Ты так же силен, как они! Только представь себе, как бы Тени нас боялись, знай все маги твое заклинание! Но сначала надо спасти магов. Пока они живы — жива надежда.

— И, чтобы помочь им выжить, мне надо всего лишь рассказать тебе, где они собираются скрыться.

Элизар просто глупец. Сознавая это или нет, он был марионеткой Теней. Они искали способ соблазнить Галена, так же, как они проделали это с Элизаром. Они никогда не откроют секрета воспроизводства биотека. Но они бесконечно будут требовать от него доказательств своей преданности, так же, как от Элизара. И, если маги окажутся заложниками в своем тайном убежище, то ему или придется подчиниться, или он станет причиной гибели магов. Возможно, Тени хотят, чтобы он работал с Элизаром, подкарауливал магов поодиночке там, где они скроются, ослабленные, не обладающие достаточным количеством ресурсов, и предлагал бы им последний выбор: переметнуться или лишиться имплантантов. Возможно, они хотят, чтобы он научил других своему заклинанию. Если все маги узнают секрет, то какой хаос они смогут породить? Или, они, возможно, хотят заставить его сражаться за них, разносить жар разрушения.

Но слишком много было поставлено на кон. На Вавилоне 5 находилась лишь небольшая группка магов. Казалось, опасность в настоящий момент грозила только им. Подозревали ли Тени, что это — отвлекающий маневр? Подозревал ли Элизар? Уж он–то точно знал, как действуют маги.

— Гален, это — единственный шанс спасти их.

— Как ты узнаешь, — ответил Гален, — что я сказал тебе правду?

Элизар взмахом руки отмел вопрос.

— Мой телепат просканирует тебя, чтобы получить подтверждение.

Гален каким–то образом понял, что именно это все время и было целью Элизара. Элизар рассказал ему правду, чтобы завоевать его доверие, чтобы Гален потом добровольно согласился на сканирование. Когда Банни попыталась просканировать Келла, Келл убил себя. Элизар не хотел, чтобы подобное повторилось. Он хотел знать истинные планы магов.

Гален не мог позволить Банни сканировать его. Она была П12. Он сможет сдерживать ее лишь несколько секунд, и не более того. Он не был достаточно искусен, чтобы вызвать у себя инфаркт, как сделал Келл. Элизар узнает секрет уничтожения, узнает о том, что сбор магов на Вавилоне 5 был отвлекающим маневром. Тогда остальные маги окажутся в опасности. Возможно, истина заключалась в том, что маги никогда не должны были появиться. Но он не хотел становиться причиной их гибели.

Он должен добраться до пистолета. Гален отпустил бок, выпрямился. Он не смел двигать ногой, еще не время. Органеллы бездействовали, и боль постоянно усиливалась на протяжении всего разговора. Нога еще больше распухла, штанина чуть не рвалась на ней.

Гален неглубоко вздохнул, сосредоточился. Лжец из него был никудышный, но он должен хотя бы попытаться убедить Элизара в том, что обдумывает его предложение.

— Ты прав, я тебя ненавижу. Но я не ослеплен ненавистью. Твой план — наш единственный шанс. Но откуда мне знать, является ли спасение магов твоей истинной целью? Узнав, где расположено тайное убежище, ты сможешь убить меня, а все маги окажутся в твоей власти. Мои сенсоры отключены, и я не могу знать, говоришь ли ты правду. Ты должен доказать мне правдивость своих намерений. Включи мой биотек. Докажи, что доверяешь мне, а я сделаю ответный жест.

Элизар встал.

— А как я узнаю, что ты не собираешься меня убить, как убил многих там, в тоннеле? Гален, ты убил намного больше народу, чем я.

Кажется, он клюнул.

Элизар резко взмахнул рукой.

— Я рассказал тебе больше правды, чем кто–либо еще за всю твою жизнь. Скажи мне, что тебе известно о тайном убежище магов. Вместе мы сможем спасти их. Вместе мы сможем завоевать для них свободу. Ты знаешь, что я хочу этого. Я знаю, что ты хочешь того же. У нас одни и те же благородные мечты. Реальность запачкала их, но на нашу долю еще остались великие задачи, и мы с ними справимся. Продемонстрируй мне свою добрую волю. Тогда я включу твой биотек.

Гален опустил глаза, пытаясь изобразить неуверенность. Ему нужно заставить Элизара отойти от каталки. Ему нужно, чтобы Элизар не заметил оружия.

— Кроме вас с Блейлоком здесь есть еще маги? — спросил Элизар.

Гален взглянул ему в глаза:

— Нет. Остальные — на Вавилоне 5. Мы прилетели, чтобы разузнать планы Теней в отношении магов.

— А что тебе известно о „тайном убежище” магов?

— К сожалению, — ответил Гален, — Круг держит в тайне не только то, что касается биотека. Только членам Круга известно местоположение убежища. Они боятся, что некоторые из нас могут быть агентами Теней, и потому никому не открывают его координат.

Элизар изучающе смотрел на него:

— Тебе больше ничего не известно?

— Блейлок знает, где тайное убежище, — Гален, пошатываясь, встал на ноги. Боль пронзила его ногу. — Разбуди его, и я помогу убедить его рассказать тебе об этом. Я больше ему не предан.

Гален пошатнулся, перед его глазами закружились серые пятна. Он сосредоточился на том, чтобы сохранять равновесие. Он должен одним точным движением схватить оружие.

— Блейлок никогда не скажет. И ты не сказал мне ничего, что могло бы убедить Теней в том, что ты на их стороне, — Элизар протянул руку, но остановился, не коснувшись Галена. — Я тебя не понимаю. У магов есть всего один шанс. Ты должен мне помочь. Ты что, не хочешь спасти их?

Гален заметил, что его дыхание участилось. Он пристально посмотрел на Элизара:

— Восстанови мою силу. Отпусти нас. Скажи Теням, что мы сбежали. Я предупрежу магов. Они избегнут ловушки, а ты выиграешь время, в котором нуждаешься.

Элизар широко развел руки, заговорил громче:

— Как я узнаю, что ты не замышляешь убить меня? Я не могу подвергнуть опасности все, что я сделал, не могу допустить, чтобы те, кто погиб, умерли напрасно. Я должен знать, что могу доверять тебе, — он замялся. — Если ты ничего не знаешь о тайном убежище, то объясни мне, как накладывать заклинание уничтожения. Его тайна останется между нами.

Мысли Элизара всегда возвращались к могуществу.

— Я никому не расскажу об этом. Искушение слишком велико.

Рот Элизара растянулся в кривой усмешке:

— Мы оба желаем, чтобы маги выжили. Разве не трагедия, что мы не можем доверять друг другу? Ты не находишь? Это — наш единственный шанс. Гален, у нас осталось всего несколько минут! Чуть промедли — и все они умрут. Что я могу сделать, что я могу сказать для того, чтобы завоевать твое доверие?

— Верни мне Изабель.

Губы Элизара скривились, он замолчал, отвел глаза.

— Я бы это сделал, будь это в моих силах. Каждую ночь мне снится один и тот же кошмар. Но мы должны стать выше этого. Она...

— Выше некуда.

Элизар снова посмотрел на Галена, впился в него взглядом. Наконец, он покачал головой и тихо проговорил:

— Я должен позвать Банни, чтобы она тебя просканировала. Она выяснит твои истинные намерения. Если ты не причинишь мне вреда, я помогу вам с Блейлоком бежать.

Как только Банни проникнет в его мозг, она найдет все, что нужно Элизару.

Элизар двинулся к двери, Гален оттолкнулся здоровой ногой, стремительно рванулся к пистолету. Рухнул на каталку, ударившись локтями о ноги Анны, схватил оружие. Каталка от удара покатилась в противоположном направлении, и Гален споткнулся, пытаясь восстановить равновесие, острая боль пронзила его лодыжку. Он, судорожно дыша, навел оружие на Элизара.

Рядом с ним на полу лежала Г'Лил. Одна ее ладонь была раскрыта, в ней ничего не было. Гален твердо держал ее оружие. Чтобы помочь ему, она рискнула своей жизнью, а он почти забыл о ней.

Выстрел в голову или сердце убьет Элизара. Он сделает это, когда придет время. Но первым делом, он должен вытащить отсюда Г'Лил.

— Открой дверь, — едва дыша, произнес он.

Элизар, казалось, замер, широко раскрыв глаза. Выражение его лица, к радости Галена, было очень похожим на то, какое он видел в своих фантазиях.

— Ты позволишь всем магам умереть, — Элизар помолчал, и спустя несколько секунд на его лице появилось обычное выражение. — Ты изменился. Тебе важнее убить меня, чем спасти все, что ты любишь.

— Я ничего не люблю, — сказал Гален, — кроме мысли о том, как убить тебя.

Элизар быстро взглянул на дверь у себя за спиной.

— В коридоре полно дракхов. Тени не позволят тебе выйти из этой комнаты. Им лучше, чем тебе самому, известно, что ты можешь натворить. Они так терпеливо обращались с тобой, потому что хотели, чтобы ты сражался на их стороне. Но они сделали свое последнее предложение. Сдайся, позволь себя просканировать. Выдай нам все, что тебе известно.

Что–то упало позади него с тяжелым металлическим стуком. Гален оглянулся. Каталка, на которой лежала Анна, ударилась о стену и остановилась у противоположной стены. Анна вытащила из стены панель. Внутри оказалось что–то мягкое, черное и блестящее, местами черноту рассекали серебряные вены. Она погрузила в это нечто исхудавшую руку. Анна нашла машину, к которой можно было подключиться. Только этого она желала. Она была рабом программы Теней, так же, как и он сам. Гален снова повернулся к Элизару.

— Открой дверь.

Элизар набрал код на панели замка.

Ничего не произошло. Было ли это уловкой? Или Анна смогла как–то повлиять на дверь?

— Открой, — скомандовал Гален.

Элизар снова набрал код, но дверь так и не сдвинулась с места.

Свет выключился, комната погрузилась во тьму. Гален испугался, что упустил свой единственный шанс. Закричав, он начал стрелять наобум туда, где стоял Элизар, залив это место плазмой. Отдача от каждого выстрела болью пронзала его ногу.

Дверь открылась, и в тусклом свете, проникавшем из тоннеля, Гален разглядел столпившихся в дверном проеме дракхов. Он открыл по ним огонь из своего примитивного оружия.

Дракхи падали от его выстрелов, но Гален подозревал, что снаряжение защищало их от серьезных травм. Пройдет секунда или две, и его наверняка застрелят. Он должен броситься на них. Если он выберется из комнаты, то, возможно, его сила восстановится. Это его единственный шанс уйти отсюда.

Продолжая стрелять, он, спотыкаясь, заковылял к двери. Но фигуры противников задвигались. Их грубые угловатые силуэты расступились в стороны, а между ними возник более тонкий и изящный, двинувшийся вперед. В тусклом свете блеснула прядь желтых волос. Рука Галена безвольно повисла, пистолет со стуком упал на пол. Лицо, на которое падали пряди желтых волос, показалось ему черным провалом. Спустя секунду эта тьма захватила его, ее голодная хватка с силой потянула его, всасывая в себя. Гален понял, что ноги больше не двигаются, но мысли продолжали нестись вперед, не в силах противиться, глубокая, сияющая чернота выдернула их из его тела, тянула к себе.