Глава 27. Все‑таки глупо было ехать на Черное море на машине

Все‑таки глупо было ехать на Черное море на машине. Алиса устала так, что даже мысль о шикарном доме ее подруги Татьяны, которая отстроила недалеко от Геленджика дворец из стекла и бетона, не возбуждала. Дом стоял на холме, из гостиной открывался шикарный вид на море, но все это не радовало, потому что очень хотелось есть, спать и мыться. Душем в гостинице Алиса побрезговала – он был какой‑то подозрительный, словно в нем расчленяли трупы.

Ничего‑ничего. Еще часа три, и она рухнет в джакузи. Как там зовут приходящую домработницу? Светлана? Вот у нее можно будет узнать последние сплетни.

Алиса рассчитывала, что за алмазом придется ехать куда‑нибудь в Монако или хотя бы в Люксембург, но Екатерина остановила выбор на диком Черноморском побережье, в Краснодарском крае. Ладно… Чего уж там. Не развлекаться же она едет.

Минуты тянулись, как часы, но Алиса все‑таки приехала, и главная мысль была о том, чтобы по‑быстрому загнать тут машину и купить билет на самолет. Потому что обратную дорогу она не осилит.

Сначала Алиса заехала за Светланой, показала ей ключи и письмо хозяйки, даже позвонила Татьяне, а потом они вместе поехали на гору: домработница должна была объяснить Алисе как чем пользоваться.

На экскурсию ушло минут двадцать, после чего Алиса пообещала Светлане отвезти ее домой, но только после чая.

До чая Алиса быстро помылась, а когда вернулась на кухню, обнаружила там чайник с заваркой, тортик и печенье.

– Это я себе покупала, – немного смутилась домработница.

«Наверное, подруг водит. А, может, любовника», – подумала испорченная Алиса.

Она вынула из чемодана бутылку вина, разлила по бокалам, а после десятиминутного трепа ни о чем приступила к главному.

– Света, вы слышали когда‑нибудь о Екатерине Слуцкой?

Глаза у Светы загорелись.

– А вы что, к ней приехали? – обрадовалась она.

– В смысле? – улыбнулась Алиса, которая действительно не поняла причину такого возбуждения.

– Ну… – Света прикусила губу. – К ней многие ездят. По своим делам…

– Света! Не мудрите! – расхохоталась Алиса. – Я от журнала, хочу материал написать об этой Екатерине. Мне черте‑те что о ней нарассказывали.

Света как‑то странно на нее посмотрела, вынула из шкафа свечи, поставила на стол, зажгла, выключила электрический свет и пригласила Алису пройти в гостиную, которую от кухни отделяла только барная стойка.

Да‑а… Гостиную Таня отгрохала шикарную. Дом нависал над морем (Татьяна полгода хвасталась каким‑то уникальным архитектурным решением, которое укрепило грунт так, что холм может хоть целиком сползти в море, а дом останется), а внизу бушевал шторм, черное небо раскинулось в бесконечность, и кое‑где виднелись огни.

Татьяна подвела Алису к стеклянной стене, прижалась к ней носом и ткнула пальцем вниз и вправо. Там, на скале (про скалу Алиса знала из прошлого приезда – понятно, что в темноте такие детали разглядеть невозможно), светились окна большого дома.

– Вон… – кивнула Светлана. – Логово.

– Логово?! – опять рассмеялась Алиса. – Почему логово?

– Ведет туда козья тропа. Есть еще дорога, но без Екатерины никто туда не пройдет, – пояснила Света. – В прошлом году ей мебель везли, так она их встретила внизу, и они за ее машиной ехали, а на следующий день мой умник решил прогуляться… Это я про сына – ему семнадцать, и он все в Шерлока Холмса играет. Он у меня умный, в университет поступил, на психологию, но без головы – постоянно влипает в истории… Я его сама учила, я же учительница, в Новороссийске раньше в школе преподавала, а тут у меня у мужа дом. Мы несколько лет назад переехали, потому что в школе все равно платят мало, а здесь мы летом квартиры сдаем, да и муж – директор дома отдыха, а у Таньки я только зимой, когда отдыхающих нет. Летом у нее Зинка убирается, но Зинке дом не доверишь, у нее муж запил… Ладно, о чем это я? Ах, да!.. Так он с грузчиками навязался, всю дорогу с ними ехал, а на следующий день не смог найти туда путь.

– Как это?

– А вот так! – сделав страшные глаза, ответила Света. Она явно была довольна произведенным эффектом. – Неделю ходил, а дорогу не нашел!

Алиса задумалась.

– Сын ваш сейчас, надо полагать, в городе?

– Да, в Петербурге живет, – с гордостью подтвердила Света. – Хотя климат там… Лучше бы он уж в Москву перевелся, хотя в Москве у вас дышать нечем…

– А можно ему позвонить? – перебила Алиса болтливую домработницу.

– Можно… – растерялась Света.

– Я позвоню со своего телефона, вы с ним поговорите, если хотите, а потом просто скажите, что я хочу с ним побеседовать, ладно?

Света набрала номер сына, ушла в коридор, а когда вернулась, протянула трубку Алисе.

– Толик… – шепнула ей Света.

– Толя, здрасте! – воскликнула Алиса. – Вам мама объяснила… Тогда расскажите, что там с этой дорогой.

Голос у Толика был приятный, спокойный – казалось, врать он не способен.

– Понимаете, дом стоит очень неудобно, – объяснял Толик. – Там такой крутой подъем местами, что на мопеде, например, не проедешь, но все‑таки проще на машине. Можно пешком по козьей тропе, но у меня два друга там сорвались, так что я не рисковал. А пешком по дороге просто лень было. Я отца уговаривал, но он сказал, что не даст машину. В общем…

– Простите, Толя, что перебиваю, но мне важно понять – почему вы так хотели туда попасть?

Толя немного подумал.

– Знаете… – не очень уверенно начал он. – Это глупо. Я не верю во всякую подобную чушь, но тут поверил, и долго думал – почему? Почему меня это так цепляет? И мне захотелось понять. Я когда родился, об этом доме уже ползли слухи. Хозяйка почти никогда не ходила в город – обычно она гуляла по берегу, а если и ходила, то вечером, почти ночью, и всегда так шикарно одета, в черное, между прочим. В детстве мы считали, что она вампирша, но потом я уже так не думал… – по неуверенности в его голове Алиса догадалась – думал. Еще как думал, но стесняется признаться! – Ну, и у нее такая служанка… Понимаете, не домработница, а именно служанка, она за ней зонтик носила. Здоровая баба, рябая, спина, как у моржа, и глаза белесые, почти бесцветные… Э‑э… Вы помните этого, с железным зубами из Джеймса Бонда?

– Да! – усмехнулась Алиса.

– Вот она такого же типа – будто из цирка просто. Ну, я и решил проследить. Мебель мы оставили в прихожей – она здоровая, как гараж, и там мебели не было, только вешалка, а в доме темно – я видел, когда эта служанка, Фрося, выходила к нам во двор. Ну, и на следующий день я решил все‑таки проехать туда еще раз. У друга машину взял. Заблудиться там нельзя – дорога одна, петляет, конечно, но не разветвляется – я нарочно внимание обратил. В общем, ехал я, ехал, а потом смотрю – вниз машина едет, я и сам не заметил как оказался внизу. Я пошел пешком. И как я ни ходил, дорога либо на козью тропу выводит, либо к подножию холма. На следующий день я друга повел, но он обстремался и во второй раз не пошел. Потом девушку свою уговорил. Но ей еще на полпути дурно стало – она сказала, что здесь что‑то нехорошее. Это, скорее всего, от страха.

Толя еще долго разглагольствовал о своих мытарствах, но Алиса уже все поняла – дорога заговорена от чужих.

Через час, напившись чаю, Алиса отвезла Свету домой, достала бинокль, пододвинула диван к стеклянной стене и взялась за наблюдение. Конечно, в темноте не так уж легко было что‑либо рассмотреть, но она все‑таки увидела дом, окна с задернутыми шторами и большой двор. Со двора вела калитка, от калитки ступеньки – а они уже плавно переходили в козью тропу.

И тут Алису как молнией ударило. А почему нет? Прямо сейчас, пока темно!

Усталость прошла сразу после разговора с Толей, так что она вполне способна… Алиса натянула удобные джинсы, теплый черный свитер, кенгурушку, кроссовки, повязала на голову черные платок – чтобы волосы не мелькали в темноте, и вышла из дома. Машину она взять не решилась – слишком уж слышен по ночам шум одинокого мотора.

Идти пришлось долго. Зря она потащилась по берегу – дорога только внешне казалась короче, а на самом‑то деле идти по песку вышло медленнее. Но самое противное, что за песком начались камни – острые, большие, неудобные. Кое‑как пробравшись через эти препятствия, Алиса столкнулась с неразрешимой проблемой – скала, иначе не назовешь, нависала над берегом и не было ни намека на то, как на нее взобраться. Алиса обследовала каждый сантиметр, но не нашла и следа тропы. Пришлось идти назад. Она отошла метров на двести и уставилась на каменистый холм. Начинался холм с отвесной песчаной стены, взобраться на которую мог разве что опытный Рэмбо. Она бродила у подножия не меньше получаса, прежде чем решилась раздвинуть буйные заросли кустарника, в глубине которых неприятно пахло, и пошла напролом. Идея казалась безумной, но кустарник был единственным шансом. Алиса уже прокляла все на свете, и с ужасом думала, что хуже – ломиться вперед или прорываться назад, как вдруг заросли стали реже. Осторожно, чтоб не выколоть ветками глаз, она проползла вперед и заметила, что впереди появилось некое подобие дороги. Не дороги, конечно, и даже не тропы, но кто‑то когда‑то здесь уже шел – грунт был утоптан. Дорожку размывали дожди, она поросла травой, но она все‑таки существовала!

Алиса полезла на гору, что было не просто даже после кустарника, так как тропинка сыпалась под ногами и была такой крутой, что ползти приходилось едва не на животе. Алиса уже распрощалась и со свитером, который порвала в кустах, и с джинсами – надеялась лишь, что они выдержат до конца паломничества. Почти у вершины Алиса спряталась за валун и выкурила две сигареты подряд – надо было отдохнуть, сосредоточиться и набраться духу. И, наконец, она вступила на территорию врага.

Отсюда дом было хуже видно – он стоял немного ниже и правее. Зато казался больше, чем из Таниной гостиной. Света говорила, что когда‑то давно (ей еще бабушка рассказывала) тут были развалины, а потом привезли камни, и развалины восстановили. Что это за развалины – никто не помнил, но уверяли, что жила тут ведьма, которую потом бросили в воду – прямо со скалы. Только Света честно призналась, что это уже бред и домыслы – правды никто не знает.

Алиса спрятала сигареты под валун – чтобы по дороге со страху не захотелось курить – огонек, да и дым, могли привлечь внимание. Козья тропа начиналась тут же. И, признаться, выглядела эта тропа отвратительно. Узкая, каменистая, а скала над ней не покатая, а, наоборот, словно наваливается на случайного путника, который сошел с ума и решил прогуляться вот тут, над морем, где берег обрывался и вода плескалась у самой скалы. Добро пожаловать, самоубийцы!

Алиса решила, что единственный вариант не свалиться в море – ползти лицом к стене. Она распласталась по скале, уцепившись вспотевшими пальцами за камни, и медленно двинулась вперед, ощупывая ногами тропу. Каждые три метра она отдыхала – от страха сводило дыхание, и скрюченные пальцы затекали.

Однажды ей попался довольно крупный выступ, за который можно было крепко схватиться и отдохнуть как следует. Отдохнув, Алиса выставила ногу вперед, потоптала дорожку, и только было отвела ногу назад, как поняла, что шнурок развязался. Ка‑та‑стро‑фа! Что делать – непонятно. Можно, конечно, сбросить кроссовку вниз, но, во‑первых, придется трясти ногой – и неизвестно, сможет ли она удержаться, а, во‑вторых, как потом она будет возвращаться по каменистому берегу. Первый раз за путешествие посмотрев вниз, чтобы оценить масштаб бедствия, Алиса так ничего и не увидела – кроссовки были черные, шнурки тоже, тропа такая же, но когда она подняла глаза, то действительно чуть не рухнула вниз. Хвала инстинкту самосохранения: она не дернулась, не закричала, не взмахнула рукой. Просто замерла. Прямо перед ней, на этом самом сволочном удобном выступе сидел ворон. Здоровенный, сука, ворон с красными глазами, которые сверкали, как рубины в ювелирном – когда их выкладывают на черный бархат и подсвечивают лампочками. И тут у Алисы затряслись поджилки. А ворон, гад такой, стукнул клювом в сантиметре от ее пальца. Алиса потом уверяла, что спас ее не рассудок, а инстинкт – ее тело само по себе сделало шаг назад. Ворон же аккуратно перешагнул левее и стукнул клювом рядом с ее левой рукой. Алиса сделала еще шаг назад. Так они и передвигались – Алиса потихоньку пятилась, а ворон кружил у нее над головой, и стоило ей замешкаться, как он чуть ей на голову не сел. Вернувшись на холм, Алиса рухнула за свой любимый валун и заметила, что ворон все еще здесь, но кружит выше – только глаза поблескивают. Назло врагам она выкурила сигарету – с перепугу она была готова съесть пачку целиком – и кубарем скатилась вниз. И только прорвавшись сквозь кусты, вспомнила о развязавшемся шнурке. Ее колотил озноб – и сейчас Алиса наконец‑то догадалась, почему. Свитер был мокрый! Такого с ней никогда не было – даже на тренировках, – чтобы одежда промокла насквозь. Она припустила по пляжу, и вот странно – после всех мытарств пробежка по отсыревшему песку казалась ей просто удовольствием. «Ладно, зато ноги накачаю!» – с оптимизмом подумала Алиса, поднимаясь к себе – по нормальной асфальтированной дороге.

Ночью она спала так крепко, как не спала уже долгие годы – и даже сновидения ее пожалели, оставили в покое усталую душу и разбитое тело.

На следующее утро проснулась рано – в восемь. Устроившись с кофе в кровати, решила для начала поехать через город, попробовать еще раз пройти по тропе, а если не получится, двинуть по дороге на машине.

Был у нее еще один вопрос к самой себе: что же она скажет Екатерине, когда прорвется, в конце концов, в ее резиденцию, но это Алиса собиралась решить позже, она уже думала об этом по дороге сюда, но так, собственно, ничего и не надумала.

Машину она на свой страх и риск оставила возле дома, который выглядел наиболее богато – Алиса рассчитывала, что воры, если такие появятся, решат, что кто‑то приехал в гости к местным уважаемым людям, и побоятся отдирать зеркала. Подъем был тем противнее, что пошел гадский дождик, а когда Алиса, выжатая как лимон, добрела до проклятой козьей тропы, разразилась гроза. Рисковать здоровьем в такую погоду не было ни малейшего желания, и Алиса поплелась обратно, мучимая подозрениями, что гроза образовалась не просто так.

На следующий день Алиса попробовала заехать с дороги. Она без приключений добралась до поворота, и тут увидела черного козла, который смотрел на нее нехорошими глазами. Алиса отвернулась и поехала дальше, но дорога увела ее в противоположную от дома сторону. Но Алиса уже посоветовалась со старшими товарищами – вчера по телефону, так что достала заговоренный подорожник, найденный неподалеку от дома – вяленький такой, прошлогодний подорожник, прикрепила на стекло, прочитала заклинание – Лиля клялась, что это заклинание гениально в своей простоте, и, главное, его никто не знает – оно целиком и полностью принадлежит их семье с незапамятных времен, сплюнула через левое плечо и продолжила путь. Она почти добралась! Почти… Но на подъезде к дому случилось нечто странное.

У ворот был небольшой пригорок, Алиса даже попробовала определить угол его наклона – вышло что‑то около тридцати градусов. Но отчего‑то заехать на этот пригорок она не могла. Машина скатывалась вниз – словно она на лыжах пыталась взобраться на ледяную горку. Как следует намучившись и пережив очередной приступ отупляющей разум ярости, Алиса все же догадалась выйти из автомобиля и пойти пешком. И вот ведь удача – сразу же грохнулась (на ровном месте!) и подвернула ногу. Боль была жуткая. Даже в глазах помутилось. Алиса знала, что от болевого шока люди падают в обморок, поэтому быстро отползла в машину, забралась на сиденье и приготовилась помирать. Но сознание она так и не потеряла, к боли привыкла и не солоно хлебавши медленно возвратилась домой – медленно, потому что на педали нажимала левой ногой, пока вывихнутая правая отдыхала.

Света посоветовала ей врача, который дернул ногу так, что Алиса все‑таки отключилась, а когда пришла в себя, обнаружила на щиколотке эластичный бинт, а у изголовья – медсестру с нашатырем.

И Алиса‑неудачница отправилась из больницы домой. Хандра с видом на море оказалась приятным занятием – лежишь себе, тоскуешь, любуешься серым небом, серым морем, серым песком и серыми скалами. Все такое лордбайроновское или лермонтовское – «а он, мятежный, ищет бури, как будто в буре есть покой»… Такими вот вечерами, а уже и вечер наступил, хорошо читать стихи, удивляясь собственной восприимчивости к прекрасному, тихонько пить виски а, может, напиться? – блеснула у Алисы мысль. И подолгу глядеть в одну точку, пусть даже в телевизор.

Если бы все уже кончилось… «Никогда это не кончится!» – заорал отчаявшийся внутренний Алисин голос. – «Никогда!». Но Алиса, разумеется, обозвала внутренний голос глупцом и трусом, презрительно посмеялась и взялась за детектив Донцовой – не фига мусолить всяких депрессивных поэтов, нужно нечто простое и убедительное!

Несколько часов она сердилась на безалаберную Дашу Васильеву, но когда детектив закончился и негодяя посадили в тюрьму, Алиса осталась наедине со всеми своими страхами. Она даже серьезно задумалась: а не начать ли все заново, то есть не перечитать ли ей детектив еще раз (многое осталось неясным), но это уже было поражением чистой воды.

Что ей делать? Даже плана нет – хотя бы и самого захудалого…

С другой стороны, на фиг ей план? Конечно, и она не избежала нескольких мудреных интриг, а уж как она подставляла Олю – просто загляденье!.. Но Оля все‑таки и сама была конченой сукой, и она ее, Алису, страшно раздражала, а эта неизвестная Екатерина не вызывала определенных чувств, даже скорее нравилась, чем не нравилась.

Так что остается одно – фирменный метод Алисы Трейман. То есть – действовать напрямик. Без обиняков. Интриг. Уловок. Идем с парадного входа – пусть и в грязных калошах.