Глава 51. Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

– Мистер Конклин, вы рассказали нам невероятную историю, – сказал советник по науке.

– Я пришел сюда с этой историей не по своей воле, – ответил Джерри. – Если бы не Кэти и не Гаррисон из «Трибьюн», я бы отказался. Они убедили меня, что приехать к вам – мой гражданский долг. Потому я приехал и рассказал все, что мог, а верите вы мне или нет – ваше дело.

– Мистер Конклин, – сказал президент, – никто из присутствующих не проявил к вам недоверия. Что до меня, я готов поверить всему, каждому вашему слову.

– Я хотел бы заметить, что история гораздо больше чем просто невероятная, – сказал Портер. – По‑моему, доктор Аллен, вы чрезвычайно неудачно выбрали слово. То, что рассказал нам мистер Конклин, объясняет, каким образом он смог попасть именно в то место, где пришельцы делают автомобили.

– Никто другой этого не знал и рассказать ему не мог. Та старая речная крыса знала, что пришельцы приземлились на Гусином острове, но он не знал, что они там делают. И ни за какие деньги не согласился бы пойти туда и разузнать. Он их боится до смерти.

– Я не хотел, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я вам не верю, – сказал Аллен Конклину.

– Но мне показалось, что не верите, – ответил Джерри.

– Вы знаете, молодой человек, – обратился к Джерри Уайтсайд, – я бы сказал, нужна изрядная смелость, чтобы вот так сидеть и рассказывать, как вы нам. Вы собирались держать язык за зубами, и я вас очень хорошо понимаю. Думаю, я на вашем месте вел бы себя так же.

– Самое главное, о чем он нам рассказал, – заговорил президент, – возможность какого‑то контакта с пришельцами. Коммуникация возможна, но это односторонний разговор, и на условиях пришельца. Пришелец – когда у него возникает необходимость – может говорить с нами. Мы с ним заговорить не можем.

– Я просил «сто первого» что‑нибудь мне сказать, – возразил Джерри. – И, по‑видимому, он меня понял.

– А вы не пробовали говорить с ним и дальше? – спросил президент.

– Конечно, пробовал, сэр. Я спрашивал, почему он показал мне, куда идти, что я там найду, почему он хочет, чтобы я туда пошел…

– И он вам не ответил?

– Не только не ответил, но еще и выкинул меня. Правда, на этот раз не так грубо, как в первый, когда я упал на дерево. На сей раз он опустил меня на землю достаточно мягко.

– Наверное, на этот раз он хотел быть уверен, что вы сможете пойти туда, куда он вас послал.

– Вероятно, так, господин президент, – сказал Джерри, – но я думаю, что здесь есть и другая причина. В первый раз я был просто чуждым организмом, одним из многих, с которыми он хотел ознакомиться. Во второй раз я был – чуть было не сказал «другом», но это, конечно, не так. Скорее, знакомым, что ли. Он меня уже знал. И мог использовать.

– И сможет использовать в будущем.

– В этом я не уверен. Твердо могу вам сказать – я не намерен еще раз охотиться за «сто первым».

– А если мы вас попросим?

– А на кой черт это нужно? – вмешался Уайтсайд. – Он же нам рассказал, как обстоят дела. Мы пришельца ни о чем не спрашиваем, он сам нам говорит, что хочет. При таких условиях разговора получиться не может. Он говорит с нами – если это можно назвать разговором, – а мы с ним вообще не говорим.

– Рассказывали, – сказал президент, – что и других людей пришельцы поднимали к себе.

– Я думаю, эти россказни можно в расчет не принимать, – возразил Аллен, – Уже много лет ходят легенды о людях, которые побывали на НЛО. Насколько мы можем судить, в основном это было связано с различными культами, и все служило саморекламе. То, что им говорили на НЛО – по их словам, – такая немыслимая, невообразимая чепуха, настолько пропитано сугубо человеческим мышлением – хоть и нездоровым, но совершенно человеческим, – что сразу становится ясно, что все это выдумка. При действительном контакте с внеземным разумом результат не может быть ориентирован только на людей. Концепции такого разговора – если не все, то многие – должны ставить нас в тупик. Это еще недостаточно сильное слово. Значительную часть услышанного мы должны просто не понимать.

– Так вы полагаете, что все нынешние рассказы о контактах с пришельцами либо религиозные фантазии, либо откровенная ложь? – спросил Портер.

– Определенно, – подтвердил Аллен. – Я уверен, что мистер Конклин – единственный, кого на самом деле брали внутрь. То, что он нам рассказывает, вполне соответствует нашим представлениям о таких контактах. – Он повернулся к Джерри, – Слов не было, не так ли? Я понял, что слов не было.

– Совершенно верно, – сказал Джерри, – Только картины в мозгу. Иногда отдельные мысли. Но я не могу сказать, чьи они были: мои или чьи‑то еще.

– Ну хорошо. Предположим, что вы снова пошли к «сто первому». Вы сказали, что не пойдете, и я не думаю, что пойдете, – но предположим. Как вы полагаете, он стал бы брать вас к себе снова?

– Только в том случае, если бы ему было что мне сказать. Только если бы у него была работа для меня.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я очень четко ощущаю, что он меня использовал.

– Но мисс Фостер рассказывала о рукопожатии со «сто первым».

– Это было больше чем рукопожатие, – сказала Кэти. – Более интимно. Скорее, поцелуй. В тот момент я не поняла, что это было. Я сразу подумала о рукопожатии, потому что так это было проще описать. Рукопожатие благодарности, признательности, быть может, одобрения… Чтобы дать мне почувствовать, что она знает о моем существовании, знает, что я присутствую там… Но теперь я считаю, что это было нечто большее. Я уверена, что это был знак настоящей любви. И мое впечатление усилилось, когда они стали делать машины. Они не хвастаются. Не стараются напугать нас, произвести на нас впечатление… Не угрожают демонстрацией своей мощи. И даже не платят нам за то, что мы позволили им есть деревья. Это проявление их глубокой любви к нам. Ну, вроде Деда Мороза. Вроде того, как мы делаем подарок ко дню рождения близкому другу. Как молодой человек покупает розы своей девушке.

– Вы произнесли прекрасную речь в их защиту, – сказал президент, – Но если так будет продолжаться, они нас погубят.

– Но, господин президент, ведь покупают же любящие матери конфеты своим детишкам, не зная, что конфеты портят зубы. Им не сказали – они и не знают. И с пришельцами то же самое. Это только незнание, ничего больше. Они стараются нас порадовать, не представляя себе, чего это нам будет стоить.

– Быть может, вы и правы, мисс, – промолвил Уайтсайд, – Но они меня пугают. Я по‑прежнему думаю, что, если хорошо разместить несколько…

– Генри, – резко одернул его президент, – не здесь, пожалуйста. Позже, если вы настаиваете, мы поговорим об этом, но не здесь, не сейчас.

– Давайте вернемся к вопросу о контакте, – продолжил Аллен. – По‑видимому, чтобы говорить с человеком, пришелец должен поднять его к себе. Мистер Конклин, можете вы себе представить какой‑либо способ, чтобы побудить пришельца поднять к себе меня или, скажем, президента?

– Они не станут вас поднимать, – ответил Джерри, – Они просто проигнорируют вас. Что бы вы ни делали, они не обратят на вас внимания.

– Боюсь, что вы правы, – сказал Аллен. – Это у них очень хорошо получается. Они нас игнорируют с самого первого дня. Я не раз пытался представить себе, как они нас воспринимают. Иногда мне кажется, что мы для них не то симпатичные зверюшки, не то маленькие несчастные создания, с которыми надо быть поосторожнее и не наступить ненароком. Но на самом деле, вероятно, и то, и другое неверно. Мисс Фостер, очевидно, думает, что они нас очень любят. В конце концов, мы позволили им опуститься на планету, где есть целлюлоза, спасающая их от полного исчезновения. Целлюлоза позволила им иметь потомство, а без потомства их раса в конечном итоге должна была вымереть. Если предположить, что они обладают человеческими эмоциями – в чем я сомневаюсь, – то они должны испытывать признательность. При всем моем уважении к мнению мисс Фостер мне не кажется, что они так уж благодарны. Дело в том, что у нас нет возможности помешать им съедать деревья. Я склонен думать, что ими движет не признательность, а непреодолимая деловая этика, хотя они могут и не считать ее таковой. Я знаю, что изложил свое мнение очень неуклюже. Мне кажется, они одержимы потребностью честно и сполна платить за все, что взяли. Мне кажется, именно так они и делают.

– Так к чему же мы пришли? – задумался президент, – По–видимому, существует объективная вероятность, что со временем мы смогли бы заговорить с нашими пришельцами. Но, очевидно, это потребует много времени, очень много, и гораздо больше терпения, чем у нас есть сейчас. Единственное, чего нам не хватает, – время. Что скажут остальные? По‑вашему, это правильная оценка?

– Я подписываюсь, – сказал Уайтсайд. – В том‑то и дело, что у нас нет времени. Все наше время вышло.

– Мы сможем это перенести, – сказал президент, словно разговаривая сам с собой, – Мы должны это перенести. Если больше ничего не произойдет, если не будет ничего, кроме автомобилей, то мы выкарабкаемся. Мне звонили сегодня несколько человек. Деловой мир нас поддержит, и даже Конгресс намерен сотрудничать с нами в гораздо большей степени, чем я предполагал. – Он повернулся к Портеру, – Из того, что я слышал, можно заключить, что ты разговаривал с Дэйвенпортом. Верно?

– Разговаривал, – ответил Портер, – Дружеский обмен мнениями.

– Ну что ж, – сказал президент. – Кажется, все. Разве что, – он повернулся к Кэти и Джерри, – вы захотите что‑нибудь добавить.

– Ничего, господин президент, – сказал Джерри.

– Кэти покачала головой в знак согласия.

– Мы вам благодарны за то, что приехали к нам, – сказал президент. – Вы нам очень помогли. Теперь проблемы, стоящие перед нами, стали гораздо яснее. Вы можете быть уверены, что все рассказанное вами останется внутри этих стен.

– Я вам очень признателен, – сказал Джерри.

– Самолет ждет вас. Вас отвезут на аэродром в любое время, как только захотите. Если вам захочется побыть в Вашингтоне день‑два…

– Господин президент, нам надо возвращаться, – сказала Кэти. – У меня работа, у Джерри диссертация.