Аннотация. Притяжение противоположностей

Притяжение противоположностей

Spellcheck: fanni

“Адамс Кэндис “Притяжение противоположностей”: ”: “ЦЕНТР-2000”; Москва; 1995

ISBN 5-7635-0023-7

Аннотация

Джасинда всегда думала, что Арканзас, куда ей пришлось отправиться по делам, — забытая Богом дыра на самом краю земли. И она с нетерпением ожидала мига, когда наконец-то вернется в родной Нью-Йорк. Если бы не Эрик Фортнер… Очевидно — между ними не было ничего общего! Она — дипломированный инженер, выпускница престижного колледжа, он — недоучка, забросивший учебу в средней школе… Она — вся в помыслах о грядущем успехе и блестящей карьере, он — довольный своим существованием обыватель. Эрик — неотесанный деревенский парень, Джасинда — утонченная городская красавица… Как же могло получиться, что Эрик сможет решить сложную проблему, над которой бились лучшие умы? Как же могло случиться так, что лишь стоило его губам приникнуть к ее коже, она напрочь потеряла голову?

Да, все оказалось вовсе не так, как должно было… Но почему же тогда они чувствовали себя такими счастливыми?

— Арканзас? — Джасинда изумленно смотрела на Джима Петерса, стоявшего в дверях ее офиса.

— Да, — ухмыльнулся он. — Кажется, это название не звенит для тебя колокольчиком? Это один из сорока девяти штатов.

Она уже отрицательно трясла головой, и каскад темных волос метался, повторяя ее движения. Об этом не могло быть и речи, даже если разговор шел всего лишь о шести месяцах.

— Извини, Джим, но я даже думать об этом не хочу.

Он прошел в комнату, став серьезным.

— Джасинда, я знаю, что можно задать много вопросов. Черт возьми, вероятно, нет ни одного человека во всем Нью-Йорке, который хотел бы поехать туда. Но после того как у Дэйва Митчелла случился сердечный приступ, мы просто обязаны сделать это. Кто-то должен прийти ему на смену, а ты как нельзя лучше подходишь для этого.

— Я не собираюсь, Джим, и это окончательно.

После недели, проведенной в городе Файэтвилл, штат Арканзас, Джасинда как никогда ранее была убеждена в том, что совершила ошибку, позволив Джиму уговорить ее поехать. Она уже успела соскучиться по Нью-Йорку, а должно пройти долгих шесть месяцев, прежде чем она сможет вернуться туда.

До сих пор лишь встреча с Филипом была единственным светлым событием. Филип был красивым мужчиной с каштановыми волосами и голубыми глазами, который когда-то приехал сюда с Восточного побережья и так же, как и она, страстно желал вернуться назад. Филип преподавал в Арканзасском университете и безуспешно пытался найти место на Востоке. Они с Джимом были хорошими друзьями, и именно Джим познакомил их.

Джасинда думала о нем и о Нью-Йорке, сидя в своем офисе в “Озарк Пауэр Компани”. Офис располагался в новом здании с тонированными оконными стеклами, стены его были покрыты тканью из волокна рами, а в углах стояли кадки с каучуконосными растениями. С тех пор как с Дэйвом Митчеллом, инженером-электриком, которого она замещала, случился сердечный приступ, здесь накопилось много работы.

Теребя пальцами воротничок шелковой блузки, Джасинда еще раз просмотрела предложение, которое только что закончила читать. Владелец небольшой каменоломни просил разрешения продавать излишки электроэнергии энергетической компании. Иногда ей приходилось рассматривать подобные просьбы в Нью-Йорке, но они обычно исходили от больших компаний, а не от частных лиц.

Энергетические компании по закону были обязаны покупать излишки киловатт, и для них не имело значения, кто производил электроэнергию. Она была знакома с проектами объединения энергии Солнца, воды и ветра в энергетических сетях, но такого проекта, который сейчас лежал перед ней, никогда прежде не видела.

Проект, разработанный Эриком Фортнером, был изложен четко и ясно. Приложенные к проекту чертежи, на первый взгляд, не отличались сложностью, но все же свидетельствовали, что человек, который сделал их, имел основательные познания в области электротехники. Однако существовала одна большая проблема. Джасинда не считала, что идея использования конвейера в каменоломне Эрика Фортнера для получения электрической энергии “будет работать”.

— Что ты думаешь о проекте Эрика?

В комнату вошел Лэнн Уэстон. Это был невысокий, крепкого телосложения человек с густыми темными волосами и застенчивой улыбкой. Он нравился ей. Прошла всего лишь неделя, а Джасинда была уже уверена, что им будет хорошо работать вместе. Лэнн был ее начальником, но, будучи инженером-механиком, казалось, согласился предоставить ей свободу в решении электротехнических вопросов, в то время как сам ограничился бы менеджментом.

— Я просмотрела его. Боюсь, что он “не будет работать”.

Он разочарованно пробежал толстыми короткими пальцами по волосам.

— О?..

— Я считаю, что вырабатываемая в каменоломне электрическая энергия будет поступать неровными импульсами. Было бы слишком рискованно включить эту систему в сеть и вызвать короткое замыкание на нашем оборудовании. Я напишу докладную и объясню ситуацию мистеру Фортнеру.

Она начала скатывать чертежи. Теперь она могла заняться другой работой.

— Джасинда…

— Да? — Она быстро подняла глаза.

— А что, если Эрик придет и сам поговорит с тобой? Я знаю, он очень надеется реализовать этот проект и потратил много времени на его разработку. Может быть, ты сможешь предложить что-нибудь, что заставит этот проект “работать”, — закончил Лэнн с надеждой.

Джасинда откинула назад волосы цвета красного дерева. Они мгновенно вернулись в свое исходное положение, обрамляя ее лицо.

— Я не знаю… — с сомнением начала было она.

— Просто поговори с ним, — уговаривал Лэнн.

— Хорошо.

В конце концов, Лэнн был ее начальником.

— Умница! — просиял он. — Я позвоню ему. Думаю, он сможет приехать прямо сейчас.

Менее чем через полчаса Джасинда увидела высокого светловолосого мужчину, входящего в ее офис. На нем были брюки цвета морской волны, светло-голубая рубашка и галстук в тон к брюкам. Его темный ровный загар говорил о том, что он много времени проводит на открытом воздухе. Рядом со своим стройным и высоким спутником Лэнн казался еще коренастее.

— Джасинда, это Эрик Фортнер.

Приближаясь к ее столу, Эрик поправил узел галстука. Что-то подсказало Джасинде, что его одежда не была для него обычной, повседневной. Ее подозрения подтвердились, когда она заметила слабые следы складок на его рубашке, видимо, только недавно извлеченной из упаковки. Несомненно, рубашки и брюки были его выходной одеждой и он надел их, чтобы прийти в ее офис.

— Здравствуйте, мистер Фортнер.

Ее протянутая рука тут же утонула в его крепком и теплом пожатии.

— Прекрасно. Спасибо. Приятно с вами познакомиться.

Он обрывал концы слов и делал акценты в непривычных местах. За последнюю неделю Джасинде часто приходилось слышать арканзасский диалект. Как правило, в речи местных жителей ощущалось легкое дребезжание, но в его устах слова звучали почти лирически.

— Садитесь, пожалуйста.

Он сел в кресло, на которое она указала, и сразу засунул руки в карманы, затем вновь вынул их и положил на колени, испытывая некоторую неловкость.

Его неловкость показалась ей довольно трогательной. Эрик Фортнер был интересным мужчиной, хотя ему не хватало элегантности. Конечно, он совершенно не похож на Филипа, который всегда знал, какое вино следует заказать к обеду, и вел себя всегда так утонченно и изысканно.

Лэнн счастливо улыбнулся.

— Я оставлю вас наедине, чтобы вы смогли спокойно поговорить. Позвоните мне, если что-нибудь потребуется, — он закрыл за собой дверь.

Джасинда откинулась в своем коричневом кожаном кресле. Она не хотела заставить Эрика Фортнера ждать и поэтому перешла прямо к делу.

— Я познакомилась с вашим предложением, мистер Фортнер. Я поняла вашу идею использования конвейера в каменоломне для производства электроэнергии. Как вы, вероятно, знаете, “Озарк Пауэр” обязана покупать любые излишки электроэнергии, производимые как компаниями, так и частными лицами. Но проблема заключается в том, что мы принимаем во внимание лишь системы, которые совместимы с нашей, и могут быть подключены к ней.

Она замолчала и с любопытством склонила голову. Ей показалось, что Эрик Фортнер ее не слушал. Вместо этого он осматривал комнату, взглянув сначала на потолок, затем на пол. Казалось, он полностью поглощен изучением ее офиса. Она многозначительно кашлянула.

— Мистер Фортнер?

Карие глаза остановились на ней.

— Да?

— Вы поняли, что я сказала?

— Не совсем.

Его рот расплылся в извиняющейся улыбке, обнажив ряд ровных зубов и образовав кокетливую ямочку на одной щеке.

Но его внешний вид говорил, что он не глуп. Джасинда подавила вздох и начала объяснять снова, но уже более просто.

— Видите ли, мистер Фортнер, у нас есть большая электростанция, которая вырабатывает электроэнергию…

Она остановилась. Ей снова показалось, что он ее не слушает.

— Постарайтесь все же понять…

— Да где уж мне? — Его карие глаза лукаво и дразняще блеснули.

В своем ли он уме? Она обычно имела дело с искушенными в своем деле профессионалами, но Эрик не производил впечатления такового. Ей также показалось, что он совсем не разбирается во всех тонкостях работы энергетической компании. Она сидела, задумчиво глядя на него и пытаясь решить, как ей поступить. Было невозможно не заметить, насколько он привлекателен. Физически, по крайней мере, он совершенен. Волосы его были подстрижены несколько небрежно и выглядели естественно и непринужденно, в отличие от традиционных причесок, которые любят многие мужчины и которые, кажется, делают их какими-то самодовольными и тщеславными. В Эрике не было тщеславия, но она вдруг уловила признаки внутренней уверенности, которой она сначала не предполагала в нем.

— Можно мне сказать? — спросил он вежливо.

Ее мысли мгновенно вернулись к делу.

— Да, пожалуйста, говорите.

Казалось, он стал держаться несколько свободнее, положив одну руку на колено, а другой снимая легкие ворсинки с брюк.

— Как я понял, вы хотите сказать, что мой проект не будет работать, — он обезоруживающе улыбнулся, снова продемонстрировав ямочку на щеке. — Но вы ошибаетесь. Вам простительно совершить ошибку, так как то, о чем мы говорим, является совершенно новой проблемой в энергетике.

Джасинда почувствовала вспышку возмущения. Он что, сомневается в ее познаниях в области электротехники? Она гордо вздернула подбородок.

— Я согласна, что ваше предложение выходит за рамки обычной технологии и что оно не является чистой наукой. Однако опытные инженеры-электрики постоянно проводят эксперименты, чтобы больше узнать об этой области.

Она надеялась, что он оценит ее тактичное использование слова “опытные”. Она не хотела затронуть его амбиций, но он не обратил на это никакого внимания. Однако какой бы привлекательной ни были его улыбка, и какими бы приятными она ни находила интонации его голоса, она должна четко выполнять свои обязанности. А это означало, что его предложение непременно будет отвергнуто.

— Мой проект будет работать, — Эрик говорил тихо, но убедительно, как будто общался с капризным ребенком. — Я думаю, что вам следует пересмотреть свое решение.

Джасинда рассеянно провела рукой по своим пышным волосам. Возможно, его проблема заключалась в том, что он никогда не сталкивался с женщинами-профессионалами? Стоит ей только объяснить ему ее полномочия, и он, она уверена, поймет, что она хорошо знает свое дело.

— Мистер Фортнер, Эрик, я имею как степень бакалавра, так и степень магистра в области электротехники. Я их получила в Массачусетском технологическом институте, — добавила она. Но он не выказал ни малейшего почтения, ни признания авторитетности ее мнения. Знал ли он вообще, где это и что это такое?

Похоже, он этого не знал. Он просто сидел, вежливо слушая и одновременно раскачивая и ослабляя узел галстука, словно бы тот душил его. Она настойчиво продолжала:

— Я работаю в этой области уже пять лет, и большинство моих коллег считает, что я хорошо разбираюсь в своем деле. — С мягкой улыбкой она добавила: — Хотя я считаю, что есть небольшая вероятность того, что я ошибаюсь.

Она была уверена, что это очень незначительная вероятность.

— Но я думаю, что я достаточно квалифицированный специалист, чтобы сделать грамотные выводы.

Он спокойно пожал плечами.

— Каждый может совершить ошибку.

Честно говоря, он начинал раздражать ее! Джасинда рассматривала свои сцепленные руки и покусывала губы. Ей хотелось помочь ему, но она была благоразумной и не могла пойти на риск и вывести из строя дорогостоящее оборудование компании.

Он подался вперед, и их взгляды встретились. Его влажно-каштановые глаза были теперь серьезными.

— Посмотрите еще раз. Я ведь не ограничиваю вас во времени.

Она вопросительно подняла брови; ей это начинало нравиться.

— Нет?

— Нет.

Его улыбка была легкой, почти интимной. Он провел руками по волосам к затылку, туда, где они касались воротничка его рубашки и слегка завивались. Он действительно был прекрасен.

— Я просто думаю, что, может быть, вы неправильно поняли мою идею? Может быть, вы никогда прежде не видели ничего подобного?

Джасинда ощутила прилив крови к лицу, но сдержала свой гнев.

— Мистер Фортнер…

Прядь светлых волос упала на его лоб, и он откинул ее назад большой загорелой рукой.

— Так как для вас, видимо, слишком сложно понять по чертежам техническую сторону проблемы, почему бы вам не поехать ко мне домой и не позволить мне показать вам модель?

Она открыла от изумления рот, затем, отбросив холодный профессионализм, ударила кулаком по столу.

— Слишком сложно?! Вы понимаете, с кем вы разговариваете? Для меня нет необходимости рассматривать вашу модель. Я прекрасно разбираюсь в чертежах, благодарю вас.

Он нежно улыбнулся, нисколько не смутившись от ее вспышки гнева.

— Эй, — сказал он спокойно, — нет причины стучать по дереву. Я прекрасно понял ваши слова о том, что вы достаточно компетентны.

— Компетентна! А как вы-то сами стали специалистом в этой области?

— Я много читал, — ответил он просто.

— Я имею в виду, какой колледж вы окончили? — спросила она.

Эрик Фортнер понимал, что для того, чтобы убедить ее, ему следовало бы, как минимум, иметь степень магистра какого-нибудь перворазрядного университета.

— Я не окончил колледжа, — сказал он просто. — В действительности я не окончил даже средней школы.

Джасинда уставилась прямо на него, затем упала обратно в кресло, на мгновение потеряв дар речи.

— Но… тогда как вы можете разбираться в электротехнике?

Он безразлично пожал плечами.

— О, я нахватался этого немного здесь, немного там.

— Немного здесь… — повторила она.

За неделю, проведенную в Арканзасе, она поняла, что темп жизни здесь гораздо медленнее и люди видят вещи совершенно другими, чем она, глазами. Но ни один разумный человек, где бы он ни жил, не мог даже надеяться изучить электротехнику таким вот случайным образом.

— Поскольку вы ничего не поняли в чертежах, почему бы нам не поехать ко мне домой и не посмотреть модель?

Эрик положил руки на подлокотники кресла и вытолкнул себя из него. Стоя над ее столом, он теперь казался даже выше, чем прежде. Он наклонился вперед, оперся руками о ее стол, и она увидела, как вздулись бицепсы под его рубашкой.

— Мой грузовик ждет внизу, — продолжал он. — Я могу доставить вас к себе домой и привезти обратно всего за пару часов.

Она отрицательно покачала головой, все еще слегка ошеломленная.

— Тогда завтра? — предложил он.

— Извините, нет.

Она все еще медленно, почти машинально, качала головой. Осмотр модели, вероятно, ничего не изменит. Она объяснит это Лэнну и напишет Эрику очень приятное письмо, разъясняя, почему была вынуждена отклонить его предложение. Джасинда поднялась с кресла, тем самым давая понять, что беседа окончена, и направилась к двери.

— Ну, хорошо.

Он улыбнулся ей, выходя из комнаты. Его взгляд на мгновение задержался на ее лице, затем опустился ниже, и его улыбка стала шире, как будто одобряя то, что он увидел.

— Спасибо, что уделили мне время. Я с нетерпением буду ждать вашего заключения.

— Было приятно с вами познакомиться, Эрик.

После того как дверь за ним закрылась, Джасинда обессиленно прислонилась к ней. На самом деле уровень образования Эрика Фортнера не позволял ему спроектировать ничего более сложного, чем зубочистка. У него даже нет диплома об окончании средней школы! Ей следовало бы радоваться, что он наконец ушел, однако ей показалось, что комната без него стала выглядеть как-то сиротливо. От него исходило какое-то простое сельское обаяние, которое заинтриговало ее. И в нем ощущалась уверенная мужская сила — сочетание больших рук, длинных ног, сильного загара и завоевывающей улыбки, которая дразнила и разжигала ее интерес. Хотя у него довольно простые манеры, но он не груб и не резок. Ей понравилось это в нем. А дело в том, что…

Она почувствовала, что кто-то толкнул дверь с другой стороны.

— Джасинда?

— О, входите.

Внезапно смутившись, она поправила шелковую блузку и отошла от двери. Вошел Лэнн.

— Что вы решили с Эриком? — спросил он весело.

Она повернулась к своему столу. Лэнн, очевидно, надеялся услышать о каком-то приемлемом решении. Он был таким приятным человеком, что ей не хотелось разочаровывать его. Ей вдруг пришло в голову, что он, вероятно, что-то знал об Эрике, о чем не говорил ей. Это очень похоже на Лэнна. Он, видимо, пытался помочь Эрику, потому что тот нуждался в деньгах.

— Ну, что? — повторил он.

Джасинда со вздохом погрузилась в кресло. Уклоняться не имело смысла.

— Послушай, Лэнн, я понимаю, ты хотел бы видеть этот проект воплощением в реальность, но я боюсь, что Эрик Фортнер не знает, за что взялся.

Лэнн сделал жест в сторону бумаг на ее столе.

— Но он прислал довольно подробную информацию, не так ли?

Она отвергла это движением руки.

— Он мог скопировать это из какого-нибудь технического журнала. В любом случае, он сам сказал мне, что у него нет специальной подготовки. Он построил модель или нечто подобное и, видимо, убедил себя в том, что она будет работать, — закончила она неопределенно.

Лэнн молчал, поглаживая волосы рукой.

— Модель, — повторил он. — Звучит интересно. Почему бы тебе не посмотреть на нее и не объяснить ему, в чем проблема?

Он потер руки и улыбнулся от сознания того, что предложил удачное решение.

— Хорошо, я…

— Эрик известен как местный изобретатель, — продолжал он. — О нем писали в газете несколько месяцев назад.

Она неопределенно хмыкнула. Очевидно, у нее нет возможности уклониться от дальнейших контактов с Эриком Фортнером. Она сомневалась, что сможет заставить его проект “работать”, даже если осмотрит модель. Но она совершенно не испытывала страха от предстоящей поездки к нему домой.

Эрик улыбался, когда ехал на грузовике по грунтовой дороге в сторону своего дома в окрестностях Файэтвилла. Итак, Джасинда Норт считает, что его установка “работать” не будет. Он усмехнулся. Да, видимо, это так. Уходя, он был совершенно уверен: она сочла, что у него “не все дома”. А его признание в том, что он не закончил даже средней школы, только ухудшило дело. Его усмешка стала задумчивой, когда он выехал на извилистую дорогу, ведущую в глубокое ущелье.

Да, у него нет высшего образования. Да и учеба в школе давалась ему с самого начала трудно. Ему никогда не удалось держаться хотя бы на уровне самого слабого из учеников. Но случилось так, что природная любознательность взяла верх, и он просто пошел своим путем. Химия и физика были его любимыми предметами, и они до сих пор захватывали его.

Школу он оставил прежде, чем прошел полный курс обучения, и стал заниматься своими собственными экспериментами в гараже родителей. У матери были некоторые сомнения по поводу этих его занятий, особенно после небольшого взрыва, но отец доверял ему. Немец во втором поколении, все еще говорящий с явным акцентом, отец Эрика имел собственное мнение насчет образования и искренне верил в то, что любой человек может все постичь самостоятельно.

Когда Эрик, переехав деревянный мост, стал подниматься по крутому склону холма, его мысли вернулись к недавней встрече в энергетической компании. Джасинда Норт оказалась удивительно милой женщиной, с ясными серыми глазами и изящными чертами лица цвета молока с медом.

Но у него с ней неожиданно возникли проблемы. Теперь он был вынужден убедить ее в том, что она ошибается, и все-таки получить одобрение своего проекта. А в его осуществимости он был абсолютно уверен. Он будет добиваться своей цели до тех пор, пока не получит одобрения Джасинды. Несомненно, электротехника увлекает его. Он стал читать специальную литературу всего несколько месяцев назад, но новая для него область знания захватила его воображение, и он стал мечтать увидеть свой проект осуществленным. Он был также убежден, что сможет раскрыть глаза Джасинде на некоторые вещи, о существовании которых в своей области она даже и не подозревала. Тактично, конечно.

Крошечная тюлевая мышка перебегала дорогу, и он притормозил грузовик. Когда Джасинда приедет посмотреть его модель, он должен держать себя более деликатно. Ведь он уже обидел ее предположением, что она не обладает достаточной квалификацией, чтобы судить о его проекте. Он понимал, что ему не следовало бы вызывать у нее враждебную реакцию, но не смог удержаться. Она показалась ему такой чопорной и сухо профессиональной за своим огромным письменным столом, что он почувствовал непреодолимое желание посмотреть на нее с другой, более человечной, стороны. И он радовался, что ему это удалось. У нее был характер. Ему понравилась ее вспышка гнева, скрытая под маской холодной сдержанности.

Эрик снова усмехнулся, вспомнив, как она разговаривала с ним. Она приняла его за необразованную деревенщину. Прекрасно, он готов показать ей, каким очаровательным и убедительным может быть арканзасский неотесанный парень, когда он желает получить то, что хочет.

Был час пик, но Джасинде уличное движение показалось очень небольшим. Подъехав к перекрестку на голубой машине, взятой на прокат, она остановилась у светофора и огляделась по сторонам. Файэтвилл был крупнейшим городом в этом районе, в нем проживало около тридцати пяти тысяч человек. Он находился почти в центре горного массива Озаркс, который, если быть абсолютно точным, все же не совсем дотягивал до того, чтобы считаться настоящим высокогорьем. Однако кругом, до самого горизонта, простирались покрытые лесом холмы, а ручьи и речки, сбегавшие с них, брызгами рассыпались в глубоких ущельях.

Она перевела взгляд с вершин гор назад, на деловую часть Файэтвилла. Сохранившиеся вокруг площади старые кирпичные здания уживались здесь с новыми воздушными сооружениями из стекла и бетона. Одно старое здание из прочного кирпича располагалось в самом центре площади. Джасинда предположила, что прежде в нем, видимо, размещалась судебная палата, но сейчас там был открыт ресторан. С перекрестка, где она остановилась, была хорошо видна территория Арканзасского университета, разместившегося на ступенчатом склоне холма к северо-западу от деловой части города. На этой неделе Филип собирался показать ей университет. Она снова взглянула на великолепный пейзаж и улыбнулась. Интересно, уверен ли еще Джим Петере, что именно его пасторальные рассказы о красоте арканзасских холмов убедили ее согласиться временно занять должность? Конечно, это было не так. На самом деле на ее решение повлияло обещание повышения в должности после ее возвращения в Нью-Йорк. Но теперь, прожив здесь неделю, она не была уверена, что даже повышение стоило того, чтобы провести в Арканзасе целых шесть месяцев.

Недавно Филип пригласил ее на автомобильную прогулку по окрестностям города, и она была поражена величием отвесных известняковых обрывов, глубокими лесистыми ущельями, заросшими папоротником, и редкой красоты водопадами. Ей казалось, что она словно бы очутилась в первобытном мире. Окрестные холмы были в таком уединенном месте, и без людской суеты и гула машин она остро ощутила подавляющее чувство одиночества.

Когда она сказала об этом Филипу, он улыбнулся.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Сначала я тоже ощущал это. Но ты скоро привыкнешь, что между тобой и окружающей, тебя линией горизонта нет, как в Нью-Йорке, этих одиннадцати миллионов человек.

Сейчас ее интересовало, привыкнет ли она вообще когда-нибудь к этому.

Движение вокруг нее снова возобновилось, и она по извилистой улице поехала к дому на окраине города, где снимала квартиру. Ее мысли вернулись к Эрику Фортнеру, и она ощутила новый прилив симпатии к нему. Даже если его проект нереален, это было дело, в которое он вложил всю душу. И он, вероятно, действительно очень нуждался в деньгах, которые их компания могла бы платить за производимую им электроэнергию. Были ли деньги основной причиной, из-за которой Лэнн настаивал на ее визите к Эрику?

Как бы то ни было, размышляла она, глубоко вздыхая, на следующей неделе ей придется отправиться к нему и осмотреть его модель. Джасинда уже представляла себе его дом — некоторое подобие деревенской хижины, — с котом, спящим под вешалкой рядом с обувью, и с верандой, защищающей от непогоды. Деревня… В этом был весь Эрик. Однако у него приятная улыбка и озорные карие глаза, от взгляда которых даже у городской девушки перехватило дыхание.

Оставив машину на стоянке рядом с небольшим кварталом, где она жила, Джасинда направилась к последнему из шеренги домов. Войдя в квартиру, она бросила сумочку в кресло и огляделась. Комната не вызывала никаких эмоций. В углу стояла коричневая с бежевым софа, рыжевато-коричневые шторы прикрывали окна, а вдоль стен располагалось несколько бесформенных столов. Интерьер ее собственной квартиры в Нью-Йорке был выдержан в теплых, персикового и апельсинового цвета тонах, и она вновь ощутила острое желание вернуться домой.

Сквозь открытые шторы окна виднелись крыши домов, разбросанные среди вздымающихся вокруг холмов, а за ними бушевала дикая природа. Деревья, словно охваченные пламенем, напоминали о том, что уже начало сентября и осень вступила в свои права.

Осень. А затем и зима, и весна, прежде чем она сможет вернуться домой. Не следовало приезжать сюда, ругала она себя вновь и вновь. Она была слишком городской, чтобы адаптироваться в этом захолустье. Но, по крайней мере, она хоть никого не оставила в Нью-Йорке. Они с Сетом перестали встречаться за месяц до ее отъезда.

Сет был человеком остроумным и веселым, но, как оказалось, в конце концов, он заинтересован в своей адвокатской карьере больше, чем в ней. Она полностью отдавала себе отчет в этом, пока они встречались. Тогда почему же она позволила их отношениям тянуться так долго?

Вероятно, из-за Тони. Она опустилась на софу и подперла подбородок руками. После Тони не быть слишком увлеченной казалось почти утешением. Но теперь она стала серьезнее и была готова к новым отношениям. Может быть, Филип подходил для этого? Несомненно, он достаточно привлекательный мужчина, хорошо одевается и выглядит респектабельно в дорогих кашемировых свитерах и сшитых на заказ шерстяных костюмах. Она закрыла глаза и вспомнила об уходе Филипа прошлым вечером. Он стоял у двери, долго глядя на нее. Затем их губы встретились, знакомясь друг с другом. Он делал все правильно — с достаточно трепетной нежностью и с нужной силой, но ничего не произошло.

Джасинда нетерпеливо провела рукой по лицу и открыла глаза. Ну, хорошо, а что должно было произойти? Мир должен был перевернуться? Спустя некоторое время, думала она, они с Филипом могли бы оказаться очень подходящими друг другу. Однажды начавшись, их поцелуи, наверное, смогли бы разжечь другой огонь.

Следующие несколько дней пролетели быстро. Слишком быстро. Джасинда боялась пятницы. Филип собирался уехать из города на выходные дни, чтобы прочитать лекцию на семинаре в Омахе, поэтому в течение целых двух дней ей придется самой развлекать себя в Файэтвилле.

В пятницу, когда после обеда она приводила в порядок свой письменный стол, Лэнн остановился у двери.

— Занята сегодня вечером?

— Кажется, нет. А что?

— Я хотел бы надеяться, что ты окажешь мне помощь. Моя жена и я отвечаем за организацию ярмарки в нашей школе. Ее проводят с целью собрать средства для приобретения нового гимнастического оборудования. Но у нас не хватает рабочих рук.

— Ярмарка? Неужели? А что надо будет делать?

— Она откроется в семь вечера. Было бы очень удобно, если бы ты встречала гостей, — предложил он.

Джасинда улыбнулась.

— С удовольствием.

— Хорошо. Мы с Мэйзи заедем за тобой в шесть. Пока!

Полный низкорослый Лэнн, словно мяч, выкатился из ее комнаты, а она снова продолжила наводить порядок на своем столе.

Она проехала половину пути к дому, прежде чем поняла, что что-то напевает про себя. Всего две недели в Арканзасе — и уже мысли о школьной ярмарке наполняют ее радостью. Она засмеялась. Оглянувшись, она заметила мужчину, наблюдавшего за ней из стоявшей рядом автомашины. Он помахал ей рукой, и она ответила ему тем же.

— После всего этого, Джим, я могу переселиться даже в деревню, — как-то предупредила она по телефону своего нью-йоркского шефа.

Мужчина, сидевший рядом с ней в своей машине, опустил стекло.

— Что?

— Ничего. Я говорю сама с собой.

— О, — он разглядывал ее оценивающим взглядом, очевидно ожидая продолжения разговора. — Вы из Европы?

— Нет.

— О! У вас такой забавный акцент. Я подумал, что, возможно, вы иностранка.

— Я из Нью-Йорка, — рассмеялась она. Светофор переключили, и она умчалась.

Иностранка, действительно! Это забавляло ее всю оставшуюся дорогу, и она подъехала к своему дому, довольно улыбаясь.

Сняв повседневный рабочий костюм, она надела пышную зеленую шелковую юбку и подходящую по цвету свободную блузку, красиво подчеркивающую шею и плечи. Она подозревала, что это не самая подходящая одежда для школьной ярмарки, но у нее ничего другого не было. Она вспомнила, что обнаружила, что ее свитер с красными и белыми полосками, с великолепными рукавами реглан, и короткая красная юбка вызывали изумленные взгляды окружающих, когда она высадилась в Файэтвилле. В Нью-Йорке она всегда покупала модную и удобную одежду, но там она терялась в уличной толпе. Здесь же все было по-другому, и необычная для провинции одежда бросалась в глаза.

В ванной она слегка подправила румяна на щеках, провела бледно-розовой помадой по губам и внимательно осмотрела свое отражение в зеркале. Из-под широких бровей на нее смотрели серые глаза, а лицо обрамляла пышная грива волос. Она едва успела добавить пару золотых сережек в виде обручей, когда в дверь позвонили.

— Входите.

Она пробежала через гостиную, на ходу застегивая босоножки. У двери она с нью-йоркской предосторожностью посмотрела в глазок, прежде чем открыть.

— Привет, Лэнн.

— Привет, Джасинда. Готова?

— Да, — она подхватила мягкую кожаную сумочку и последовала за ним к машине цвета бургундского вина.

Невысокая пухленькая женщина, со слегка вьющимися волосами и широкой улыбкой, ждала их, сидя на переднем сиденье.

— Привет! Меня зовут Мейзи. Лэнн рассказал мне все о тебе. Я так рада, что ты смогла пойти с нами сегодня. Надеюсь, что он не принуждал тебя к этому?

Она нежно похлопала мужа по колену, в то время как они выезжали на улицу.

Джасинда улыбнулась.

— Нет, что ты! Я рада помочь. Но, если честно, то я никогда не делала ничего подобного прежде и совершенно не знаю, что из этого выйдет.

— О, ты получишь массу удовольствия.

Мейзи теперь похлопала по колену Джасинду.

— Мы устроили киоски для продажи домашнего варенья, выпечки и всякой всячины. Организовано множество игр, например, “Попасть в глаз быку” или “Обмануть учителя”. Много игр для самых маленьких. Думаю, тебе понравится.

Джасинда согласно кивнула.

— Уверена, что да.

Кроме того, для нее это была возможность выбраться из дома.

— Я представлю тебя другим женщинам, — сказала Мейзи. — Я не думаю, что ты со многими познакомилась с тех пор, как приехала в наш город, не так ли?

— Да, это так.

В действительности, кроме сотрудников она встречалась лишь с одним человеком — Филипом. В Нью-Йорке у нее было много друзей, и ей недоставало общения с ними. Это были или ее коллеги или люди, имеющие с ней много общего. Здесь же она не была уверена, что найдет, о чем поговорить с мамами Арканзаса.

— Вот мы и приехали.

Лэнн остановил машину около большого здания с плоской крышей, и Джасинда помогла внести мешки, которые были в багажнике машины.

— Призы, — объяснила Мейзи, когда они входили в гимнастический зал. Она помахала нескольким женщинам и начала распаковывать мешки, доставая из них и ставя на стол маленькие пакетики.

— Пойди пока осмотрись, дорогая.

Джасинда не спеша пошла мимо киосков, торгующих лотерейными билетами на право выигрыша изысканно вышитых стеганых одеял ручной работы, мимо киоска, торгующего резными изделиями из дерева, и еще двух дюжин других, перемежавшихся с различными играми и аттракционами. В одном из концов гимнастического зала Лэнн с несколькими мужчинами трудились над превращением маленького киоска в будку.

— Нашелся кто-нибудь, кто будет делать это? — голос Мейзи отзывался эхом в почти пустом гимнастическом зале.

— Нет еще.

— Элет собиралась, но она простудилась, — сообщила женщина, стоявшая рядом со столом.

— Давайте я займусь этим, — сказала Джасинда.

Это был очень небольшой киоск, такой, что в нем мог поместиться лишь один человек. Явно, это был киоск для продажи лотерейных билетов.

Мейзи повернулась к ней с сияющей улыбкой.

— О, дорогая, как это мило с твоей стороны. Ты такая симпатичная. Это будет превосходно.

Громким голосом она крикнула Лэнну:

— У нас есть доброволец, который принесет нам удачу!

А женщинам, стоящим рядом с киосками, она добавила:

— Смотрите внимательно за своими мужьями, девочки.

Джасинда с недоумением посмотрела на нее.

— Почему ты так сказала?

— Отойди в сторону, Джасинда.

Лэнн с двумя мужчинами установили наконец будку, ворча и добродушно переругиваясь. Она взглянула на надпись наверху, внимательно всматриваясь в цветные завитушки, и вдруг обмерла:

— Будка для поцелуев!..

Она отрицательно замотала головой.

— Извините. Я думала… Но я совсем не хочу работать в будке для поцелуев!

Двое мужчин посмотрели друг на друга, затем на Джасинду. Женщины вокруг киосков с любопытством покосились в ее сторону.

— Я сделаю это, — сказала Мэйзи храбро.

Она роскошным жестом со слегка преувеличенной аристократичностью коснулась своих вьющихся волос.

— Даже не сомневайтесь, мужчины будут бить друг друга дубинками, чтобы добраться до меня.

Она улыбнулась Джасинде.

— Ты займешь место в моем киоске?

— Да, конечно, — ответила она быстро и исчезла в нем, так как входные двери открылись, и народ чередой стал заполнять зал. В течение следующего часа Джасинда была занята продажей тортов и пирожных домашней выпечки и продуктов домашнего консервирования посетителям, толпившимся вокруг ее киоска. Гимнастический зал заполнился людьми до отказа, и их веселые разговоры слились в нестихающий гул. Лица покупателей мелькали перед ней, но она их не замечала, работая так быстро, насколько это было возможно, извиняясь, если обсчитывала одного покупателя, или с благодарностью принимая деньги назад, когда давала слишком большую сдачу другому. Но ни один из них не грубил, и она действительно получала удовольствие от своей работы. И краем глаза она наблюдала за Мейзи.

В соседней будке эта маленькая, не очень красивая женщина всем телом подалась вперед и бесстыдно приставала к мужчинам.

— Ну, подойди сюда, Фред. Лаура отвернется. Не хочешь, дорогой? Всего один доллар, Фред.

Фред выложил свой доллар, целомудренно поцеловал Мейзи в щечку и исчез со смеющейся Лаурой.

— Билл? — Мейзи обратилась к старику, который слушал и беззубо улыбался.

— Да, да, ты!

Он покачал головой и пошел прочь, все еще улыбаясь.

— Мейзи, ты теряешь популярность, — поддразнила ее женщина из соседнего киоска.

— Это оттого, что они не могут видеть мои стройные ноги в этой будке!

Джасинда вновь переключила внимание на свою собственную работу, одновременно принимая двадцатидолларовую купюру от одного покупателя и пятидолларовую от другого. Она вручила им покупки и быстро сдала сдачи.

— Я не намерен давать на чай так щедро.

Джасинда взглянула на ясные карие глаза. Эрик Фортнер стоял по другую сторону прилавка, держа банку маринованных огурцов домашнего приготовления. В его протянутой ладони она увидела четыре однодолларовые купюры.

— Я дал вам двадцать.

— О, извините.

— Вы отдали мне его сдачу.

Молодая девушка обменяла свой полный кулак денег на четыре доллара Эрика и исчезла в толпе. Эрик остался.

— Вы выглядите так, как будто вам нужна помощь, — сказал он.

Да, она ей действительно была нужна.

Мейзи появилась рядом с Джасиндой и сразу включилась в работу, рассыпая шутки направо и налево.

— Попридержи своих лошадей, кучер… У меня только две руки, но какими опасными они могут быть…

Она на ходу кивнула Эрику:

— Почему бы тебе не пригласить бедную девушку посмотреть ярмарку? Ведь она весь вечер не выходила из этого киоска.

— Хорошо, — он сразу любезно согласился.

Джасинда взглянула в его карие глаза и молча кивнула. Она уже забыла, какой строгий вид был у него вчера в офисе, и сейчас вдруг обнаружила, что во все глаза смотрит на него и во всем зале видит лишь его одного. Его светлые волосы были взъерошены ветром, а одет он в выцветшие синие джинсы и голубую батистовую рубашку. Эрик выглядел намного естественнее в этой одежде, чем вчера. Она чувствовала странное возбуждение, находясь рядом с ним. Было ли это из-за ярмарочной атмосферы, ликующих криков детей, или причиной всему было твердое пожатие его руки? Она не пыталась ответить на этот вопрос, а просто присоединилась к нему.

Его глаза оценивающе скользнули по ней, когда они двинулись сквозь толпу.

— Вы сегодня прекрасно выглядите.

— Благодарю вас.

Она окинула свою струящуюся шелковую юбку и свободную блузку придирчивым взглядом, а затем оглянулась на короткие, до колен, хлопчатобумажные юбки и скромные блузки, в которые одеты женщины вокруг. Она обратила внимание, что женщины изредка бросали взгляды в их сторону, но Эрик, казалось, не замечал этого. “Или, может быть, — вдруг пришло ей в голову, — женщины заглядывались на него?” В конце концов, Эрик был одним из них, и для женщин Файэтвилла он, несомненно, выглядел очень привлекательно. Однако сейчас Эрик был вполне привлекательным и для нее. При сильном освещении волосы его светились льняным блеском, а улыбка обладала такой энергией, что могла любую женщину заставить почувствовать себя просто королевой ярмарки.

Он слегка обнял ее за талию и повел сквозь толпу, приветливо кивая знакомым.

— Расскажи мне о Нью-Йорке. Эмигранты все еще приезжают на остров Эллис?

Она взглянула на него.

— Нет, он закрыт с тех пор, как…

Он что, дразнит ее? Она могла поклясться, что видела озорные искорки в его глазах. Но, с другой стороны, место, о котором он спрашивал, было так далеко от центральной части Нью-Йорка, а Эрик, возможно, не очень хорошо умел читать и до сих пор имел неверные представления о городе.

— А как насчет крокодилов в канализационной системе? — продолжал он. — Довольно толстые, да?

Он изо всех сил пытался скрыть улыбку. Насмешник!

— О Господи! Конечно, — сказала она серьезно. — Охотники на крупную дичь постоянно промышляют в канализационной системе. А теперь расскажите мне об Арканзасе. Это правда, что у большинства местных жителей одна нога короче другой, потому что все они все время ходят по склонам гор?

— Правда, — легкая улыбка мелькнула на его лице. — Я был бы рад показать вам мои ноги чуть позже, если бы вы действительно захотели их как следует рассмотреть.

На мгновение очень провокационное желание мелькнуло в ее голове. Она могла бы поразмыслить об этом, но поняла, что он наблюдает за ее реакцией. Отрицательно покачав головой, она слегка улыбнулась.

— Вы, сэр, тот, кого моя бабушка обычно называет мошенником.

“Но к тому же очень привлекательным”, — добавила она про себя. Почему же она не рассмотрела его тогда, когда он приходил в офис? Что же тогда было в нем не так, как сейчас? Ведь сейчас все, связанное с ним, было совсем иным, казалось совершенно естественным и доставляло удовольствие. Может быть, его рука, которой он не обнимал ее за талию, а скорее просто слегка придерживал, может быть, ей нравилось, как он склоняется к ней, чтобы что-то сказать, а может быть, особый восторг вызывает его плечо, по-дружески касающееся ее плеча. Незначительные детали, но все же… Эрик остановил ее около одного из киосков.

— Не хотите ли выиграть стеганое одеяло?

— Прекрасная идея, дорогой, — поддержала его пожилая женщина, продающая лотерейные билеты.

Пока Эрик покупал билет, Джасинда задумчиво гладила рукой стеганое одеяло с большой звездой посередине.

— Привет! — симпатичная брюнетка хлопнула Эрика по плечу.

— Привет, Стаси.

Когда он улыбнулся этой женщине, Джасинда почувствовала укол ревности. Она понимала, что это абсурдно и по-детски глупо, но ей хотелось только одной быть предметом его внимания.

Грациозная женщина улыбнулась.

— Что-то тебя не было видно в последнее время?

— Я был очень занят на каменоломне.

Эрик повернулся к Джасинде.

— Это Стаси Джоунс. Она работает секретарем в средней школе. Стаси, это Джасинда. Она инженер энергетической компании.

Женщины обменялись вежливыми приветствиями.

— Вы говорите совсем не на арканзасском диалекте, — улыбнулась Стаси. — Скорее всего, вы недавно приехали сюда?

— Да. Я собираюсь пробыть в Файэтвилле всего полгода, а затем снова вернуться в Нью-Йорк.

— Ну что ж, надеюсь, вам здесь понравится.

Стаси дружелюбно улыбнулась ей, но, когда она вновь обернулась к Эрику, ее улыбка стала намного нежнее.

— Не будь таким застенчивым. Когда бываешь в городе, заглядывай. Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть.

Он согласно кивнул, и Джасинде стало интересно, навестит ли он Стаси. Должно быть, в Файэтвилле есть множество мест, где ему рады, решила она, и эта мысль расстроила ее.

— Как насчет того, чтобы слегка перекусить? — спросил Эрик.

— С удовольствием, — согласилась она.

Мысли о Стаси сразу вылетели из головы, как только он, взяв ее за руку, повел сквозь толпу.

Он купил печеные яблоки на палочках, покрытые жженым сахаром, и они занялись едой. Когда он слегка коснулся ее губ, чтобы смахнуть сахарную крошку, она игриво прикусила зубами его палец. В этот самый момент мир вокруг них замер, и она утонула в задумчивых карих глазах, светившихся и смущением и радостью одновременно.

Эрик медленно освободил свой палец и нежно провел им по мягкому изгибу ее нижней губы. Но этот ее порыв мгновенно затух, и она смущенно отстранилась от него. О чем она думает, флиртуя с Эриком подобным образом? С самого начала их отношения были чисто деловыми, это во-первых. Во-вторых, между ними не может быть ничего общего. И чем скорее она установит определенную дистанцию в их отношениях, тем будет лучше для них обоих.

Торопливым жестом она отбросила назад волосы.

— Я должна вернуться, чтобы помочь Мейзи. А вы продолжайте развлекаться. Спасибо за угощение, — резко произнесла Джасинда.

Она помахала ему рукой и убежала. Джасинда не могла отрицать того, что находила Эрика очень привлекательным, но уверяла себя — это оттого, что она сейчас далеко от дома и одинока. Она знала, что ничего особого не может произойти между ними. Прежде всего, ей нравились респектабельные мужчины, интересовавшиеся серьезной литературой и классической музыкой и заботившиеся о своей карьере.

Джасинда была уже далеко от будки Мейзи, когда поняла, что проскочила мимо нее. Повернувшись, она пошла назад. Лэнн стоял в будке для поцелуев, выглядя глуповато, но весело.

— Заходи, Карен. Поцелуй меня. Я вижу, что тебе очень хочется. Я ничего не скажу Фрэнку. Ты же знаешь, что я нем как рыба.

Карен дерзко покачала головой.

— Я лучше приберегу деньги на случай, если Роберт Рэдфорд займет твое место в этой будке.

Джасинда остановилась и прислонилась к будке.

— Как дела?

— Плохо. У Мейзи получалось лучше, чем у меня.

— Я все слышала! — донесся голос его жены.

— А почему бы тебе не занять мое место? — предложил Лэнни Джасинде.

Она улыбнулась.

— Я берегу свои щеки и губы. Я не хочу приносить их в жертву этому городу. Я буду чувствовать себя неловко, если незнакомые мужчины будут целовать меня.

Лэнн обвел руками зал.

— Здесь нет незнакомых. Я знаю их всю мою жизнь. Ты считаешь, что я так легко смог бы принести в жертву свое достоинство?

Лэнн вышел из будки и легко подтолкнул ее к двери.

— Заходи. Это все на благо благотворительности.

Джасинда смеялась, вздыхала и наконец кивнула в знак согласия.

— Завтра на меня все будут оглядываться.

— Чудесно, — сказал он улыбаясь. — За это мы выдадим тебе нечто вроде компенсации от нашей компании. Молодец! Я только на минуту загляну к Мейзи и сразу же вернусь обратно.

Джасинда никого не зазывала и ни к кому не приставала, поэтому у нее в течение первых пяти минут совсем не было клиентов, хотя некоторые мужчины и бросали на нее заинтересованные взгляды. Наконец приятный мужчина среднего возраста поднялся на ступеньку. Он заплатил доллар и поцеловал ее в щеку, чем спровоцировал других последовать его примеру.

Один или двое смельчаков, правда, коснулись ее губ, но большинство все же были весьма сдержанными в своих поцелуях, несмотря на подзадоривание окружающих.

— Крепче, Дон! Дольше! Эх!

Джасинда совсем успокоилась и смирилась со своей распутной ролью, как вдруг Эрик, как из-под земли, вырос перед ее будкой. Он облокотился на прилавок и произнес:

— Вы обслуживаете по предварительным заказам по телефону?

Непонятное волнение овладело ею, но она устояла.

— Боюсь, что нет.

— О.

Она видела, как он запустил пальцы в свои волосы и взлохматил их, затем достал свой бумажник.

У нее перехватило дыхание. Ее совершенно не волновало, когда какие-то незнакомые мужчины целовали ее, но мысль о том, что ее поцелует Эрик, почти лишила ее чувств. “Он просто коснется щеки или поцелует прямо в губы?” — лихорадочно думала она. Джасинда облизала языком вдруг пересохшие губы и напряженно замерла.

Эрик достал деньги и смотрел на них так, как если бы вдруг забыл, что собирался с ними сделать.

Внезапно ее волнение переросло в ужас. Он не собирался целовать ее! А ей так этого хотелось. Джасинда не могла бы объяснить даже самой себе эту сумятицу в своей голове… Все, что она понимала сейчас, было то, что он стоял перед ней, такой высокий, привлекательный и возбуждающе мужественный. И у нее почти сформировалось осознанное желание оказаться в его объятиях.

Наконец он поднял глаза. Его взгляд был пристально внимательным, и он спросил тихо:

— Вы не возражаете, если я вас поцелую?

— Нет. Я… я хотела бы… — выдохнула она.

Она запрокинула голову, когда он нагнулся, чтобы коснуться своими губами ее уст. Ее длинные ресницы вспорхнули, и она медленно закрыла глаза.

Сначала их губы слегка коснулись друг друга, затем слились воедино. Она ощутила вкус жженого сахара и что-то еще, едва уловимое, возможно, едва сдерживаемое желание, исходящее от него, а может быть, и от нее самой. Он прижался сильнее, и его губы стали более настойчивыми. Сладкое трепетное томление растекалось в ней подобно лучам солнца. Затем настойчивое давление и сладкий вкус его губ вдруг пропали. Он оторвался от нее и поднял руку, поправляя растрепавшиеся волосы.

Кто-то еще оставлял холодные безликие поцелуи на ее щеках после этого, но Джасинда едва замечала их. Она была охвачена сладким ощущением томления в груди. Еще долго после того, как Эрик, пожав ей руку, отошел от будки, она пыталась следить за ним в толпе. Наконец ее глаза перестали отыскивать его возвышающуюся над всеми светловолосую голову, и она поняла, что Эрик ушел. Джасинда постепенно освобождалась от оцепенения.

— Дорогая? — кто-то дотронулся до ее руки.

Джасинда от неожиданности вздрогнула и лишь затем увидела стоявшую рядом Мейзи.

— Ты собираешься уходить?

— Да, — она заметила, наконец, что зал уже опустел.

Джасинда покорно пошла за Мейзи, ее ноги двигались сами по себе, в то время как мысли блуждали где-то далеко-далеко.

— Было очень много народа, и я думаю, что мы насобирали много денег, — сказала Мейзи.

— Угу, — задумчиво произнесла Джасинда.

Означал ли этот поцелуй что-нибудь для Эрика? Или это был просто ничего не значащий флирт?

Мейзи болтала без остановки, пока они шли к машине.

— Ты видел Кристофера, Лэнн? По-моему, он стал еще толще. Конечно, все Варнеры склонны к полноте. Садись, дорогая.

— Что ты считаешь главным для семьи Эрика Фортнера? — спросила неожиданно Джасинда.

— Деньги, — не задумываясь ответила Мейзи.

В понедельник вечером Филип сидел на софе рядом с Джасиндой и покручивал кубики льда в стакане. Каштановые волосы у него были хорошо уложены, голубая рубашка гармонировала с цветом его глаз.

— Семинар в Омахе оказался мертворожденным ребенком. Докладчики говорили и говорили, в то время как добрая половина студентов заснула в своих креслах, и я не могу винить их за это.

Он обернулся к ней.

— А ты как провела свой уик-энд?

— Чудесно, — Джасинда задумчиво улыбнулась. — В пятницу вечером я помогала продавать всякие варенья и соленья на ярмарке в школе.

Хотя Джасинду совершенно не смущала ее сомнительная деятельность в будке для поцелуев, но, по некоторым соображениям, она воздержалась рассказать об этом.

Филип усмехнулся.

— Я серьезно, Джасинда, что ты там нашла особенного?

Она посмотрела на него слегка раздраженным взглядом.

— Я действительно была на ярмарке в школе и…

Филип мгновение молча разглядывал ее.

— Ну и как там было?

— Было весело. Я действительно чудесно провела время.

Некоторые события того вечера до сих пор стояли у нее перед глазами. Она скатывала и снова раскатывала мягкий коврик пальцами босых ног, думая о засахаренных яблоках, кокетливых улыбках и об одном окончательно выбившем ее из жизненной колеи поцелуе.

— Полагаю, что это может быть любопытным лишь один только раз. Проблема с этими народными развлечениями заключается в том, что они очень быстро приедаются.

— Возможно, ты прав, — кратко согласилась она.

Он взглянул на часы.

— Черт возьми, уже поздно. Я должен бежать. Завтра утром у меня лекция. Может быть, вечером мы вместе поужинаем? — предложил он.

Джасинда отрицательно покачала головой.

— Не получится. Завтра у меня трудный день.

Первым делом, с утра она собиралась поехать домой к Эрику, чтобы осмотреть его модель. И она страшно боялась этого. В пятницу вечером она отбросила все заботы в сторону и веселилась с ним до упаду, но завтра она снова станет специалистом-энергетиком и будет вынуждена сказать Эрику горькую правду.

В ее офисе он не понял того, что она окончательно отвергла его проект. Завтра же она сделает это очень убедительно, так что он все поймет. Правда, теперь это будет сделать гораздо сложнее, потому что она сблизилась с ним. Однако, отказывая ему теперь, она не будет испытывать угрызений совести, как раньше, когда думала, что он очень нуждается в деньгах, утешала она себя. Мейзи рассказала ей, что Эрик единственный сын фермера, который удачно вложил деньги в Оклахоме и теперь владеет несколькими нефтяными скважинами.

Филип допил вино и поднялся.

— Я позвоню тебе в субботу.

Она кивнула и проводила его до двери.

— Спокойной ночи.

Он обнял ее и слегка коснулся ее губ. Она чувствовала, что он ждал лишь знака одобрения, чтобы его поцелуй перерос в нечто иное. Но хотя Филип ей очень нравился, она не хотела торопить события. Поэтому Джасинда ласково отстранилась от него.

— Филипп, я… — начала было она оправдываться.

— Шшш… — произнес он.

Филип приложил палец к ее губам и печально улыбнулся.

— Все правильно. Мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга. Я готов подождать.

Он поцеловал ее в щеку и исчез.

Джасинда медленно прошла в спальню. Она немного украсила ее, повесив на голой стене плакаты с видами европейских городов и купив для кровати покрывало с голубыми и красными цветами. Скинув туфли и сбросив одежду, она скользнула под одеяло. В ее темной квартире, было тихо и спокойно. По ночам в Нью-Йорке из своей квартиры на шестом этаже она могла слышать шум машин на улице, ощущать запахи выхлопных газов, а иногда до нее доносились возгласы таксистов, перекликающихся друг с другом. Здешняя тишина просто угнетала ее. Иногда становилось так тихо, что у Джасинды возникло жуткое ощущение, будто она одна-одинешенька во всей вселенной. Не раз она вставала ночью, чтобы выглянуть из окна и убедиться, что существует и другая жизнь — в домах светят окна, на удаленных улицах шуршат шинами машины — или отмечала что-нибудь еще позволяющее ей ощутить свою связь с окружающим миром.

Кто-то в соседней квартире включил стерео, и она стала засыпать под тихую и приятную мелодию. Но жуткая тишина снова разбудила ее в два часа ночи. Джасинда беспокойно ворочалась в постели. У нее не было проблем со сном, с той самой поры как она четыре года тому назад рассталась с Тони. Тогда она лежала без сна много ночей подряд, глубоко переживая их разрыв. Джасинда была уверена, что приняла правильное решение, но от этого не становилось легче.

С Тони Джасинду познакомил их общий друг. Они сразу же понравились друг другу. Он был биржевым маклером, экспансивным и магически привлекательным итальянцем. Хотя Тони увлекался рассуждениями на возвышенные темы, он постоянно ругался на родном языке. Это было задолго до того, как она полюбила его, и они начали строить планы, как окончательно связать свои судьбы. Он шутил, что свадебное торжество будет организовать довольно легко, так как его тетка, которая имела булочную, могла обеспечить пирожные, а его кузина, цветочница — цветы. Она часто поддразнивала Тони, что у него есть родственники на все случаи жизни.

Оглядываясь назад, Джасинда не могла точно припомнить, когда ее стала раздражать шумная и многочисленная семья Тони, состоящая из пяти братьев, четырех сестер, дюжины дядьев и теток и других просто бесчисленных родственников.

После того как было объявлено о помолвке, они постоянно находились в кругу его семьи и у них редко выпадал день, когда они оставались наедине. К тому же каждый член клана знал об их жизненных планах гораздо больше, чем они сами.

Постепенно она поняла, что попала в среду, где вмешиваться не в свои дела считалось законным и непременным правилом. И Тони никогда ничего не предпринимал без предварительного всесемейного голосования. Будучи по природе человеком независимым и склонным к одиночеству, Джасинда начала возмущаться вмешательством родственников Тони в их жизнь, а также поведением своего жениха, постоянно позволявшего родителям, кузинам, теткам и дядькам и прочим родственникам принимать решения за себя.

Последней каплей, переполнившей ее терпение и заставившей Джасинду отменить свадьбу, было обращение Тони к родителям с просьбой решить, где им с будущей женой будет лучше провести медовый месяц. Перед этим конфликтом они с Тони часто и продолжительно беседовали. Он соглашался с ней, что женитьба — это дело только двоих людей, желающих устроить свою жизнь. Но он также хотел думать, чтобы их совместная жизнь была под контролем его семьи. Наконец, очень болезненно для себя, Джасинда признала, что чувство зависимости Тони от своей семьи нельзя искоренить.

Тогда она с тяжелым сердцем долго смотрела на белое атласное свадебное платье, висевшее у нее в стенном шкафу, затем отрешенно уставилась на свое отражение в зеркале, следя, как слезы текут по щекам. Она любила Тони, но никак не могла примириться с его семьей. А что она будет чувствовать через пять лет? Десять? Двенадцать? Когда ее негодование разрастется до такой степени, что распространится и на Тони, а нынешняя трещина между ними превратится в пропасть? Она была уверена, что такой день неизбежно настанет.

Их отношения зашли в тупик. Не было ни правых, ни виноватых — они просто разошлись во взглядах. Но их расставание сформировало у нее глубокое убеждение, что она должна быть абсолютна совместима с мужчиной, с которым окончательно решит связать свою жизнь. У него должны быть те же взгляды на жизнь и такой же образ жизни, как и у нее самой. В противном случае ее снова ожидает сердечная травма.

Утром в восемь тридцать Джасинда накинула льняной жакет цвета слоновой кости, очень подходящий к ее гофрированной юбке, и вышла из квартиры. Накануне Лэнн рассказал ей, как добраться до дома Эрика, и сейчас она держала в руке наспех набросанный им план.

— Не пропусти поворот, — говорил он ей уже в десятый раз, но запутанные линии на плане, казалось, призывали к обратному, и она чувствовала себя лабораторной мышкой, выпущенной экспериментатором в лабиринт.

Очутившись за городом, она свернула около элеватора направо и поехала по грунтовой дороге, которая скоро превратилась в настоящую полосу препятствий. Пытаясь объехать одну выбоину, она непременно попадала в другую. Несколько раз подскочив, она ударялась головой о потолок салона машины.

Двигаясь по тряской дороге, Джасинда едва удерживала в руках рулевое колесо. Когда утром она собирала в офисе документы, ее вдруг стал беспокоить тот факт, который абсолютно выскочил у нее из головы в пятницу вечером: Эрик не закончил даже средней школы и не имел никакого документа, свидетельствующего о его подготовленности в области электротехники. Она хотела, чтобы Лэнн не настаивал на их с Эриком свидании, и именно сегодня. После того как она на ярмарке испытала на себе неотразимое обаяние Эрика, ей не хотелось разрушать его мечту. Но Джасинда была вынуждена неукоснительно выполнять свои служебные обязанности.

Пытаясь объехать особенно глубокую рытвину, она вдруг забеспокоилась, что уж очень долго не видать никакого жилья. Да и на дороге никого не было видно. Не пропустила ли она следующий поворот? Неужели она заблудилась? Оглядевшись, Джасинда не увидела ничего, кроме бескрайних полей, лесов и холмов, занимавших все пространство вокруг. Ощущение беспокойства усилилось.

Минут через десять невыносимого напряжения, объехав очередной холм, она увидела на дороге почтовый ящик с буквами “Э.Ф.”. Немного успокоившись, она свернула на подъездную дорогу к дому.

Одна стена дома, построенного из местного камня, была искусно встроена в склон холма. Удачно ранжированные кусты украшали двор. Все было сделано с большим вкусом и выглядело значительно современнее, чем она предполагала, исходя из первоначального впечатления об Эрике.

Джасинда вышла из машины и направилась к парадной двери, которая распахнулась прежде, чем она постучала. На пороге стоял Эрик и улыбался ей.

— А, это леди со странным акцентом.

— Извините, что опоздала, — смущенно произнесла Джасинда.

Она поправила волосы, стараясь не смотреть в его шоколадно-коричневые глаза. Теперь, когда она была здесь, ее мысли сосредоточились на том, что она не должна позволить ему изменить ее решение. Он, должно быть, отчаянно верит, что его проект будет одобрен. Лэнн говорил, что Эрик потратил много времени на его разработку.

— Нет проблем, — заверил он ее, — входите.

Войдя в дом за ним, она остановилась, чтобы оглядеться. Они находились в большой комнате с дощатым полом, где стояли парусиновые раскладные кресла цвета листвы и софа. Интерьер дополняли белые ковры и стол с крышкой из дымчатого стекла. Папоротники свисали с потолочных балок, а окно с цветными стеклами сверкало в лучах солнца.

— Я… Ваш дом просто очарователен, — восторженно произнесла Джасинда.

— Благодарю, — казалось, он был доволен ее оценкой. — Почему бы вам не спуститься вниз и не осмотреть мое рабочее место?

Они прошли к задней стене комнаты, где винтовая лестница вела вниз, в огромное помещение, в котором одна из стен представляла собой огромное окно. Половина помещения была отведена для отдыха; в уютном уголке можно было посмотреть телевизор; здесь же стоял старинный стол для игры в пул[1], крытый полотном синевато-серого цвета, и бар. В остальной, рабочей, части помещения было размещено оборудование, содержащееся в исключительном порядке.

Она с любопытством осмотрелась вокруг.

— Что-нибудь не так? — спросил он. — Кажется, вы немного удивлены.

— Да. Я действительно удивлена, — она взглянула на него, смущенно улыбаясь. — Ваш дом не такой, каким я его себе представляла. — Эрик Фортнер оказался человеком, полным неожиданностей. Судя по его удовлетворенной полуулыбке, он знал об этом и получал от этого большое удовольствие.

— Дом оказался и не таким, каким я ожидал его увидеть, — весело сказал он. — Я заказывал строителям обычный фермерский трехкомнатный дом, но, когда я приехал принять его, он оказался таким, каким его решил построить подрядчик.

— Понятно.

Его обаятельная улыбка заставила ее мгновенно забыть о деле. На нем были брюки цвета хаки и голубая хлопковая рубашка с небрежно расстегнутым воротником. Рукава рубашки были закатаны, обнажая мускулистые загорелые руки. Он был безумно привлекателен. Если бы она была местной жительницей, она непременно заинтересовалась бы им. Но она не была уроженкой Арканзаса и всегда помнила, кто есть кто. Она никогда не забудет, что приехала из Нью-Йорка, что она только гостья в этом захолустье и приехала в этот дом поставить все точки над “i”. Джасинда только было собралась попросить Эрика показать ей его модель, как зазвонил звонок у входной двери.

Он быстро взглянул вверх.

— Это, должно быть, сосед. Он собирается купить у меня пикап. Пойдемте наверх, я познакомлю вас.

Она поднялась по лестнице вслед за ним. Эрик открыл парадную дверь.

— Привет, Буфорд.

Он повернулся к Джасинде.

— Буфорд, я хотел бы познакомить тебя с Джасиндой Норт. Она работает в энергетической компании.

Джасинда улыбнулась мужчине среднего возраста с зубочисткой в уголке рта. Он улыбнулся ей в ответ.

— Приятно познакомиться с вами, мадам. Эрик, может быть, лучше я зайду попозже, чтобы посмотреть твой пикап?

— Ну что ж, ладно.

Джасинда вмешалась.

— Я могу подождать.

На самом деле она ухватилась за возможность как-то оттянуть тот момент, когда она вынесет Эрику свой суровый приговор.

Он пожал плечами.

— О'кэй. Сюда, Буфорд. Вы можете пойти с нами, — бросил он через плечо Джасинде.

Они подошли к гаражу, пристроенному к дому, и Эрик поднял ворота. Джасинд