Понять себя, себя услышать

Во глубине рутинных будней, терпя невзгоды и лишенья, нам жить спокойней под защитой стереотипного мышленья. С трудом сводя концы с концами, лишь дотянуть бы до зарплаты, ей Богу, видно эту схему нам навязали супостаты. Но мы тс сами согласились ходить по замкнутому кругу, даря огонь души системе, ну а проклятия друг другу. Мы свыклись с этой вечной ролью: господ, посредственных и нищих в извечном поиске решений, чтобы добраться к новой пище. Идя туда, куда укажет нам наш хозяин, пастырь, лидер, ведь так надёжней – плыть в потоке, где в общем можно и не видеть того, куда плывёшь ты всё же, ведь за тебя здесь всё решили, пусть вместо лиц одни лишь рожи, лишь бы кормили и не били.

И снова ждём, чтоб заплатили нам долгожданную зарплату, чтоб данью вновь вернуть системе долг, то бишь – срочную оплату: за газ, за свет, за хлеб насущный, который сущностно стал вреден, в порочном круге снова рядом: тот, кто богат и тот, кто беден. Ведь тот, кто кривдою разжился на тех, кто мнёт пустой карман, объелся ложью и обпился, ведь всюду царствует обман.

И с каждым новым поколеньем всё более черствеют души, полутонов не разбирая, и видя мир лишь чёрно-белым, ведь низ всей сути человечьей духовность всю однажды скушал, свой слабый верх забрызгал жиром, а суть свою сравнил лишь с телом.

Не по нутру мне нравомучить – писать свои нравоученья, мне просто хочется прорваться сквозь ложь и фальшь к заветным далям, – тем, что давно нас всех заждались, да и не дали они вовсе, а только кажутся такими из так привычной тёплой грязи. Нет, мне не хочется баталий, огней кровавого свеченья, ведь не по нраву мне сражаться, путь торя к скорбям и печалям. Но ждать, что кто-то предоставит нам блага жизни на подносе – дать почву благую для всходов несветлых дней с вкрапленьем мрази. Вот и пишу поэтому в тиши, своей смиренной и бунтующей души.

Наш мир устроен так, чтоб каждый смог себя однажды в нём полнее проявить, его мы можем даже накренить, и он спешит нас всех предупредить потоком социальных передряг. И нам приходится признать, что всё же он наш лучший тренажёр и полигон познания всей нашей глубины, всех низких и высоких наших нот в диапазоне слышимых частот и тех, что нами вовсе не слышны.

А где-то в наших праведных истоках мы были цельным, общим, неделимым с устойчивым природным организмом сияющего солнечного царства на своём месте в вечном круге жизни, в дарящей РАдость миру эконише, задолго до того, когда морали ограниченьями родили государства.

Но вычленив себя из царства жизни, сильнее мы раскачиваться стали, и всё труднее миру нас обратно вновь возвращать к устойчивой нормали.

И вот уж рядим мир по новым меркам в искусственные, бренные одежды, желаньями его отягощая, которые его всё истощают, и вот итог – плодятся алчным роем лишь только иждивенцы и невежды, которые обильные долины в бесплодные пустыни превращают.

Мир терпелив, но есть предел терпенью, однако же привычными рядами шагаем по накатанным дорогам, которыми ходили поколенья, не видя знаков, что предупреждают о следствии подобного хожденья, и то, что до обрыва нам остались решающе-последние мгновенья.

Стереотипы знать полезны не всегда, и снова из под шкуры, да овечьей, в надежде вновь увидеть пастуха проглядывает фактор человечий. Ну а пастух всё чаще пьяный вдрызг, хмельной от всемогущества хлыста, он гонит стадо силою креста, иль запахом манящих винных брызг.

Обслуживание благостных идей заканчивается часто эшафотом, но снова кличет нас призывно кто-то идти туда, куда ему видней. А мы ведь помнили и знали лишь вчера, что ночью все ослепнут до утра, но вместе с ночью силой поводка вся память наша стала коротка. И мы бредём за кем-то так беспечно в непонято-непознанное нечто.

Решая свои вечные проблемы, нам всё сложней услышать свою душу, понять не то, что нужно государству, а то, чем хочет жить твоя душа. Сквозь слой сбивающих потоков информаций непросто свет свой вытянуть наружу, чтобы понять: кто ты на самом деле, а после удалиться неспеша. От грохота и рыка преисподних кварталов, переулков, мостовых, и от зеркал витринных и кривых по милости и мудрости Господней. Чтоб выйдя на простор степей ковыльных, иль став под пологом лесов, себя услышать, к земле припав, иль к древу прислонившись, к своим истокам стать немного ближе. И ощутить всем сердцем полноту в себе самом и в том, что окружает, где ничего уже не угрожает, припомнив свою детскую мечту о том, как бы хотелось с птицами подняться утром в небо, чтобы парить свободно над землёй, и там, в бескрайней синеве дотронуться рукой до облаков, иль посмотреть – что там, за облаками, да и сейчас порой ведь хочется руками потрогать небо, сбросив гнёт оков, цепей посредственных забот, звенящих суетных проблем, в которых мы себя раздариваем щедро, открыв своей души святые недра для пользования правящих систем.

В живом пространстве пылью отлетит, осыплется смердящей шелухой всё то, что мучило, давило, унижало, и то, что наши скорби умножало, пусть по ветру рассеется трухой.

И может быть, тогда проступит перед нами из исчезающего лживого тумана наш путь, стремящийся всё вдаль за горизонт, и уходящий лентой в небо, где на пути мы вновь себя найдём, из глубины души услышав вечный зов струящимся диковинным реченьем, когда всё ж отворим двери засов, средь множества небесных голосов услышим мы своё предназначенье, которое приходит осознаньем и разрешением в свой долгожданный срок, когда уж пройден тёмный весь урок, чтобы открыть дверь новому познанью.

Да только вот к себе пробиться куда труднее, чем понять, продумать, запустить и проиграть очередную схему потребленья, но коли принято намеренно решенье – смелей вперёд, не стоит замедлять решительный, осознанный полёт свободных мыслей, сбросив гнёт оков, чтобы не множить вновь из года в год подопытное стадо дураков.

Снимать одежды грязные, вростающе-прилипшие так больно, что оставить бы порою всё как есть, и маски, что прижилися на лицах в упоении, так глубоко вошедшие в сознание твоё, что кажется, – вся суть твоя и роль неразделимые, что толку нравомучиться, коль подано поесть. Раз вкусно, так зачем ещё рассматривать строение, состав еды, ведь здорово: сидим, молчим, жуём.

Известно всем, что вниз катиться проще, зачем же вверх скрипеть, толкать, и часто зад плечей нежней и толще, низы обычно проще ублажать. Да здравствуют низы, но к сожаленью по старому им жить невмоготу, то ли еда не та, иль тошно уж от лени, иль кто-то всё ж обрёл внизу мечту. О том, что можно выбраться из грязи, и среди мелких, суетных забот, узрев во сне страну своих фантазий, найти свой путь к звезде за горизонт.

Путь начинается обычно первым шагом, по капле исцеленьем гнойных ран, наполнится ЛЮБОВЬЮ океан, где царствуют СВОБОДА и ОТВАГА.

Чтобы понять себя, себя услышать – началом глубины сиянных дней, над своим низом нужно стать немного выше, смиренью обучаясь у камней.