Глава 20. — Значит, все-таки уезжаешь?

— Значит, все-таки уезжаешь?

Лерка исподлобья наблюдала за сборами Юли.

Та вынимала из шкафа и раскладывала на диване и креслах свои костюмы. Лерка никогда не видела Юлю в этой одежде — белый пиджак, узкая юбка, строгое стильное платье в полоску, серый с отливом костюм. Таких вещей на рынке не бывает.

— Как ты думаешь, в этом не броско для офиса? Юля приложила к себе что-то красное и повернулась к Лерке.

— Как же ты будешь там работать без специального образования?

Ревность, разбухшая в Лерке до неимоверных размеров, готова была взорваться изнутри, смести все преграды на своем пути и уничтожить все вокруг. Юлю — в первую очередь.

— Научусь.

Во взгляде Юли появилось что-то упрямое. Такой Лерка ее не знала. Да и вообще, знала ли она ее когда-нибудь? Возможно, Юля холодная, коварная, бездушная кукла! Она предает Андрея! Меняет его любовь на деньги!

— А как же Сашка? — не унималась Лера, все меньше владея эмоциями. — Ты его бросишь?

— С детьми пока побудет моя мама, — спокойно ответила Юля. — Оленьку я тоже пока с собой не возьму. Нужно сначала устроиться.

— А…

Лерка жалела, что не уехала с родителями. Она уговорила маму оставить ее здесь на недельку. Надеялась дождаться возвращения Андрея из санатория. И — здрасьте! Тут, оказывается, вон какие новости!

— А как же Андрей? — наконец не выдержала Лерка.

— Андрей? — Юля повернулась к Лерке спиной и стала копаться в своей дорожной сумке. — Андрей взрослый самостоятельный человек. Он не нуждается в няньках.

— Да как так можно?! — наконец взорвалась Лерка. — Ведь он любит тебя! Ведь ты сама два дня назад обнимала его, позволяла признаваться тебе в любви, давала обещания!

Юля развернулась и пристально взглянула на Лерку.

— Какие еще обещания?

— Ты говорила, что у вас все будет хорошо! Я сама слышала! Он уехал весь окрыленный, а теперь, когда тебя поманили деньгами, ты его предаешь! Ты тут же забыла о своих обещаниях!

— Лера, когда-нибудь ты меня поймешь.

— Никогда! Слышишь? Никогда я не пойму, как любимого человека можно променять на деньги! Поняла? Это подло! Конечно, он калека, у него ничего нет, даже жилья своего нет, а ты…

— Не смей!

Юлины скулы закрасил румянец.

— Не думай, Лера, что мой выбор дался мне легко. Откуда тебе знать, что творится у меня в душе? Я две ночи не спала, прежде чем принять это решение. Мне больно. Понимаешь ты, мне очень больно. А ты стараешься сделать мне еще больнее!

— Не верю я, что тебе больно! Ты не видела, как Андрей добивался того, чего добился! Он делал это ради тебя! Каждое утро он истязал себя на этом долбаном самодельном тренажере! Чтобы в один прекрасный день встать на ноги. Вот ему было больно! Но он терпел только для того, чтобы тебе понравиться! Стать полноценным рядом с тобой. И в санаторий он уезжать не хотел из-за тебя!

— Он из-за Саши…

— Ничего не из-за Саши! Из-за тебя! Евгений Петрович его еле уговорил. И вот теперь, когда он сделал первый шаг, примчался показать тебе этот шаг, ты бросаешь его одного! Ты, ты…

— Лера, сядь.

Юля с тревогой наблюдала за дочерью своей подруги Наташи. Ей совершенно не хотелось ссориться с Лерой. Она милая девочка, они привязались друг к другу. Юле просто хотелось, чтобы ее поняли. Она сама судила себя строго. Слишком строго. Но не могла она поступить иначе.

— Лера, ты рассуждаешь так, потому что тебе всего семнадцать. Тебе сейчас кажется, что любовь — это все.

— Любовь — главное!

— А ребенок? — Юля смотрела на Лерку грустными глазами. — Что ждет мою Олю здесь, в Вишневом? Что? Вот ты ходишь в бассейн, на коньках катаешься. А пригласили тебя на телевидение работать, ты ездишь, потому что близко. А здесь? Здесь нет ничего! Ни театров, ни приличной школы, ни бассейна. Ничего! Это деревня, пойми. Здесь негде работать. Здесь у моей дочери нет будущего. Кто даст ей образование? Что я скажу ей, когда она вырастет и начнет понимать? Вот, мол, дочка, был у твоей матери шанс обеспечить тебе нормальное будущее, но она, извини, влюбилась. А оправдан ли будет мой выбор? Кто знает, что ждет меня с Андреем? Лерка шмыгнула носом и натянула свитер.

— Конечно, ты говоришь как по писаному, я так не умею. Только ты зря надеешься, что, бросив Андрея, будешь счастлива. Посмотри на мою маму. Она отказалась уехать с Евгением Петровичем, когда он ей предлагал, а теперь что?

— Но ведь она думала о тебе! — поразилась Юля. — Ведь не могла же она бросить квартиру, ведь это твоя квартира прежде всего!

— Да нужна мне эта квартира! И этот отец, который меня за бутылку водки продаст! Да ну вас всех к чертовой бабушке!

Лерка схватила куртку и метнулась в сени.

— Лера, подожди!

Но та уже хлопала калиткой. Юля стучала в окно, цепляясь глазами за спину удаляющейся Лерки. Но та мчалась к станции на всех парусах, ни разу не оглянувшись.

Лерка не помнила, как добралась до телецентра. Вероятно, видок у нее был что надо, поскольку Александр Николаевич, увидев ее красную от слез физиономию, поспешил загородить собой от коллег и вывести из ярко освещенной студии в курилку.

— Что стряслось, Валерия?

Лерка не смогла ответить. Почему-то его мягкие интонации совершенно обезволили ее, и она разрыдалась, размазывая по щекам остатки туши.

— Так… — Королев затушил только что зажженную сигарету и взял Лерку за плечи. — Похоже, у нас это входит в традицию. У тебя снова нет носового платка.

Лерка обреченно покачала головой.

— Значит, так. — Королев вручил Лерке свежий платок, источающий тонкий и в то же время острый запах мужской парфюмерии. — Умывайся, и едем ко мне. Там за чашкой чаю ты все мне расскажешь. Идет?

Лерка послушно кивнула.

Королев привез ее в район стандартных пятиэтажек. Они поднялись на лифте на четвертый этаж. Он молча открыл своим ключом обитую рейкой дверь. В однокомнатной квартире у Королева было все не как у людей.

Лерка не увидела здесь ни обязательной мебельной стенки с посудой, ни вычурной мягкой мебели, которую ожидала увидеть. Зато маленькая комната была просто забита различной аппаратурой. Большой телевизор, два музыкальных центра, куча всяких шнуров и ящичков с кнопочками, назначения которых Лерка не поняла, микрофоны и наушники. Угол у окна занимал стол с компьютером.

— Пошли на кухню, — скомандовал Королев, и Лерка двинулась за ним.

“Мама бы меня убила”, — подумала Лерка спокойно и уселась на табуретке напротив телеведущего.

Тот поставил чайник на газ и достал из кармана сигареты.

— Куришь?

Лерка торопливо кивнула и схватила предложенную ей сигарету. Королев щелкнул зажигалкой. Лерка подумала и протянула палец с сигаретой к пламени. Королев, улыбаясь, наблюдал за ней. Сигарета не загоралась. Лерка почувствовала, что краснеет. Тогда Королев поднес зажигалку к своей сигарете, которая торчала у него во рту. Кончик схватился красным. Лерка повторила движения Королева, втянула в себя дым и почувствовала, что внутри у нее перехватило. Дышать стало нечем. Она широко раскрыла глаза и стала, как рыба, ловить ртом воздух.

Королев метнулся к ней, бросив свою сигарету в раковину. Глаза у девчонки вылезли из орбит. Он рванул ее кверху, стукнул по спине. Лерка согнулась пополам и разразилась надрывным затяжным кашлем. Королев помчался в комнату, открыл там форточку и вернулся на кухню. Он схватил задыхающуюся Лерку на руки и потащил к форточке. Она еще некоторое время кашляла, брызгая слюной, потом в изнеможении опустилась на диван. Укутав ее пледом, он принес поднос, на котором стояла огромная кружка чая, в ней плавал лимон, горкой высились бутерброды с сыром и торчала початая бутылка водки “Президентская”.

Все это Королев выставил на журнальный столик. Подвинул к Лерке кружку.

— Водки я тебе не предлагаю. Сдается мне — пьешь ты так же, как и куришь.

Королев улыбнулся, и на его резко очерченном лице проступили ямочки. Лерка виновато улыбнулась в ответ.

— Вечно я вам плачусь, Александр Николаевич. Извините.

Королев кивнул. Налил себе водки, выпил и целиком засунул в рот бутерброд. Стал жевать, вытаращив на Лерку смеющиеся глаза.

— Плачь сколько влезет. У меня носовых платков до фига. Что стряслось-то?

Лерка, опустошенная слезами и кашлем, уже не могла ничего говорить.

Королев это понял.

— Дома что-нибудь? — стал задавать он наводящие вопросы.

Лерка отрицательно покачала головой.

— Залетела? — спросил он обыденно, и Лерка от простоты тона ошарашенно выставила глазищи.

— Не-ет… Да вы что, Александр Николаевич! Я бы разве с этим к вам пришла? У меня мама есть…

— Тогда подожди. Попробую угадать. Ты влюбилась. А он не отвечает тебе взаимностью.

Лерка опустила глаза в пол. Они вновь наполнились слезами.

— Угадал. — Королев шумно вздохнул и потрепал девочку по торчащей коленке, завернутой в плед.

— Эта драма мне знакома.

— У вас такое было? — быстро спросила Лерка.

— О! Сколько раз! Смею тебя заверить, это не навсегда.

— Это навсегда! — горячо возразила Лерка. — Он любит другую! Она взрослая женщина, у нее дочка в школу пошла…

На лице Лерки проступило страдание:

— Да я не об этом, — пожал плечами Королев. — Я о том, что у тебя это пройдет, не у них. Впрочем, это тебе сейчас бесполезно говорить. Кто он?

— Андрей Голубев, — выдохнула Лерка.

— А-а… — Королев покачал головой. — А не приходило в твою симпатичную головку, Валерия, что твоя любовь к нему большей частью состоит из жалости?

— Нет! Я люблю его! Вы не знаете!

— Ну почему же? Я успел кое-что в нем понять. Раненый солдат, испытавший все прелести войны. С исковерканной психикой, без отца, без матери, с малолетним братом на руках. Дай Бог, если они выкарабкаются из своих проблем. Но могут и не выкарабкаться. Знаешь, кем становятся такие ребята?

— Не хочу слышать! — Лерка заткнула уши. — Андрей сильный, он мужественный, он тренируется, обливается ледяной водой, он уже делает первые шаги без костылей! Не говорите о нем в таком тоне!

— Не буду, — улыбнулся Королев. — Но кто же, если не секрет, его избранница?

— Вы ее тоже знаете, — вздохнула Лерка. — Это его квартирная хозяйка Юля.

— Вот как… — Королев дернул бровью. — Ну что ж, они удачная пара. Тебе нужно набраться терпения и постараться пережить это. Страдания полезны, поверь мне. Обрати их на учебу, на работу. Ты ведь хочешь чего-нибудь добиться в жизни?

— Еще бы!

— Вот и добивайся. Когда-нибудь он поймет, что потерял.

Лерка вытерла надоедливую слезу, сползшую на кончик носа.

— А ты поймешь, что ничего не потеряла. А только приобрела. Потому что страдания делают человека богаче.

— Вы совсем как моя мама рассуждаете. Королев похлопал себя по карманам.

— Если я закурю, ты не упадешь в обморок?

— Курите. У нас отец курит. Я его дым нормально переношу. А сама вот…

— Никогда не начинай курить сама, — серьезно проговорил Королев. — Нам, мужикам, очень нравится, когда женщина не курит. Когда она вообще не делает того, что делает мужчина.

— А водить машину?

— Ну лично тебя я готов научить, — пообещал Королев. — Если не будешь реветь из-за ерунды.

— Не буду.

Лерка промокнула лицо бумажной салфеткой.

— Александр Николаич, а почему у вас так… так… — Лерка сделала неопределенный жест рукой.

— Не шикарно? — подсказал он, весело блестя глазами.

— Ну да… Вы такой знаменитый.

— А, ерунда. Знаменитый. После двух разводов остался ни с чем.

— Вы что, своих жен измором берете? — проснулось в Лерке озорство.

Уж больно весело он блестел глазами, ее шеф. Никто из их девчонок не мог представить себе, каков он в неформальном общении. А вот она болтает с ним запросто. Сидит на его диване, и ее ноги почти упираются в его бедро.

— Скорей — они меня, — расхохотался Королев. — Мои жены сплошь умницы, красавицы, женщины эмансипированные. Ими не покомандуешь. Первая — администратор в турагентстве, вторая в Москву уехала, взяли на телевидение.

— Наверное, вы их вдохновляли, — подкалывала Лерка, озорно хихикая.

— А как же! Подрастай скорей, будешь третьей! Посмеялись. Разговаривать с Королевым оказалось так интересно, что Лерка не заметила, как стемнело за окном. Как перестал, а затем снова пошел мягкий январский снег. Говорили не умолкая на самые разные темы: от учебы в школе до отношений в семье, о книгах, фильмах, актерах и эстрадных певцах, о мужчинах и женщинах, о телевидении и о мечтах.

Настроение Лерки выровнялось, слезы высохли, и то, что происходило в Вишневом, отошло на второй план, поблекло, как очертания домов за пеленой снега. Надолго ли?

— Спасибо вам, Александр Николаевич, — с чувством сказала Лерка и переместилась на коленки, поближе к Королеву.

— За что?

— Можно я вас поцелую?

И прежде чем он ответил, Лерка прижалась к нему всем своим гибким телом, обвила за шею и поцеловала в колючую твердую щеку.

— Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь?

Королев крепко держал ее за запястья. Лерка удивленно вытаращилась на него.

— Быстро одевайся. Уже поздно. Я отвезу тебя домой.

— Я сама доберусь, — махнула рукой Лерка. — Электрички еще ходят. Я и так вас от дел оторвала.

— Я тебе доберусь! — Озорные искорки в глазах Королева куда-то пропали. — Добиральщица!

Всю обратную дорогу Королев молчал, его разговорчивое настроение иссякло, и Лерка напрасно ломала голову, чем так его расстроила.