Глава 21. Едва он повесил трубку, телефон заверещал, как звонок тревоги в помещении пожарной команды

Едва он повесил трубку, телефон заверещал, как звонок тревоги в помещении пожарной команды. Резкий затяжной звук повторялся снова и снова.

Ласситер с отвращением поднял трубку и ответил нейтральным голосом, к которому прибегал в моменты, когда секретарша устраивала себе перерыв, чтобы испить кофейку.

– Ласситер.

– Угадай, кто?!

– Джимми! – обрадовался Джо. – У меня здесь кое-что…

Он хотел рассказать о Бепи и о своих приключениях в Неаполе, но Риордан ничего не слушал.

– Ни за что не догадаешься. Дело в тупике. Я не знаю, с какого конца подступиться, приезжаю хрен знает куда и… Знаешь что? Откапываю такое!

Ласситер молчал.

– Я тебя заинтриговал, не так ли? – кудахтал Риордан.

– Да, тебе это удалось.

– Когда сможешь приехать?

– Куда?

– В Прагу, естественно! Откуда, ты думаешь, я звоню?

– Джимми! События развиваются, я не…

– Всего час полета. Как на челноке!

По тону Риордана было ясно, что детектив не на шутку взволнован.

– Почему бы тебе просто не рассказать все по телефону?

– Потому что рядом со мной сидит человек, с которым тебе обязательно надо встретиться! Поэтому давай в самолет и лети сюда.

– Ты уверен, что…

– Это страшно важно.

Ласситер положил трубку на рычаг и задумался. Ему следовало остаться в Риме и сделать что-нибудь для семьи Бепи, но что именно, он так и не смог придумать. Кроме того, он в любом случае вернется в Рим послезавтра. А может быть, даже раньше.

* * *

Пять часов спустя Ласситер уже стоял у отеля «Интерконтиненталь» и внимательно изучал архитектурное воплощение комиссарских представлений о прогрессе. Эрзац-модернизм стеклянно-бетонной коробки обещал клиентам обилие безвкусной абстрактной живописи, синтетических пятнистых ковров и европопсы. Возведенный в разгар «холодной войны» отель служил отлитым в стекло и бетон призывом коммунистической партии к проклятому Западу: «Мы шагаем в будущее, работая с вами бок о бок!» Но как часто бывает с архитектурными лозунгами, «Интерконтиненталь» по прошествии времени стал провозглашать нечто совсем иное. Сейчас он просто кричал: «Кому, к дьяволу, нужны такие вонючие сооружения?!»

Войдя в отель, Ласситер отыскал Риордана. Детектив сидел в баре в обществе худющего чеха в кожаном плаще. В своем лучшем парадном костюме и при галстуке Риордан выглядел полицейским на все сто процентов, в то время как его компаньон больше смахивал на безработного рок-музыканта – страдающего туберкулезом гения с сальными волосами до плеч. На столе перед ними лежала пачка сигарет и стояли пустые бутылки «Пльзенского». Ласситер опустил дорожную сумку на пол и сел рядом с детективом.

– Надеюсь, пиво приличное.

Риордан, сделав здоровенный глоток, заорал:

– Э-э-эй, Джо! Скажи хелло Францу…

– Хелло, Франц.

– Джо Ласситер, Франц Яначек.

Они пожали друг другу руки. У чеха был крепкий захват, набрякшие веки, скверная кожа и низкий замогильный голос. В углу рта поблескивал золотой зуб.

– Приятно познакомиться, – произнес чех.

– Франц здесь… Кто ты, Франц? Министр внутренних дел?

– Пока нет, – ухмыльнулся Яначек.

Он вытащил из кармана визитную карточку и швырнул в лужицу пива. Ласситер с удивлением прочитал, что его новый друг – шеф уголовного отдела службы пражской полиции.

– Разве это не великая страна? – широко улыбаясь, воскликнул Риордан. – Мне здесь очень нравится. Давайте закажем еще по кругу.

Детектив замахал официанту столь энергично, словно всходил на корабль, отчаливающий от пирса, на котором рыдало безутешное семейство.

Бар заполняли люди средних лет в темных костюмах. Они стояли небольшими группами, обсуждая что-то на полудюжине языков. Казалось, все присутствующие курят, и в зале стоял запах дешевого табака и дорогих напитков.

– Полный сбор! – кивнул в сторону коллег Риордан. – ФБР, Секретная служба, КГБ и даже эти вонючки из канадской конной полиции. Представляешь? Конная полиция, Скотленд-Ярд! Жандармы… Никогда раньше не видел жандармов.

– Свиной рай, – заметил Яначек, закуривая сигарету.

– Франц у нас – хиппи, – расхохотался Риордан.

Подали пиво, и Ласситер отпил немного прямо из бутылки. Напиток оказался великолепным, но попал в рану на губе, и Ласситер поморщился. Яначек усмехнулся:

– Что с вами случилось?

– Упал, – пробурчал Ласситер.

– И серьезно ушибся? – с ухмылкой поинтересовался Риордан.

– Какой-то парень вломился в мой номер.

– И что потом?

– Он сопротивлялся аресту.

– Ему удалось убежать? – спросил Яначек.

– Увы.

– Плохо, – глубокомысленно заметил Риордан. – Но что это мы все о тебе да о тебе? Ты, наверное, до смерти хочешь узнать, какого дьявола я тебя вызвал?

– Ты просто здорово набрался, – смеясь, предположил Ласситер.

– Если подходить к этому вопросу сугубо технически, то я заступил за точку кипения. Ну и что? Главное, что Франц и я выступаем по одной теме.

– По какой же? – поинтересовался Ласситер.

– Висяки.

– И что это за зверь?

– Нераскрытые преступления, – пояснил Яначек.

– Мы не можем раскрыть их, потому что нет улик, – добавил Риордан.

– Или хуже того – мотивы отсутствуют, – вставил Яначек.

– Это очень серьезная проблема, – сказал Риордан. – Что делать с висяком? Надеяться, что в один прекрасный день он сам собой разрешится?

– Понятия не имею, – ответил Ласситер. – Как поступаешь ты?

– Над этим-то и работает наша секция, – пожимая плечами, ответил Риордан. – Приходится обращаться к истокам, допрашивать одних и тех же людей и надеяться на признание. Или использовать новые технологии вроде ДНК-анализа. Но как правило, висяк остается висяком, и это страшно угнетает.

Ласситер потряс головой, как бы желая прочистить мозги, а Яначек ощерился в волчьей улыбке.

– Итак, – произнес Ласситер, – вы говорили о деле моей сестры и…

– Вообще-то о деле твоей сестры мы не говорили, – перебил Риордан. – Это дело раскрыто. Нам остается только найти убийцу. – Он опустил голову и тихонько буркнул: – По новой.

– В таком случае почему я здесь? – спросил Ласситер.

Риордан начал его раздражать.

– Я уже подошел к самой сути… Ну да ладно. Во время дискуссии кто-то задал вопрос о серийных убийствах.

– Очень интересный вопрос, – вмешался Яначек. – В подобных случаях мы часто имеем труп, но не имеем очевидных мотивов.

– Верно. Серийный убийца убивает потому, что убивает, – пояснил Риордан. – Вот и все.

– Действует как бы из научных соображений. Чистый эксперимент, – добавил Яначек. – Думаю, большая часть висяков – серийные убийства.

– Одним словом, парень из аудитории – тот, что спросил, – потребовал привести пример. И Яначек… Давай, Франц, рассказывай.

Наклонившись вперед, чех начал:

– Случай, который я привел в качестве примера, произошел четыре месяца назад. В августе. Семья, живущая в прекрасном районе Праги. Преступление квалифицировалось как поджог и убийство. Два трупа.

– Теперь послушай, – вмешался Риордан, – жертвами оказались маленький мальчик двух – двух с половиной лет и его мать. Ночь, они спят, дом поджигают, и тот сгорает дотла.

– Преступник использовал особые горючие вещества, так что ничего не осталось, – сказал Яначек. – Немного костей и зубы. Мы заподозрили мужа, но…

– Ни другой женщины, ни другого мужчины, ни страховки, – добавил Риордан.

– Ни долгов, – закончил Яначек.

– Счастливое семейство, – сказал Риордан.

– А где же был муж? – полюбопытствовал Ласситер.

– На игре «Спарты» в соседнем городе, – ответил Яначек, двигая ладонью так, будто стирал со стола невидимое пятно.

Риордан тяжело откинулся на спинку стула.

– Звучит знакомо, не так ли?

– Да, – ответил Ласситер. – И когда, вы говорите, это произошло?

– Первого сентября.

Ласситер попытался припомнить даты в паспорте Гримальди.

– Я проверял, – заметил Риордан. – Он въехал в Чехию накануне.

Некоторое время все трое молча пили пиво, наконец Ласситер поднял голову и сказал:

– Это может быть простым совпадением.

– Бесспорно, – согласно кивнул Риордан.

– Вдруг это тот редкий случай, когда…

– И вы в это верите? – поинтересовался Яначек.

– Нет, – ответил Ласситер.

Яначек удовлетворенно кивнул. После непродолжительного молчания Ласситер спросил:

– Нельзя ли устроить так, чтобы я поговорил с мужем?

– С Иржи Рейнером? Но он не говорит по-английски, – усмехнулся Яначек.

– С вашей помощью, естественно.

Яначек немного подумал:

– С какой целью?

– Ну для начала… Я хотел бы узнать, была ли какая-то связь между его женой и Кэти или между детьми. Одним словом, попробовал бы найти точки соприкосновения.

– Где?

– Пока не знаю.

– Все это проблематично, – пожал плечами Яначек. – Иржи еще… не обрел душевного равновесия. Доктора пичкают его лекарствами – седативами. Медики опасаются попытки самоубийства. И не без основания. – Светлые глаза чеха уставились на Ласситера. – Многие на его месте не захотели бы жить. Он потерял все: жену, ребенка, дом. – Яначек развел руками.

– Что же, – ответил Ласситер, – я просто подумал…

Яначек вздохнул и покачал головой:

– Кроме того, Иржи… – Чех несколько раз сжал и разжал кулаки, как бы пытаясь поймать нужное слово. – …Иржи не очень коммуникабелен. Чаще всего он вообще молчит.

Ласситер кивнул.

– Тем не менее… – Яначек с трудом выдавливал слова, – …поскольку дела почти идентичны… не исключено, что мы сможем помочь друг другу. Я хотел бы получить копию паспорта итальянца.

Ласситер с Риорданом обменялись взглядами, и Ласситер сказал:

– Уверен, что детектив сможет это устроить.

– И фото.

– Никаких проблем, – подтвердил Риордан.

Яначек допил пиво и, вставая, произнес:

– О’кей. Я спрошу самого Иржи и доктора. А вдруг… – Он пожал плечами и протянул руку.

Ласситер и детектив пожали ее одновременно.

– Благодарю, – сказал Ласситер.

Чех мрачно кивнул и направился к выходу, но тут же вернулся и проговорил:

– Знаете, довольно странно, когда идентичные дела кочуют из страны в страну… Это случается крайне редко. Но чтобы с континента на континент… Я не слышал о преступлениях такого рода, если не считать терроризма. А мы уверены, что здесь не терроризм.

– Мы действительно уверены? – спросил Риордан.

– Конечно.

– Почему?

– Да потому, – вмешался Ласситер, – что не было никаких публичных заявлений, и политика в деле не замешана.

Яначек кивнул и повернулся к Риордану:

– Мне надо бежать. Когда вернетесь в Штаты, спросите у своего ФБР, известны ли им преступления вроде нашего.

– Обязательно, – ответил Риордан. – Я позвоню в свое ФБР и узнаю, что там у них имеется.

На следующий день конференция закрывалась, и детективы были заняты до обеда. Утром состоялся деловой завтрак, затем работали секции, после чего планировалось подвести итоги. На вечер намечался общий банкет.

В девять часов утра позвонил Яначек и сообщил, что пытается организовать встречу с Рейнером, добавив, что отыщет окно в своем расписании и найдет способ сообщить обо этом Ласситеру.

В результате Ласситеру предстояло найти занятие на весь день. Вообще-то он хотел многое сделать, но прежде всего следовало пробежаться по улочкам старого города. Сказать, что ребра болели, означало не сказать ничего, тем не менее Ласситер мог бы преодолеть несколько миль, если двигаться неторопливо и равномерно. Задача состояла в том, чтобы ни на кого не наткнуться и не потерять дыхания. А самое главное – не делать глубоких вдохов.

Огибая «Интерконтиненталь», Ласситер почувствовал, насколько грязен холодный воздух. Во рту даже появился металлический привкус, сдобренный запахом дыма. Коммунистическое наследие с его упором на тяжелую промышленность в сочетании с месторасположением города в речной долине создавали все предпосылки для загрязнения атмосферы, особенно в зимнее время. Тем не менее сердце города было очень древним и чрезвычайно красивым. Центру Праги удалось избежать разрушений во время последней войны и поветрия модернизации, оставивших шрамы на большинстве европейских столиц. Когда Ласситер оказался на знаменитом Карловом мосту, начался снег. Джо трусил от одной статуи к другой – мимо строя изъеденных временем святых, взирающих с парапета на спешащих внизу прохожих. Редкие уличные продавцы открыток, фотографий, елочных украшений и сувениров топтались около угольных жаровень. С реки тянуло холодом. На углах укутавшиеся потеплее женщины торговали живыми карпами. О рождественских обычаях этой страны Ласситера предупредил Риордан, оказавшийся слишком близко от выбирающего рыбину покупателя. Карпа, зацепив крюком, вытащили из пластмассовой ванны, бросили на доску и обезглавили ударом секача, обрызгав потрохами выходные брюки детектива.

Когда Ласситер, пробежав пару миль, повернул назад, торговцы с моста уже ушли. Ветер стих, и снег понемногу скапливался на простертых руках, обнаженных ступнях и незрячих глазах почерневших статуй. Очень скоро на тротуаре образовалось полужидкое месиво, и Ласситер, опасаясь упасть, прошагал два последних квартала перед отелем, внимательно глядя под ноги. Он дышал часто и неглубоко, но бока все еще болели.

На стойке в регистратуре его ожидало известие от Яначека – встреча с Рейнером должна состояться сегодня вечером.

Приняв душ, Ласситер извлек из дорожной сумки адаптер, включил портативный компьютер и подсоединился к телефонной линии. Он хотел поискать статьи о поджогах и убийствах, сходных с делами Кэти, Брэндона, жены и сына Иржи Рейнера. Джо набрал международный номер «Американ телеграф энд телефон» и вошел в систему «Нексис/Лексис». Конечно, можно было поручить все это какому-нибудь агенту, но он считал поиск процессом творческим, особенно когда приходилось искать нечто, не имеющее названия.

«Нексис» представляла мощную базу данных, содержащую материалы сотен газет и журналов, а также других изданий и сообщений телеграфных агентств. Не являясь достаточно полной, она тем не менее имела множество надежных источников. Поиск осуществлялся быстро, и, точно определив все термины, можно было получить информацию по любой теме – например, сообщения Рейтер о положении в Софии в 1980 году, статья об итогах изучения серотонина, опубликованная в «Журнале эндокринологии», или заметка о вервольфах, появившаяся в последнем номере «Призраков и духов».

Поиск велся в обычном режиме с использованием знаков «и/или» в сочетании с ключевыми словами. Ласситер ненадолго задумался и напечатал: «Поджог и ребенок, убийство».

Экран компьютера несколько секунд спокойно светился, а затем на нем возникло сообщение о том, что найдено более тысячи упоминаний, и поиск прекратился. Ласситер подумал и сузил границы поиска, введя: «1995 год».

Система сообщила о 214 случаях упоминания, большая часть которых не относилась к делу. В основном это были компиляции материалов о поджогах, не имевших прямого отношения к детям или к убийствам. Убийства происходили позже. Ласситер решил изменить направление поиска и напечатал: «Кэтлин Ласситер и поджог, 1995 год».

Выяснилось, что на эту тему имеется девятнадцать статей в разных номерах «Вашингтон пост» и «Вашингтон таймс», в «Фэрфакс джорнал» и телеграммах Ассошиэйтед Пресс. Все материалы можно было разделить на две группы: одну составляли восемь статей, появившихся сразу после убийства, вторую – все остальные, которые посвящались разграблению могилы, бегству Джона Доу и убийству полицейского. После этого – полное молчание.

Поиск и просмотр статей подействовали на Ласситера угнетающе. Во-первых, он снова окунулся в тот ужас, который испытал, узнав о смерти Кэти; и во-вторых, сеть «Нексис» оказалась несовершенной. Построить запрос так, чтобы получить все материалы о гибели сестры и других подобных случаях, было довольно трудно. Существовала дюжина синонимов таких терминов, как «ребенок», «поджог» и «убийство». Если перечислять их все, компьютер выдаст абоненту тысячи и тысячи статей.

Ласситера обескуражило, что интерес прессы к страшному преступлению оказался поверхностным и коротким. Ни в одной статье не упоминалось, что жестокость убийцы была сознательной, нигде не рассматривались причины и следствия сожжения тела Брэндона, никто даже не выдвинул предположения, что у Доу могли быть сообщники. О событиях сообщалось, но они не анализировались.

Ласситер подумал, что такая подача информации – обычное дело для всех крупных городов, где сенсация о двойном убийстве на следующий день вытесняется сообщением о воскресной перестрелке на дороге. Гибель Кэти и Брэндона была ужасной, но сообщения о ней скоро прекратились.

Он набрал на клавиатуре: «Рейнер и поджог, Прага», но ответа не получил. Ласситер впал в отчаяние и вернулся к первоначальному методу поиска, обрубив все лишнее и оставив только ключевые слова для каждого относящегося к делу материала. В итоге у него осталась единственная заметка из небольшой ежедневной газеты, выходящей в Брессингхэме, в Британской Колумбии, в сотне миль к северу от Ванкувера. В статейке рассказывалось, как Брайан и Марион Керр погибли вместе со своим трехлетним сыном в пожаре, происхождение которого, по словам полиции, «вызывало серьезные подозрения».

Хотя погибли не только женщина и ребенок, как в случаях с Кэти и Рейнерами, Ласситер предпринял новую попытку, напечатав: «Керр и Брессингхэм, пожар или поджог».

Поскольку событие произошло в небольшом городке, оно могло стать настоящей сенсацией. Так и получилось. Компьютер выдал восемь статей, посвященных этой трагедии. Через два дня после первой информации о пожаре сообщалось, что полиция подтверждает факт поджога. Пламя вспыхнуло в трех разных местах, и лабораторный анализ подтвердил, что поджигатели применили особо горючие материалы. По показаниям свидетелей, незадолго до появления огня из дома выбежал человек.

Ласситер подумал, что все три погибших ребенка – мальчики. Сначала Брэндон, затем сын Рейнера и теперь ребенок Керров.

И все же последний случай не вписывался в общую картину. В паспорте Гримальди не было канадской визы. Более того, во время пожара – 14 ноября – Гримальди все еще находился в больнице. Это произошло всего через несколько дней после похорон Кэти и Брэндона. Ласситер со стоном закрыл компьютер и набрал номер «Ласситер ассошиэйтс» в Вашингтоне, чтобы поговорить с Джуди.

– Эй! Ты где?

– В Праге.

– Дай мне твой номер, ведь мы же договорились созваниваться!

Он назвал номер.

– Что нового о Бепи?

Помолчав мгновение, Ласситер ответил:

– Ничего.

– Может быть, это имеет какое-то отношение к тебе? – произнесла Джуди. – Хотя не исключено, что я ошибаюсь.

– Это на все сто процентов имеет отношение… к делу. Вне всяких сомнений. Все от начала до конца.

– В таком случае – «Руки вверх!». Выметайся оттуда как можно скорее.

– Я вовсе не там, а в Праге. В любом случае возвращаться пока не время.

– Это почему же?

– Потому что у меня здесь дела, и кроме того, я хочу попросить тебя о двух одолжениях. Для начала следует позаботиться о семье Бепи. Надо обеспечить ей постоянный доход – достаточный для ребенка и того, кто его опекает. Ты понимаешь, что я имею в виду? Так, чтобы они не бедствовали.

– На какой срок?

– Столько, сколько необходимо.

– Но это же куча денег.

– Джуди, у меня огромная куча денег. Больше чем надо.

– Сделаю. Что еще?

– «Американ экспресс».

– Что с ним?

– Я хочу, чтобы ты рассказала.

– Ты намерен играть какую-нибудь роль после продажи?

– Нет.

– У них другие планы.

– Плевать на их планы.

– В таком случае они готовы сразу выложить двенадцать с половиной плюс опционы, способные принести еще три миллиона. Опционные суммы ты не должен трогать пять лет и, кроме того, подписать обязательство не вступать с ними в конкуренцию.

– Никаких проблем.

Итак, они не хотят, чтобы он открывал новое дело.

– Парень, который ведет переговоры, говорит, что если ты останешься в совете директоров, они предложат тебе гораздо больше.

– Они и так предложат гораздо больше. Скажи им, что опционы меня не интересуют. Мне нужны деньги.

– Поняла.

– Идея в том, чтобы полностью выкупиться. Я хочу быть…

– …свободным. Ясно. О’кей, я сообщу.

После этого Ласситер позвонил Рою Данволду – главе лондонского отделения своей фирмы. Рой происходил из рабочей семьи и вырос в Дерри или Лондондерри, но в любом случае в тяжелой обстановке. Он отсидел два года в тюрьме за серию автомобильных краж, начавшихся с прогулок на ворованных машинах и закончившихся столкновением краденого «порше» с катафалком на похоронах активиста ИРА.

После трех месяцев пребывания в больнице и значительно большего срока в заведении для юных правонарушителей Роя отпустили и передали на воспитание тетушке в Лондон. Прозорливая дама, содержавшая пансионат с завтраком в Килбурне, заявила, что кража машин в лучшем случае может быть лишь побочным занятием и племяннику нужна настоящая профессия.

И Рой принялся приобретать профессию, поступив сначала в вечернюю школу, а затем в одно из лучших политехнических училищ, окончив которое он получил работу контролера информационных систем в английском аналоге Агентства национальной безопасности США. Проработав два года в штаб-квартире организации, Рой отправился на станцию слежения за спутниками в горы Тродос на Кипре. После пяти лет пребывания на задворках эгейской культуры он, насытившись службой и ночными дежурствами на всю оставшуюся жизнь, вернулся в Англию. «Мне так не хватало дождей», – не уставал повторять он приятелям. В итоге Ласситер переманил его из «Кролл ассошиэйтс», предложив ту же зарплату плюс автомобиль по выбору. Рой выбрал «порше».

На соединение с Лондоном потребовалось несколько минут, и, услышав голос Роя, Джо сразу же приступил к делу:

– Не знаю, насколько ты в курсе, но сейчас я работаю по личному делу.

– Твоя сестра…

– И племянник.

– Слышал.

– Меня интересуют подобные преступления: поджоги с убийством детей. Аналогичный случай произошел в Праге и третий – в Канаде.

– А ты уверен, что они между собой как-то связаны?

– Нет, – ответил Ласситер и после короткой паузы добавил: – Но исключать этого нельзя. И я подумал, ты мог бы… отыскать и другие случаи.

– Где?

– Где угодно. Начни с Европы.

– С Англии.

– О’кей, начинай с Англии.

Данволд некоторое время молчал, а затем бросил:

– Проблема.

– Какая?

– В большинстве случаев поджогов не обнаруживают. Я хочу сказать, что бывают короткие замыкания, неисправные печи и так далее. Стоит ли изучать все пожары, в которых погибли дети?

– Да.

– Но это гигантский труд.

– Знаю.

– Каковы временные рамки?

– Все после первого августа.

– Хорошо.

– Если хочешь, свяжись с Интерполом.

– Я понял. Но мы сделаем кое-что получше. У нас есть отличные базы данных, с которыми можно поиграть. Страховые компании нам помогут. Во всяком случае, так было прежде. Я навещу Ллойдз.

– Как насчет полиции?

– Разумеется. Я свяжусь с Европолом, полицией и Скотленд-Ярдом – одним словом, со всеми.

– Подожди секунду. У меня возникла одна идея. – Ласситер взял копии страниц паспорта Гримальди и просмотрел отметки о въездах за интересующий его период. – Проверь заодно и Сан-Паулу.

– В Бразилии?

– Да. Между тринадцатым и восемнадцатым сентября прошлого года. Сообщи, если что узнаешь.

– Договорились. Письменный отчет нужен?

– Нет, только информация. Джуди знает, где меня искать.

– Бюджет?

– Пусть это тебя не волнует. Делай все, что потребуется.

– Отлично! – Ласситер хотел уже положить трубку, когда Данволд сказал: – Минуточку, Джо! Ты все еще там?

– Да.

– Меня посетила мыслишка.

– Слушаю.

– Дело наверняка затянется. Скоро Рождество. Я-то буду работать, но…

– Сделай, что сможешь.

– Хорошо. Привет! Счастливого Рождества! Я с тобой свяжусь.

Ласситер встретился с Яначеком и Риорданом в вестибюле отеля в семь тридцать, а в восемь пятнадцать после сумасшедшей гонки сквозь снежный буран они уже стояли у лифта расположенной в пригороде клиники Панкова. Врач в белом халате провел их к Рейнеру.

В палате стояла удушливая жара, но пациент с головой закутался в одеяло. Он был страшно истощен, и его глаза на иссохшем лице казались огромными.

– Он отказывается от еды, – прошептал Яначек, приглаживая ладонью длинные волосы.

Доктор что-то шепнул чешскому детективу и, повернувшись к Ласситеру, молча показал палец, призывая быть кратким. Затем медик удалился.

Рейнер лег на кровать, не отрывая глаз от Ласситера.

– Итак, – начал Яначек, оборачиваясь к американцу, – я буду переводить. Что вы хотите сказать пану… простите, мистеру Рейнеру?

– Я хочу сказать, что седьмого ноября были убиты моя сестра Кэти и ее малолетний сын Брэндон. Им перерезали горло, а дом подожгли. – Набрав полную грудь воздуха, Ласситер продолжил: – Что-то, видимо, пошло не так, и из окна дома выбросился человек в горящей одежде.

Яначек закончил перевод и, обернувшись к Ласситеру, кивнул.

– Этот человек получил сильные ожоги, но выжил. Когда полиция стала его допрашивать, он отказался отвечать, и никто не смог установить мотивы преступления. – Ласситер покачал головой и повторил: – Никто.

Пока Яначек переводил, Ласситер внимательно смотрел на Рейнера, по ввалившимся щекам которого катились мутные слезы. Наконец, когда детектив замолчал, Рейнер заговорил. Его голос дрожал от эмоционального напряжения, а глаза были влажными, как у лабрадора.

– Он спрашивает, – перевел Яначек, – умерли ли ваша сестра и племянник до пожара? И не оказывали ли они сопротивления?

Ласситер понял, почему Рейнер задает именно эти вопросы, и ответил:

– Верно. Они погибли не от пожара. Их закололи ножом.

Ласситер решил не упоминать о многочисленных ранах в груди Кэти и порезах на ее руках.

Рейнер сел на постели и принялся раскачиваться взад и вперед с закрытыми глазами. Когда он открыл глаза и заговорил, на его лице появилось выражение огромного облегчения. Ласситер понял, что все это время больного преследовали образы его жены и ребенка, захваченных пожаром, кашляющих в дыму и корчащихся в пламени. Теперь у Рейнера появилась возможность представить несколько иную картину. Он что-то сказал Яначеку, и детектив перевел:

– Он спрашивает, кто был тот человек?

– Итальянец по фамилии Гримальди. Скажите ему, что у этого типа очень плохое прошлое. Наемник. Платный убийца.

Яначек перевел, и Ласситер заметил, как напряглось лицо Рейнера после упоминания имени Гримальди. Чех прикусил нижнюю губу, в его глазах мелькнуло изумление. После непродолжительной паузы он печально покачал головой.

Ласситер ткнул себя большим пальцем в грудь, а затем, разведя руки и тряся головой, попытался скопировать недоуменную гримасу, появившуюся на лице Рейнера. Чех не сводил с него взгляда.

– Судя по отметкам в паспорте, во время убийства вашей жены и сына Гримальди был в Праге.

– Я это ему уже говорил, – раздраженно бросил Яначек.

– Скажите еще раз.

Рейнер опять грустно покачал головой и постучал себя пальцем по лбу, как бы показывая, что у него нет ответа.

Они продолжали в том же духе еще несколько минут. Ласситер задавал вопросы, Яначек переводил. Были ли знакомы между собой женщины? Была ли Ханна Рейнер когда-нибудь в США? Ласситер попросил Риордана показать чеху фотографии Гримальди, Кэти и Брэндона, но бедняга в ответ лишь печально качал головой и повторял: «Ne Ne Nevim Nevim». Эти слова в переводе не нуждались. Рейнер извлек из-под подушки небольшую фотографию жены с сыном на руках. Фотография была вставлена в серебряную рамку в форме сердца. Ласситер взглянул на снимок и отрицательно покачал головой. В конце концов появился доктор и, застав посетителей в палате, выразил неудовольствие. Неожиданно Рейнер заговорил, и оказалось, что он просит телефон и адрес Ласситера. Тот вручил ему свою визитку. Доктор начал выпроваживать посетителей, но Ласситер приблизился к больничной койке и, взяв Рейнера за руку, произнес по-английски, глядя ему в глаза:

– Обещаю: я все узнаю.

Рейнер сжал ладонь американца и что-то взволнованно прошептал.

– Он благодарит вас, – перевел Яначек.

– Да-да. Я уже догадался.

Уходя, Ласситер оглянулся, и его обжег взгляд Рейнера. Доктор уже готовился сделать больному инъекцию, но американцу пришла в голову еще одна мысль, и, решительно обращаясь к Яначеку, он сказал:

– Еще один вопрос.

Детектив отрицательно покачал головой, но Джо увидел, как Иржи Рейнер оттолкнул руку врача на удивление резким движением.

– Prosim, – произнес он, указывая на Ласситера.

– Спросите его, ездила ли его жена когда-нибудь в Италию?

Кэти бывала в Италии несколько раз, и Ласситер начал подумывать, не встречалась ли она там с Гримальди и не встречалась ли с ним Ханна Рейнер. Яначек перевел, и здесь произошло нечто странное.

Рейнер отвернулся.

Может быть, Ласситер неправильно понял, но ему показалось, что чех смущен. Низко опустив голову, Иржи что-то пробормотал Яначеку и посмотрел в сторону.

– Он говорит, что жена была там однажды, – перевел Яначек. – Во время отпуска. А теперь нам надо идти.

Ласситер кивнул и сделал прощальный жест. Человек на больничной койке продолжал рассматривать одеяло.

– До свидания, – пробормотал себе под нос Ласситер. – До свидания.