Глава 10. Контора Риордана размещалась неподалеку от 29-й автострады, в одной из оскорбляющих взор коробок, которые в пятидесятые годы сооружались для размещения

Контора Риордана размещалась неподалеку от 29-й автострады, в одной из оскорбляющих взор коробок, которые в пятидесятые годы сооружались для размещения муниципальной администрации. Снаружи здание выглядело комбинацией панелей из голубого пластика и стекла, разделенных между собой потемневшими алюминиевыми полосками. Этот архитектурный шедевр можно было считать как модерном – в том смысле, что он был сравнительно молодым, – так и устаревшей рухлядью, поскольку рядом с соседними изящными строениями девятнадцатого века здание выглядело просто жалким.

Интерьер был ничуть не лучше внешнего облика дома. Звукопоглощающие панели на потолке перекосились и запачкались. Тысячи слоев покрывающего пол воска впитали грязь десятилетий. Лестничные клетки напомнили Ласситеру годы, проведенные в школе. Он даже уловил запах кислого молока, хотя и не знал, так ли это, или ему почудилось.

Второй этаж целиком принадлежал отделу борьбы с наркотиками, и на дверях висело строгое предупреждение:

Агентурная часть

ДОСТУП ПОДОЗРЕВАЕМЫХ

КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕН

Отдел расследования убийств Ласситер обнаружил на четвертом этаже. Там оказалось несколько помещений с отдельными входами – комнаты для допроса, предположил он, – и масса прижатых друг к другу, похожих на кроличьи клетки кабинок со стенками высотой в человеческий рост. Здесь царили такие беспорядок и хаос, какие бывают только в редакциях крупных газет. Кто-то пялился в экран монитора, кто-то стучал на пишущей машинке, а некоторые, как Риордан, например, прижав к уху телефонную трубку, что-то в нее орали.

Риордану стукнуло уже пятьдесят пять лет, и у него был тип кожи, часто встречающийся у ирландцев. Она выглядела не столько старой, сколько обветренной. Его лицо и руки постепенно приобрели красный оттенок, однако тело, как полагал Ласситер, оставалось молочно-белым. Когда детектив увидел Ласситера, его светло-голубые глаза округлились в безмолвном приветствии. Полицейский казался утомленным. Вскинув брови, он поднял палец и указал на стул.

В помещении стояла невыносимая духота. Отопление работало, ориентируясь на календарь, а не на погоду. Все детективы трудились без пиджаков, и Ласситер заметил, что они вооружены. Наплечные ремни поддерживали кобуру, откуда высовывалась рукоятка пистолета. Копы, естественно, привыкли к постоянному ношению оружия, но Ласситер, появляясь в полицейском участке, не переставал удивляться.

Поэтому, кстати, экс-копы и не годились для другой работы – во всяком случае, для работы в «Ласситер ассошиэйтс». Дело было даже не в том, что они не могли написать двух слов. Они слишком бросались в глаза, управляя вместо машины транспортным средством и не приходя куда-нибудь, а являясь. Кроме того, они обладали специфической манерой держаться. Бывшие стражи порядка продолжали вести себя так, словно на груди у них красуется значок, а из кобуры торчит пистолет. Практически всем полицейским пришлось некоторое время носить форму, и они, подобно актерам или политикам, привыкли, что все реагируют на их появление. Для них не имело значения, какого рода будет реакция – положительная или отрицательная, – главное, чтобы она проявлялась. По наблюдению Ласситера, эта привычка сохранялась в течение многих лет после отставки.

Риордан повесил трубку, сцепил свои большие красные лапы и произнес:

– Машина. Я подумал, что вам будет интересно услышать. В квартале вашей сестры мы нашли арендованную машину и проследили ее путь.

Ласситер кивнул, но решил промолчать. По тону Риордана он догадался, что детектив хоть и рассердился на него за нелепое путешествие в ожоговую палату, но зла не затаил. Вопрос был исчерпан.

– Компания «Херц». Арендован в аэропорту Далласа. Сомнений в том, что это машина Джона Доу, нет. Багажник воняет. Скорее всего керосин. Но сказать, что мы извлекли из этого пользу, нельзя.

Он выдержал паузу.

– И?..

– Значит, так, – пожал плечами Риордан. – Парень пользовался кредитной картой на имя Хуана Гутиерреса. Карта зарегистрирована по адресу в Бруквилле, штат Флорида. Я попросил местных копов проверить. Оказалось, что это меблирашки, где вся почта вываливается внизу на стол. Парень, называвший себя Хуаном, снимал там комнату месяца два назад. Дома появлялся редко.

Зазвонил телефон, и Риордан поднял трубку. Ласситер немного послушал и, убедившись, что беседа не имеет отношения к его делу, принялся изучать стены загончика, в котором сидел детектив. Их украшали, если можно употребить это слово, детские рисунки. Начальная школа Уильяма Тайлера. Грубо намалеванные фигуры, вооруженные весьма реалистичными пистолетами. Из стволов ровным пунктиром летели пули. Жирные пятна, сделанные красным карандашом, изображали раны, а в некоторых случаях кровь капала отдельными, тщательно нарисованными каплями. Ласситеру показалось, что эти примитивные кровавые сцены производят более сильное впечатление, чем самые изощренные кинотрюки.

Риордан положил трубку.

– Так на чем я остановился?

– Хуан Гутиеррес.

– Ах да. Этот клоповник в Бруквилле был для него лишь почтовым адресом. Но это не все. В пепельнице арендованного транспортного средства мы обнаружили ключ от номера в мотеле. Пришлось поработать ногами, но в целом не зря: мотель «Комфорт» на 395-й автостраде, Хуан Гутиеррес – номер 214. Мы получили ордер на обыск и нашли дорожную сумку, карту графства Фэрфакс и бумажник.

– Бумажник?

– Да. А в нем без малого две тысячи долларов наличными, водительские права, библиотечная карточка, карточка социального страхования и пара кредитных карт «Виза». Все – на имя Хуана Гутиерреса, проживающего в Бруквилле, штат Флорида. Мы кое-что проверили, и получилось, что мистер Гутиеррес скорее всего не мистер Гутиеррес.

– Как это?

– У парня не оказалось прошлого. Он словно родился два-три месяца назад сразу сорокатрехлетним. Библиотечная карточка заполнена в августе, но он не брал ни одной книги. Водительское удостоверение получил в начале сентября, но ранее шоферских прав у него не было, по крайней мере нам о них неизвестно. Он никогда не покупал машину. Его ни разу не штрафовали. И обе его «Визы» имели обеспечение, которое вносится, если существует риск неплатежа или банкротства.

– Это когда вы предварительно вносите деньги в банк?

– Именно. По каждой из карт открыта кредитная линия в две тысячи долларов. И они у него…

– С сентября?

– Точно. И он ими пользовался. Прошел только один цикл оплаты, но он успел восстановить баланс на обеих. Это было сделано очень быстро почтовым денежным переводом.

– Следовательно, он – призрак.

В детективной практике этот термин применялся к тем, кто жил под вымышленным именем.

– Он не просто призрак, а суперпризрак.

– Что вы имеете в виду?

– Он не выкрал эти документы и не купил их. Создается впечатление, что они специально сфабрикованы. Даже номер на карточке социального страхования существует в действительности и принадлежит подлинному Хуану Гутиерресу, живущему в Тампа. Тот Хуан Гутиеррес машину не водит, а возраст его примерно тот же, что и у Джона Доу. Если вы станете проверять по номеру, то решите, что это именно тот самый парень.

– Итак, вы хотите сказать, что Джон Доу потрудился на совесть.

– Умри, лучше не скажешь. Удостоверения личности – будь здоров! Если его останавливает коп – никаких проблем. Он желает арендовать автомобиль? Милости просим. Он хочет лететь, но опасается вызвать подозрение, платя наличными? Вот моя кредитная карта, пожалуйста. Он может полететь на Луну, и никто не обратит внимания. Я не хочу сказать, что его прикрытие пуленепробиваемо. Это вовсе не так. Но если парня не арестовывают, если не подозревают в преступлении – в серьезном преступлении, подчеркиваю, – его положение прочно. Настолько прочно, что заставляет задуматься.

– Задуматься над чем?

– Не профессионал ли он. И это подводит нас к причине, по которой я пригласил вас зайти. Мне кажется, настало время более обстоятельно потолковать о вашей сестре, – откинувшись на спинку стула, сказал Риордан.

– Но зачем? – недовольно скривился Ласситер. – Я не смогу рассказать ничего полезного.

– Позволю себе не согласиться.

– Да ради Бога, но в жизни Кэти действительно не было ничего такого, что могло побудить человека с замашками профессионала перерезать ей горло, сжечь дотла дом и убить сына…

– Вообще-то, – заметил Риордан, – он ей горло не резал. Он перерезал горло Брэндону, а ее прикончил ударом в сердце.

Ласситер вознамерился что-то сказать, но тут же от этой идеи отказался. Риордан откашлялся и, когда заговорил снова, в его голосе звучала обида, а в глазах появилось выражение ребенка, получившего незаслуженную взбучку.

– Взгляните на факты моими глазами, Джо. Я изо всех сил стараюсь расследовать это дело ради вас. Все время подставляю свою задницу…

– Ради меня? Да это же двойное убийство!

– Для вашего сведения: на нас висит пятьдесят семь нераскрытых убийств, а я бросаю все силы на одно из них, которое вдобавок уже практически раскрыто. Опять же для вашего сведения: сегодня утром я потолковал с доктором Хузи, и тот сказал мне, что дела у нашего Доу обстоят очень скверно. Легкие – ни к черту. Таким образом, интересующее вас дело в любой момент может разрешиться само собой.

– Вы хотите сказать, если он умрет, дело будет решено?!

– Именно это я и хочу сказать. Если экспертиза все подтвердит, преступление будет считаться раскрытым. В том случае, если отпечатки его пальцев совпадают со следами на ноже, а анализ ДНК оказывается положительным – одним словом, если мы доказываем, что подозреваемый «А» совершил преступление «X», – детектив развел руки в стороны, – дело считается раскрытым. Если подозреваемый «А» умирает, это уже ничего не меняет.

– Но мы не знаем его мотивов, – выдохнул Ласситер.

Риордан сжал и разжал кулаки, помолчал немного и ответил:

– Мотивы, мотивы… А если никакого мотива вообще не существовало? Что, если Доу посоветовал сделать это таракан? Или он, поймав кайф, решил, что прирезать вашу сестру – отличная идея?

– Если, конечно, наплевать на то, что все выглядит совсем иначе.

– Да, – согласился Риордан, – совсем иначе. Во всяком случае, с подобными документами. – Помолчав, он продолжил: – Проблема в том, что пока Джон Доу еще скрипит, я обязан копать дальше, и очень надеюсь, что вы не станете ускользать в сторону, как только речь заходит о вашей сестре.

– Вы правы, прошу прощения.

Риордан, казалось, был умиротворен. Выдавив подобие улыбки, он сказал:

– Итак, расскажите мне о ней.

Ласситер пожал плечами. Он неожиданно почувствовал усталость.

– Она регулярно слушала «Компаньон прерий».

– Что это? – встрепенулся Риордан.

– Радиошоу из Миннесоты. – Риордан поднял на него глаза. – Я хочу сказать, что мне действительно нечего рассказывать. Моя сестра вела самый заурядный образ жизни. Она была режиссером в НПР. Работала очень много. Все ее жизненные интересы вращались вокруг работы и ребенка. Ее, с позволения сказать, общественная жизнь ограничивалась участием в совместных благотворительных ужинах в пользу детского сада и посещением Сообщества одиноких матерей в унитарной церкви. Большую часть времени она проводила дома. Врагов не имела.

– Простите, но откуда вам это известно?

Ласситер задумался. Он не верил, что Кэти имеет от него секреты, но полной уверенности у него не было.

– Мы дружили. Когда родители умерли, Кэти исполнилось двадцать, а мне – пятнадцать.

– О да, конгрессмен. Я помню. Самолет разбился.

– Вертолет.

– Трагедия, – безучастно бросил Риордан и продолжил: – Так вот, значит, откуда у вашей сестры деньги. А я-то удивлялся, как она приобрела такой классный дом.

– Папаша ухитрился потратить почти все состояние матери, но каждый из нас все же получил по паре сотен тысяч долларов. Кэти была очень бережливой. Удачно инвестировала деньги. Когда появился Брэндон, она продала дом в городе и перебралась в пригород.

– Кому она оставила деньги? Скажите, если можете. Мы пока этим не занимались.

Ласситер был душеприказчиком Кэти, Риордан знал об этом или догадывался. Покачав головой, Джо сказал:

– Я мог бы показать вам завещание, но там ничего интересного нет. Она все оставила Брэндону, а в том случае, если он умрет раньше или они умрут одновременно, все уйдет на благотворительные цели.

– Какие именно? – делая заметки в блокноте, спросил Риордан.

– В детский садик «Вэлли-драйв» и в «Свит Бриэр», это ее колледж. Да, и в «Гринпис» тоже.

– Вам ничего?

– Только личные вещи и семейные фотографии. Все погибло в огне.

Риордан выглядел разочарованным.

– А как насчет мужчин? В ее жизни был парень?

– Последние два года – не было.

– А как же ребенок? Она получала алименты?

– Нет.

– Почему?

– Потому что отца нет.

– Как это? – Риордан изумленно заморгал. – Он умер?

– Нет.

Риордан не удержался и прыснул.

– Поведайте мне, как получилось дитя, и можете идти.

– Кэти сказала, что ее время проходит. А поскольку в ее жизни нет никакого мужчины, то таковой ей просто не нужен.

На самом деле Кэти выразилась более откровенно. О намерении стать матерью она сообщила Джо в свой тридцать седьмой день рождения. Он пригласил ее на ужин в «Маленький Вашингтон», заказал комнаты на ночь, и они здорово выпили. Как правило, Кэти много не пила, но в тот вечер после бокала хереса, бутылки «Дом Периньона» и пары рюмок арманьяка воздействие алкоголя было налицо. Сидя напротив Джо, Кэти с хитрой улыбкой вилкой размазывала по тарелке остатки малинового сиропа. Неожиданно она вскинула голову и посмотрела Джо прямо в глаза. А затем, допив ликер и отставив рюмку, решительно произнесла:

– На какое-то время с этим покончено.

– Очередная кампания оздоровления?

– В некотором роде.

С задумчивым видом она начала водить пальцем по краю бокала. Когда стекло неожиданно издало довольно резкий звенящий звук, Кэти отдернула руку и, заливаясь краской, выдавила:

– А что, если я тебе скажу, что собираюсь завести ребенка?

Джо не знал, что ответить. Ему не хотелось говорить о ее прошлых неудачных попытках забеременеть, хотя она и Мюррей «очень старались». Еще в молодости стремление похудеть (она сбросила вес до семидесяти фунтов) привело к анорексии и, по утверждению докторов, к «перманентному повреждению репродуктивных органов».

– Кто же должен стать счастливым отцом? И почему половина членов альянса об этом ничего не знает?

Кэти облизала кончик вилки и с сияющими глазами сказала:

– Никакого отца не будет.

– В таком случае твой план страдает серьезным изъяном.

Кэти хихикнула и продолжила:

– Вообще-то проблемы трахнуться нет. Но чтобы в наше время без предохранительных средств? Неслыханно! Да еще подгадать нужный срок? К тому же парень наверняка начнет липнуть, требовать совместной опеки над ребенком, может быть, даже пожелает жить под одной крышей. Поверь, мужчина будет мне только мешать. Однако, к счастью, есть и другие, гораздо более эффективные способы.

– Позволь! Уж не хочешь ли ты сказать, что…

– Угу, – кивнула Кэти. – Я пойду туда завтра. Это будет предварительный разговор – консультация о предстоящей процедуре, – с улыбкой закончила она.

В тот момент Ласситер не разделял восторга сестры по поводу предстоящего материнства, хотя и пытался этого не показывать. Кэти была слишком нетерпелива и чересчур эгоистична. Он просто не мог представить ее в роли матери. Но сестра оказалась права. Извечный инстинкт материнства победил. Четыре года дорогостоящих операций и сплошных разочарований в конечном итоге дали результат. Материнство преобразило Кэти, избавив от присущего ей с юных лет воинственного эгоизма. Ласситер полагал, что эта трансформация была не следствием беззаветной любви Брэндона к матери, а тем, что Кэти сама впервые в жизни полюбила по-настоящему. Она влюбилась в своего сына.

Сидящий напротив него детектив покраснел. Он был шокирован.

– Ваша сестра отправилась в… одно из этих заведений? В клинику? И ей произвели… как это… искусственное осеменение?

Неодобрение проявлялось не только в его тоне, но даже в повороте головы. Воровато оглянувшись, он склонился к Ласситеру и прошептал:

– Если мы потеряем бдительность, бабы возьмут власть. Вот вы улыбаетесь, а я вполне серьезно. Скоро мы все превратимся в пчелок для траханья. – Заметив недоумение на физиономии Ласситера, детектив пояснил: – В трутней. Пчелы не могут без них обойтись, но смотрите, что получается. Наступает зима, и этих бедняг вышвыривают из ульев с голой задницей на мороз. – Риордан кивнул, соглашаясь с собственными мыслями, и продолжил: – И такая же участь может постигнуть человеческую расу. – Внезапно на широком лице детектива появилось смущенное выражение, и, бросив встревоженный взгляд на Ласситера, он пробормотал: – Поверьте, я не хотел обидеть вашу сестру. – Тяжело вздохнув, он устало поднялся и, отодвинув в сторону стул, протянул руку. – Спасибо, что пришли.

– Бросьте. Я очень ценю ваши усилия. – Они пожали друг другу руки. – Простите, если я…

– А… Забудьте. – Риордан казался задумчивым. – Не могу сказать, что вы мне здорово помогли. Жаль, что ваша сестра… – Он печально покачал большой головой. – Одним словом, я не знаю, куда двигаться дальше. – Детектив похлопал себя под мышкой и неожиданно сделал странное па бедрами, устраивая поудобнее кобуру. – Никаких мотивов. Ни денежных, ни любовных, ни семейных. Не знаю. Может быть, парень все же псих?

– Можно вас спросить?

Риордан одернул галстук.

– О чем?

– Насчет мотеля «Комфорт». Звонил ли он кому-нибудь оттуда?

Детектив, постучав пачкой по запястью, вытянул сигарету зубами и похлопал себя по карманам в поисках спичек. Как только они с Джо вышли из здания, он закурил, вдохнул дым, выпустил его тонкой струйкой в серое небо и произнес:

– Не знаю. Мы не проверяли. – И, сделав еще одну глубокую затяжку, добавил: – Но проверим обязательно.