ОДИННАДЦАТЬ 6 page

Что‑что, а действовать на нервы Берч умел. На следующее утро он прибыл с полным кузовом инструментов, зверским желанием позавтракать и переносным радио. Квиллер ещё только просыпался, когда невообразимый шум вышвырнул его из кровати. Безумная музыка сопровождалась кошачьим концертом.

Накинув старый клетчатый халат, Квиллер ринулся вниз и увидел работника, бодро приступившего к ремонту кухонной двери. Юм‑Юм визжала, как сирена на городской мэрии, а Коко во всю силу выдавал целых семь октав. Из приемника через два приставных динамика неслась музыка, а контрольная панель мигала огнями, словно видеоигра.

– Сделайте потише! – заорал Квиллер. – Рвет перепонки!

– Бросьте им рыбью голову, и они заткнутся, – проревел Берч. – Ба‑а‑а!

Квиллер потянулся к панели управления:

– Если хотите знать, Берч, мне эта штуковина тоже действует на уши.

Миссис Кобб отвела его в прачечную.

– Не расстраивайте его, мистер К., – шепнула она. – Берч такой ранимый, а мы ведь с вами хотим, чтобы он поработал у нас,

В последующие несколько дней Берч регулировал звук приемника в зависимости от количества съедаемой пищи, комплиментов миссис Кобб и выпитого пива. Вой инструментов заставлял котов плотно прижимать уши, но Квиллер философски воспринимал хаос как неизбежные издержки прогресса.

В тот день, когда Милдред Хенстейбл приехала, чтобы осмотреть дом, они начали экскурсию с гаража, где медлительный маляр опрыскивал стены краской мохаве беж. Прокладывая себе путь между ведрами, лестницами, брошенными тряпками, они вошли в помещение, которое когда‑то занимала Дейзи.

При виде него у Милдред перехватило дыхание.

– Это же замечательно! Какая сила! Сикстинская капелла бедной девочки! – На её глазах выступили слезы. – Печальное маленькое создание! Интересно, вернётся ли она когда‑нибудь?

Квиллер в раздумье побарабанил пальцами по усам:

– Если откровенно, я начинаю сомневаться, что она жива.

– Что вы хотите сказать, Квилл?

– Мы не знаем, покидала ли она город вообще, не так ли?

– Вы подозреваете… что‑то ужасное?

– Не знаю. Это всего лишь предчувствие, но довольно сильное.

Как он мог ей рассказать о подрагивании верхней губы и о музыке, звучащей в ушах?

– Пойдёмте в дом, Милдред, и вы расскажете о встрече с матерью Дейзи.

Повернувшись, они увидели степенного Стива, который стоял в дверях и тряс головой:

– Очень жаль, что придется красить эту комнату Это всё она сама сделала? Сумасшедшая Дейзи! Так мы её звали в школе.

– Идите назад и продолжайте красить, – Квиллер дружески похлопал его по плечу. – «Ни пузырей, ни подтёков, ни подтирок…»

Затем он с мастерством профессионального гида провел Милдред по дому.

– Напротив камина вы видите горку, флорентийская мозаика, конец семнадцатого века. Письменный стол времён Регентства, акация со вставками королевского дерева… – Миссис Кобб неплохо натаскала его.

– Вот это искусство! Вот это великолепие! – восклицала Милдред. – И ведь никто не подозревает, что такое можно увидеть в Мускаунти.

– Да, мало кто знает, что хранит в себе этот дом. Клингеншоены никогда не приглашали гостей, хотя у них залежи фарфора и серебра… Хотите выпить?

– У вас есть сок?

Он налил в бокалы белого виноградного сока из запасов Коко, и они отправились в солярий, где Милдред покритиковала мраморные скульптуры. Стояла умиротворяющая тишина. Лишь иногда слышалось: «Ба‑а‑а!» Берч выключил радио и пил пиво на кухне. Либо миссис Кобб, потерпев сокрушительное поражение, сдалась в плен, либо она была великим стратегом. Работа была сделана, и сделана хорошо.

– А сейчас, – обратился Квиллер к Милдред, – расскажите мне о миссис Малл.

– Она встретила меня абсолютно трезвой и весьма дружелюбно настроенной. Я передала ей ваши слова, и, когда упомянула о золотом украшении, она заметно оживилась.

– Есть у неё какие‑нибудь известия о дочери?

– Нет, но выяснилось кое‑что интересное. Она также получила открытку – сразу после того, как Дейзи уехала. Что‑то вроде: «Еду во Флориду… Никогда не вернусь… Забудь обо мне… Ты никогда не любила меня». Делла очень сокрушалась по этому поводу.

– Вы видели открытку?

– Она не сохранилась. И естественно, Делла не помнит ни какой был штемпель, ни какой был почерк, ни даты. С тех пор прошло пять лет, и она всё это время находилась под газом.

Квиллер сказал:

– Я побывал в полицейском участке и познакомился с шефом полиции Броуди. Приятный парень, очень общительный. На Дейзи ничего нет: ни арестов, ни жалоб. Я назвал ему число, когда она уехала из города, но в то время никто не заявлял о пропаже людей.

– Мне как‑то легче оттого, что полиция не держит её на заметке. Она не была плохой девчонкой, но к ней относились с предубеждением. Она приходила в школу чуть не в лохмотьях. Я держала в классе несколько старых платьев Шарон и заставляла Дейзи надевать их. Вчера проглядела старые школьные ежегодники[12]и не нашла там её фотографии, хотя она училась второй год, когда бросила школу. Должно быть, у бедняжки не нашлось денег, чтобы сфотографироваться. В ежегоднике написано понемножку про каждого, так вот: Дейзи однокашники предрекали выгодный брак. Не уверена, по‑доброму или со зла.

– Думаю, надо завтра заехать к миссис Малл, пока она в хорошем расположении духа.

– Надо. Она живёт в старом трейлере с большой маргариткой на двери.

– Минутку. Я хочу кое‑что показать.

Он принёс из кладовки фирменный пакет от Ланспиков с детским приданым.

Милдред внимательно рассмотрела каждую вещь.

– Вещички не от Ланспиков. Это ручная работа. И выглядит так, будто все это сделала Делла.

– Значит, она знала, что Дейзи беременна? Тогда, может, что‑то и прояснится. Подождём до завтра.

Утром Квиллер случайно услышал разговор, который натолкнул его на одну мысль. Берч, вновь приступивший к работе, завтракал на кухне с миссис Кобб и рассказывал о кулинарных изысках закусочной «Грозный пёс»: солонина с тушёной капустой как особое блюдо по вторникам, хот‑доги с чили – по средам… Квиллер решил пригласить Деллу Малл на ланч. Женщинам это нравится. За едой они становятся разговорчивее и дружелюбнее. Делле «Грязный пёс» наверняка покажется верхом роскоши, haute cuisine[13].

Положив золотой браслет в карман, взяв чемодан и картонку Дейзи, Квиллер сел в машину и отправился в Димсдейл. На полпути он включил радио, чтобы послушать двенадцатичасовые новости, передаваемые местной радиостанцией: «…вы сэкономите деньги, покупая вещи высшего качества у Ланспиков. А сейчас основные новости… Мэр Пикакса уверил местных коммерсантов, что в деловом центре ещё до наступления зимы будет устроена дополнительная автостоянка. Произнося речь в Торговой палате, мэр Блайт пообещал, что строительство автостоянки завершится прежде, чем залетают "белые мухи"…

…Ресторан объявил о намерении увеличить число посадочных мест на пятьдесят процентов и персонал на семь человек. Отто Геб, владелец ресторана, рассказал об этом корреспонденту нашей радиостанции.

…Сегодня рано утром в Димсдейле обнаружен труп женщины. Его нашли в трейлере, который служил ей домом. Тело Деллы Малл, сорока четырёх лет, было обнаружено соседом, который зашёл одолжить сигареты. Коронер отнёс смерть на счёт злоупотребления алкоголем и наркотиками, руководствуясь заключением доктора Барри Уиммса.

…А сейчас…»

ВОСЕМЬ

– Когда же вы приготовите свои знаменитые макароны? – спросил Квиллер у миссис Кобб, когда они ожидали Пенелопу Гудвинтер, собиравшуюся отвезти их на заседание городского совета.

– Как только найду подходящий сыр. Это должен быть зрелый чеддер, как вы знаете. Кстати, я забыла передать, вам звонила женщина, она хочет встретиться с вами. Я сказала, чтобы она позвонила завтра. Вопрос касается Дейзи, сообщила она.

– Она представилась?

– Тиффани Троттер вроде бы, но я не уверена. Голос показался мне молодым.

Миссис Кобб была одета в неглаженый розовый брючный костюм, а Квиллер накинул блейзер поверх клубной рубашки. Пенелопа прибыла в светло‑коричневом «БМВ». На ней был хрустящий льняной костюм в лиловато‑розовую полоску, лиловато‑розовая блузка и такого же цвета жемчуга. Мягко, но настойчиво она попросила миссис Кобб занять место сзади.

– Вернулся мой брат, – обратилась она к Квиллеру, – и мы обсуждаем организацию фонда Клингеншоенов. Все приветствуют ваше благородное начинание. Я никогда не видела такого мира в городе. Обычно у нас процветают интриги. Козни строят даже вокруг цветочных вазонов на Мэйн‑стрит.

Здание городского совета с его башнями напоминало средневековый замок. Не хватало только подъёмного моста и рва. Вместе с автостоянкой, пожарной частью, полицейским управлением и гаражом для машин «скорой помощи» оно занимало целый квартал чуть в стороне от Мэйн‑стрит.

В небольшом зале на возвышении за длинным столом кроме мэра Блайта восседали остальные члены совета. К удивлению Квиллера, двоих из них он знал. Вечно хмурую Аманду и вечно встревоженного мистера Купера. Все десять рядов для публики были заполнены, за исключением трёх мест впереди. Пенелопа не преминула сесть между Квиллером и домоправительницей.

Мэр стукнул молотком по столу и произнёс:

– Всем встать для принесения клятвы на верность флагу[14]

Стулья заскрипели – собравшиеся приподнялись в едином порыве, и в этот момент сзади раздался голос

– Протестую!

Миссис Кобб задохнулась от изумления. Публика заворчала и села. Члены совета откинулись на спинки кресел. Лица их выражали нетерпение и… покорность. Оглядываясь по сторонам в поисках нарушителя спокойствия, Квиллер узрел воинственного вида мужчину средних лет, который стоял и ждал, когда его узнают. Не теряя хладнокровия, мэр сказал:

– Пожалуйста, сообщите о причинах протеста, мистер Флагшток.

– Это не официальный флаг современных Соединенных Штатов Америки, – трубным голосом заявил человек. – На этом – сорок восемь звезд, федеральное правительство отказалось от этого куска материи в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году.

Публика издала стон, а кто‑то закричал:

– Кто их считает?! Садитесь!

– Соблюдайте порядок! – Мэр Блайт стукнул молотком. – Мистер Флагшток, этому флагу в зале салютовали более четверти века. И никто не оскорблял налогоплательщиков Пикакса, или федеральное правительство, или представителей Гавайев и Аляски.

– Это нарушение закона, – настаивал мятежник. – Что правильно, то правильно. Что неправильно, то неправильно.

Престарелая дама – член совета произнесла медоточивым голосом:

– Многие из нас с любовью вспоминают о том, что этот флаг был предподнесён городу Пикаксу покойной мисс Клингеншоен, и было бы знаком неуважения убрать его вскоре после её безвременной кончины.

– Именно так! Именно так! – хором поддержала публика.

– Это дорогой флаг. Мы не можем позволить себе заменить его другим, равным по стоимости, да ещё по современным ценам.

Хмуро глядя поверх очков, Аманда добавила:

– Флаг был сделан на заказ. Натуральная шерсть. полосы – из шелка, вышиты вручную, так же как и звезды на голубом поле. Его заказывали через мою студию.

– Не забудьте золотую бахрому, – раздался дрожащий голос. – Не так уж много флагов с золотой бахромой. – Говоривший был старичок такого маленького роста, что его с трудом удавалось разглядеть из‑за стола.

Необыкновенно толстый член совета, который занимал два составленных стула, сказал:

– Как погляжу, флаг тронула моль. Там есть дырки.

– Дырки можно заштопать, – произнесла старая леди с медоточивым голосом. – Я могла бы сделать это сама, если бы лучше видела.

– Штопать – это дико! – по обыкновению проворчала Аманда. – Его надо переткать. Для этого придётся послать его в Центр, но тогда мы останемся без флага на целых два месяца.

– Его нужно чем‑нибудь опрыскать, – предложил маленький старичок.

И опять заговорил толстый член совета:

– Переткать, опрыскать… а в результате у вас флаг с сорока восьмью звездами. Вы не отвечаете на заявление мистера Флагштока.

Мистер Купер изрёк:

– Лично я против того, чтобы тратиться на дорогой флаг ради удовлетворения требований одного налогоплательщика. Такой статьи в бюджете нет.

Вспыхнула оживлённая дискуссия:

– Нам не стоило заказывать такой дорогой флаг.

– Кому нужны эти вышитые звезды?!

– Да, но разве дешёвый флаг не испортит имидж Пикакса?

– Да ну его, этот имидж!

– Почему бы не вышить ещё две звезды на флаге? Я и сама могла бы заняться этим, если бы не зрение…

– Где вы собираетесь расположить их? На красной полосе? Это будет ужасно! – Комментарий Аманды.

– Это противозаконно.

– Мы опозорили бы флаг Соединенных Штатов Америки.

– Почему просто не купить флаг, изготовленный на фабрике? Он не будет таким дорогим, как этот.

– Такое решение унизит ту, что преподнесла нам флаг, упокой Господи её душу. Она ведь была почётным членом совета.

– Тогда купите шикарный флаг с золотой бахромой и пошлите счет на Гавайи и Аляску. Там люди с деньгами.

В зале раздался одобрительный шум.

Мэр Блайт взял молоток и произнёс:

– Итак, у нас есть четыре выхода. Мы можем оставить этот флаг и тем самым оскорбить мистера Флагштока. Мы можем его убрать – и тогда оскорбим память дарительницы. Мы можем купить дешёвый флаг, но испортим имидж города. Или мы купим дорогой флаг и потратим деньги, которые лучше употребить на устройство автостоянки, Я откладываю вопрос о флаге для дальнейшего обсуждения и уверяю мистера Флагштока, что его протест будет должным образом рассмотрен.

Вопрос отложили. Все, кроме мистера Флагштока, присягнули на верность сорока восьми звездам и тринадцати полосам.

Совет перешёл к более важным делам: собачий лай, полив цветов в деловой части города… и просьба торговцев водяными матрацами об устройстве в магазине специальной комнаты, где покупатели могли бы опробовать будущую покупку.

В заключение деловой части собрания мэр объявил:

– Прежде чем мы разойдемся, я хочу вам представить почетного гостя и нового обитателя Пикакса – мистера Джеймса Квиллера.

Новоявленный наследник состояния Клингеншоенов – впечатляюще высокий, крепкий и усатый – поднялся и почтительно раскланялся. Ему хлопали, кричали, но никто не свистел.

– Господин мэр, господа члены совета, господа присутствующие, – начал он, – мне доставляет удовольствие войти в общество, обнаруживающее столь искреннее отношение к делу, обширные познания и обостренное чувство ответственности. С неустанным вниманием я слушал дискуссию по поводу флага и предлагаю следующее решение. Во‑первых, сохранить старый флаг, повесив его на стене под стеклом в память о той, которая подарила его городу, и как историческую реликвию. Во‑вторых, принять от меня в подарок новый флаг, сделанный на заказ, при посредстве студии Аманды, – шерстяной, с шёлковыми полосами, вышитыми звездами и золотой бахромой. – Зал взорвался аплодисментами, перешедшими в овацию. Все встали. Квиллер поднял руку, призывая к тишине. – Вы все знаете о доме Клингеншоенов. Я намереваюсь со временем передать его городу в качестве музея. – Аплодисменты. – Пока же бесценные сокровища находятся под надёжным наблюдением моей новой домоправительницы, которая выступит в роли хранителя и куратора коллекции. Она пользуется непререкаемым авторитетом в среде антикваров и прибыла к нам из Центра. Могу я представить Айрис Кобб? Миссис Кобб, пожалуйста, встаньте!

Миссис Кобб, глаза которой сверкали ярче фальшивых бриллиантов на её очках, поднялась и раскланялась. Когда все стали расходиться, Пенелопа слегка надтреснутым голосом произнесла:

– Ну, мистер Квиллер, вы просто кладезь всяческих сюрпризов!

Она отвезла экономку и Квиллера в особняк К., но отклонила приглашение выпить по стаканчику на ночь.

– Меня ждёт брат, – объяснила она. – Завтра мы выступаем в суде и должны уточнить некоторые моменты заранее.

Миссис Кобб тоже извинилась:

– Вы подумаете, что я глупа, мистер Квиллер, но мне хочется хорошенько выплакаться. Если бы только мой муж слышал эти аплодисменты и видел, как я раскланивалась! И ваше замечательное вступление! Всё было так… так волнительно! – И она поспешила наверх.

Квиллер вошёл в библиотеку и в панике взглянул на растущую гору почты посреди письменного стола. Опасаясь, что его поступок с флагом вызовет очередную волну благодарности, он позвонил в Мусвилл, прямо домой к почтмейстерше. Ответил муж.

– Эй, Ник! Как дела в Мусвилле?

– Отличная погода, Квилл, но дождь необходим. Как‑то видел вас на велосипеде. Где вы достали такую реликвию?

– Конечно, его нужно покрасить, – заметил Квиллер, – но он в исправном состоянии. Я люблю кататься на велосипеде. Это дает возможность подумать. Вот чего я не люблю, так это собак, которые облаивают мои пятки.

– В Мускаунти не разрешено спускать собак с привязи. Вы должны пойти в полицию. Это нарушение.

– Ну, я обхожусь тем, что отпускаю несколько отборных ругательств, и пока мои ноги целы. Как Лори? Всё ещё работает?

– Недолго осталось. Она уже подала заявление об увольнении.

– Она писала мне, что хотела бы поработать секретарем.

– Точно. Сейчас передам ей трубку.

Послышался оживлённый голос почтмейстерши:

– Привет, Квилл! Вы получили моё письмо?

Коко мгновенно вспрыгнул на стол и начал теребить и кусать телефонный шнур. Он знал, кто на другом конце провода. Квиллер оттолкнул кота.

– Получил. Тут два мешка писем ждут вас. Если Ник заберёт их, вы сможете ответить на них дома.

– Гениально!

– Вы опытная машинистка, и ваша машинка гораздо лучше моей.

– Спасибо. Ник как раз подарил мне компьютер на день рождения. Я мечтала о бриллиантовых серёжках, но он ведь такой практичный. Инженер…

– Я хотел бы задать вопрос. Лори, поскольку вы всё знаете о кошках, – сказал Квиллер, борясь за обладание трубкой. – Коко любит сидеть на большой лестнице, но только на третьей ступеньке. Как вы объясните такое поведение? – Он ещё раз оттолкнул Коко.

– Кошки метят место и потом, куда бы они ни уходили, возвращаются к нему. Это что‑то вроде их личной территории.

– Гм‑м. Возможно, вы правы.

Было десять тридцать и он как раз заканчивал письмо в Пикакское общество трагических актеров, в котором писал, что не может принять их приглашение на роль Тедди в «Мышьяке и старом кружеве»[15], когда послышалась музыка.

Из гостиной прозвучали три ясные ноты: ми, ре, до. Коко снова играл на пианино. По крайней мере, Квиллер полагал, что Коко играет, хотя в действительности не видел, как кот трогает клавиши. Без сомнения, миссис Кобб сочла бы это шуткой местного привидения. Решив проверить, Квиллер вошёл в гостиную и увидел, что Коко с подозрительно невинным видом слоняется по комнате. Квиллер поднял его и без церемоний поставил на скамью возле пианино:

– А сейчас послушаем твою игру.

Коко приятным голосом произнёс: «Ик, ик, ик», – и свернулся, облизывая низ живота.

– Да не скромничай. Покажи, на что ты способен.

Квиллер снова поставил его на задние лапы, затем подтащил одну переднюю к клавиатуре.

Изогнувшись, Коко вырвался из рук Квиллера, прыгнул на пол и высокомерно удалился на свой лестничный пост.

Было ли случайным совпадением то, что прозвучавшие ноты напомнили начальную фразу из детской песенки «Три слепые мышки»? Квиллер почувствовал знакомое покалывание в верхней губе. Есть что‑то особенное, чувствовал он. в цифре «три». Удар «на три базы»[16], счёт на три доллара, три листа бумаги на ветру, три парки, трёхмильная полоса, ограничивающая территориальные воды. Разгадка не давалась в руки,

Утром, когда Квиллер допивал третью чашку кофе, неожиданно появилась Аманда Гудвинтер, позвонившая в дверь трижды, как всегда, нервно.

Она ввалилась в вестибюль в костюме цвета хаки и парусиновой шляпе для гольфа, из‑под полей которой торчали нелепые космы, и объявила:

– Приехала посмотреть, не отлынивает ли мой маляр от работы.

Квиллер подивился тому, что Пенелопа в костюме выглядит изящно, а Аманда – неуклюже: рукава слишком длинные, одно плечо опущено, воротник блузки перекошен…

– Что это за адский грохот? – скривилась она.

– Это Берч Три делает для нас кое‑какую работу… А, простите. У меня кое‑что есть для вас. – Из ящика письменного стола он вытащил фигурку из слоновой кости, – Думаю, это ваша вещь.

– Где вы, чёрт возьми, его нашли? – Она перевернула слоника, чтобы проверить наклейку на подставке.

– Среди вещей Дейзи Малл, когда расчищал верхний этаж.

– Должно быть, прошло лет шесть, как эта штука пропала из студии. Дейзи тогда работала у меня. И в тот год проходили выборы. Я думала, какой‑то неистовый республиканец стащил слоника. – Она протянула его Квиллеру: – Вот. Возьмите. Хорошая вещь… старая… больше нет возможности импортировать их.

– Нет‑нет! Это ваша собственность, Аманда.

– Заткнитесь и держите, – рявкнула она. – Я уже занесла его в список безвозвратно утраченного. Что вы думаете по поводу вчерашнего?

– Это всегда действует освежающе, когда слышишь слуг народа, говорящих по‑английски. Никакого тебе «выбора приоритетов», «придания импульсов» и «деконтекстуализации».

– Ваша речь прозвучала просто потрясающе – весь этот вздор об «обширных познаниях» и «искреннем отношении». У меня даже разболелся живот, а они проглотили…

– Кстати, кто этот мистер Флагшток? – спросил Квиллер.

– От него у каждого сводит кишки. Всё время затевает обезьянью возню, когда дело доходит до работы… В общем, держитесь подальше от Флагштока. Где он – там плохие новости.

– Тот толстый член совета, кажется, был солидарен с ним в вопросе о флаге.

– Это Скотт Гиппел – до смерти боится Флагштока. Они живут рядом. Флагшток пока ещё ни на кого не наставлял ружья, но просто звереет, стоит кому‑то ступить на его территорию или пожаловаться на его собак.

– И с чего бы это?

– Жена сбежала с развозчиком пива, вот он и осатанел. Хотя это никак не влияет на его финансовые дела. Он продаёт подержанные автомобили. Настоящий деляга!.. Ну, ладно. Пойдёмте посмотрим, как идут малярные работы. Вы должны держать чёрный ход на замке. Чёртов туристский сезон, знаете ли! Город заполонили наркоманы. Они залезли в кабинета доктора Хела, забрали лекарства и шприцы.

Подходя к гаражу, Квиллер заметил:

– Посмотрите на тот шкаф. Я думал, это рухлядь, а миссис Кобб сказала, что шкаф изготовили в Пенсильвании и он представляет большую ценность для коллекционеров.

Аманда шмыгнула носом:

– Для меня это рухлядь.

– Может быть, но я хочу, чтобы грузчики внесли его в дом, когда будет время, и поставили рядом с библиотекой.

– Ар‑р‑р! – прорычала она.

Отдуваясь и ворча, Аманда поднялась по лестнице, осмотрела помещение, которое ремонтировалось, задала жару Стиву и, ещё раз осмотрев рисунки Дейзи, приказала:

– Проводите меня до машины.

Когда они шли по подъездной дорожке под сенью старых клёнов, Квиллер что‑то заметил по поводу великолепной погоды.

– Подождите, пока переживете здесь зиму, мистер. Хотите совет? Следите за каждым своим шагом в Пикаксе. В этом городе любят сплетни. Кто‑нибудь всегда подслушивает. Кажется, весь Пикакс напичкан подслушивающими устройствами. Даже бетонные вазоны для цветов на Мэйн‑стрит. Я также не доверяю нашему мэру. Прекрасный парень, но я держусь от него на расстоянии плевка. Так что откройте глаза и навострите уши, и не говорите ничего такого, что не сможете повторить.

– Вы подразумеваете, в кафе?

– Или в клубе. Или на ступенях церкви. – Невероятно выворачивая колени, локти и бедра, Аманда наконец устроилась на водительском сиденье. Включила зажигание, и автомобиль рванул вперёд, но тут же, визжа шинами, остановился и попятился, – И будьте осторожны с моими кузенами! Не дайте себя одурачить фальшивым гудвинтеровским шармом.

Она нажала на педаль и, пренебрегая всеми правилами, вклинилась в движение вокруг площади.

Квиллер был сбит с толку. В Пикаксе полно Гудвинтеров, и все они кузены. И ничего такого фальшивого в Мелинде он не видел. Ему нравился её юмор – порой циничный, как правило не очень почтительный. Она только что вернулась из Парижа, и он назначил ей свидание, рассчитывая провести вечер за приятной беседой, если не больше. Мелинда с самого начала вела себя агрессивно‑соблазнительно.

– Это хорошо или плохо? – спросил он вслух, когда вернулся в дом, чтобы накормить котов. – Ну, ребятки, что вы хотели бы получить на завтрак? Телятина а‑ля Оскар? Петух в вине? Креветки Дижонэ? – Он выложил несколько кусков домашнего жаркого на тарелку вустерского фарфора, добавил мясного сока со сковороды, покрошил туда моркови и яичного желтка. – Вуаля!

Обе кошки с жадностью накинулись на еду, аккуратно обходя морковь.

Следующей гостьей была Тиффани Троттер, та самая девушка, которая пыталась устроиться в особняк К. домоправительницей. В этот раз они беседовали в библиотеке, чтобы не слышать Берча с его молотком, пилой и радио. Он сейчас мастерил полки для книг миссис Кобб.

В библиотеке Тиффани обвела глазами книжные корешки, лепнину на потолке и сказала:

– Милая комнатка.

– Вы хотели рассказать мне о Дейзи, – напомнил Квиллер.

– Она работала здесь.

– Я осведомлен об этом. Вы подруга Дейзи?

– Да, мы были хорошими подругами и… – Она пожала плечами, пытаясь найти нужное слово. – Я подумала: довольно забавно, что Дейзи ничего не сказала мне, когда уезжала… даже не написала.

Тиффани посмотрела на Квиллера, пытаясь угадать его реакцию.

– Вы тогда спрашивали об этом кого‑нибудь?

– Я спросила старую хозяйку, у которой работала Дейзи, и та ответила, что Дейзи уехала во Флориду. Дейзи как будто что‑то очень сильно беспокоило.

– Это произошло пять лет назад. Как долго вы дружили?

– С девятого класса. Детей из Димсдейла возили в Пикакс на автобусе, и некоторые насмехались над Дейзи, потому что она из Маллов. А мне она нравилась. Она была особенная и умела рисовать.

– Были у неё мальчики?

– Только после школы. Правда, школу она не закончила. Не любила её.

– Кто же были её друзья, вы не знаете?

– Только парни.

– Дейзи была беременна, когда уехала. Вы знали?

– М‑м‑м… да.

– Она не говорила, что собирается сделать аборт?

– О нет! – Тиффани разволновалась, впервые с начала разговора. – Она хотела ребенка, хотела выйти замуж, но вот парень, я думаю, не хотел.

– А кто это был?

– М‑м‑м… не знаю.

– Что думала мать Дейзи обо всём этом? Тиффани пожала плечами:

– Не знаю. Она никогда не говорила о своей матери. Они не ладили.

– Миссис Малл умерла несколько дней назад. Вы знаете?

– Кто‑то говорил мне.

Квиллеру захотелось закурить. Покуривая шотландский табачок, он мог бы пришпорить свой ум, в паузах между затяжками как следует обдумать вопрос. Но Мелинда настояла на том, чтобы он отказался от своей такой удобной трубки.

Он спросил девушку, не желает ли она пива, думая, что это поможет ей расслабиться: Тиффани напряженно сидела на краешке кроваво‑красной кожаной софы.

– Пожалуй, нет, – ответила она. – Мне нужно идти доить коров.

– А вы не думали, что с вашей подругой что‑то случилось?

Тиффани облизала губы:

– Не знаю. Просто странно, что она уехала, не сказав мне ни слова. Никого это не волнует, вот почему я пришла сюда.

Когда Квиллер провожал девушку к парадной двери, Берч как раз переносил свои инструменты.

– Что ты здесь делаешь, милашка? – мягко спросил он. – Ищешь работу? Что там с твоим дуроломом, за которого ты вышла замуж? Я думал, тебя уже пристукнули. Ба‑а‑а…

Девушка искоса посмотрела на него и смущенно улыбнулась.

– Довольно, Берч. Лучше скажите, когда поставите замок на заднюю дверь.

– Завтра. Ей‑богу, не вру.

Квиллер наблюдал, как уходила Тиффани. Она пересекла маленький парк и села в пикап, который стоял на дальней стороне площади.

Почему она не оставила машину на подъездной дорожке? Там уйма места. Квиллера также озадачила её реакция на слова Берча.

– Чёрт возьми! – выругался вслух Квиллер. Так и не спросил, зачем она приходила. Кто сказал ей, что он интересуется Дейзи?

«Что‑то здесь происходит такое, о чём я не знаю, – подумал он. – А она знает, но не говорит. Всегда одно и то же в этих маленьких городках. Все такие открытые и дружелюбные на поверхности, а копни поглубже – и обнаружишь целый клубок интриг и тайн».

ДЕВЯТЬ

Квиллер и Мелинда обедали в «Старой мельнице», бывшей мукомольне, переделанной под ресторан некими поклонниками старины, которые беспокоились более об истории, чем о приправах к супу. Однако обстановка казалась приятной и способствовала интимной беседе. Чтобы отпраздновать возвращение Мелинды, он заказал шампанского и что‑нибудь безалкогольное для себя.

– Как Париж? – спросил Квиллер.