Тёмная ночь души

По мере того как приближается тёмный час, он всё более и более ужасается потерей людского сочувствия, на которое он мог полагаться в течении прошедших лет его жизни и служения, и когда, в критический момент его нужды, он оглядывается вокруг в поисках утешения и видит своих друзей погружёнными в безраз­личную дремоту, ему кажется, что все человеческие связи разор­ваны, что вся людская любовь есть насмешка, а вся человеческая вера — предательство; он бросается обратно к себе, чтобы убе­диться, что остаётся только одна связь с Отцом Небесным, что всякая телесная помощь бесполезна. Сказано, что в этот час одиночества душа наполнена горечью, и что редкая душа перехо­дит через эту пропасть пустоты без крика боли; это тогда выры­вается мучительный упрёк: "не могли ли вы один час бодрство­вать со мною?" — но ни одна человеческая рука не может пожать другую в этом Гефсиманском саду отчуждения.

Когда эта тьма людского отвержения проходит, тогда надви­гаясь чашей гнева человеческой природы, приходит ещё более глубокая тьма того часа, когда разверзлась пропасть между От­цом и Сыном, между жизнью, заключённой в тело и жизнью вечной. Отец, который был осознан в Гефсиманском саду, когда все чело­веческие друзья дремали, скрывается в страстях креста. Это са­мое горькое из всех тяжких испытаний посвящаемого, когда поте­ряно даже сознание его жизни как Сына, и час надеющихся, пос­кольку триумф приходит из глубочайшего позора. Он видит своих врагов, ликующих вокруг него; он видит себя покинутым друзьями и любившими его; он чувствует, что божественная опора рассыпа­ется под его ногами; и он выпивает последнюю каплю из чаши одиночества, изоляции, отсутствия контакта с людьми или Богом, пересекая пустоту, в которой висит его беспомощная душа. Тогда из сердца, которое чувствует себя отвергнутым даже Отцом, зву­чит крик: "Боже мой, Боже мой! Для чего ты меня оставил?". Для чего эта последняя проверка, последнее испытание, наиболее жестокая из всех иллюзий? Иллюзия, для умирающего Христа бли­жайшая из всех к божественному Сердцу.

Потому что Сын должен знать себя, чтобы быть единым с От­цом, которого он ищет, он должен найти Бога не просто внутри себя, но как свою сокровенную сущность; только когда он зна­ет, что Вечное — это он, и он — Вечное, тогда он не будет под­вержен чувству разделения. Тогда, и только тогда он сможет со­вершенно помогать своей расе и станет сознательной частью под­нимающейся энергии.

Слава совершенства

Христос-триумфатор, Христос воскресший и вознесшийся пе­режил горечь смерти, узнал все человеческие страдания и под­нялся над ними силой своей собственной божественности. Что сможет теперь побеспокоить его мир, или удержать его протяну­тую руку помощи? В течение своей эволюции он научился прини­мать в себя потоки людских бед и отсылать их обратно потоками мира и радости. В цикле его тогдашней деятельности это было его работой — трансмутировать силы диссонанса в силы гармонии. Теперь он может делать это для мира, для человечества, из ко­торого он расцвёл. Христы и их ученики, каждый в мере своей эволюции, таким образом защищают мир и помогают ему, и борьба была бы значительно горше, и отчаяннее были бы битвы челове­чества, не будь присутствия среди них тех, чьи руки несут "тя­жёлую карму мира".

Даже те, кто находится на ранних стадиях пути, становятся возвышающими силами эволюции, как и в действительности все, бескорыстно работающие для других, хотя работают они более не­торопливо и постепенно. Но Христос-триумфатор делает оконча­тельно то, что делают другие на различных стадиях несовершест­ва, и потому он называется Спаситель, и эта характеристика в нём совершенна. Он спасает, не подменяя собой нас, но разделяя с нами свою жизнь. Он мудр, и все люди становятся мудрее от его мудрости, потому что его жизнь течёт в жилы всех людей, во все людские сердца. Он не скован формой, и не отделён ни от какой. Он идеальный человек, совершенный человек; каждое чело­веческое существо — клетка его тела, и каждая клетка питается его жизнью.

Конечно, не стоило бы страдать на кресте и проходить путь, ведущий к нему, только для того, чтобы просто выиграть время и немного приблизить своё собственное освобождение. Це­на была бы слишком дорогой для такого приобретения, борьба — слишком тяжкой для такой награды. Но нет, через его победу возвысилось человечество, и путь, по которому ступили его но­ги, стал немного короче. Эволюция всей расы ускорилась и па­ломничество каждого сделалось не таким длинным. Это было той мыслью, которая воодушевляла его в натиске битвы, которая под­держивала его силы и смягчала боль потерь. Нет такого сущест­ва, даже слабого, даже униженного, даже безразличного, даже грешного, которое не стало бы немного ближе к свету, когда Сын Всевышнего окончил свой путь. Как же ускорится эволюция по ме­ре того, как всё больше и больше этих Сынов поднимутся победи­телями и войдут в сознание жизни вечной! Как быстро будет вра­щаться лебёдка, которая поднимает человека в божественность, когда всё больше людей станут сознательно божественными!

Вдохновляющий идеал

В этом лежит стимул для каждого из нас, кто в самые бла­городные минуты чувствовал притяжение жизни, проистекающей для любви к людям. Давайте подумаем о страданиях мира, который не знает, почему страдает; о нужде, горе и отчаянии людей, не знающих, почему они живут и почему умирают; которые день за днём, год за годом, видят страдания, обрушивающиеся на них и на других, и не понимают, в чём тут резон; которые сражаются с отчаянной храбростью или свирепо восстают против условий, ко­торых они не могут понять и объяснить. Давайте думать о боли, рождённой слепотой, о темноте, в которой они пробираются ощупью, без надежды, без стремления, без знания настоящей жиз­ни и красоты, скрывающейся за завесой. Давайте думать о милли­онах наших братьев во тьме, а потом о поднимающихся энергиях, рождённых в наших страданиях, наших битвах и наших жертвах. Мы можем поднять их на один шаг к свету, облегчить их боли, уменьшить их невежество, сократить их путешествие к знанию, которое есть свет и жизнь. Кто из нас, знающий даже немного, не отдаст себя за тех, кто не знает ничего?

Мы знаем посредством Закона неизменного, Истины неуклон­ной, вечной Жизни и Бога, что вся божественность — внутри нас, и хотя она сейчас развита лишь немного, всё имеется для беско­нечной способности, открытой для поднятия мира. Ведь опреде­лённо есть ещё не один, способный почувствовать пульсацию Бо­жественной Жизни, кто ещё не притянут надеждой к помощи и бла­гословению. И если эта жизнь будет почувствована, пусть слабо, пусть на короткое время, то это по причине того, что в сердце начался первый трепет, который развернётся как жизнь Христа, ибо приближается время рождения Христа-младенца, потому что в нём человечество стремится расцвести.

*1. Нетрудно заметить, что излагаемая здесь концепция ради­кально расходится с пониманием Христа в Православии, как единственного Сына Божего. Приведённые далее слова св. Павла однако свидетельствуют в её поддержку. Почему же в позднем христианстве возобладала другая концепция? Просто потому, что людям очень лестно слышать, что сам Бог приходил спасать их, и вовсе нелестно слышать, что в то время как они предавались греху, один из них возвысился до Бога. (Здесь и далее — прим. пер.)

*2. Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью. (посл. Римлянам, 6.14)

*3. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобны­ми образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. (Там же, 8.29)

А если Христос в вас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности. (Там же, 8.10)

*4. Подробнее об этом состоянии см. Ч. Лидбитер, "Сознание Буддхи".

*5. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что жи­вёт, то живёт для Бога. (Там же, 6.10)