Сквозь огонь

Самарская обл., город Отрадный (координаты: 53 ° 22 ' 00 '' с. ш., 51 ° 21 ' 00 '' в. д.), 2033 г. от РХ

– Она здесь. – Илья Серый обернулся к Инге. – В городе. И ей страшно. Сейчас девочка снова пропала, скорее всего, на голове шлем. Но хотя бы понять, куда нам двигаться, я уже могу.

– Хорошо, – майор поднесла к губам рацию. – Второй, ко мне.

Командир остался один. На замену погибшей Первой Инга планировала поставить Седьмого, но уже после операции и ее завершения.

Боец появился практически сразу. Инга повернулась к нему, собираясь отдать приказ. Посмотрела в спокойные серые глаза, глядевшие из прорезей маски. Майор помнила их уже несколько лет, три, нет, четыре года штурмовик состоял в ее отряде. Первая пришла раньше, где-то на полгода. По имеющимся данным внутренней службы, Второй и Первая состояли в любовной связи.

«Глупые слова, – Инга чуть прикусила губу, – любовная связь. Глупее только половые отношения».

– Все машины в строю?

– Да, госпожа майор. – Второй стоял ровно, чуть перенеся вес на правую ногу. Никаких эмоций, никаких переживаний из-за погибшей подруги. Для взгляда того, кто не интересуется собственными людьми, их мыслями, стремлениями и желаниями.

Второй, всегда очень спокойный и ровный, злился или нервничал крайне редко. На памяти Войновской такое случалось три раза. Четвертый раз она наблюдала прямо сейчас – еле заметное подергивание верхнего правого века, не больше. Практически неуловимое движение, одно в десять секунд, не более.

Войновская кашлянула.

– К танку обязательно приставить две «Выдры». Оставшуюся пустить между «Тайфунами», в авангард целые квадроциклы. Четвертый оставить в арьергарде. Танк идет до входа в город после машин. Разделяемся вот здесь.

Палец майора уперся перекресток на карте.

– Здесь кольцо. «Выдра» и квадроцикл уходят налево и добираются до перекрестка улиц Ленина и Гайдара. «Тайфуны» и квадроциклы идут здесь, выходя на улицу Нефтяников. Танк, наливник и бронеавтомобили поворачивают вот здесь и идут по улице Победы. Так, Илья?

Серый кивнул.

– Да, она где-то именно вот здесь.

– Целый микрорайон. – Второй поправил модернизированный АН-94. – Санитарная часть?

– Серьезнее. Целый городок. – Инга сложила карту. – Я хочу попросить тебя… Руслан.

Глаза Второго метнулись к ней.

– Береги ребят. Ты пойдешь во второй группе, найди кого-то для первой.

– У меня есть предложение, госпожа майор.

– Да?

– Не стоит мне пойти с первой группой? Она наиболее слаба в плане огневой мощи и количества бойцов.

– Нет. – Войновская сжала его предплечье. Хотела пожать плечо, но смять защитный щиток она явно не смогла бы. А трепать ради проявления каких-никаких, но чувств, амуницию – глупо. – В первой группе пойдет Илья и с ним Шатун. Ты согласен, Илья?

– Полностью.

– И хорошо. Выдвигаемся через три минуты. До кольца идем с расстоянием в три метра между машинами. Что такое?

Инга повернулась к Второму. Боец молчал настолько красноречиво, что стоило задать вопрос.

– Шатун?

Хм. Инга вполне его понимала – словам Шатуна многие не поверили. Сначала не поверили. Но здесь, на развилке, правда стала ясной и четкой.

Никаких следов аномального зеленого тумана. Квадроцикл с пробитым двигателем и изрешеченным корпусом. Пробоины от пуль семь-шестьдесят два, более того, вполне понятно, что били очередями из пулемета. Тело обнаружилось лишь одно.

Восемнадцатый, явно брошенный кем-то из местных трупоедов, нашелся под развалинами скособоченного домишки. Кроме разорванных зубами мышц левой ноги, ничего, никаких повреждений. Ни пулевых отверстий, ни от следов клинка, ни гематом или переломов от сильного удара. А вот отравление – налицо. Да так, что видавший виды отрядный медик удивленно присвистнул.

– Второй, Шатун сказал правду. Ты видел.

Второй кивнул.

– Раз так, вперед, по местам.

– Есть.

– Есть.

Инга поднялась на броню одной из «Выдр», держа шлем в руках. Дождь барабанил по металлу, она набросила капюшон парки. Шлем надевать не торопилась, здраво рассудив, что если бы снайпер здесь был, давно бы выстрелил.

Подняла свою любимую игрушку, самый настоящий немецкий «Штайнер». Бинокль выручал ее не раз, в любую погоду показывал желаемое. Инга поднесла его к глазам, всмотрелась в безжизненную пустошь, лежавшую перед ней, одну из многих, увиденных за ее долгую, в полные тридцать лет, жизнь.

Небо хмурилось всю дорогу сюда, лило воду, пользуясь правом долгой осени, но здесь, в шаге от выполнения задачи, оно совершенно озлобилось. Хорошо, что сейчас лишь капало сильными, но не очень частыми каплями. Но майор не обманывалась, видя на горизонте наползающие тяжелые низкие клубы темной густой серости: скоро, не больше, чем через час, польет так, что не спасет ни прорезиненный комплект, ни композитный материал защиты. Если в городке сохранилось хотя бы немного твердого асфальта, это станет благословением.

Отрадный… красивое название. Она покосилась на лежащую на боку фуру с еле заметными номерами пятьдесят пятого региона, чудом не сложившуюся в одну кучу трухлявого металла и пластика. «Радостны…»… кто там радовался чему-то? До Войны многое выдавалось за настоящее. «Веселого молочника» она помнила, особенно хорошо остался в памяти лихо подкручивающий наклеенные усы лицедей в шутовском колпаке. Здесь, надо полагать, что-то схожее. «Радостный мясник», чем черт не шутит.

Хотя… Инга присмотрелась к панораме перед глазами. Пора подавать команду к отправке, но она медлила. Смотрела, стараясь заметить что-то невидимое сразу, но важное, подсказывающее верный вариант. Интуиция шептала: «Смотри!», заставляя искать мельчайшие детали. Стрельба и разрывы гранат, звучавшие совсем недавно, стихли.

Стлавшаяся под сильным ветром грива желтой травы, светлый камыш, идущий от остатков железной дороги. Слепые проемы больших стоячих луж грунтовых вод, выбравшихся наружу. Редкие чахлые кустарники, еле заметно поднимавшиеся из монотонно шевелящейся желтизны. Серая полоска оплывшего асфальта, змеящаяся прямо перед отрядом.

Ржавые, в лохмотьях слезшей краски огромные баки мертвого газоперерабатывающего завода. Черные ребра факелов, стоявших рядом (на одном, еле заметно, все еще полыхал огонек). Накренившийся шпиль в центре дорожного круга, венчающий маленькое зданьице. И хорошо видимые густые заросли впереди, там, где, если верить карте, находились небольшие дачные участки.

Отрадный, город для радостных людей. Инга опустила бинокль. Да, наверное, так оно и было, но не сейчас. Майор покрутила рукой в воздухе, нахлобучила шлем, затягивая ремешок и одновременно устраиваясь на броне рядом с тремя телохранителями.

Мерно заработали движки, засвистели воздухозаборники. Инга прислушалась, ловя какой-то странный сбой, достала рацию:

– Второй!

– Да, майор?

– Какой из «Тайфунов» стучит?

– Тот самый, с радиатором. Но только когда разогревается, скоро пройдет.

– Ты уверен?

– …абсолютно.

Инга махнула рукой вперед, отряд тронулся.

Квадроциклы, надежно вцепившись рубчатыми покрышками в раскисшую землю, вырвались вперед. На одном майор увидела Илью, решившего делать все по-своему. Прерывать операцию не стоило, как бы ей ни хотелось: Серый, подчиняясь ее приказам, все равно был относительно независимым. Приданный на время, он имел возможность обжаловать ее решения после завершения операции. Ссориться с ним не стоило, тем более, пока все шло гладко. Даже слишком.

«Тайфуны», мягко раскачиваясь на мостах, шли ходко. Пулеметчики, торчавшие в люках, прятались за специально наваренными щитами. В одной из машин, разлитый по емкостям, колыхался неприкосновенный запас топлива. Именно его, после высасывания цистерны досуха, она планировала на крайний рывок, уже из Оренбуржья.

Ее «Выдра» шла по правую сторону танка. Даже сидя на броне, Инга ощущала колебания земли под весом гиганта. Стальная громада мягко урчала охладителями двигателя, работающего на термоядерной энергии, спокойно двигаясь параллельно кускам асфальта.

«Разрушитель» имел двух братьев, «Уничтожителя» и «Стирателя». Все три танка создавались перед самой войной по практически невозможной программе автономного выживания с продолжением ведения боя на зараженной радионуклидами территории. Если майор правильно помнила историю страны, то это и на самом деле казалось практически нереальным: расходы на армию и вооружение росли, как на дрожжах, оседая в карманах чиновников, и практически ничего не делалось. Кто знает, не это ли послужило самой причиной Войны, развязав руки тем, кто давно ждал такого шанса?

Как бы там оно ни вышло уже давным-давно, но Орден стал счастливым обладателем трех машин, похожих и разных по вооружению, защите, выполняемым функциям. Все три танка обладали яркими индивидуальными чертами, отличаясь не только внешне, но и внутренне. И одновременно казались схожими.

Ингиного плеча коснулся один из охранников, показал вперед. Она кивнула, похлопала бойца по руке. Понятно, что она сама видела все необходимое, но и участие каждого из них было важным. Кольцо приближалось, становясь ощутимо видимым в конце прямого участка дороги. Слева, рыжея дырявыми бортами, потянулись громады газовых цистерн. Некоторые, поодаль, распустились вверх острыми лепестками железных бутонов. Взрыв? Почему же тогда не все хранилища рванули одновременно?

Хотя… если вспомнить взятый штурмом поселок на юге области, защищаемый на пару с людьми совсем странными волосатыми огромными «чубакками», то что говорить? Уж существо, вполне понимающее человека, покрытое с ног до головы густой шерстью, страннее никак не меньше целых стальных баков с еле заметной надписью «Роснефть».

«Ленточка» шла ровно, прямо по плану Войновской. Дождь, угаданный Ингой, уже начался. Крупные сильные капли превратились в мелкие и частые, они набирали силу, колотили все быстрее. Квадроцикл, идущий первым, уже несколько раз вилял из стороны в сторону, стараясь справиться с грязью.

Перед кольцом машинам пришлось выбираться на разбитую дорогу, по очереди, рыкая двигателями. «Разрушитель», забираясь предпоследним, стряхнул с покатых боков поток воды, заворчал, цепляясь гусеницами. «Выдры» выскочили бойко, чуть накренившись в сторону.

Группа Ильи ушла вбок. Майор проводила их взглядом, понимая, что самая опасная часть операции начинается именно сейчас.

Станция, закрепленная у левого плеча, хрипло каркнула голосом Серого:

– Пожелаешь нам удачи, майор?

– Удача нужна ленивым. Успеха, Илья.

– И тебе тоже.

– Не подставляй моих ребят.

Он не ответил. Три машины, взвыв высокими оборотами, уходили налево, скрываясь за вставшей пеленой падающей воды. Войновская поправила сползающий ремень автомата, снова наблюдая только за тем, что творилось впереди.

Кольцо они прошли без затей и задержек. То ли местные нечеловекоподобные обитатели начали укладываться в спячку, ожидая зимы, то ли дождь действовал на них угнетающе и депрессивно. Правда, стела на кольце никак этого не демонстрировала, если не наоборот – скорее всего, весь декор ее наружной части был делом рук человеческих.

Кресты, окружавшие кольцо изнутри, сварили, скрутили и стянули вместе проволокой из уголков и труб. Этакая своеобразная смесь новогодней елки и столба для жертвоприношений. Останки, развешанные по ним, были разной степени сохранности: от закрепленных скелетов, кое-как не развалившихся, до относительно целых фрагментов тел и конечностей. Смрад от них пробивался даже через дождь. Венцом странной экспозиции стоило считать пирамиду черепов, сваленную у разрушенного зданьица ГИБДД под стелой.

– Веселые ребята здесь живут, госпожа майор. – Девятый, снайпер, сидевший рядом, меланхолично жевал полоску вяленого мяса. – Дикие совсем.

– Ты прав. – Инга поднесла бинокль к глазам. У нужного для второй группы перекрестка мелькнуло несколько фигур. – Наши обычные друзья, дикие обитатели бывшей цивилизованной страны.

– Ничего, это дело поправимое. – Пятнадцатый, переложив удобнее ПК, зевнул. – Люблю свою работу. Чувствую себя хирургом, удаляющим опухоль.

Инга не ответила. Бойцы правы. Именно опухоль на теле многострадальной земли, и эту опухоль надо удалять и лечить, пусть и жесткими способами. Ей и отряду не привыкать наводить порядок. И сюда они тоже вернутся и сделают все необходимое, а кто останется недовольным и решит заявить об этом, тот пожалеет. Лес рубят – щепки летят.

– Ухожу по своему вектору. – Второй, сидя у башни «Выдры», помахал рукой.

– Да. На связи.

Машины ушли вбок, двигаясь к двухэтажкам, хорошо заметным среди высоких сухих деревьев. Инга присмотрелась к окружающим зарослям: кто бы ни промелькнул здесь, на перекрестке минуту назад, их уже не видно. Нехорошо. Вести контрпартизанскую борьбу с одичавшими местными или мутантами тяжело, это Инга проходила и уже не раз. И каждый, это она помнила хорошо, оставлял у нее не больше половины отряда.

«Разрушитель», лязгая траками, двигался вперед. Одна из «Выдр» выскочила перед ним, шарила стволом орудия 2А42 по относительно целым развалинам и совсем уж никакущим руинам. Инга, сидящая на броне замыкающей машины, и сама рыскала глазами вокруг. Главная драгоценность отряда, топливная цистерна, находилась в ее группе. Четырехосный грузовик, собранный на базе опытного КрАЗа, долгие годы простоявшего на консервации одной из частей Донгуза. Многотопливный двигатель ЯМЗ, вручную перебранный техниками до мельчайшей детальки. Тяжелая, с двойными стенками, коробка самой цистерны. Навесная активная броня, наваренные сетки против гранат и защита от пуль до девятимиллиметрового калибра и осколков. Как же скрипели зубами магистры Ордена, подписывая заявку на ее использование. Инга усмехнулась, вспомнив их кислые лица.

– Майор! – голос проходил через динамик станции плохо, скрежеща и пропадая. – Вижу движение впереди.

– Всем внимательно. – Инга подняла своего «Никонова». – Связь у всех плохая?

– Да.

– Хуже некуда.

– Да.

– Майор, меня слышно?

– Илья?

– Да. Ты у меня квакаешь, Войновская.

– Самое главное, чтобы ты у меня не захрюкал.

– Здесь что-то не так… с…номал… Электр… Поняла?

– Да. Все, закончить сеанс.

«Выдра» выехала на перекресток. Справа, серея кирпичом, торчал остаток железнодорожной станции. Прямо горбился холм из земли и кусков асфальта, чего-то металлического и нескольких столбов с остатками проводов. Из середины этого сюрреалистичного натюрморта, сгнивший практически полностью, но все равно гордо торчащий, поднимался хвост военного самолета.

– Это чего же здесь было? – Пятнадцатый удивленно свистнул. – Откуда здесь авиация?

– Какая разница. Цистерна не пройдет?

– Вряд ли. В объезд, но там вон здание разрушенное, а там поезд на боку.

Инга посмотрела налево. Что-то не нравилось ей в открытом пространстве улицы, уходящей к церкви, светлеющей крестом. Кресты, это она поняла давно, имели чрезвычайно необычную привычку сиять, везде и всегда.

Махнула рукой, показывая водителю головного бронеавтомобиля направление. Голова в шлеме тут же пропала в люке, юркая машина развернулась практически на месте. «Разрушитель» схожий маневр проделал куда более… разрушительно. С треском смял и без того поврежденный павильон со странной и едва заметной надписью «Купаты», прокатился по его остаткам и пошел, пошел вперед, переехав по пути осевшую на сгнивших покрышках легковушку.

Инга подпрыгнула, больно приложившись задом об металл, когда ее «Выдра» решительно последовала за танком и пристроившимся к нему в кильватер наливником. Стала видна причина такого маневра танка: по самой улице, казавшейся целой и ровной, проходила странная цепочка оплавленных отверстий. Над ними еле уловимо взглядом парило, воздух казался неожиданно сухим, подернутым маревом.

– Второй, Илья, у нас странные аномалии. Оплавленные отверстия в земле. Судя по всему – что-то порой поднимается наверх с очень высокой температурой, под давлением. Будьте осторожнее.

Инга не дождалась ответа. Город нервировал. Станции работали из рук вон плохо, несмотря на проверку перед началом операции. Майору не нравилось странное напряжение, охватившее ее сразу после пересечения городской черты, той, что так хорошо заметна по первым дорожным знакам, светофорам и даже остаткам пешеходного перехода.

От знаков, правда, мало что осталось. Торчало два треугольника, прикрепленных к столбам, согнувшимся наполовину, но какие? Светофор, если это был в прошлом именно он, небольшая колонна оставила за спиной. «Зебру», из сохранившихся вставок на куске дороги перед собой, Инга заметила с трудом. Странно, но прошлая жизнь здесь, в городе, как и в других городах, ее совершенно не трогала.

Казалось бы, вот он, крах цивилизации, где ощутить его сильнее, если не здесь? И ее, Инги Войновской, майора штурмового отряда Ордена, миссия – в сохранении остатков нормальной, относительно, конечно, человеческой жизни. Должна ли она переживать из-за виденного неоднократно зрелища? Наверное, да. А вот Инга не переживала. О чем? О рухнувшем из-за глупости, нечистоплотности, наглости, жадности, мире? Он того не стоил. И вдобавок Войновская по отношению к самой себе всегда старалась быть честной.

Майор любила войну. Она любила ее честно и незамысловато, отдаваясь ей так, как может отдаваться искренне боготворящий человек не видела в ней чего-то злого, ненужного, отвратительного и отталкивающего.

Страшно? Ну, не страшнее похода к врачу, особенно сейчас. И если клиника Ордена могла гарантировать отсутствие инфекции на руках врача, то многие ли другие лазареты, дома милосердия, больницы и кабинеты частной практики гарантировали бы что-то подобное?

Плохо? Не хуже жизни работника на ферме, в канализации, на производстве или еще чем-то схожим. Явно не опаснее, чем на химическом или животноводческом фронте. Можно выблевать легкие во вновь разрабатываемых угольных шахтах или грохнуться в известь. Или, скажем, попасть на рога к одомашниваемым буренкам.

Грязно? Не грязнее ковыряния в навозе, свином дерьме или птичьем помете. Даже боевой пот чище, чем пот от стояния раком на грядке, выращивая капусту, грибы или еще какой-то баклажан. Что же говорить о санитарах, медбратьях, ассенизаторах? Хотя куда там, быть золотарем, вычищающим выгребные ямы и сортиры, намного почетнее умения зачищать села и остатки городов.

Войновская не могла представить себя вне схватки. Не представляла себя за прялкой, мотыгой, варкой-жаркой-паркой и прочей готовкой. Инга любила и умела хорошо делать свою работу.

А развалины и человеческие останки с неизбежной кровью и гарью? Они от войны неотделимы. И к пустым остовам домов, смотрящим на нее темнеющими впадинами окон с дверьми, майор привыкла давно и прочно. И скорби, вселенской жалости и желания найти книжку с красивыми картинками о прошлом, не вызывали.

«Выдру» ощутимо тряхнуло, когда машина перевалила через ровный и длинный невысокий вал. Интересно, каким образом он здесь появился?

– Майор! – Двадцатая, ведущая первый бронеавтомобиль, показалась встревоженной. – Вижу странную цель. Воздушную…

– Что? – Инга не поверила собственным ушам. Что заставило нервничать ветерана отряда?

– Странная штука. Большая. Идет прямо на нас.

Первая «Выдра» выкатилась на небольшую площадь, украшенную по центру самой настоящей нефтяной вышкой. Двадцатая, хорошо заметная, соскочила с брони вниз, поднимая АН-94. Двое бойцов последовали ее примеру. Ствол авиационной пушки пришел в движение, поднимаясь.

Инга несколько раз сильно постучала по броне. Сигнал для водителя, ясный и понятный: ускориться. Открывать тыл ей не хотелось, но ситуация явно требовала вмешательства.

– Танку включить обзор кормовых триплексов и привести в готовность НСВТ. Как поняли?

– …майор. Сдела…

– Чертова связь. – Инга заметила легкое движение автоматики башенного пулемета «Разрушителя». Танк готовился оборонять цистерну и прикрывать отряд с тыла. «Выдра», обогнув его, резво покатилась вперед, стараясь успеть до начала стрельбы. Судя по укрывающимся за бортами Двадцатой и бойцам, ее вряд ли вышло бы избежать. Но самое главное – машина не останавливалась, и это хорошо. Сбрасывать скорость на марше посреди «эн-пэ», обходимого местными жителями за версту, явно не стоило.

Инга вгляделась в открывшийся вид и выругалась: дело и впрямь принимало непонятный оборот. Со стороны ориентировочного центра городка, маяча точно над сияющим, несмотря на дождь, тучи и время, крестом, к ним неслась внушительная крылатая тварь. И даже отсюда, на ходу, Войновская оценила опасность.

Выглядевшая неуклюжей и неприспособленной для хитрых пируэтов скотина на самом деле такой не была. Ломаная линия, ведущая к группе, красовалась фигурами просто-напросто высшего пилотажа, исполняемого с легкостью и долей красоты. Войновская не разбиралась в летных терминах, но закручиваемые мутантом петли явно оценил бы хороший пилот, окажись тот рядом.

Да и размеры… незаметные на расстоянии, выдавали хищника – доминантного, сильного, привыкшего хозяйничать на своей территории как захочется.

– Приготовиться отражать нападение, – майор последовала примеру десанта первой «Выдры», спрыгнув вниз. – Не останавливаемся, движемся вперед.

Стволы семи людей и двух бронемашин взяли летающую тварь в прицелы. Инга пыталась понять – остановят ли ее стандартные пять-сорок пять, когда крылатый выдал финт ушами. Да такой, что трещащий помехами эфир взорвался матом в несколько голосов. Взмах широченными крыльями и… существо пропало, нырнув вниз в крутейшем и неожиданном пике.

– Где она?

– Мать ее!!!

– Кто видит?

– Ждать!!! – Инга отпустила клавишу вызова, покрутила пальцем в воздухе. Не хотелось бы удивляться попаданию этой особи в их тыл. Нет-нет, лучше перестраховаться.

Группа не могла занять круговую оборону, и это не нравилось майору. Интуитивное предчувствие, грызшее не так давно, усилилось. Город, так красиво и радостно называвшийся двадцать лет назад, неожиданно показался опасным. Очень опасным, внушающим подспудное уважение и страх.

– Твою мать! – выдохнула Двадцатая, так хорошо слышимая в тишине эфира и просто в ней же, царящей вокруг и нарушаемой шелестом капель дождя и работающими двигателями. И Инга, сама того не желая, присоединилась. Именно так – твою-то мать!!!

Тварь вылетела из-за церкви, или храма, или как еще могло называться зданьице по курсу группы. В тот самый момент, когда ствол одной «Выдры» смотрел в совершенно другую сторону, а вторая начала разворачивать башню, беря под прицел левый фланг.

И сейчас неслась к ним, встав практически на крыло и вытянувшись в длину так, что попасть в нее было бы очень трудно. А еще тварь решила не молчать.

Рев ударил по перепонкам, заглушив все. Яростный, очень громкий, рвущий воздух и, казалось, даже плоть. Инга вскинула автомат, понимая, что не успеет. Так оно и вышло.

Пролетая мимо первой машины, крылатая скотина, плюя на физику, красиво и плавно прокрутилась вокруг собственной оси. Мелькнула большая тупоносая голова с темными пятнами, пробежали морщинки по коже, сокращающейся от движения сильных мышц. Войновская, стреляя и пытаясь рассчитать траекторию пуль, уходивших по косой линии и попадающих только в пустоту, видела не только это.

Заметила набитое брюхо скотины и успела порадоваться, представив ее скорость не наевшейся. Вздувшиеся наросты, очень напоминавшие пузыри у жаб, потрошимых во время учебы. Майор кое-что поняла, но не успела ни крикнуть, ни попасть в грязно-бурую, покрытую зеленоватой кожей с темными полосами, бестию. А вот та успела сделать все задуманное.

Резко фыркнуло, чавкнув, как огромный плевок, тут же зашипело, и запахло разъедаемой тканью, мясом, волосами, кожей, пластиком и резиной. Закричал кто-то из бойцов, «Выдра» неожиданно опасно накренилась.

Один из бойцов, скорее всего, Девятый, прыгнул вбок, стараясь увернуться с линии атаки. Не успел: хвост мутанта хлестнул плетью, раскрываясь на конце на три отдельных хлыста, обвивших торс солдата. Того бросило вперед, прямо в раскрытые пальцы левой лапы. Хрустнула, сминаясь, защита, треснули кости, Девятого бросило еще дальше, к широко раззявленной пасти.

Морось дождя тут же смешалась с брызнувшей во все стороны красной взвесью. Войновская старательно вела линию трассирующих за скоростной, не угонишься, скотиной. Бойца было жаль. Тварь хотелось убить.

ПК Пятнадцатого выпустил длинную, в половину ленты, очередь, несколько пуль зацепили летящее чудо-юдо. Да и сама Войновская готова была поклясться, что попала монстру в бок, кучно, не меньше, чем пятью-шестью патронами. Вот только толку не было: крылатая дрянь, совершив очередной немыслимый кульбит, почти коснулась брюхом земли и выровнялась, уходя в переулок.

Пушка «Выдры» грохотала, провожая. ОФЗ И БЗТ разрывались по сторонам от черных полощущих крыльев, несколько осколков все же зацепили темную чешуйчатую кожу. Мутант зацепился одним крылом, острейшим когтем, за торчавший кусок бордюра, истошно и угрожающе завопил, складываясь в полете. Его швырнуло прямо на основание памятника нефтяной вышке, крепко, до треска, приложив о постамент. Стрелку́ второго шанса не выпадало, и он воспользовался тем, что есть.

Тридцатимиллиметровые снаряды прошили вязкое тело насквозь, дробя и разрывая на куски. Большая Срань подарила подобным мутантам многое, и уж так, что на зависть. Там, где человека просто разнесло бы на несколько частей, тварь еще жила. Точку поставили несколько МДЗ, идущих через каждые четыре звена с остальными боеприпасами. Вспыхнули те самые мешки на шее, замеченные Войновской, чуть позже скотина просто-напросто заполыхала изнутри странным зеленоватым пламенем.

Последний, совершенно оглушительный рев, прижимающий к земле, донесся от горящей и смердящей кучи паленой плоти, когда Войновская его совершенно не ожидала. Массивная башка, с четко проступившими впадинами и выпуклостями, поднялась из чадящего факела, открыв безразмерную пасть. Горько и страшно рыкнула, протяжно, как будто прощалась.

– Охренеть… – Пятнадцатый, прикрывающий Войновскую справа, косился на костер. – Еле-еле подохла.

– Да.

Майор развернулась назад, к людям. Бросилась бегом, подозревая, что беда не приходит одна. Так и вышло.

Правое заднее колесо машины, обтекая тлеющей, превратившейся в кашу резиной, стекало на землю. Двадцатая, с которой уже содрали щитки и бронежилет, дымящие поодаль, стонала сквозь зубы. В шлеме, валяющемся рядом, зияла крупная пробоина с оплавившимися краями и несколько поменьше. Самой Двадцатой бинтовали лицо и голову. Едко пахло медикаментами, применяющимися при химическом ожоге, поверх марли проступали алые пятна.

Второй ее боец, Четырнадцатый, протирал лицо спиртовой салфеткой из перевязочного пакета. Маска, превратившаяся в труху, воняла у его ног.

– Кислота. – Семнадцатый, стрелок машины Войновской и медбрат, подошел к ней. Двадцатую, под руки, завели внутрь оставшейся в строю «Выдры». – Очень концентрированная и сильная. Левый глаз не спасти, к вечеру от него ничего не останется.

– Машина?

Он пожал плечами, кивнул на нее.

– Шланги разъело полностью, крепления под диск тоже. Уничтожена даже проводка, проходящая с этого борта. – Семнадцатый посмотрел на компенсатор своего АК-103. – Машину мы потеряли, госпожа майор.

– Ясно. Все меня слышат?

Слышали все.

– Выдвигаемся как есть. Автомобиль взорвать. Боеприпасы перенести в «Выдру». Топливо, если есть возможность, слить. Я и Пятнадцатый в охранение, остальным – десять минут времени.

Захрипела и ожила рация.

– Майо… Илья и Шат… потеря…

– Что у вас?

Войновская вслушалась в помехи, стараясь разобраться. Предчувствие не обмануло – наклевывалась не просто неприятность, нет, судя по всему, Войновской выпала удача столкнуться с целым ворохом проблем.

* * *

Даша сидела в углу большого подвала или чего-то подобного. По пути сюда она старалась крутить головой по сторонам, но практически не вышло. Страх оказался сильнее.

Стены, обклеенные разномастными кусками обоев, вкривь и вкось, сикось-накось, одним словом. Красные розочки на голубом фоне, желто-серые полоски на зеленом поле, кусок большой воды с торчащим каменным горбом, какие-то смешные человечки. Банки, банки, очень много банок, и бутылок, и склянок, плошек с тарелками, сплошь заставленных свечами и огарками, с горками оплывшего стеарина и растопленного жира, с вялыми червями фитилей.

В углу, в закопченной огромной дыре, еле теплились, отсвечивая жаром, угли. Несколько полок, заставленных потрепанными книгами и какой-то разнокалиберной и разномастной ерундой, вроде куклы с двумя ногами и одной рукой или засушенной головы. Отдельно, странные на фоне беспорядка, сверкали никелем круглые больничные биксы, еще страннее смотревшиеся рядом с большим верстаком, сплошь заваленным инструментами.

Инструменты пугали: от большой кувалды, приваренной к обрезку трубы, до косы, выгнутой острием параллельно черенку-косовищу. Даша сглотнула, покосившись на застывшую в углу напротив хозяйку. Маша сидела там с самого прихода, ровно выпрямив спину, на коленях, положив руки на бедра. Сидела, с закрытыми глазами, застывшая, страшная.

Даша пошевелилась, разгоняя кровь. Зад, болевший от твердого пола, просил встать. Маша вздрогнула, открывая глаза. Ртутью поднялась с пяток и тут же, раз-раз, оказалась рядом.

– Ку-у-уда?

– Холодно.

– Одеяло на! – старое, но чистое, пахнущее чем-то резким, химическим, оно прилетело, выдернутое из темноты. – Ку-у-у-тайся. Топить нечем. Вечером по-о-о-йдем.

– Куда?

Маша хлопнула густыми ресницами. Наклонила голову к плечу, прямо-таки потешаясь над дурочкой, что ничего не понимала.

– За д-р-р-р-овами.

– Точно! – Даша улыбнулась. Зуб на зуб уже не попадал, выбивал заковыристый ритм. Одеяло оказалось колючим и пока не грело.

– К-р-р-р-асиво. – Маша показала на грудь Дарьи. Красиво?

Подвеска, поблескивая серебром, выбралась из прорехи порвавшегося свитерка. Бирюза, даже в полутьме такая… красивая, качнулась. Даша всхлипнула, зажала рот ладонью. Глупость какая-то. Все вокруг глупость. Безумный бред, как приснившийся ночью, только ставший настоящим и ощутимым.

И Морхольд умер. Глупо, ненужно и не вовремя. Ушел сам, оставил ее одну.

Санитарка Маша погладила ее по щеке. Даша не вздрогнула, запрещая себе бояться и стараясь привыкнуть. До места она вряд ли доберется, при любых раскладах.

Маша нахмурилась, свела тонкие брови и потянулась к поясу. Оттолкнула Дашу назад в угол, разворачиваясь и прикрывая ее собой. Большая стальная дверь, загрохотала, окуталась поднявшейся пылью и влетела внутрь. Грохнуло, теперь сильнее, заплясала красная точка, дико скачущая за Машей. Чуть позже добавилась вторая, стараясь успеть за первой. Даша отползла к продавленному дивану, вжалась в прелую спинку с отходящей кусками, пахнущими плесенью.

По стенам застучало попаданиями. Со звоном и треском разлеталась свеченосная посуда. Куклу посекло пополам. В сухую голову, сухо хрустнув, попали несколько пуль. Голова только качнулась, не собираясь разлетаться осколками. Маша, пригибаясь, ломано и странно, двигалась к двум фигурам, возникшим в проеме. Запиналась, совершенно не как в бою с «серыми», шла, как будто борясь с чем-то. Но шла.

В нее попали, на излете, поймав в прыжке, должном закончиться рядом со стрелками. Сталь ее странноватого длинного ножа заблестела, начав петь звонко и убийственно. Пули попали в грудь, разрывая плоть, сбив с ритма, отбрасывая назад. Первый в черном, высоченный, просто огромный, двигался чуть ли не так же быстро, как самая страшная легенда в Дашиной жизни. Да и легенды не должны погибать от пуль.

Машу убивали из двух стволов, не давая ей встать. Били в упор, тратя патроны, ничуть не жалея. Один сменил магазин, второй прикрыл выстрелами. Дашины зубы стучали не просто дробь – они выбивали бешеную пляску, выколачивали удары там-тамов. Тело в фартуке и маске на лице, тряслось от попаданий. Даша старалась не смотреть. Остро воняло порохом и кровью.

Перед ней остановились сапоги, и лишь тогда она поняла, что все. Раздавались только глухие сильные удары – по твердому били чем-то еще более твердым.

– Ну, вот я тебя и нашел, – человек в глухом камуфлированном комбинезоне, шлеме в чехле и черной маске на лице улыбался. Голос его выдавал с головой. – Эй, Шатун, хватит. Ты посмотри на нашу красавицу.

– Че на нее смотреть-то? – Даша вздрогнула, узнавая и имя, и голос. Противно захрустело. – Черт, размолотил ведьме всю башку, скальп хрен срежешь.

– А ты б не увлекался, – человек присел рядом с ней. Уставился блестящими глазами. На груди, прикрепленная карабином к разгрузочному жилету, хрипнула женским голосом, рация, твердя что-то про серое. Или серого. – Майор нас потеряла, Шатун.

– Зловредная баба. Что ты ей скажешь? – Шатун не подходил, сторожил вход. Хрустеть прекратило. – Она как репей, прицепится, и хрен отстанет.

– Насрать. Я ее нашел, – он снова уставился на Дашу. – Меня зовут Илья. А ты, как я понимаю, Даша Дармова?

– Да, – голос, выходя из пересохшего горла, неприятно подрагивал. – А ты кто такой и откуда меня знаешь? И зачем и как нашел?

– О, какая любопытная. – Илья усмехнулся. – Пить хочешь?

Шатун не дал ей ответить, недовольно пробасив от двери:

– Чего ты с ней цацкаешься? Накинь браслеты, чтоб не удрала, и пошли наверх. Надо было штурмовиков с собой брать, а я тебя послушал. Думаешь, выгорит у нас? Мастер не разозлится?

– Нет. Ну, обскакали мы с тобой его протеже, и что? Я свяжусь с ним, когда выйдем наверх. Только учти, потом меня, скорее всего, придется привязывать к квадрику – сил хватит на несколько секунд контакта. Все потратил и на нашу подопечную, которую еле нашел, и на эту бешеную тварь, еле сдержал. Порвала бы нас бабенция, а?

Шатун помолчал. Заговорил, и Даша, на удивление, уловила в его голосе отголоски страха, такого же, как и у нее недавно:

– Да. Видел тех, нашинкованных, в коридоре? Это же она. И сейчас, не зацепи в первый раз, добралась бы. Половину магазина выпустил просто так.

– Ну, считай, что ты мой должник. Ладно. – Илья снова повернулся к Даше. – А нашел я тебя…

Он не договорил. Да и это стало совершенно ненужно: дар вернулся. Нахлынул сразу, расцвечивая для Даши мир яркой, наполненной всеми оттенками, палитрой. И она уже знала то, о чем этот надутый Илья, которого и звали Серым, и который считал себя ровней ей или непонятному Мастеру, даже не догадывался. Но зато Даша увидела все нужное ей, ощутила след Мастера в голове Ильи, такой же, как у нее перед поиском Морхольда, того человека, что хотел узнать про нее все. И узнал бы, наверное, если бы не «но».

«Но» уверенно и неотвратимо рассекло Шатуну лицо, врубилось широким лезвием мачете в череп, со скрипом застряло. Илья начал поворачиваться, поднимаясь – и упал, захрипел, задергал ногами. Из горла, рассеченного «выкидухой», хлестала кровь. Нож, такой смешной по сравнению с торчащим из головы Шатуна клинком, был заточен на славу. Даша не останавливалась, била и била, кромсала человека, посмевшего влезть в ее голову, посмевшего следить за ней вместо того, чтобы помочь такой же, как и он сам, выходке природы.

– На! На! На! – нож входил как в масло, и спотыкался о твердое, и застревал в пористом. Даша била, наплевав на кровь. – Сволочь! Тварь! Скотина!

Она столько лет была одна.

Не слыша никого. Не понимая происходящего. Не умея разобраться в самой себе.

А он? Что сделал этот кусок мяса, уже умерший, но от того не менее ненавистный?

Просто хотел отвезти ее кому-то, такому же, как Даша и он сам, сраный Илья Серый. Мастеру.

Как отвозят на базар порося. Или мешок с картошкой. Желая получить за них что-то ценное.

Даша уронила нож, вытерев лицо. Толку не вышло, тыльная сторона ладони, как и рукав, оказались полностью в крови. Села, обхватив колени руками, и смотрела перед собой.

– Все, успокоилась? – Морхольд, устало опустившись прямо на грудь Шатуна, вытянул ноги. Достал трубку, набив ее остатками табака из кисета. Потряс его над ладонью, вздохнул. – Выпустила пар?

Даша молчала, зыркая на него из-под бровей.

Морхольд носком подвинул к себе еще горевшую свечку, прикурил. Зачмокал, раскуривая трубку. Поправил повязку на глазу, поморщился, касаясь ее. По шее, виднеясь под еще не виденной ею красной футболкой с портретом какого-то патлатого и бородатого мужика в берете, тянулся бинт.

– Ты как?

– Никак, – буркнула Даша. – Ты живой и целый, что ли, мне не мерещится?

Морхольд пожал плечами под кожанкой явно с чужого плеча.

– Насчет целости я б поспорил. А так – вроде бы живой. Драпать надо, Дарьюшка.

– Ага, – она встала. – Как выжил?

– Никакой логики, – тот огорченно вздохнул. – Бронежилет же у меня есть. Был. Крепления разрезали полностью. Синяк на груди, по шее прошлись. Майку с Вейдером в хлам разрезало, тьфу ты, пропасть. Двадцать лет смог протаскать, представляешь?

– Потеря-то какая… Пошли?

– Злая ты, Даша, и привязанностей не понимаешь. Щас, докурю, и сразу пойдем. Не знаешь, что за ребята?

– Вон тот тебя ночью грозился на ремни порезать. А так… уроды, не видишь, что ли?

– Ну да. – Морхольд покосился на разрубленное лицо Шатуна и согласно кивнул. – Точно не красавцы.