Миссия хагов

Многие совы боятся летать над морем в период буйства катабатических ветров, но для Тео эти вихри стали бурным приветствием королевства, некогда бывшего его родным домом. Считается, будто коварные северные катабаты служат невидимой стеной, отбивающей у сов из Сиртгарских королевств охоту вторгаться в Ниртгар. Но Тео находил эти ветра бодрящими и с удовольствием принимал их суровый вызов. Перед расставанием Гранк назвал ему имена белых медведей, из которых, по его мнению, могли бы получиться хорошие лазутчики. Особое место в этом списке занимала медведица Свенка, лучшая подруга погибшей королевы Сив. Было известно, что в это время года — то есть осенью — она должна перебраться с летнего места обитания на острове Черной гагары на отдаленные ледники неподалеку от бывшего дома Тео в заливе Сильнобрызген. При мысли о семье у Тео слегка сжимался желудок. Его мать была кроткой, безответной и не очень умной птицей, испуганно вздрагивавшей при каждом громком слове. Зато отца Тео никто не рискнул бы назвать тихоней! До появления на свет младшего брата Шадика Тео принимал на себя всю тяжесть отцовских вспышек гнева. Его отец был отставным Хратианским гвардейцем. Сам он так и не дослужился до офицерского чина, поэтому страстно мечтал, чтобы Тео поступил в гвардию и осуществил его мечту.

Но Тео не чувствовал никакой склонности к солдатской жизни. Тихий и задумчивый, он часто летал в обитель Глауксовых братьев, где выучился читать и писать. Когда отец прознал об этом, бешенству его не было предела.

— Какого хагсмара ты забыл у этих трусов, беспомощных бездельников и тунеядцев? Ленивые, презренные отродья совиного мира — вот кто такие эти дармоеды! Клянусь Глауксом, они не смогут отличить ледяной ятаган от кучи погадок! — бушевал он.

— Они хорошие совы, просто испытывают отвращение к войне, — пытался защитить своих новых друзей Тео. — Они по природе сдержанны и не воинственны. Их страсть — это мир. Их героизм — милосердие. Понимаешь, они видят честь в отрицании насилия, поскольку избрали путь смирения.

— Заткни клюв, ради Глаукса Великого! — заорал отец и, замахнувшись когтем, с силой швырнул Тео через все дупло.

Мать, как всегда, лишь жалобно вздохнула, не посмев заступиться за сына.

Пиа, старшая сестра Тео, при первой же возможности поспешила выпорхнуть из отцовского дупла, причем, к ужасу своих добропорядочных родителей, примкнула к первой же стае пестроперых. Что ж, Тео нисколько не сомневался в том, что его сестра сможет позаботиться о себе. Он тревожился за своего младшего брата Шадика. Щуплый и неуклюжий Шадик унаследовал робость своей матери, что сделало его излюбленной мишенью необузданного отцовского гнева. Отец не только охотно унижал своего младшего сына перед посторонними, но и частенько бил его. Тео, как мог, пытался защитить своего братишку, но однажды ночью, после особенно ужасной ссоры с отцом, он не выдержал и улетел прочь.

Очутившись на острове посреди Горького моря, Тео встретил Гранка и нашел в нем отца, о котором всегда мечтал. Но на этом чудеса не закончились. Через несколько недель после прибытия Тео на остров из яйца, которое Гранк так бережно хранил в дупле, появился на свет Хуул. В ту ночь Тео просто не мог поверить своему счастью. Теперь у него есть не только отец, но и младший братишка, а значит, он нашел свою настоящую семью!

Но все это время его продолжало терзать чувство вины за то, что он бросил своего беззащитного младшего брата на произвол отцовской жестокости. Но потом он стал думать, что Шадик уже вырос, а значит, может и сам о себе позаботиться. Наверное, он уже давно улетел из родного дупла и забыл свое детство, как страшный сон.

Тео так глубоко ушел в эти невеселые мысли, что не заметил, как изменившийся ветер принес с собой зловещий вороний запах, предупреждающий о близости хагсмаров.

Но хагсмара из Ледяных проливов никогда ничего не упускала из виду. Завидев Тео, огибавшего пролив, она стремительно юркнула в свою ледяную пещеру и подозвала к себе Лутту.

— Иди-ка сюда, детка. Ты еще не забыла наши уроки маскировки?

— Конечно нет, тетушка! — После трезвого размышления Крит остановилась на термине «тетушка» и предписала Лутте использовать его в качестве ласкового обращения.

— Кодировка Три-С!

— Снежная, Стройная, Секретная! — отчеканила Лутта.

— Умничка! Лети и исполни. Гляди в оба и приведи хагов в состояние полной боевой готовности. Разведай все и возвращайся ко мне с докладом.

— Слушаюсь, тетушка.

— И побыстрее. Он уже близко.

Лутта не стала тратить времени на расспросы о том, кого имеет в виду Крит. Мгновенно побелев, как полярная сова, она выпорхнула из пещеры и ступила на шельфовый лед. Вытянувшись на коготках, она крепче прижала крылья к бокам и стала на глазах сужаться, пока над пещерой не появилась стройная белая сосулька, не отличимая от других таких же сосулек, ледяной бахромой свисавших над входом в жилище Крит. Через несколько секунд Лутта-сосулька заметила Тео. «Сильные крылья, хорош в полете», — мгновенно оценила она. Похоже, этот путник был неплохо знаком с катабатическими ветрами. Когда Тео скрылся за очередным поворотом залива, Лутта еле заметно приподняла крылья и приказала хагам следовать за ним. «Но никакого яда», — шепнула она вслед удаляющейся стайке.

Как вы уже знаете, хаги обладают несравненным даром чувствовать, отыскивать и запоминать малейшие изменения воздуха, взбаламученного крыльями пролетающей совы. От хагов не укроются ни крошечные волокна совиного пуха, колышущиеся на воздушных потоках, ни мускусный запах отрыгнутой в полете погадки, ни прочие, еще менее заметные для обычных существ приметы, ибо для хагов не существует ни пустяков, ни мелочей.

— Что удалось выяснить? — спросила Крит, когда Лутта вернулась в пещеру.

— Он отлично летает. Похоже, знаком с катабатами. Судя по курсу, летит в сторону Ледяного кинжала.

Крит одобрительно кивнула.

— Кажется, явился откуда-то с юга.

— Да что ты говоришь? — язвительно воскликнула Крит.

— Не торопись, — успокоила ее Лутта. — Хаги обнаружили в воздухе следы очень странного дерева. Они уверяют, что до сих пор ни одна сова, прилетающая из Сиртгара, никогда не приносила с собой ничего подобного.

Темные вороньи глаза Крит превратились в крошечные точки, чернота которых по интенсивности могла соперничать с самым ярким светом. Заглянув в эти глаза, Лутта почувствовала странное возбуждение. Она знала, что Крит чем-то очень заинтересована, а значит, разведка прошла даже лучше, чем ей казалось.

— Очень, очень интересно, — свистящим шепотом проговорила Крит. — Продолжи слежку, но тайно, незаметно! Пошли своих хагов. Я хочу знать о нем все. — Крит многозначительно помолчала и добавила: — Повторяю — все.

— Хорошо, тетушка.

— И вот еще что, дорогуша…

— Да, тетя?

— Твоя так называемая мать славилась своими несравненными хагами. Но я готова поспорить, что твои хаги вдвое лучше, моя милочка.

Едва заметный шелест пробежал по перьям Лутты. Это ее маленькие мерзкие хаги радостно завозились, польщенные похвалой.