Прикосновение мертвеца

В тот самый вечер, когда Сильванеш готовился к своей первой битве, Золотая Луна готовилась к своему маленькому сражению. Впервые за много недель она попросила принести ей ручное зеркальце. И в первый раз после ночи шторма она поднесла его к глазам и взглянула в его гладкую поверхность.

Девушкой Золотая Луна была довольно тщеславна. Природа ее наделила редкой красотой: она, единственная из всех женщин своего племени, имела роскошные светлые волосы, которые казались сотканными из золотых и серебряных лучей солнца и луны. Дочь Вождя, она росла избалованной, изнеженной и постепенно составила очень высокое мнение о самой себе. Долгие часы она проводила над плоской золотой вазой с водой, любуясь своим отражением. Молодые воины племени откровенно обожали ее. Ради ее улыбки все они готовы были на что угодно. Все, за исключением одного.

Однажды она заглянула в глаза высокого молодого пастуха по имени Речной Ветер и, как в зеркале, увидела в них отражение своего тщеславия и самовлюбленности. В этих глазах ее отражение было безобразным, и девушка была пристыжена и огорчена. И с того дня она захотела быть прекрасной только для него.

И она добилась этого, но только после долгих странствий, которые они совершили вместе. Она и Речной Ветер перенесли много испытаний, не раз глядели смерти в глаза, поддерживая и выручая друг друга. Однажды ей был вручен хрустальный жезл, и Золотая Луна получила силу исцеляющей любви, которую даровали ей Боги.

Золотой Луне и Речному Ветру пришлось много трудиться, чтобы объединить разрозненные племена жителей Равнин. В свое время у них родились дети; они были счастливы и в них, и в своих друзьях, спутниках их долгих странствий. И их не пугала мысль о приближавшейся старости, они надеялись вместе обрести вечный покой, оставив эту жизнь для следующей, какой бы она ни была. Она не страшила их, поскольку они были вместе.

Но все произошло совсем иначе.

Когда после Войны с Хаосом Боги оставили Кринн, Золотая Луна горько оплакивала их уход, но она была не из тех, кого он ожесточил. Она понимала принесенную Богами жертву или думала, что понимает. Боги ушли для того, чтобы на Кринне могла продолжаться мирная и спокойная жизнь; Золотая Луна этого не знала, но ее вера была сильна, и она спорила с теми, кто, гневаясь и страдая, обвинял Богов в отступничестве.

Сердцем она верила, что наступит такой день, когда Боги вернутся. Но эта вера пошатнулась, когда появились великие драконы, посеяв на Ансалоне смерть и ужас. И эта вера почти иссякла, когда ее возлюбленный муж и одна из дочерей были жестоко умерщвлены отвратительной драконицей Малис. Золотая Луна стала мечтать о смерти, которая принесла бы ей избавление от страданий. Она даже хотела покончить с собой, но дух Речного Ветра явился к ней и сказал:

— Тебе следует остаться, ты должна продолжать свою борьбу для того, чтобы в мире сохранилась надежда. Если ты оставишь мир, победит Тьма.

Сначала она не хотела слушать его, но затем уступила.

И была вознаграждена за это. Во второй раз ей был дарован дар исцеления. Не тот благословенный дар Богов, а тайная мистическая власть сердца, происхождения которой она не понимала сама. Она принесла и сложила этот дар к ногам других, и они все вместе решили воздвигнуть Цитадель Света, чтобы учить людей пользоваться силой своих сердец.

Позднее, когда Золотая Луна уже состарилась, ей однажды снова явился дух умершего мужа в облике молодого юноши, каким он когда-то был. Он таил от нее свое нетерпение, но она знала, что он горячо стремится закончить вместе с нею их долгий жизненный путь.

Золотая Луна подняла зеркало к глазам.

Ее морщины исчезли. Кожа была гладкой, впалые щеки вновь стали округлыми, и на них вернулся нежный румянец. Глаза Золотой Луны всегда были яркими и блестящими, сияя неукротимой храбростью и надеждой, что делало ее в глазах друзей вечно юной. Ее высохшие бледные губы опять стали пухлыми коралловыми лепестками. Волосы, хотя и поседели, были густыми и роскошными. Она подняла руку и прикоснулась к волосам; рука стала такой же тонкой и сильной, как в молодости, и под пальцами она ощутила шелковистую гриву, словно сотканную из золотых и серебряных лучей. Но на ощупь они оказались довольно странными — более жесткими, чем она их помнила.

Внезапно женщина поняла, почему так ненавидит этот непрошеный, неожиданный, нежеланный дар. Это лицо в зеркале не принадлежало ей. Оно было воспоминанием о ее лице, причем не собственным ее воспоминанием. Ее новое лицо было таким, каким его когда-то видели другие. Это лицо было совершенным, а ее собственное таким никогда не было.

То же самое случилось с ее телом. Молодое, сильное, но изящное, с тонкой талией и высокой грудью, оно не было тем, которым Золотая Луна обладала в юности. Это тело тоже было безупречным — никакой боли, никакого недомогания, даже синяка на колене это тело не знало. Даже сломанного ногтя оно не могло бы допустить.

Ее прежняя душа не соответствовала этому молодому обличью. Она была легкой и воздушной, готовой воспарить, словно на крыльях, и улететь прямо в вечность. Прежде ее душа была счастлива оставить мирские заботы и горести. Сейчас же она томилась в тюрьме из плоти и крови, тюрьме, которая сама диктовала душе чувства и желания. Золотая Луна не понимала, почему и как это происходит. Все, что она знала, — это то, что лицо в зеркале ужасает ее.

Она отложила зеркало и, глубоко вздохнув, приготовилась оставить одну темницу, отчаянно желая так же оставить и другую.

Ее появление в Большом Зале Главного Лицея в тот вечер вызвало всеобщее изумление. Как она и предчувствовала, ее новый облик сочли чудом, предзнаменованием счастья и благословением Богов.

— Подождите, то ли еще будет, когда весть о происшедшем облетит всех! — шептали ее ученики. — Когда об этом услышат люди! Золотая Луна победила возраст. Она сразила смерть. Люди толпами будут стоять у наших дверей!

И ученики, и учителя столпились вокруг нее, чтобы только прикоснуться к ней. Они целовали ее руки. Они опускались на колени и просили ее благословения, а поднявшись, трепетали от счастья. Лишь некоторые из них были достаточно внимательны, чтобы увидеть на этом молодом и прекрасном лице выражение муки и боли; эти немногие узнали ее скорее по блеску глаз, чем по сходству с той, в чьем облике они прежде читали мудрость и достоинство. Но даже блеск глаз изменился, он стал лихорадочным и беспокойным.

Вечер был тяжелым испытанием для Золотой Луны. Этот банкет был дан в ее честь, ее усадили на почетное место во главе стола. Она чувствовала, что взгляды всех устремлены на нее, и была права. Некоторые догадывались о бестактности столь назойливого разглядывания и намеренно отводили глаза в сторону, но это притворство было немногим лучше. Ела она с большим аппетитом, чем обычно, — ее новое тело требовало большего количества пищи, но вкуса ее Золотая Луна не ощущала. Еда была всего лишь средством насытить костер, горевший внутри нее, который, как она боялась, может погубить ее.

— Скоро они привыкнут ко мне, — устало сказала она себе. — И перестанут замечать, что я так ужасно изменилась. Только я не перестану. Чего я не могу понять, так это почему такое произошло со мной.

Палин сидел по правую руку от нее, мрачный и неприветливый. Он вяло ковырялся вилкой в тарелке и толком ничего не ел. Он не обращал внимания на беседы, которые велись рядом с ним, погруженный в свои мысли. Она догадывалась, что маг снова и снова обдумывал свое путешествие во времени, стараясь хоть как-то объяснить увиденное самому себе.

Тассельхоф, как ни странно, тоже был не в духе. Он сидел рядом с Палином, который время от времени бросал на него пристальные взгляды. Несчастный кендер постукивал ногами по перекладине стула и время от времени испускал глубокий вздох. Правда, большинство мелких обеденных принадлежностей, в частности солонка и перечница, уже давно перекочевали в его карманы, но сделал он это без всякого интереса. Это было совершенно рефлекторное, автоматическое действие.

— Вы не поможете мне завтра утром с составлением карты лабиринта? — спросил Тассельхофа гном, сидевший по левую руку от него. — Я решил подойти к этой проблеме с сугубо научной точки зрения. Но для этого мне необходимы один помощник и пара носков.

— Завтра утром? — уточнил Тас. — Да.

Тас посмотрел на Палина. Тот посмотрел на Таса.

— Буду рад помочь, — сказал Тас и соскользнул со стула. — Пойдем, Конундрум. Ты хотел показать мне свой кораблик.

— Ах да, кораблик. — Гном сунул в карман немного хлеба, чтобы поесть попозже. — «Непотопляемый XVIII». Он стоит у пристани. По крайней мере стоял. Я никогда не забуду того удивления, которое охватило меня, когда я пришел, чтобы подняться на борт его предшественника «Непотопляемого XVII», и оказалось, что его название было совершенно необоснованным. Комитет произвел кардинальные изменения в проекте, и теперь я совершенно уверен, что…

Палин проводил глазами уходившего кендера.

— Вы должны поговорить с ним, Золотая Луна, — тихо обратился он к женщине. — Нужно убедить его вернуться.

— Вернуться к смерти? Как я могу убедить в этом Таса? Как вообще можно просить об этом кого-либо?

— Понимаю. — Палин вздохнул и потер внезапно заболевшие виски. — Поверьте мне, Госпожа Первая Наставница, я был бы счастлив, если бы видел другое решение. Все, что я знаю, — это то, что он должен был умереть, а раз он жив, в мире все идет не так, как положено.

— Но вы сами признаете, что не уверены в зависимости судьбы мира от судьбы Тассельхофа.

— Вы не понимаете, госпожа Первая Наставница, — устало произнес Палин.

— Да, это так. Я не понимаю этого. И тем не менее вы продолжаете настаивать на том, чтобы я поговорила с Тасом? — резко перебила она его. — Какой совет я могу дать, если не понимаю сути дела? Решение зависит только от него самого. Я не стану вмешиваться.

Золотая Луна прижала ладонь к щеке. Пальцы ее ощутили прикосновение к гладкой прохладной коже, но щека не чувствовала прикосновения пальцев. С таким же успехом она могла приложить руку к восковой фигуре.

Банкет наконец окончился. Золотая Луна поднялась с места, остальные тоже почтительно встали. Один из прислужников, жизнерадостный юноша, провозгласил здравицу в ее честь, остальные подхватили. И вот уже все собравшиеся аплодировали ей стоя и скандировали хвалебные лозунги.

Эти громкие возгласы просто напугали Золотую Луну. «Шум может привлечь внимание к нам», — испуганно заметалось в ее мыслях. Но в следующее мгновение она уже удивлялась себе. Что за странное чувство, будто они находятся в осаде, будто за этим домом пристально следят чьи-то враждебные глаза и Зло ищет их! Но вот это чувство рассеялось, хотя приветствия продолжали действовать ей на нервы. Она подняла руку, чтобы прекратить их.

— Благодарю вас, мои добрые друзья. Дорогие мои, — Золотая Луна облизала внезапно пересохшие губы, — я… я прошу вашей поддержки. Прошу вас помогать мне добротой ваших сердец и вашими здравыми мыслями. Я чувствую, что буду нуждаться в вас.

Люди озадаченно переглянулись. Не таких слов они ожидали от Золотой Луны сегодня. Они хотели узнать, в чем причина произошедшего с ней великолепного чуда. Хотели услышать о том, что и с ними может произойти такое же. Но Золотая Луна жестом отпустила собравшихся, и они стали покидать Большой Зал, возвращаясь к своей работе или занятиям, то и дело оглядываясь на нее и переговариваясь вполголоса.

— Прошу прощения, что беспокою вас, госпожа Первая Наставница. — Леди Камилла подошла к Золотой Луне, стараясь не поднимать глаз и не разглядывать ее лица. — Пациенты в нашем госпитале скучают без вас. Я подумала, что если вы не очень устали, то, может быть, согласитесь навестить их.

— Разумеется, — с готовностью согласилась Золотая Луна, довольная тем, что может принести пользу. Она забудется в своей работе. Она совершенно не чувствовала усталости — если это новое тело вообще способно было ее ощущать.

— Палин, вы не составите нам компанию? — спросила она мага.

— Ради чего? Ваши целители мне ничем не смогут помочь, — раздраженно ответил тот. — Они уже пытались.

— Вы разговариваете с Первой Наставницей, не забывайтесь, — тоном упрека заметила леди Камилла.

— Извините меня, госпожа Первая Наставница. — Палин отвесил поклон. — Пожалуйста, простите мою грубость. Я очень устал и не спал уже много ночей. Попробую отыскать кендера и лягу отдыхать. Желаю вам доброй ночи.

Он еще раз поклонился и зашагал прочь.

— Палин! — негромко окликнула его Золотая Луна, но он либо не услышал ее, либо сделал вид, что не слышит.

Женщины вместе направились в госпиталь, располагавшийся в саду близ Цитадели Света. Ночь была неожиданно прохладной для этого времени года. Золотая Луна подняла глаза к звездам и к той новой луне, к которой она так и не смогла привыкнуть, на бледный свет которой всегда смотрела с недоумением и неприязнью. Но сегодня звезды показались ей далекими и мелкими, в первый раз она заглянула в то, что находилось за ними, в обширную пустую тьму, которая их окружала.

— Но она окружает и нас, — неожиданно произнесла она вслух.

— Прошу извинить, госпожа Первая Наставница, вы что-то сказали?

В свое время, когда Золотая Луна приняла решение возвести Цитадель Света на острове Шэлси, леди Камилла была решительно против. Будучи Соламнийским Рыцарем, она хранила верность прежним, хоть и ушедшим, Богам и с недоверием отнеслась к новой, неведомой силе сердца. Но постепенно, наблюдая за неутомимыми стараниями Золотой Луны нести добро в мир, она научилась ценить их. Леди Камилла стала восхищаться и любить ее и готова была сделать для нее что угодно. И действительно, она отдала много сил и средств поискам пропавшего ребенка Золотой Луны. Это дитя, которое Золотая Луна очень любила, бесследно исчезло три года назад, и о нем боялись даже упоминать, чтобы не вызвать взрыв горя у Первой Наставницы.

Золотая Луна часто вспоминала о дочери, особенно во время своих одиноких прогулок по берегу моря.

— Это не так важно, — ответила она леди Камилле. — Это вам следует простить меня. Знаю, я сегодня плохой собеседник.

— Ну что вы, госпожа. Даже ваше молчание говорит мне так много.

И они молча продолжали свой путь к госпиталю.

Расположенный в одном из хрустальных зданий Цитадели Света, госпиталь представлял собой череду палат, в которых рядами шли кровати для больных. Приятный и полезный аромат лечебных трав и сладкая музыка наполняли воздух, способствуя исцелению больных. Между пациентами госпиталя сновали целители, которые, используя знания, полученные от Золотой Луны, и силу своих сердец, пытались облегчить страдания своих подопечных.

С тех пор как она вылечила умиравшего Джаспера Кузнеца, Золотой Луне удалось совершить много чудесных исцелений, так, во всяком случае, считали люди. Она излечивала безнадежно больных, потерявших всякую надежду. Прикосновением ладоней она заставляла сращиваться сломанные кости. Она возвращала жизнь парализованным конечностям и зрение слепым. Чудеса исцеления, явленные ею теперь, были не менее впечатляющими, чем те, которые она совершила, будучи жрицей Богини Мишакаль. Но саму Золотую Луну они радовали уже не так, как это было прежде, когда она творила добро с помощью дара Богов. Около года назад она заметила, что ее целительная сила стала иссякать. Сперва она думала, что причиной этому ее немолодой возраст. Но оказалось, и другие целители заметили угасание своих способностей.

— Как будто между мной и пациентом кто-то натягивает невидимый занавес, — жаловалась одна из ее молодых коллег. — Я пытаюсь отдернуть его, но появляется новый, и так все время. Я больше не чувствую той доверительной связи с пациентом, которая возникала прежде.

От тружеников Цитадели, которые работали по всему Ансалону, поступали сведения о том, что все они испытывают такой же страшный упадок сил. Некоторые стали обвинять в этом драконов. Другие — Неракских Рыцарей. Но затем дошли слухи о том, что и жрецы Тьмы так же теряют свои силы, как и соламнийцы.

Золотая Луна спросила у своего советника, серебряного дракона Мирроара, охранявшего Цитадель, думает ли он, что ответственность за это несчастье лежит на Малис.

— Нет, госпожа Первая Наставница, — ответил тот. В своем человеческом облике он был красивым молодым человеком с серебристыми волосами, но в его глазах она сейчас видела боль и страдание. Глаза дракона выражали мудрость столетий. — Я и сам чувствую, как меня покидают магические силы. По слухам, и среди наших врагов-драконов происходит то же самое.

— Тогда в этом угасании есть и хорошая сторона, — заметила Золотая Луна.

— Не думаю, — грустно возразил Мирроар. — Когда тиран чувствует, что его хватка слабеет, он не выпускает жертву из своих лап, а сжимает ее еще крепче.

Золотая Луна чуть помедлила на пороге палаты. На кроватях лежали больные, некоторые из них спали, другие разговаривали между собой, третьи читали. Атмосфера была мирной и спокойной. Почти лишенные своих магических способностей, целители вернулись к растительным снадобьям, которые практиковались во времена, предшествовавшие Катаклизму. И теперь запах шалфея и розовых лепестков, ромашки и мяты наполнял воздух. Доносились едва слышные звуки музыки. Золотая Луна почувствовала, как в этой умиротворенной обители ее сердечная тоска понемногу проходит. Возможно, здесь и сама целительница получит исцеление.

Заметив ее, одна из старших целительниц направилась в их сторону, чтобы поздороваться. Они обменялись несколькими словами тихо, стараясь не тревожить покой больных. Целительница сказала, что рада видеть Первую Наставницу вернувшейся к ним, и удивленно вгляделась в изменившееся лицо Золотой Луны.

Та ответила доброжелательными, приличествующими случаю словами и поспешила отвернуться. Затем задала несколько вопросов насчет пациентов.

— Сегодня у нас все спокойно, госпожа. — Они вместе двинулись по проходу между кроватями. — У нас много пациентов, но среди них почти нет тяжелых. Один ребенок страдает от крупа, рыцарь, у которого во время поединка была сломана нога, и один молодой рыбак, который едва не утонул. Остальные пациенты выздоравливают.

— Как себя чувствует господин Уилфер? — поинтересовалась леди Камилла.

— Получше, миледи, но все еще очень слаб. Он настаивает на том, чтобы мы отпустили его домой, и я не в силах убедить его, что ему лучше остаться здесь на несколько дней, чтобы набраться сил. Понимаю, ему у нас скучно; может быть, вы попытаетесь поговорить с ним?

— Хорошо, непременно поговорю, — кивнула леди Камилла и прошла вперед.

Большинство пациентов прибыли из деревень и городов, расположенных на острове. Они часто видели Золотую Луну прежде, когда она посещала их дома, и теперь не могли узнать ее в этой молодой женщине. Многие сочли ее незнакомкой и не обратили на нее внимания, за что она была им только благодарна. В дальнем конце палаты стояла детская кроватка, над которой склонилась мать ребенка. Слышались тяжелый кашель и хныкание малыша, лицо его было красным от лихорадки. Целители насыпали в чашу лечебных трав и принялись готовить настой, пар которого должен был увлажнить воздух и облегчить дыхание ребенка. Золотая Луна направилась туда, чтобы сказать несколько успокаивающих слов его матери.

Но, приблизившись к кроватке, она увидела еще одну фигуру, нависшую над крохотным тельцем. Сначала она подумала, что это кто-то из целителей, хотя лицо его было незнакомо. Впрочем, она не была здесь уже несколько недель; возможно, это кто-либо из учеников…

Шаги ее замедлились, она застыла, не дойдя до кровати малыша, и судорожно ухватилась за изголовье одной из коек.

Это был не целитель. Это был не человек. Над ребенком нависло страшное привидение, призрак молодой женщины.

— Прошу прощения, госпожа Первая Наставница, — обратилась к Золотой Луне целительница, — я бы хотела взглянуть, чем можно бы помочь малышу.

И она направилась к ребенку, положила ладони на его лоб, но в тот же миг ее схватили за руки бесплотные пальцы призрака.

— Отдай мне свою благословенную силу, — шептала тень. — Она нужна мне. Я должна владеть ею, иначе меня ждет забвение!

Ребенок захлебывался в кашле, мать с тревогой склонилась над маленьким тельцем, целительница, качнув головой, убрала руки. От ее прикосновения младенцу не стало лучше, ибо целительную энергию поглотил призрак.

— Ему следует подышать над паром, — произнесла она безнадежным и усталым голосом. — Пар прочистит ему легкие.

Призрак скользнул прочь. Другие бесплотные фигуры заняли его место, столпившись над измученным малышом и жадно глядя на целительницу своими горящими глазами. Когда она перешла к другой кровати, они все последовали за ней, облепив ее подобно гадкой паутине. Она поднесла руки к другому пациенту, и они стали хвататься за нее, стеная и плача.

— Мне! И мне! Отдай свою силу мне!

Золотая Луна пошатнулась. Если бы она не ухватилась за край кровати, она упала бы на пол. Плотно зажмурившись, она подумала, что стоит ей открыть глаза — и страшное видение исчезнет. Но она ошибалась. Легионы мертвецов по-прежнему толпились рядом, толкая друг друга, стараясь урвать животворящую энергию целителей. Они пребывали в постоянном движении, огромной и бурной рекой скользя мимо Золотой Луны в одну и ту же сторону — на север. Те, которым удалось приблизиться к целителю, не могли удержаться возле него надолго — их отзывал странный неслышный голос, их отталкивали невидимые руки.

Поток мертвецов постепенно изменил направление, они стали окружать Золотую Луну, их костлявые бесплотные руки тянулись к ней, их шепот молил ее дать им силу.

— Нет! Нет! Оставьте меня! Я не стану помогать вам! — закричала она, в страхе отпрянув от них.

Некоторые из мертвецов поплыли прочь, другие продолжали хвататься за нее. Их ледяное дыхание обжигало, их глаза горели мертвящим пламенем. Слова вылетали из их ртов вместе с дымом, а их прикосновения были подобны касанию холодного угля.

Золотая Луна открыла глаза и увидела вокруг себя обеспокоенные лица живых.

— Целителя! — позвал кто-то. — Поскорей! Первой Наставнице плохо!

Целительница растерянно подбежала к ней. Может быть, она чем-то обидела госпожу? Она не хотела этого.

Золотая Луна в ужасе отпрянула от нее. Мертвецы окружали ее, тянулись к ней, хватались за ее платье. Призраки лезли к целительнице, пытались ухватить за руки.

— Нам… — стонали они. — Дайте нам то, чего мы так жаждем… То, что нам необходимо…

— Госпожа Первая Наставница! — донесся до ее слуха сквозь шипящие шепоты мертвых встревоженный голос леди Камиллы. — Пожалуйста, позвольте помочь вам! Скажите, что с вами случилось?

— Разве вы не видите их? — разрыдалась Золотая Луна. — Здесь мертвецы! Вон они там, рядом с ребенком! И там, возле целителя! И тут, передо мной. Мертвые высасывают вашу энергию, крадут у вас силы! Как же вы можете не видеть их?

Голоса что-то говорили рядом с ней, голоса живых. Она не могла понять, о чем они говорят, их слова не имели смысла, ей изменял собственный голос. Она чувствовала, что падает, и не могла предотвратить падения.

Золотая Луна лежала в постели. В ее ушах все еще звучали голоса. Раскрыв глаза, она увидела, что ее окружают лица мертвецов.