Ощущение

Йона с Сагой вышли из дома Риссенов и сели в машину. У Саги зажужжал телефон; она взглянула на сообщение и улыбнулась.

– Обедать буду дома, – объявила она и тут же покраснела.

– Сколько сейчас?

– Половина двенадцатого. Ты останешься на работе?

– Нет, поеду с другом на «обеденный концерт» в «Сёдра Театерн».

– Ты не мог бы тогда подбросить меня до Сёдера? Я живу на Бастутатан.

– Если хочешь, могу довезти тебя прямо до дома.

…Йона направился к ателье младшего брата, Роберта Риссена, а Сага осталась с Акселем. Он как раз рассказывал о своей карьере в ООН, когда у него зазвонил телефон. Аксель взглянул на дисплей, извинился и вышел. Сага осталась сидеть и ждать, но через пятнадцать минут отправилась на поиски. Не найдя Акселя, она заглянула в ателье Роберта. Дальше они искали уже втроем и в конце концов констатировали, что Аксель покинул дом.

– А чего ты хотел от брата Акселя? – спросила Сага.

– У меня появилось ощущение… – начал Йона.

– Вау, – буркнула Сага. – Ощущение.

– Видишь ли… Мы показывали фотографию Сальману. Он узнал себя, без утайки рассказал о встрече во Франкфурте, о торговых переговорах с правительством Судана и о том, что все торговые связи были разорваны, когда Гаагский суд принял решение об аресте…

У комиссара проснулся телефон. Он взял трубку и, не отрывая взгляда от дороги, произнес:

– Быстро ты.

– Время сходится, – сообщила Анья. – Токийский струнный квартет играл в «Альте Опер», когда Понтус Сальман был во Франкфурте.

– Понятно.

Он слушал, кивал и отвечал, а Сага смотрела на него. Когда он закончил, она спросила:

– Значит, Сальман говорил правду?

– Не знаю.

– Но время подтвердилось?

– Подтвердилось только то, что Сальман ездил во Франкфурт и что Токийский квартет играл в «Альте Опер»… но Сальман был во Франкфурте не один раз, а квартет играет в «Альте Опер» не реже раза в год.

– Ты хочешь сказать, что он врал насчет времени, хотя ты только что получил подтверждение его слов?

– Нет, но… не знаю, я же сказал – это просто ощущение. Причина соврать была бы очень существенной, если он и Пальмкруна встречались с Агатой аль-Хайи уже после выдачи ордера на арест.

– Тогда это было бы преступление. Черт, это же все равно что продать оружие напрямую дарфурской милиции. Нарушение международных законов…

– Мы поверили Сальману, когда он показал на снимке себя, – продолжал Йона. – Но то, что он сказал правду, не означает, что он вообще говорил только правду.

– Это и есть твое «ощущение»?

– Нет. Что-то было в голосе Сальмана… когда он сказал, что единственный примечательный момент – это то, что Пальмкруна не отказался от шампанского.

– Потому что отмечать было нечего.

– Да, так он и говорил, но что-то мне подсказывает, что для праздника был повод. Они поднимали бокалы за то, что сумели договориться.

– Ни один факт не подтверждает твоих предположений.

– Ты только вспомни эту фотографию, – настойчиво продолжал Йона. – Настроение людей в ложе… их лица просто сияют – контракт подписан.

– Даже если и так, без Пенелопы Фернандес мы не сможем точно установить время.

– Что говорят ее врачи?

– Что мы очень скоро сможем побеседовать с ней, но что она все еще психически не восстановилась.

– Мы понятия не имеем, что ей известно.

– И как нам, черт возьми, продолжать расследование?

– Фотография, – быстро сказал Йона. – На заднем плане видны четыре музыканта. Если бы можно было по положению их рук понять, что они играют, мы смогли бы установить точное время.

– Йона, – вздохнула Сага. Комиссар в ответ улыбнулся. – Совершенно завиральная мысль, ты же сам понимаешь.

– Роберт сказал, что теоретически это возможно.

– Придется подождать, пока Пенелопе не станет лучше.

– Я позвоню. – Йона достал телефон, набрал номер в управлении полиции и попросил, чтобы его соединили с кабинетом U-12.

Сага смотрела на его безмятежное лицо.

– Меня зовут Йона Линна, я…

Он замолчал, потом по его лицу расплылась широкая улыбка.

– Конечно, я узнал и вас, и ваше красное пальто. – На том конце что-то ответили. – Да, но… Я подумал – может, вы предложите гипноз?

Сага услышала, как врач рассмеялась шутке.

– Нет, – сказал комиссар. – Но если серьезно – нам очень, очень надо поговорить с ней.

Его лицо помрачнело.

– Я понимаю, но… хорошо бы вам все же убедить ее… Ладно, мы разберемся… До свидания.

Комиссар нажал «отбой», одновременно поворачивая на Белльмансгатан.

– Я говорил с Даниэллой Рикардс, – пояснил он Саге.

– Что она сказала?

– Она думает, что через пару дней мы сможем допросить Пенелопу, но что сначала нужно подыскать ей новое жилье – Пенелопа отказывается оставаться в подземном помещении…

– Ничего более надежного у нас нет.

– Но она не хочет там оставаться.

– Придется объяснить ей, что в других местах ей жить опасно.

– Она это знает лучше нас.