Наше будущее

Каждая возникающая цивилизация приносит изменения, которые не просто позволяют людям манипулировать временем в повседневной жизни, но также и меняют их представление о его масштабах. Третья волна заставила говорить о масштабах времени.

Со времен Ньютона Вторая волна цивилизации принимала, что время течет, бежит по прямой из туманного прошлого в самое отдаленное будущее. Это рисовалось как абсолютность времени, его единообразие во всех частях Вселенной и независимость от материи и пространства. Считалось, что каждый момент или отрезок времени такой же, как и следующий[431].

Сегодня писатель Джон Гриббин[432], в прошлом ученый–астрофизик, говорит: «Трезвые ученые с непогрешимыми академическими дипломами и званиями и с годами исследовательской деятельности за плечами умиротворяюще сообщают нам, что... время — это не то, что течет неумолимо вперед в постоянном темпе, отмечаемом нашими часами и календарями, — на самом деле оно может деформироваться и искривляться, а конечный результат зависит от того, где и как мы его измеряем. В максимально особом случае сильно сжимающегося объекта («черной дыры») можно совершенно отрицать существование времени, пока вы находитесь вблизи него».

Уже в начале XX в. Альберт Эйнштейн доказал, что время может сжиматься и растягиваться, что взорвало концепцию абсолютного времени. Он рассмотрел ставший ныне классическим случай двух двигающихся друг относительно друга наблюдателей. Это выглядело примерно так.

Человек, стоящий рядом с железной дорогой, видит две вспышки света одновременно — одну с севера, другую с юга. Наблюдатель находится посередине между двумя источниками света. Второй человек сидит в поезде, мчащемся на север. Когда он проезжает мимо неподвижного наблюдателя, он тоже видит эти две вспышки. Но ему они не покажутся одновременными, потому что поезд мчит его к одному из источников света (тому, что на севере) и от другого (того, что на юге). Поэтому наблюдатель, сидящий в поезде, заметит вспышку с севера раньше, чем ту, которая идет с юга.

Несмотря на то, что в обычной жизни расстояния очень малы, а скорость света так велика, что эта разница не ощутима, мысленный эксперимент Эйнштейна привел к ошеломляющему выводу: понятие одновременности, как и вообще времени, не абсолютно, а относительно, оно зависит от скорости наблюдателя относительно наблюдаемого объекта.

Долог был путь от того понятия времени, на котором основывалась классическая физика и вся индустриальная реальность. С ним же связаны понятия «раньше» и «потом», которые имели смысл, не зависящий от какого бы то ни было наблюдателя.

Сейчас физика подорвана и разрушена. Исследователи ежедневно придумывают или обнаруживают новые элементарные частицы или наблюдают астрофизические явления — от кварков до квазаров, с такими поразительными свойствами, что некоторые из них дают дополнительные мотивы для изменения наших представлений о времени.

На одном конце масштабной шкалы, к примеру, находятся «черные дыры», которые связаны с размерами Вселенной, они поглощают все, включая собственное излучение, при этом законы физики деформируются (если не нарушаются)[433]. Эти черные омуты, как мы уже отмечали, заканчивают свое существование, образуя «сингулярность» — точку, в которой энергия и материя просто теряют смысл, «исчезают». Физик Роджер Пенроуз предположил существование «белых дыр» и «пробоин», через которые освобождающаяся энергия или материя извергается в другую Вселенную — какой бы смысл мы ни вкладывали в это понятие.

Считается, что момент приближения к «черной дыре» подобен земному понятию вечности. Поэтому, если Межзвездная служба слежения пошлет космический корабль для исследования «черной дыры», мы миллионы лет будем ждать, когда корабль достигнет ее. И все же из–за гравитационного искривления в окрестности «черной дыры», не говоря уж о релятивистском изменении скорости, бортовые часы на корабле покажут, что прошло всего несколько минут или секунд.

Покинем теперь небесные просторы и войдем в микромир — мир частиц и волн. Мы обнаруживаем в них столь же ошеломляющие феномены. Доктор Джералд Фейнберг из Колумбийского университета даже назвал некие гипотетические частицы тахионамр — они движутся со скоростями, превышающими скорость света, но с их помощью, по мнению некоторых физиков–теоретиков, время может замедляться и даже «идти вспять»[434].

Английский физик Дж. Тейлор[435][436]утверждает, что «понятие времени в микромире существенно отличается от такового в макромире». Другой физик, Фритьоф Капра[437][438], излагает эту мысль проще. «Время, — говорит он, — течет с разной скоростью в разных частях Вселенной». Поэтому мы все больше и больше убеждаемся, что просто говорить «время» мы не можем; существуют разные понятия времени, подчиняющиеся разным, порой противоположным, законам в разных областях Вселенной или иных обитаемых Вселенных. Тем, из–под кого выбита опорная идея Второй волны об абсолютном линейном времени, не удается заменить ее древней идеей цикличного времени[439].

Таким образом, в то самое время, когда мы радикально перестраиваем наше социальное использование времени введением гибкой системы рабочего времени, рассредоточением рабочих мест при использовании механических транспортеров и другими способами, описанными в главе 19, мы фундаментально изменяем наше теоретическое представление о времени. И хотя представлялось, что эти теоретические открытия не имеют сиюминутного практического приложения в повседневной жизни, оказалось, что в результате этой теоретической болтовни у школьной доски и были выведены формулы, которые привели к расщеплению атома.