Утро пятницы, восемнадцатое декабря

Эрик сбежал по лестнице в больничный холл, протолкался через толпу подростков с цветами, промчался по грязному полу, мимо старичка в инвалидном кресле. Влажные коврики хлюпали под ногами, когда он толкнул дверь главного входа. Эрик сбежал вниз по каменной лестнице, не обращая внимания на лужи и бурую снежную слякоть, мимо автобуса, прямо через дорогу, продрался сквозь невысокие кусты и оказался на гостевой парковке. С зажатым в руке ключом побежал мимо грязных машин. Открыл дверь, сел, завел мотор и так поспешно сдал задом, что крыло машины оцарапало бампер соседнего автомобиля.

Все еще тяжело дыша, он свернул налево, на Дандерюдсвеген. Он гнал машину как мог, но возле школы Эдсберга сбросил скорость, достал телефон и позвонил Йоне.

– Это Лидия Эверс, – почти закричал он.

– Кто?

– Лидия Эверс похитила Беньямина, – серьезно продолжал Эрик. – Я рассказывал о ней, это она подала на меня заявление.

– Мы ее проверим, – сказал Йона.

– Я еду к ней.

– Дайте адрес.

– Дом на Теннисвеген в Рутебру, номер не помню. Красный дом, довольно большой.

– Подождите меня где-нибудь в…

– Я еду прямо туда.

– Слушайте, не делайте глупостей.

– Беньямин умрет, если не получит лекарство.

– Дождитесь меня…

Эрик оборвал разговор, прибавил скорости, проскочил через Норрвикен, переехал железную дорогу, идущую параллельно длинному узкому озеру, пустился в неосторожный обгон возле дрожжевой фабрики и, чувствуя, как пульсирует в висках, повернул возле «Кооп-Форум».

Он сориентировался в районе, застроенном частными домами, остановился возле той же еловой изгороди, что и десять лет назад, когда вместе с социальной работницей навещал Лидию. Глядя из машины на дом, Эрик почти кожей вспомнил свой тогдашний, десять лет назад, визит. Вспомнил, как не нашлось ни одного признака того, что в доме живет ребенок – ни игрушек в саду, ничего говорившего о том, что Лидия – мама. С другой стороны, они ведь тогда едва успели осмотреться в доме. Просто спустились в подвал и вернулись наверх, а потом Лидия напала на него с ножом. Эрик вспомнил, как она провела лезвием по горлу, не спуская с него глаз.

Это место не слишком изменилось. Пиццерию сменил суши-бар, большие батуты в садах покрыты листьями и снегом. Эрик оставил ключ в зажигании – просто вышел из машины и побежал вверх по склону. Он торопливо прошел последний отрезок пути, открыл калитку и зашагал по саду. Влажный снег лежал в высокой желтой траве. Под рваным подвесным желобом поблескивали сосульки. Засохшие растения качались в своих кашпо. Эрик дернул дверь, понял, что заперто. Заглянул под коврик. Несколько мокриц поспешно уползли с влажного прямоугольника на бетонные ступеньки. Сердце слабо стучало в груди. Эрик запустил пальцы под деревянные перила, но ключа не нашел. Он обошел дом, выдернул камень из бордюрчика вокруг клумбы и бросил его в застекленную дверь лоджии. Внешнее стекло разбилось, и камень упал на траву. Эрик поднял его и бросил еще раз, сильнее. Стекло разлетелось вдребезги. Эрик открыл дверь и вошел в спальню, стены которой были увешаны картинами с изображением ангелов и индуистского гуру Саи Баба.

– Беньямин! – крикнул Эрик. – Беньямин!

Он продолжал звать сына, хотя уже понял, что дом необитаем: везде темно и тихо, воздух затхлый, повсюду старые тряпки и пыль. Эрик торопливо вышел в прихожую, открыл дверь на лестницу, ведущую в подвал, и тут ему в нос ударила страшная вонь. Тяжелый запах пепла, обуглившегося дерева и горелой резины. Эрик бросился вниз по лестнице, споткнулся, задел плечом стену, удержался на ногах. Лампа не горела, но в свете, проникавшем из высоко расположенных окошек, он увидел, что нижняя гостиная выгорела дотла. Половицы потрескивали под ногами. Многое почернело, но кое-что казалось совершенно не пострадавшим от огня. Стол с кафельной столешницей был лишь слегка покрыт сажей, а вот ароматическая свеча на подносе расплавилась. Эрик добрался до двери, ведущей в другую подвальную комнату. Она едва держалась на петлях, а помещение за ней все выгорело.

– Беньямин, – испуганно позвал Эрик.

Взметнулось облачко пепла, Эрик зажмурился, глаза защипало. Посреди комнаты стояли остатки чего-то, похожего на клетку, достаточно большую, чтобы там поместился человек.

– Эрик! – закричал кто-то на улице.

Эрик остановился и прислушался. По стенам застучало. Посыпались сгоревшие куски потолочных плит. Эрик медленно пошел к лестнице. На улице залаяла собака.

– Эрик!

Голос Йоны. Он в доме. Эрик поднялся по лестнице. Йона с тревогой смотрел на него.

– Что случилось?

– В подвале был пожар, – ответил Эрик.

– И больше ничего?

Эрик неопределенно махнул рукой в сторону подвала:

– Остатки клетки.

– Я привез собаку.

Йона быстро прошел по коридору в прихожую и открыл дверь. Махнул рукой, подзывая кинолога в форме – женщину с темными волосами, сплетенными в тугую косу. За ней бежал черный лабрадор. Женщина кивком поздоровалась с Эриком, попросила обоих подождать снаружи, а сама села перед собакой и заговорила с ней. Йона попытался увести Эрика с собой, но понял, что ему это не удастся, и отступился.

Блестящая черная собака резво бегала по дому, неутомимо обнюхивала предметы и, часто дыша, двигалась дальше. Бока ходили ходуном. Собака исследовала комнату за комнатой. Эрик остался стоять в прихожей. Его мутило; он почувствовал, что его сейчас вырвет, и вышел на улицу. Двое полицейских стояли возле машины и о чем-то беседовали. Эрик вышел из калитки, двинулся по тротуару к своей машине, остановился и достал коробочку с попугаем и дикарем. Постоял, держа ее в руке, потом направился к канализационному стоку и высыпал содержимое коробочки между прутьями решетки. На лбу выступил холодный пот; Эрик облизал губы, словно собирался что-то сказать после долгого молчания, швырнул следом саму коробочку и услышал всплеск, когда она упала в воду.

Когда он вернулся в сад, Йона все еще стоял перед домом. Он встретил взгляд Эрика и покачал головой. Эрик вошел. Кинолог стояла на коленях, трепала лабрадора по шее и чесала его за ушами.

– Вы были внизу, в подвале? – спросил Эрик.

– Естественно, – ответила женщина, не взглянув на него.

– Во внутренней комнате?

– Да.

– Может, собака не учуяла следов из-за пепла?

– Роки может найти труп под водой, на глубине шестидесяти метров.

– А живых людей?

– Если бы там кто-нибудь был, Роки бы его нашел.

– Но вы еще не искали на улице, – сказал Йона. Он подошел и встал у Эрика за спиной.

– Я не знала, что надо искать на улице.

– Поищите, – коротко распорядился Йона.

Женщина пожала плечами и встала.

– Идем, – тихо и невнятно сказала женщина лабрадору, – идем. Пойдем поищем? Пойдем поищем?

Эрик вышел следом за ними, спустился по ступенькам и пошел вокруг дома. Черная собака бегала взад-вперед среди зарослей травы, обнюхала бочку, воду в которой схватило прозрачным ледком, рыскала вокруг старых фруктовых деревьев. Небо было темное, пасмурное. Эрик увидел, что сосед зажег на дереве разноцветную гирлянду. Холодно. Полицейские забрались в свою машину. Йона шел рядом с женщиной с собакой, время от времени указывая, где искать. Эрик последовал за ними, на задний двор. В глубине сада он увидел холмик и внезапно узнал его. Это место с фотографии, подумал он. Фотографии, которую Аида послала Беньямину перед тем, как он пропал. Эрику стало тяжело дышать. Собака обнюхала компост, подошла к холмику, обнюхала его, засопела, обежала вокруг, обнюхала низкий кустарник и коричневый забор, вернулась, пробежала до корзины для листьев, потом заинтересовалась садиком с травами. Тонкие палочки с мешочками семян сообщали, что растет на той или иной грядке. Черный лабрадор беспокойно заскулил и улегся прямо посреди маленького поля. Плашмя на мокрую мягкую землю. От возбуждения собака вздрагивала всем телом; кинолог, с печальным лицом, похвалила ее. Йона резко повернулся и подбежал к Эрику, не пуская его на поле. Эрик не понимал, что он кричит и что пытается сделать, но комиссар увел его с поля и вообще из сада.

– Я должен узнать, – дрожащим голосом сказал Эрик.

Йона кивнул и тихо ответил:

– Собака нашла в земле труп человека.

Эрик опустился на тротуар возле распределительного ящика, у него отнялись руки, ноги, все тело; он увидел, как полицейские вылезают из машины с лопатами, и закрыл глаза.

Эрик Мария Барк сидел один в машине комиссара и посматривал на Теннисвеген. Черные кроны деревьев загораживали свет висячих фонарей. Черные растопыренные ветви на фоне темного зимнего неба. Эрик что-то прошептал себе, вышел из машины, перешагнул через пластиковую ленту и пошел вокруг дома по высокой мерзлой траве. Йона стоял и смотрел на полицейских с лопатами. Все маленькое поле было вырыто. Теперь оно стало большой прямоугольной дырой. На куске полиэтилена лежали истлевшие лохмотья и осколки костей. Лопаты продолжали стучать; металл ударился о камень, полицейские прекратили копать и распрямились. Подошел Эрик – тяжело ступая, словно против воли. Йона повернулся к нему и широко улыбнулся. На его лице была усталость.

– Что там? – прошептал Эрик.

Йона пошел к нему навстречу, поймал его взгляд и сказал:

– Это не Беньямин.

– Кто это?

– Тело пролежало не меньше десяти лет.

– Ребенок?

– Лет пяти, – ответил Йона и передернул плечами.

– Значит, у Лидии все-таки был сын, – вполголоса сказал Эрик.