Юг Франции. Лугдунь

Окраина города. Антипа подошел к небольшому дому. Конечно, это не дворец, но жить можно. Он постучал: "Иродиада, Иродиада!" Дверь открылась: "Ан­типа, дорогой ты мой, у тебя все в порядке?" — "Как видишь, я еще жив. А где Соломия?" — "Не беспо­койся, она скоро придет". — "Иродиада, я посмотрел со стороны на дом и сравнил его с нашим дворцом, но. судя по всему, я его заслужил". — "Антипа, не думай об этом. Главное, что мы живы". — "Я согласен с тобой, но это еще ни о чем не говорит. Думаю, что у нас все еще впереди". — "Антипа, прошу тебя, не говори больше об этом, ибо мне страшно так будет жить". — "А для меня страшно то, что я на протяжении не­скольких лет не смогу вернуться в Рим". — "Антипа, как-нибудь обойдемся без Рима. Я рада, что мы снова вместе, и мне больше ничего не нужно. Скажи, а как дела у Понтия и Клавдии?" — "Точно так, как и у нас. Правда, я ему не сказал, где мы будем жить. Пусть все успокоится, и тогда я сообщу ему, хотя... зачем. Пусть будет так, как будет. Сколько раз я с ним ссо­рился и не хочу в конце дней своих вступать с ним снова в эти разногласия".

РИМ. Даврий посмотрел на отдыхающих духов­ных братьев своих: "Носители добра и любви Божьей, вставайте. Солнце уже высоко, а вы еще нежитесь".

— "Даврий, извини, но мы вчера очень устали". — "Что ж, все уже позади. Трапеза готова, так что прошу к столу". Даврий посмотрел на Павла. — "Вот после трапезы можете посмотреть город, а мне с Петром нужно поговорить".

— "Павел, что так быстро?" — "Нет-нет, мы боль­ше не хотим". — "Тогда ступайте, и вы действительно убедитесь в том, что Рим красивый город". — Дав­рий, мы на это еще вчера обратили свое внимание". Павел и Варнава, радостные, удалились.

— "Даврий, я хочу знать, как вообще римляне и высокопоставленные власти отнеслись к происшедше­му в Иерусалиме?" — "Понимаешь, Петр, отношение разное. Но меня беспокоит другое. Тиверий Иисуса признал как Бога, сенат же, во главе с Нероном, отвер­гает, и вот я боюсь, как бы чего-то не произошло имен­но между Тиверием и Нероном. Ибо вижу, что они между собой часто вступают в конфликты. Точно знаю, что друг друга они ненавидят, и, ежели Нерон придет к власти, то простым римлянам надолго придется за­быть об Иисусе Христе и Вере Его. Он ради власти пойдет на все, и будет много жертв, ведь от него уже пострадали невинные люди". — "Даврий, а что ты решил?" — "О, Петр, что я могу решить, я обыкновен­ный следователь, а судя по всему, уже нет, ибо хочу оставить это занятие и уехать на Кипр. И там буду проповедовать Веру в Иисуса Христа. Это произойдет очень скоро. Дом же свой решил оставить вам, будете здесь жить. Думаю, что вы не зря прибыли в Рим".

— "Да, Даврий, мне с Павлом и Варнавой придется здесь задержаться надолго. Будем среди людей вос­певать имя Иисуса, и другого пути у нас нет. Ибо все Божье должно осесть здесь". — "Петр, вам будет очень трудно. Представь: Рим — город язычников и они всегда будут стоять у вас на пути". — "Я понимаю, но ведь и сидеть нельзя сложа руки, ибо Иисусу мы обещали, что никакие трудности нас не остановят". Беседа продолжалась еще долгое время.

В дом вошли Павел и Варнава. "Ну как вам город, понравился?" — "Даврий, это не то слово, это рай Бо­жий. Хотелось бы посмотреть еще на бой гладиаторов".

— "На смерть, Павел, лучше не смотреть, ибо вы ее видели часто и предостаточно". — "Что ж, ты прав".

— "Петр, мы уже общались с некоторыми жите­лями Рима и проповедовали им о Боге". — "И как они отреагировали?" — "Знаете, по-разному, но боль­шинство заинтересовалось, они просили встретиться с нами и чтобы мы побольше рассказали им об Иису­се". — Вот и хорошо, Павел, дом у меня большой, мо­жете и вести здесь проповеди". Петр посмотрел на Даврия: "А не боишься ли ты, что..." — "Нет, Петр, я не боюсь. И в дом без моего разрешения даже Кесарь не войдет". — "Тогда, Павел, сегодня вечером ты с Варнавой пригласи сюда желающих, мы начнем свои духовные деяния".

СЕНАТ. "Уважаемые члены сената, — обратил­ся Нерон, — вы знаете, что Тиверий Кесарь хотел провозгласить нищего пророка из Назарета Богом, и поэтому нам следует решить один вопрос: может ли Кесарь оставаться дальше у власти?" Большая полови­на членов сената была согласна с Тиверием, но боя­лась высказать пред Нероном, ибо знали, на что он способен. Поэтому все единогласно решили, что от Ти­верия нужно избавиться. Но как это сделать, никто не знал. А в голове Нерона уже формировались ужас­ные мысли. Он окончательно решил: "Я его отравлю или... И тогда восторжествует справедливость".

"Боже, вот я и приближаюсь к Риму, скоро увижу Даврия", — думал Корнилий. В доме у Даврия со­бралось очень много людей. Шел большой разговор. Вопросы сыпалась на Учеников Иисуса. Никто не заметил, как в дом вошел Корнилий. Найдя себе мес­то, он тихонько присел и внимательно слушал всех. Не заметил, когда и уснул.

— "Петр, смотри, это же Корнилий". — "Да, дей­ствительно, он. Но как он здесь оказался? Вот чудо".

— "Эй, воин Соломон, вставай!" — "Нет-нет, не тре­вожьте меня, я хочу спать". — "Вставай, мы хотим знать, как ты оказался здесь?" — "На лошади я при­был сюда". — "А мы-то думали, что ты с небес к нам снизошел". — "Даврий, прости, мир дому твоему, и дай я тебя обниму". Он обнял Даврия: "А где же люди, их здесь было так много?" — "Ты так можешь все проспать". — "Нет, я уже в своем сознании. Сразу передаю вам низкий поклон от Матери Марии". — "Как Она там?" — "Тоскует без вас, но находит силы, среди женщин Назарета Она проповедует о Боге на­шем. Я видел, как Ей трудно. Мне жалко Ее как женщину. Но уверен, Она выдержит все. Даврий, как мне тяжело было без тебя. Точно так, как тебе без твоей любимой". — "Корнилий, ты остался в одной поре, но я рад тебе. Как там в Иерусалиме?" — "Все по-прежнему. Люди немного успокоились, синедрион пока не заседает. Они никак не могут опомниться от казни своих собратьев. То им урок, и, думаю, что они изменят свое отношение к людям. Как обидно за то, что они натворили". — "Корнилий, обсудим все за столом. Прошу вас сюда". — "Вот с этого и нужно было начинать".

ДВОРЕЦ КЕСАРЯ. Тиверий много думал об Иисусе, но еще больше его тревожил Нерон. Изба­виться от него физически — значит взять грех на душу свою. "Тогда вообще Боги разгневаются на меня. Да на это я никогда не пойду. Постараться лишить его власти? Но сенат Нерона поддержит. Они его все боятся. Как поступить, кто мне даст совет?" Тиверий не успел довести свои мысли до конца, как к нему вошел Нерон.

"Тиверий, я вижу, что мы уже являемся настоящи­ми врагами и до всего довел нас нищий пророк. Как нам быть и как будем жить дальше?" — "Нерон, сама жизнь решит, как нам жить дальше. Бог же рассудит по-своему".

"Это Бог, но до Бога я все сделаю без всяких рассуждений", — подумал Нерон.

— "Тиверий, ты того пророка хотел возвысить как Бога. Ответь, если бы произошло по-другому, ты бы сделал это?" — "Да, я бы сделал и гордился бы этим, потому что Он рожден был в нашей империи". — "Смот­рю я на тебя и смеюсь: ты зрелый муж и такое несешь. Пойми, что нищий есть самозванец". — "Нет, Нерон, это мы нищие самозванцы. Ты видел, как небо..." — "Да, я все видел, но это еще ни о чем не говорит". — "Для тебя, может, быть, все безразлично, я же это вижу по-своему". — "Извини меня, мне с тобой больше не о чем говорить", — и Нерон удалился.

"Все, с меня хватит. Хорошо все обдумаю, и тогда пусть сам Бог помогает ему", — внутренне Нерон улыб­нулся, получив при том огромное удовольствие.

Тиверию стало не по себе, но быстро прошло, он успокоился. "Хотелось мне увидеть живого Бога, но этого не случилось, значит, увижу Его там где-то на Небесах, — подумал Тиверий. — И какой бы я ни был грешный, думаю, что Бог мне поможет".

— "Слуги, срочно ко мне пригласите Даврия, по­вторяю: срочно". — "Господин, сейчас он будет здесь". Слуги отправились за Даврием.

В доме Даврия беседа была в разгаре, говорили только о Матери Марии и об Иисусе. В этот момент вошел один из слуг. "Господин Даврий, тебя срочно требует явиться Кесарь". — "Он не сказал, зачем?" — "Нет, но он толь­ко что встречался с Нероном". — "Тогда все понятно, я сию минуту буду у него. Вы можете идти. Петр, вот ви­дишь, не успели мы об этом поговорить, как что-то случи­лось. Мне придется отправиться к Кесарю".

Войдя в одну из палат, Тиверия он не увидел. "Где же он?" — подумал Даврий.

"Даврий, Даврий, быстрее сюда!" Даврий буквально вле­тел в другую палату, на полу лежал окровавленный труп Кесаря. "Вот все и свершилось, — подумал Даврий. — Я знал, что так и будет, хотя Нерон уйдет от ответа. Очень хитер он, сделал все по-своему и очень умно".

Даврий обратился к слугам: "Кто еще, кроме Не­рона, входил к Тиверию?" — "Никто не входил". — "А Нерон не возвращался еще раз сюда?" — "Мы не видели, но он долго стоял у дверей, не решаясь уйти отсюда". — "Тогда все ясно, уберите труп, ибо он уже не император. Судя по всему, очень скоро здесь по­явится новый правитель. Мне же здесь делать больше нечего". И Даврий отправился домой.

— "Что ты так быстро вернулся?" — "Братья, Кесарь мертв, и его убил Нерон. Я в этом убежден. Корнилий, вот видишь к чему приводит корысть". — "Да, Даврий, я все вижу и понимаю". — "Что ж, братья мои, значит, мне придется покинуть Рим, ибо Нерон не даст мне здесь спокойно жить. Петр, вас же попрошу: будьте осторожны, ибо Нерон — не человек, он хуже зверя". — "Даврий, ты что, сразу уезжаешь?" — "Нет, не сразу, но скоро". — "Понимаю, на Кипре тебя ждет..." Даврий посмотрел на Корнилия. "Вот именно, ждет другая жизнь".

Варнава обратился к Даврию: "Можешь ли ты меня с собой взять? Кипр ведь моя родина, я снова хочу уви­деть свой город Саламись". — "Варнава, я не против, но мы отправимся туда только тогда, когда Нерон оконча­тельно объявит себя Римским императором. Представ­ляю, что он будет творить с теми людьми, кто верит в Иисуса и кто проповедует Веру христианскую".

Павел подошел к Варнаве. "Значит, мы скоро рас­станемся с тобой?" — "Павел, но ведь мы же можем встретиться с тобой в любой момент. Лично мне хо­чется, чтобы и на моей родине, на Кипре, знали об Иисусе Христе". — "Молодец, Варнава, другого от­вета я и не ожидал".

Прошло три месяца. Римским императором был провозглашен Нерон. С первых же дней своего прав­ления он начал устраивать гонения на христиан. Мно­го крови пролилось за Веру в Иисуса. Нерону донесли, что в Риме есть Ученики Иисуса, которые яро пропо­ведуют христианскую Веру. И Нерон начал охоту на Петра и Павла. Они, чувствуя опасность, решили по­кинуть Рим и вернуться к себе на родину.

НАЗАРЕТ. Наступал вечер, уставшая Мария присела отдохнуть и представила, что рядом с Ней сидит Иисус. Ей стало легко на душе, и Она начала мысленно говорить с Ним: "Эмма, трудно Мне одной". Внутри себя Она слышала: "Мамочка, держись". Она вспомнила о подаренном перстне: "Господи, прости Меня, но я хочу воспользоваться этим". — "Мама, ни в коем случае, еще не время". Постучали в дверь, Мария вздрог­нула: "Кто же может быть? Кто там?" — "Мама, от­крой. Это мы, Павел и Петр". "Иисус, спасибо Тебе, услышал Ты Меня. Дети мои, входите, как Я рада. Что случилось, почему Я не вижу среди вас Варнаву?"

— "Мама Мария, скоро его не жди. Он с Даврием сейчас на Кипре, но они обещали посетить Тебя". — "Я знаю, что они Меня не забудут, вы-то надолго?" — "Мы еще точно не знаем, но пока Павел останется с Тобой, я же завтра отправлюсь в Капернаум, соску­чился я по своей семье. Но в Рим мы еще вернемся, ибо в Веру Иисуса люди поверили и будут ждать нас. Мать Мария, видела ли Ты кого из наших братьев?"

— "Иоанн гостил у Меня четыре дня, но Я так и не смогла с ним по-настоящему поговорить. Он полнос­тью отдан писанию. А вообще-то у него все хорошо. Кое-что он Мне прочел, и знаете, дети, Я была в вос­торге от услышанного. Чувствую, его будут чтить во все времена, — она посмотрела на Павла и Петра, — точно так, как и вас, дети вы Мои. Ведь вы у Меня такие хорошие, очень добрые и очень красивые". — "Спасибо Тебе, Мама". — "Видели ли вы Корни­лия?" — "Да, он был в Риме, но недолго, ибо весь в заботах, сейчас находится в Капернауме". — "Вот, дети, как жизнь вас разбросала. И вы находитесь везде. Понимаю, что трудно в одиночку нести веру по Земле, но дело это достойное, и радость жизни каждый из вас увидит в этом. Три дня назад Меня посетила Мария Магдалина, она тоже недавно вернулась из Рима и рассказала Мне о всех событиях, что произошли там. И знаете, Мне почему-то стало жаль Кесаря, ибо в какой-то мере он тоже пострадал за Иисуса". — Да, он пострадал, но где же он был раньше? Ибо все бросаются в последний момент после свершенного. Мать Мария, Рим — центр нашей империи и там царит двоякое мнение. Знаю, что многие стоят за Веру в Иисуса, но страх пред Нероном их придерживает, не все хотят уходить в Царствие Божье". — "Петр, ведь, уходя, никто и ничего не теряет, но об этом лишь только мы знаем, а всем остальным ведает Иисус". — "Ма­рия, будем придерживаться последнего, и Он нам под­скажет что делать".

КИПР. Даврий и Варнава добрались благополуч­но. Даже галеру ни разу не всколыхнула волна. "Варнава, где же мы остановимся?" — "Даврий, это моя родина, и место мы найдем везде, даже в том доме, где жили мои родители". — "А ежели там уже кто живет?" — Дав­рий, не спрашивай, ибо я есть хозяин своего благополу­чия". — "Варнава, а ты все-таки молодец, но я попрошу тебя, давай сначала остановимся на ночлег у тех людей, кто может принять нас". Пройдя несколько улиц, Даврий остановился. "Все, я больше не могу. Стучи вот в этот дом и проси, чтобы нас пустили только на ночлег". — "Даврий, тебе что, плохо?" — "Да, раны дают о себе знать, и я чувствую, что скоро пойдет дождь". Варнава посту­чал. "Можно ли у вас остановиться на ночлег?" — "Нет, уходите отсюда". — "Но нам нужно где-то переспать, потому что моему другу очень плохо". Дверь отворили. "Вы кто?" — "Мы-то странники или по-другому гово­ря... — Варнава внимательно посмотрел на вышедшую девушку. — Диана, это ты?" — "Да, это я, но кто ты?" — "Я же Иосия Саламись, в детстве я дружил с тобой". — "Я не помню". — "Но все равно, пусти нас". — "Вхо­дите". — "А где твой отец Авраам?" — "Он умер, я живу одна". — "Диана, ну вспомни меня, я — Варнава, прости, Иосия, прокаженные". — "Да-да, но вы же умер­ли". — "Да нет, Диана, как видишь, я жив. Помнишь, как мы с тобой..." — "Иосия, сейчас я все вспомнила. Как ты меня узнал?" — "Я все время помнил о тебе, ты же была и есть самая красивая". — "Иосия, ты мне льстишь?"

— "Нет, ибо я вышел уже из того возраста. Диана, мой брат устал, и ему нужно отдохнуть". — "Я вас понимаю, но одного не могу понять, как ты нашел меня?" — "Это не я, Бог мой помог мне". — "А я слышала о неком про­роке Иисусе. Иосия, ты веришь этому?" — "Я не только верю, но я с пророком жил рядом и я есть Ученик Его".

— "Хм, смешно, неужели на белом свете бывают такие чудеса?" — "Диана, все бывает, только мы не замечаем. Но когда происходит, мы не придаем значения". — "Из­вини меня, Осия, но твой друг, этот симпатичный мужчина уже спит". — "Ничего страшного, я сейчас его...", — "Варнава, не нужно, я все слышу". — "Вот и хорошо, у меня есть мясо, немного вина, подходите сюда". Даврий встал. "Ваше имя Диана?" — "Да". — "Извините нас за дерзость, но мы очень устали и с вашего позволения я выпью только лишь вино и буду отдыхать". — "Конечно, делайте, что хотите, ибо я вижу, что вы люди добрые". — “Диана, ты не ошиблась, тем более, знаешь Варнаву". — "Ответьте мне, а Бог, которого вы знали, Он был добр?"

— "Диана, Он очень добр и справедлив". — "Вы изви­ните меня, я вас проверяла, ибо в городе проповедует некий Лазарь. Он проповедует Веру в Иисуса Христа и часто рассказывает нам, что однажды он уже умирал, но Иисус его воскресил". — "Слава Богу за то, что и Ла­зарь здесь. Диана, не сомневайся, это правда. И вот я думаю, как все-таки судьба Божья нас сводит вместе. Варнава, дай мне еще немного вина, и я буду отдыхать. А поутру хочу поближе познакомиться с городом. Хочу уви­деть все, ибо нам с тобой долгое время придется жить здесь, да и не только. Диана, где мне можно отдохнуть?"

— "Так вот же". — "Спасибо тебе", — и Даврий ус­нул... "Любимый мой, вот ты и здесь, как я тебе и обеща­ла. Знаю, ты прибыл не только из-за проповеди в Веру Иисуса, но тебя тянула и я сюда, а точнее, наша любовь, которая воссоединит нас и укрепит". — "Зарра, я не могу без тебя. Ты здесь?" — "Да. Но сначала найди меня, ибо я сейчас не в том виде, что видел ты меня, хотя ты улицезреешь меня как Зарру". — "Дай Бог, чтобы это произошло быстрее". — "Даврий, не торопи время. Нам спешить некуда, ибо мы везде будем рядом. Все сбудется, как я и обещала".

— "Варнава, а с кем это он говорит?" — "Понима­ешь, Диана, я пока не могу тебе объяснить, но скоро ты обо всем узнаешь". — "Странные вы люди. Мне ка­жется, что вы больны". Варнава улыбнулся. "Мы не больны, у нас души божественные, вот поэтому мы выгля­дим необычными пред всеми остальными". — "Ладно, я все равно не пойму". — "Понимаю, что сразу ты не поймешь, но когда придет твое время, то ты изменишь свои взгляды не только по отношению к нам, но и на всю свою жизнь. И еще, прошу тебя, пожалуйста, помоги нам найти дом, где бы мы смогли жить". А разве мой дом тебе не подходит?" — "Но я же не один". — "А почему ты мне так говоришь?" — "Варнава, я не знаю, но, навер­ное, мой возраст говорит обо всем". Он посмотрел на Диану. "Я тебя понял, но я же не могу бросить Даврия одного." — "А разве я прошу тебя об этом?" — "Давай выйдем из дома и там при звездном небе обсудим все. Даврий пусть же отдыхает". Они вышли из дома, была полная луна, светили звезды.

— "О чем ты думаешь?" — "Диана, где-то там, в глубине этого простора, находится наш Учитель, Иисус Христос. Точно знаю, что Он видит всех". — "Скажи мне, а я могу ли увидеть Его?" — "Диана, ты прочув­ствуй Его своим сердцем". — "Но я же не видела Его?" — "Это не имеет никакого значения. Ты жива, значит, дух Его в тебе". — "Варнава, не пойму я тебя и сейчас". — "Как тебе все объяснить. Пойми, ты есть творение Божье. В нашем теле заложен дух Все­вышнего. Чтобы услышать Его, прочувствовать и по­нять, к нам, людям, был послан Сын Божий, дабы все разъяснить. Но люди не поняли Его и предали страш­ным мукам, которые привели Его, нет, не к смерти, а к бессмертию. И Иисус воскрес после распятия, вос­стал в Духе Святом и явился пред всеми, кто верил в Него, и пред теми, кто не верил". — "Варнава, вроде бы ты и не безумец, но как можно верить тебе?" — "Хорошо, дай мне кувшин с водой, только наполни его сполна и не пей из него". — "Сейчас я принесу". Диана пошла за водой: "Неужели будет колдовать, ведь за это священники строго наказывают. Я знала его еще с детства и не думаю, чтобы он отдался черной силе. Но мне все равно интересно. Посмотрю, что он сможет мне показать". Она набрала полный сосуд воды. "А что, если я испью из него?" Она прикоснулась губа­ми и сделала несколько глотков. Подойдя к Варнаве, она отдала сосуд с водой. "Диана, я же тебя просил: не пей из этого сосуда". — "Боже, но как ты узнал?" — "Господь мне помогает. Ступай набери снова". Она согласилась и через несколько мгновений стояла рядом с Варнавой.

"Вот сейчас ты все сделала правильно, поставь со­суд на землю, только так, чтобы на воде было видно отражение Луны". Диана долго искала такое положе­ние и вдруг закричала: "Я вижу, вижу отражение Луны. Что мне делать дальше?" — "Подойди ко мне". Она подошла. "Я слушаю тебя". — "Загадай свое жела­ние и посмотри на Луну, отображающуюся в воде". Диана медленно и боясь подошла к сосуду, взглянула. Луна была видна на поверхности воды. Она долго смотрела на Луну, и пред ее взором возник образ: "Гос­поди, кто это?" — "А какое желание ты загадала?" — "Я хотела увидеть образ своего суженого". — "И что ты увидела?" — "Мне стыдно, но я увидела твое лицо". — "И ты испугалась". — "Признаться, да". — "Не бойся, Диана, это уже твоя судьба. Попробуй еще". Диана прищурила глаза: "Я вижу здесь чей-то незна­комый облик. У Него две родинки на лице". — "А вот сейчас ты видела Господа нашего, Я же говорил тебе, что Он находится в каждом нашем сердце. Вот ты и убедилась".

— "Варнава, не пугай девушку". — "Даврий, по­чему ты не отдыхаешь?" — "Сны не дают мне покоя". - "Скоро пройдет, и ты встретишься с...". — "Варна­ва, молчи. Я знаю и готовлюсь к этому. Идемте лучше отдыхать, а завтра нам полностью нужно благоустраи­ваться. Варнава, я прав?" Тот покраснел, даже при све­те Луны было заметно.

НАЗАРЕТ. — "Мама Мария, не нравится мне все это". — "Павел, что ты имеешь в виду?" — "То, что мы, братья, начали жить сами по себе. Люди могут неправильно понять". — "Павел, не беспокойся. Вера Божья объединяет всех вместе, и чрез людей вы стано­витесь снова все едиными. И во главе вас стоит сам знаешь кто". — "Но, когда мы были вместе, веселей было жить, да и прочно мы чувствовали себя между людьми". — "Павел, в единстве ты увидел силу, сей­час тебе предстоит прочувствовать ее в Вере. И вы будете сильнее, чем были". — "Мама Мария, по но­чам мне снится крест, даже два. Я этого не боюсь, но почему-то становится не по себе". — "Павел, а как же было Иисусу наяву выдержать". — "Я понимаю. Муки я могу выдержать, меня интересует другое: не вещие ли сны?" Мария обняла Павла. "Сынок, вещие, Я точно знаю, но ничего не могу поделать. Люди со­творят, как сотворили и с Эммой", — подумала Мария, услышав внутренний глас души своей. Павел понял:

"Мама, я ни пред чем не остановлюсь, имя Брата свое­го духовного никогда не опорочу. Я видел невинную смерть матери моей, видел голову Иоанна, многих рас­пятых людей, и это меня больше укрепило, как... как мужчину". — "Павел, да, ты уже мужчина, но пред Моим взором..." — "Мама, я знаю, о чем Ты подума­ла". — "Павел, думаю, что ты Меня никогда не забу­дешь и не оставишь". — "Мама, об этом никогда не думай, ибо я есть Твой сын".

КИПР. САЛАМИСЬ. — "Даврий, почему ты не отдыхаешь?" — "Я сам не знаю. Вы отдыхайте, а я хочу пройтись по улицам города". — "И по сравнению с Римом ты это селение считаешь городом?" — "Ко­нечно, ибо для острова селение есть город". — "Что ж, тогда наслаждайся красой его".

Настроение было "не очень", но Даврий выдержи­вал эту тяжесть. Солнце слепило глаза, жара брала свое, он шел, сам не зная куда. "Хочу, хочу тебя встре­тить, ибо я не могу без тебя", — думал он. Появлялись первые прохожие, он всматривался в каждое лицо вся­кого прохожего. Хотел услышать голос той, которая пришлась ему по нраву, но, увы. Пробыв до полудня в городе, он вернулся в дом Дианы.

— "Даврий, я вижу, что ты еще больше расстро­ился". — "Варнава, ты правильно заметил, душа моя тревожит меня. Ибо чувствую, что счастье мое где-то должно быть рядом, но его нет". — "Не спешишь ли ты?" — "Может быть и спешу, но ведь года мои проно­сятся мимо меня". — "Мне понятно, Даврий, и думаю, что нужно смириться, и, когда ты прочувствуешь духов­ный покой, тогда все и явится. Можно сказать, непри­метным образом". — "Извини меня, Варнава, я все-таки отдохну". — "Твое дело". Даврий прилег: "О Боже, какая благодать".

"Даврий, Даврий!" — "Кто это, хотя голос мне очень знаком. Зарра, ты?" — "Да, я". — "Но как же, я искал тебя целый день". — "Не беспокойся, я была рядом с тобой и видела тебя. Тем более я ощущала твои чувства". — "Как мне быть дальше?" — "Купи дом, но не только для одного себя, а и для меня. Не утруждай своим присутствием молодых, жди меня в нашем доме. Я тебя сама найду". — "Зарра, я хочу..."

— "Знаю, построй небольшой, но чтобы этот Храм был в честь Иисуса". — "Все сделаю, деньги у меня есть".

— "Вот и возводи Храм, а я явлюсь пред тобой в белом одеянии". — "А почему в белом?" — "Это не прихоть моя, но я буду иметь немножко другой вид". — "Но как я пойму, что это ты?" — "Господи, Я сама тебя обниму и скажу, что это я. И чтобы ты убедился, что я есть, я тебя ущипну". — "Ой", — Даврий вскочил. "Варнава, где ты?" — рядом никого не было. Он вышел на улицу: "Зачем, зачем все это", — подумал он.

К нему подошел Варнава. "Что, снова кошмары?"

— "Да, снова пригрезилось". Варнава улыбнулся. "Да нет, это не кошмар, она была здесь, и мы ее видели. Но она как тень унеслась отсюда, значит, что-то есть в этом видимом и невидимом мире". Даврий посмотрел на Варнаву. "Ты еще молод, но как ты к этому отно­сишься?" — "С уверенностью могу сказать, что поло­жительно". — "Тогда дело за мной. Я все сделаю, чтобы было именно так, как хочет Зарра и хочу я. И пусть это принесет нам счастье, в котором мы будем жить вечной жизнью. Ты молод и прекрасен в душе своей, Варнава, мне с тобой придется прожить еще многие лета". — "Даврий, за сегодняшний день ты мне уже несколько раз говорил об этом". — "Нервы мои говорили, но не я". — "Пусть даже нервы говори­ли, но я всегда буду рядом с тобой".

— "Варнава, у меня есть очень много денег. Нуж­но найти людей, которые смогли бы построить Храм Божий в честь нашего Учителя". — "Даврий, но ведь ты знаешь, какая здесь вера исповедания". — "Да, я знаю и поэтому хочу изменить все" — "Трудно ведь будет тебе". — "Пусть трудность будет физической, а духовную я осилю".

КАПЕРНАУМ. — "Петр, где ты пропадал так долго?" — "Мне трудно что-либо тебе сказать, доро­гая Ада, я был рядом с Богом. А сейчас, можно ска­зать, я ушел от Него. И моя совесть меня давит". — "Петр, но ведь ты посланник". — "Ада, я это пони­маю". — "А где брат твой Андрей?" — "Он молод, и пред ногами его и совестью его путь лежит далекий до неведомых нам доселе стран. Пусть бороздит простор земной, а после — Простор Небесный". — "Как же ты будешь жить дальше?" — "Ада, мне снова придет­ся отправиться в Рим и продолжить начатое. Ибо я обещал Господу, и я должен пред Ним, чувствую, что мне нужно вернуться". — "Ну, а как же мы?" — "Суть Божья должна быть первой во мне, а после лишь вы". — "Симон, но ведь мы живы еще?" — "Вот именно, еще вы живы, но я хочу надеяться, и я уверен, что все еще у нас впереди". — "Обними хотя бы детей". — "Я обниму их и согрею Божьим теплом". — "Симон, мне кажется, что я больше тебя на увижу живым". — "Нет, увидите меня, и я буду живой, как и Иисус". — "На это есть какие-либо гарантии?" — "Да, есть". — "И ты можешь доказать?" — "Ада, зачем тебе все это доказывать, ведь я пока жив и стою пред вами". — "Симон (Петр), это ты стоишь сейчас, а что дальше будет?" — "То, что сказано Богом. Я уйду от вас, но не навсегда, и встречу вас всех в Царствии Небесном". — "Но зачем нас сейчас бросать?" — "Сила Божья влечет". — "Как же мне быть с детьми?" — "Дорогая, пойми, в них тоже есть сила Господня, наша телесная и Божья, духовная. Господь нас вел, и мы слушались Его как ведущего". — "Я знаю, вас избивали, неужели тебе не хочется взяться за свое ремесло, ведь рыбой мы жили". — "Рыба есть рыба, а внутренняя, духов­ная плоть — сильнее от всякой рыбы, и этим нужно наслаждаться. Знаю, теряю семью, но сразу же чув­ствую, что нахожу некую обитель не только для себя, но и для всей нашей семьи". — "Симон, странно ты го­воришь, но убедительно. Ибо сначала я сомневалась, но душа говорила свое". — "Наконец-то ты поняла меня. Иисус рядом, я в Иисусе, Он во мне, и это сейчас невозможно разделить. Ада, знаю, что беспокоишься обо мне, но успокойся, ибо изменить меня в другую сторону уже невозможно".

ИЕРУСАЛИМ. Синедрион. После долгого пере­рыва новый ведущий собрал членов синедриона. "Госпо­да, прежде чем начать нашу работу, я, новый человек среди вас и хочу спросить: все то, о чем мне рассказывали, дей­ствительно было правдой или это?.." — "Нет-нет, госпо­дин, это была не только правда, но и что-то необъясни­мое. Многие из нас тоже новые люди. Те, кто был до нас, — осуждены, некоторые преданы смерти, но несколько человек, кто верил в Иисуса, находятся среди нас, и они могут подтвердить те факты, что касаются имени Иисуса Христа". — "Тогда вот что я вам скажу: позор на нас всех лежит несмываемый и не будет смыт во все времена. Поэтому прошу вас быть внимательными к необыкновен­ным людям, дабы не повторить ошибку. Лично я верую, что нами руководит Простор Небесный во главе со Все­вышним и Он видит всех нас и наши деяния. Ежели кто со мной не согласен, то тот прямо сейчас может покинуть наше собрание".

"Господин ведущий, — обратился один из священ­ников, — я понимаю вас так: вы призываете всех нас проповедовать христианскую Веру и воспевать Иисуса Христа. А известно ли вам, какой закон издал Не­рон?" — "Да, мне известно, что каждый будет распят, даже тот, кто только подумает об Иисусе или вспомнит имя Его. Но Нерон живет в Риме, а Бог жил здесь рядом с вами и, на мой взгляд, мы должны этим гор­диться. Согласитесь со мной, что императоры — люди временные, а Бог — вечен. И мы, сознательные люди, должны почитать сначала Бога, а потом уже слушать безумие императоров". — "И вы не боитесь говорить такие слова?" — "Нет, я не боюсь, ибо знаю, что Господь всегда пойдет на помощь такому человеку, который вос­певает Его духовную истину". — "Господин, я лично ждал, когда Иисус сойдет с креста, но этого не про­изошло. Многие это видели и ждали". — Я с вами согласен. Он не сошел с креста, ибо дух Его был отдан Отцу Всевышнему. Но через три дня Он все-таки воскрес, чтобы всем доказать, что есть Царствие Небес­ное, о котором мы еще мало что знаем. И сейчас нам нужно хотя бы тайком, но прислушаться к проповедям Учеников Его, ибо Он их многому научил. Некоторых из них я уже слышал и вам советую, дабы смягчить грех свой пред единым Богом".

Среди членов собрания начался спор. Каждый старался высказать свое мнение. У некоторых на этот счет были не только мысли, но и планы.

— "Господа, успокойтесь. Спорить нужно было при жизни Христа. Знаю, что кто-то из вас может донести на меня, без подобного еще нигде из обходилось, но это не остановит рождения новой Веры, ибо людям надоела, извините меня, ваша болтовня. Они ждут чего-то нового, и вот оно рождено у нас, и мы должны сохранить это прекрасное дитя. Вот всё, что я хотел вам сказать. Мы должны осмыслить сказанное и избрать свой путь. Но учтите, пред Богом мы виновны все — и царь, и нищий. Я удивляюсь, животные, дикие звери не трогали Иисуса, чувствуя в Нем Бога. А люди, люди смогли проявить все нечеловеческое и отдать на страдания и муки Его. Думаю, что души людские зачерствели в своей непри­язни, бездуховности и безграмотности. На сегодня мо­жете быть свободны".

РИМ. Дворец императора. Нерон был в гневе. Истинный зверь открылся в нем. Он негодовал. И вот в таком состоянии негодования он посетил сенат.

— "Я приказываю, — в этот момент у него свети­лись глаза, — я приказываю вам изловить всех Учени­ков Иисуса, где бы они ни находились: в Риме, Иеру­салиме, Капернауме," Арарате, и всех казнить. Всех при­гвоздить. И пусть уходят в свое Царствие, а нас пусть оставят в покое. С завтрашнего дня открыть ярую охо­ту на безумцев, не жалеть никого и, ежели кто пожалеет хотя бы одного из этих голодранцев, тот сам будет рас­пят. И вот еще что: если появится в Риме рыбак Си­мон и Павел, немедля схватить и доставить их ко мне. Сколько вам нужно воинов — столько и берите. Я собственноручно буду казнить пророков. Давайте лю­дям побольше денег, деньги сделают свое дело, они укажут, где искать умалишенных". Не успел он дого­ворить, как у него носом пошла кровь. Ему стало плохо, и он упал. Его одолевали судороги, он корчился. Кто-то из членов собрания невольно подумал: вот, не успел открыть охоту, как сам оказался жертвой.

Нерона вынесли из палаты, он долго не приходил в сознание. Очнувшись, заорал не своим голосом: "Всех, всех на крест! Копьями их, стрелами, искоренить эту не­чисть, и пусть земля освободится от этой грязи". И он снова упал в беспамятстве и два дня пробыл в небытии.

Из Рима во все стороны отправились воины на охо­ту, на истребление святых посланцев Божьих. Ученики пока не догадывались. Никто из них не знал, кого какая ждет участь. А участь их ждала страшная.

ИЕРУСАЛИМ. Неподалеку от города на юго-востоке находился Силоамский целебный водоем. Местные жители называли водоем Силоамской ку­пальней. По тем временам это было очень красивое место. Рядом с водоемом стояла башня, окруженная несколькими деревьями. Здесь всегда было многолюдно, особенно в те дни, когда в этом месте находился Иуда Алфеев и вел свои проповеди. Со всей земли обето­ванной собирались здесь люди, чтобы узнать побольше об Иисусе Христе, исцелиться от своих недугов в це­лебном водоеме. Иуда, видя большое скопление веру­ющих людей, всегда радовался увиденному. "Значит, не зря я живу на земле. Брат Господь мой многому меня научил. И где бы я ни находился, всегда меня окружало много людей", — думал Иуда. Стоял теп­лый летний день. Люди, как всегда, окружили Иуду. "Скажи, а ты родной Брат Господа нашего?" — "Нет, братья мои, родной я только по духу с Ним, а по плоти я двоюродный, но это мне не мешает быть Ему родным Братом". — "Правда, что Иисус скоро вернется к нам?" — "Правда чистая, но сначала мы к Нему возне­семся и Царствие примет нас". — "Но нам на Земле хочется жить". — "Чтите и почитайте Веру, и вы обретете жизнь вечную и на небе, и на земле. Так всем отвечал мой Брат Иисус". — "Иуда, а тебе не страшно умирать?" — "Да, мне страшно, но не уми­рать. И если подойдет этот момент, я жалеть буду лишь о том, что мало сделал хорошего ради Бога Всевышне­го. Я думаю так, что не в смерти своей нужно искать страх свой, а в деяниях наших". — "А почему вы сейчас проповедуете в одиночку?" — "Понимаете, нужно везде успеть. Поэтому мы разошлись, дабы охватить больше пространства и посеять добрые семена Веры нашей. А сейчас, братья мои, ответьте вы мне: готовы

ли вы принять Веру в Иисуса?" — "Если бы мы были не готовы, то мы бы не пришли сюда". — "Спасибо вам, братья. Я везде слышал такие ответы от людей, где бы ни находился". — "Правда ли, что Петр может исцелять людей, как это делал твой Брат?" — "Да, кое-чему Петр научился, и у него получается. Но для нас главное — исцелять души, дабы они были чисты при вознесении в Божью благодать". — "А как уз­нать, что душа чиста?" — "В помыслах своих прочув­ствуйте ее, и ежели возлюбите Бога, то сама душа запоет внутри вас". — "Почему мы не видим душу свою?" — "Братья, это таинство Божье, но через нее вы видите все — и плохое, и хорошее. И вам избирать, как и чем наградить душу блаженного". — "Можно ли с ней поговорить?" — "Конечно, сколько хотите, и ведите разговоры с ней в мыслях своих". — "Иуда, можешь ли ты воскресить из мертвых человека?" — "Нет, что подвластно Богу, то лишь Он вправе делать. Я же такого права не имею, и даже если бы у меня получалось, то я бы не делал, дабы не разгневать Гос­пода нашего". — "С тобой так интересно вести бесе­ду, ты был рожден таким?" — "Нет, когда Иисус гос­тил у нас с Матерью Марией, Он много нам расска­зывал о Царствии Божьем и об Отце Своем небес­ном. И мы, братья, старались все запомнить. Ибо Он говорил: "Запоминайте все, и вы станете Помазанни­ками Божьими и Бог вознесет всех в Истине своей". Мы тогда еще не понимали, о чем идет речь, но запом­нили все, и поэтому сейчас мне легко говорить с вами".

— "Смотрите, смотрите, в нашу сторону движутся воины. Не к добру". — "Люди, успокойтесь". — "Но ведь это же римляне, нам нужно покинуть это место". Но уже было поздно. Все христианское общество было окружено воинами.

— "Что здесь за столпотворение?" — обратился сотник. "Мы в роднике исцеляемся", — ответил тот, кто был посмелее. Иуда подошел к сотнику: "Что вам нужно от нас?" — "Наконец-то, ты будешь вторым у нас после вашего пророка Иисуса. Ты проповедуешь Веру в Него?" — "Да, я". — "Нерон всех вас пригово­рил к смертной казни". — "И вы во мне видите преступника?" — "Нас это не интересует, вы все есть преступники". Иуду ударили. "Что ж, бьете меня — бойтесь за себя, ибо все вы, но не я — есть преступни­ки. Одно дело вы уже совершили, творите и другое". Возникла паника. Все бросились в башню, но она не выдержала, и кладь ее рухнула. Послышался крик, крик о спасении. Но им никто не смог помочь. Девятнад­цать трупов оказались под развалинами строения. Иуда хотел им помочь, но он был бессилен. Взяв одного из младенцев на руки, он заплакал: "Боже, Иисус, что же творится? Ведь дитя не виновно ни в чем".

Воины подошли ближе к Иуде: "Положи эту плоть и идем с нами". — "Да, я пойду, пойду на все. Только не трогайте невинных людей!" — "Хорошо, мы их не тронем, но пусть они посмотрят на тебя, как ты будешь умирать". — "Я согласен. Только прошу вас, вы слы­шите крики из развалин, помогите им, ведь они не я". — "Да нет, пусть они с Божьей помощью выползают из обломков, ты же следуй за нами".

— "Господи, вот и мой час настал, скоро я пред­стану пред Тобой". — "Иуда, не бойся. Физическую боль ты стерпишь, и Я тебя с легкостью приму в свое Царство". Два воина взяли под руки Иуду и подвели к дереву. "Слушай ты, брат Бога, будешь ли ты просить прощения?" — "У вас — никогда, У Бога — да". — "Ну, что ж, сейчас при помощи веревки ты можешь встретиться с Учителем". Иуда закрыл глаза, петля была очень крепкой. "Господи, прими Меня". Грудь пронзила тройная боль. Три стрелы вонзились в уже нетленное тело Иуды. Люди бросились в разные сто­роны. Труп Апостола слегка качал легкий ветерок, из ран сочилась кровь.

— "Иуда, прости Меня". — "Иисус, я снова вижу Тебя. Как мне еще больно". — "Ничего, сейчас все пройдет. Только перейди барьер, смотри не за телом своим, а за душой. И в тот момент, когда она отойдет, прикоснись к этому яркому свету". — "Но я не вижу Твою плоть." — "Иуда, плоть Моя находится далеко, а твоя душа — рядом. Так что иди ко Мне". — "Иисус, мне уже легко, я иду к Тебе. Но как же быть с теми людьми, кто погиб в той башне?" — "А ты посмотри назад". — "Иисус, я вижу, они в растерянности". — "Иуда, это не страшно, ибо они идут за тобой". — "Учитель, тогда прими меня в Свою обитель со всеми теми, кто пострадал за Тебя". — "Вот-вот, Иуда, и ты понял, что и зачем следует". — "Прости меня. Учи­тель, были и у меня такие моменты, что я сомневался, но когда я уже нахожусь у Тебя, я начинаю понимать, что это мой дом и я предан Тебе".

Все, кто остался жив, начали плакать над трупами по­гибших. Прохлада тени колыхала труп Иуды. Никто не подозревал, что он в этот момент уже говорил с Иисусом.

Жизнь продолжалась. Вокруг шумело и цвело. Светило солнце, шумела вода, пели птицы. Только жизни, оборванные раньше времени, уже находились в руках Господних.

— "Иуда, мир тебе". — "Александр, это ты, ты жив?" — "Да, я в теле, ты же, Иуда, в силе Божьей. Лично я разницы не вижу". — "Александр, но мне как-то не по себе". — "Привыкай, ибо это другой мир". — "Но я его пока не могу понять". — "Поймешь со време­нем. Просто ты привык к телу своему". — "Александр, а ты прав, мне было жалко покидать его. Я на него смотрел как на что-то непонятное". — "Не беспокойся, уже все позади, лишь Господь, наш Иисус, стоит впере­ди". — "Я понимаю. Но как мне вести себя дальше?" — "А ты посмотри вот на этих прекрасных Ангелов". Иуда посмотрел, пред ним стояли блаженные люди, кото­рые глядели на него. — "И что, они помогут мне?" — "А ты лучше всмотрись в их лица". — "О Боже, как же я раньше не мог заметить, ведь в одном из них я вижу себя". — "Ты прав, это ты, или твой дух". — "Но кто же тогда я?" — "Ты — единое Божье Творение". — "И что, я буду так и жить с двойником своим?" — "Иуда, вы объединитесь и будете одной духовной плотью". — "Александр, я не могу понять". — "Что ж, сначала обжи­вись, а после ты поймешь. Сейчас тебя просит Иисус войти в обитель Его".

— "Учитель, Брат Ты мой!" — "Иуда, больше ничего не говори, слушай только Меня. С этого мо­мента ты находишься в Царствии Божьем, и здесь все выглядит иначе, чем на Земле. Видишь ли ты сейчас образ Мой?" — "Учитель, нет. Лишь яркий свет осеняет меня". — "Ты боишься?" — "Признаться, да". — "Что ж, страх Я снимаю с тебя, и ты вольешься в Силу Господню". — "Учитель, мне жалко мое тело". — "Не беспокойся, его сегодня предадут земле. Ты же будешь рядом со Мной, и очень скоро мы унесемся с тобой". — "Если не секрет, куда?" — "Иуда, недале­ко". — "Иисус, но я же..." — "Иуда, привыкай пока к этой обстановке". — "Понимаешь, Иисус, мне хочется сразу все понять, дабы я мог быть уверенным во всем". — "Подойди ко Мне. Я коснусь твоего чела". — "Господи, но мне не по себе". — "Подойди. В ярком свете ты прочувствуешь Мою руку, которая коснется тебя, и все твои предрассудки исчезнут в один миг". Иуда сделал шаг, другой. Он почувствовал сильный жар. "Иисус, я сейчас сгорю". — "Нет, ты не сгоришь, ты очистишься от нечисти". Он плыл в приятном бла­женстве. От него что-то отрывалось и уходило в без­дну. "Господи, что со мной?" — думал Иуда. И дей­ствительно, с ним происходило что-то необыкновенное, его несло в некую тьму, пред ним горел и светился огромный шар, который манил его. "Иисус, я больше не могу". — "Терпи, ибо это есть все то, о чем Я вам раньше говорил". На какое-то мгновение все внезапно остановилось, и Иуда почувствовал полное блаженство: "Боже, Иисус, спасибо Тебе. Я на месте и чувствую себя истинной частицей Божьей". — "А вот сейчас, Иуда, ты по-настоящему принял Царствие Мое. Пусть твоя душа отдыхает здесь и после возьмется с новыми силами за свои новые деяния". — "И в чем они будут заключаться?" — "Иуда, не трудно догадаться, Мы Веру Мою будем нести по всему Простору Небесному". — "Иисус, я рад, что удостоился такого внимания. Я буду исполнять все, что прикажешь мне". — "Нет, приказы­вать Я не могу. В дуновении Моем духовном Моя просьба предстанет пред тобой". — "Тогда, Учитель, я повинуюсь пред всем Твоим". — "Иуда, это все Мое как и твое, и всех остальных, ибо видишь, сколько здесь таковых". — "Иисус, но как же быть с теми, что оста­лись там?" — "Иуда, это есть лишь посев, плоды, как видишь, оседают здесь. И очень скоро к плодам доба­вятся Петр и Павел, ибо жду их, но они пока не ведают об этом. Вот, Иуда, посмотри вокруг себя, нравится ли тебе все это?" — "Да, Учитель, легкость меня влечет и Покой Небесный". — "Тогда радуйся, ибо все начатое -нескончаемо". — "Что Ты хотел этим сказать?" — "А все то, что рождено силами Всевышнего есть, да и всегда будет являться вечным". — "Иисус, Учитель мой, умру ли я здесь?" — "Нет, Иуда, сюда ты пришел на­всегда. Во всем этом заключается бессмертность".

СИЛОАМСКАЯ КУПАЛЬНЯ. Люди, смот­рите, что эти дьяволы натворили. Давайте снимем тело Иуды и предадим земле". Кровь еще сочилась изо всех ран. "Осторожнее, кладите его на хитон". — "Боже наш, — заплакали женщины, — какого чело­века убили нелюди. За что, за что мы так страдаем, Всевышний, взгляни на нас, обрати свой взор и накажи недостойных".

Прогремел гром, дождь так и не пошел. Но гром и молнии держали все в своих объятиях. Гремело и свер­кало, ибо Царствие Небесное оплакивало еще одного сына и помазанника Божьего. Весь Простор негодовал, видя беззаконие, но без слез. Ибо слезы были отданы единородному Сыну Бога.

КАПЕРНАУМ. Семейный очаг. В сборе вся семья. На душе у Петра (Симона) было неспокойно. Его тревожил недавний сон, в котором он видел Учи­теля своего. Он искал выхода, но мысли делали со­всем другое. Наконец он решился: "Ада, дорогая, не могу больше я сидеть сложа руки. Учитель явился ко мне во сне, и ежели Он явился — я должен идти и продолжать дело чисто Божье". — "Петр, я тебя од­ного не отпущу, с тобой пойду". — "Ада, но ведь..." — "Нет, Петр, я решила, что одного тебя не оставлю, всегда буду находиться рядом с тобой". Он подошел к ней и поцеловал ее: "Что ж, я согласен, только учти, путь наш не из легких". — "Петр, я все выдержу. И какие бы трудности ни одолевали нас, я буду стараться во всем помогать тебе". — "Ада, я, точнее говоря мы, идем вместе. Но сначала зайдем в Назарет и заберем Павла. Лишь после отправимся в Рим, ибо люди нас там ждут".

— "Петр, прихоть Божья должна быть исполнима, нам с тобой нужно ее осуществить. Когда мы отправимся?" — "Прямо сейчас. Время торопит, оно опережает нас, а мы должны поспеть за ним. Давай простимся с детьми, ибо чувствую, что вижу их в последний раз". — "Петр, о чем ты говоришь?" — "Ада, о том, что чувствую. Тому, что должно случиться — того не миновать. А чувства мои никогда меня не подводили". — "Может быть..." — "Нет, Ада, то, что надлежит Богу — должно случиться. Ибо однажды я уже Его..." — "Петр, не вспоминай об этом. Лучше давай будем идти в сторону восходящего солнца". Петр посмотрел на свою жену, и пред его глаза­ми появилось видение. Оно показалось ему каким-то нео­быкновенным и мимолетным. В нем он увидел нечто страшное. "Нет, мне все это показалось, — подумал он.

— Ада, собери детей, нам пора".

НАЗАРЕТ. Павел и Мать Мария в этот день отдыхали от всех сует. На улице шел дождь, и на душе было немного грустновато. "Мама Мария, только что сверкнула молния, и мне стало не по себе". — "Сы­нок, не обращай внимания". — "Да нет, Мама, со мной что-то случилось, а, точнее, с моими глазами". — "Па­вел, у тебя действительно, вид плохой". — "Мама, но не беспокойся, скоро пройдет". — "Ты Меня напугал".

— "Извини меня, Мама", — он вышел из дому. "Гос­поди, брат Ты мой, что со мной случилось?" — "Павел, прости Меня, ты увидел пред собой силу Божью, и она воздействовала на тебя". — "Я ослепну?" — "Да". Павел поднял руки к Небесам: "Господи, за что?" — "Этому суждено быть. Но ты прозреешь, не печалься, ибо со тьмой к тебе придет свет Божий". — “Спасибо, Иисус, Ты меня успокоил".

— "Павел, с кем ты говорил?" — "Мама, это Ты? Я говорил с Иисусом. Я слышал глас Его, который успокоил меня. Еще, Мама, я чувствую, что скоро у нас будут гости". - "Павел, к чему это ты говоришь?" — "А к тому, что к нашему очагу приближается кто-то из бра­тьев". — "Что ж, дай Бог, чтобы так и было, я очень скучаю по всем". — "Мама, я никогда не ошибаюсь".