В военное время

Разведка в мирное время есть явление подготовительное', вся задача этой разведки сводится к принятию всевозможных мер для того, чтобы в случае войны иметь широкую и всестороннюю осведомленность как о стране про­тивника и театре военных действий, так и о его армии и планах; чем полнее будет осведомленность к началу войны, тем меньше будет ошибок при ее ведении, тем победа может быть куплена быстрее и с меньшими потерями и затратами.

Результаты разведки мирного времени, незаметные во время мира, нач­нут быстро сказываться с началом военных действий.

Когда война началась, противник из какого-то отдаленного, изучаемого издали элемента, превращается в близкую, постоянно ощущаемую силу, с которой приходится непрерывно считаться уже не только высшим штабам, но и всем полевым штабам и войсковым частями, как бы малы они не были.

С началом войны разведывательная работа входит неотъемлемой состав­ной частью во все действия войск; ни одно положение, ни одна операция не может обходиться без изучения противника, и чем скорее, правильнее и полнее ориентируются о противнике начальники и войска, тем легче будут прини­маться начальниками выгодные решения и тем разумнее будут они прово­диться в жизнь войсками.

Как бы энергичны и активны наши действия не были, противник будет всегда стараться мешать нашей воле, будет стремиться рядом мер выхватить из наших рук инициативу и ограничить нашу свободу действий; естествен­но, что чем мы скорее разгадаем, как противник нам мешает, чем мы глубже и заблаговременнее проникнем нашей разведкой к неприятелю, тем будет легче принимать соответственные меры против действий противника.

В прежние эпохи, при незначительных армиях, при крайне нешироких полях сражений и ограниченности огневого действия, даже старшие начальни­ки имели возможность постоянно вест личную разведку и ставили часто реше­ния на основании личных впечатлений, лишьдополненныхдонесениями.

В современной обстановке при небывалом развитии огня и техники, при широко раскинутых полях сражении личная разведка даже мелких началь­ников уже недостаточна для принятия решений, и их приходится основы­вать на целом ряде донесений самых разнообразных органов разведки; слож­ная природа современного боя для его успеха требует выяснения самых раз­нообразных явлений у противника, необходимо проникать в мельчайшие де­тали происходящего у врага.

Разведка во время войны, пользуясь все новыми и новыми средствами техники, все развивается и осложняется, разведывательный аппарат стано­вится сложнее и тоньше, а, следовательно, управление им все осложняется и требует самого серьезного к себе отношения, подготовки и системы.

Сравнивая Русско-японскую войну с войной современной, мы уже ви­дим, насколько за какие-нибудь пятнадцать лет техника разведывательной службы усложнилась и дала ряд новых органов разведки, как то: авиации, радиослежку, телефонное подслушивание и пр.

Каждый орган разведки, в зависимости от его свойств и преследуемых им задач, дает отдельные, отрывочные данные о противнике, и только разум­ная комбинация работы всех органов, взаимно дополняющих друг друга, может давать наиболее полные сведения о противнике, может представлять начальнику более или менее законченную картину.

Работа по организации и управлению разведывательной службой, в смыс­ле наиболее плодотворного использования всех органов разведки, и в воен­ное время ложится на офицеров Генерального штаба, как лиц, получивших соответственную подготовку и находящихся в полном курсе замыслов и опе­ративных решений начальников.

Минувшая всемирная война вновь особенно рельефно подчеркнула гро­мадное значение разведки на войне и важности своевременного получения сведений от разведки.

Не приводя большого числа примеров из последней войны, которые бы доказывали важность разведки, обращу внимание лишь на пример значения разведки для оперативного командования, который дает операция Гинден- бурга под Варшавой в октябре и ноябре 1914г.

После ожесточенных боев под Варшавой, обессиленный противник ве­чером 6/19 октября начал отход с позиций под Варшавой, причем наша раз­ведка момента отхода не уловила и, допустив противника за ночь отойти на значительное расстояние, не дала возможности нанести врагу решительный удар подведенными и вполне готовыми резервами.

Противник быстро отошел за р. Равку, а 15/28 октября снова отступил, опять незаметно для нашей разведки, и вновь выскользнул из-под удара пре­восходными силами¹.

18/31 октября армия Гинденбурга была уже за реками Бартой и Видавкой, непреследуемая в достаточной мере нашей конной и воздушной разведками.

В ночь с 24 октября (6 ноября) на 25 октября (7 ноября) опять-таки совер­шенно незаметно для нашей разведки армия Гинденбурга начала посадку на железную дорогу в районе Крейцбурга для переброски в район Торна; первые агентурные сведения от агента-ходока о посадке были получены в штабе 2-й армии 27 октября (9 ноября) в день уже окончания переброски и приказа о наступлении. (Сводка II армии от 27 октября.)

Наша конная разведка 27 октября (9 ноября) определила начало актив­ности против правого фланга 2-й армии¹, но выяснение группировки насту­пающей группы и определение того, что наступление ведется переброшен­ными от Варшавы войсками Гинденбурга, состоялось лишь 1/14 ноября.

Если бы отход Гинденбурга от Варшавы, а затем от р. Равки был захвачен разведкой своевременно, то было бы, вне сомнения, организовано немедлен­ное преследование, и на фланг Гинденбурга обрушились бы наши резервы, которые не дали бы произвести безнаказанный отход к границе и посадку на железную дорогу, а, следовательно, противник не получил бы столь желан­ную свободу действий для нового маневра, чреватого крайне тяжелыми для нас последствиями.

Наконец, если бы, при условии наличия заложенной еще в мирное время резидентуры в пограничной полосе, мы бы получили своевременно сведения о посадке на железную дорогу, наше командование успело бы, совершив необ­ходимые перегруппировки и сохраняя за собой свободу действий, предпри­нять соответственную операцию против весьма слабых сил, оставленных на границе, или даже, при условии своевременного преследования, обрушиться на части неприятеля, совершавшие весьма хрупкую операцию посадки.

Отсутствие своевременных сведений о противнике привело к тому, что дерзкий план Гинденбурга вполне удался и результатом победоносного Вар­шавского сражения явился не разгром превосходными силами ослабленно­го врага, а наоборот — отказ от начатого широкого наступления, потеря сво­боды действий и тяжелая, навязанная нам Лодзинская операция. Можно с уверенностью сказать: если бы наша разведка во время варшавских боев и от­ступления Гинденбурга была бы на большей высоте — весь ход кампании принял бы совершенно другой оборот, гораздо более для нас благоприятный.