Реальная свобода совести, практическое воплощение принципов религиозной свободы

Обозревая сегодняшнюю религиозно-правовую ситуацию в России, хочется подчеркнуть, что провозгласить свободу совести чрезвычайно важно, но не менее важно обеспечить реализацию этой свободы. А имея за плечами 70-летний опыт подавления свободы мы, увы, пока далеки от ее полного обретения. Так, например, приятно отметить, что в Статье 8 Закона «О свободе вероисповеданий» от 25 октября 1990 говорится:

«Общественные объединения граждан, образованные в целях совместного изучения и распространения атеистических убеждений, отделены от государства. Государство не оказывает им материальной и идеологической помощи и не поручает им выполнение каких-либо государственных функций».

Можно сказать, что закон этот соблюдается, но роль атеистов в обществе пока весьма значима. В ряде ВУЗов бывшие кафедры атеизма переименованы, но преподают там те же самые специалисты.

Особая тема сегодня — правовой статус неправославных Церквей, религиозных общин, групп и движений. Согласно Статье 28 Конституции Российской Федерации (принята 12 декабря 1993),

«каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».

Но уже продолжительное время идут дискуссии в Думе, в некоторых политических партиях, в церковных и околоцерковных кругах о необходимости так сформулировать Закон «О свободе совести и религиозных организациях», недавно принятый Думой в первом чтении, чтобы ограничить деятельность многочисленных сект и культов, утвердившихся сегодня в России. Предлагается сделать это через разделение религий и религиозных групп на традиционные и нетрадиционные.

Однако норой представители власти, журналисты, многие православные авторы не отделяют инославные Церкви, с которыми РПЦ ведет диалог и находится в братских отношениях, от прочих деноминации (церквей, сект, культов). Так, например, даже Англиканскую Церковь некоторые священники позволяют себе называть сектой. В этой ситуации очень осторожно следует подходить к формулировкам законодательных актов, установлению формальных критериев, организации соответствующих контрольных инстанций и назначению на ключевые посты чиновников. Часто такие посты занимают люди, далекие от обсуждаемой проблематики. А близкие к ней, к сожалению, могут быть необъективными, будь то атеисты или представители определенных конфессий. При отсутствии четких критериев неизбежен произвол, выработать же строгие и точные критерии не представляется возможным.

Полезно обратить внимание на то, что, когда 12 февраля 1997 г. Законодательным Собранием Санкт-Петербурга, спустя более года после внесения, был в целом принят Закон «Об аккредитации организаций и граждан, осуществляющих миссионерскую деятельность в Санкт-Петербурге», губернатор отклонил этот Закон как противоречащий Конституции. Согласно тексту Закона, все организации и физические лица, намеренные осуществлять миссионерскую деятельность в городе, были обязаны получить в канцелярии администрации Санкт-Петербурга аккредитацию. При этом решать, чье вероучение является безопасным для окружающих, должен был бы экспертно-консультационный совет, в который намечалось включить представителей религиозных и общественных организаций, органов государственной власти, специалистов в области свободы

¹ См. об этом многочисленные статьи, в частности: Н. Бабасян, Борьба за традиционный статус, «Церковно-общественный вестник № 8, с. 3, «Русская мысль», 30 января 1997.

² БЛАГОВЕСТ-ИНФО, Бюллетень религиозной информации, М., 18-24 февраля 1997.

Андрей Боген, Свобода совести для всех или только для православных?, «Час Пик». №43 (772), 26 марта 1997.

совести и вероисповеданий, правоведов и медиков. Аккредитацию предполагалось выдавать сроком на один год. Для ее продления необходимо было бы вновь подавать заявление.

Трудно предсказать, как было бы реализовано это постановление. Кто и как составлял бы экспертный совет? Стал ли бы этот Совет одинаково внимательно или одинаково невнимательно рассматривать деятельность францисканских миссионеров и какой-либо группы дальневосточной медитации, основанной на откровении, полученном ее лидером в состоянии транса? Однако в любом случае странно и даже опасно было бы вводить в Закон критерии, требующие богословского, экклезиологического понимания, критерии, которыми должны руководствоваться государственные чиновники, от такого понимания весьма далекие. Есть в определенных кругах устойчивая тенденция создать некий государственный Комитет духовной безопасности, который решал бы, какая практика духовной жизни принесет пользу российскому гражданину, а какая нет.

НРД, «традиционные религии» и «тоталитарные секты»

Особого внимания заслуживают такие новые понятия, как «традиционные религии» и «тоталитарные секты».

Что касается «традиционных религий», то само словоупотребление требует очень обстоятельного обсуждения. Остановимся на нем хотя бы кратко. В связи с обсуждением нового «Закона о свободе совести...» появились многочисленные предложения ввести в новый Закон понятие «традиционные религии». По существу невозможно определить его настолько строго, чтобы использовать для юридической практики. Где хронологические границы? Тысячелетие или столетие? Как уже отмечалось, теософы в России существуют уже более ста лет. Но в то же самое время государство не может не видеть разницы, не может одинаково относиться к Православной, Католической, Лютеранской Церквам, Исламу и другим исповеданиям, с одной стороны, и таким НРД, как «Белое братство» и сатанические культы, с другой. Было бы уместно заметить, что слово «традиция» принципиально важно не только для Православия и Католичества. Даже в древнем Риме языческая власть с уважением относилась к чужеземным, но традиционным культам.

¹ «Причиной отказа в выдаче разрешения на осуществление религиозной деятельности может послужить отсутствие каких-либо необходимых бумаг (копии учредительных документов организаций, копии справки о регистрации в налоговых органах по месту открытия миссии, решения о создании представительства в Санкт-Петербурге и др.), несоответствие представленных документов действующему законодательству РФ и Санкт-Петербурга, либо наличие в деятельности организации форм и методов миссионерства, сопряженных с возбуждением национальной, расовой и религиозной розни, причинением вреда физическому и психическому здоровью граждан и посягательствами на их имущественные и личностные права. В случае отказа повторную аккредитацию можно потребовать не ранее чем через 6 месяцев».

Есть еще один существенный аспект понятия «традиция» — влияние национальной культуры на религиозную жизнь и становление традиций и влияние религии на культуру. Традиционная религия всегда прочно укоренена в культуре. Даже тогда, когда нет открытой проповеди, она не чужда народу, и порой культура играет существенную миссионерскую роль. Это положение не закреплено законодательно, но таков механизм воздействия культуры. Она не норма, но питательная среда, формирующая наши ценности. Там, где культура бедна, ущербна, в качестве ее суррогата могут быть усвоены и новые формы экзотической восточной медитативной практики западного образца, и формы массовой культуры, и прямолинейная, а потому привлекательная моральная проповедь нравственного подвига и чистоты в сентиментальном обрамлении примитивных попевок или экзальтированного харизматизма (сверхвозбуждения) на фоне унылой действительности. Все это имеет сегодня полное юридическое право на существование, но это не значит, что обществу позволительно забыть свою культуру. Все больше и больше людей не находят духовной пищи вокруг себя, потребляют «духовность» новых инициатив, предлагающих успокоить и наполнить жизнь смыслом точно так же, как и многочисленные целители и маги, обещающие решить все проблемы и исцелить все болезни даже по фотографии. Вполне понятно, что эту ситуацию необходимо изучать, анализировать и делать соответствующие выводы в зависимости от потребностей Церквей, отдельных слоев и всего общества в целом.

Что касается понятия «тоталитарные секты», то оно, конечно, и не научное, и не богословское. Понятие «тоталитаризм» — довольно ясное, не требующее особых разъяснений. Но различать религиозные объединения по той мере, в которой элемент тоталитарности там культивируется, очень трудно. Не случайно противники этого понятия указывают на элементы тоталитаризма в практике церковной жизни различных конфессий и, в частности, Православия. И практика монашества, в котором преданность Богу обусловливает послушание соответствующему церковному авторитету, и принципы послушания и смирения, которые важны даже для мирян, являются основаниями для подобных упреков. В практике некоторых общин эти принципы послушания культивируются гипертрофированно, и многими нецерковными людьми воспринимаются как признаки тоталитаризма. Строгая иерархичность Православия и Католичества отличается от церковно-административного устройства ряда протестантских деноминации, что тоже служит порой основанием видеть в практике традиционных церковных структур элементы тоталитаризма.

С другой стороны, если общество идет по пути развития демократии, было бы странно для него поддерживать антидемократические структуры. Безусловно, многие секты, культы, движения, группы можно уличить в культивировании антидемократических принципов. Но, к сожалению, проснувшийся у многих православных интерес к монархическому государственному устройству тоже не служит делу торжества демократии в обществе. Поэтому строить сегодня полемику православных с представителями НРД нужно грамотно и осторожно подбирая выражения, чтобы не проецировать на других свои недостатки и проблемы. Кроме того, преодоление православными влияния НРД ни в коем случае не должно опираться на антидемократические процедуры, уподобляться методам, уже хорошо знакомым нам по нашему советскому тоталитарному прошлому, с опорой на власть и силовые структуры. Это было бы очевидным рецидивом тоталитаризма.