Гла­ва 18. А по­том ко­рабль – с рез­ко из­ме­нив­шимся и, на­до от­ме­тить, весь­ма сим­па­тич­ным ин­терь­ером – про­дол­жил по­лет

А по­том ко­рабль – с рез­ко из­ме­нив­шимся и, на­до от­ме­тить, весь­ма сим­па­тич­ным ин­терь­ером – про­дол­жил по­лет. Руб­ка уп­равле­ния зна­читель­но уве­личи­лась в раз­ме­рах и пе­рели­валась неж­ны­ми, пас­тель­ны­ми то­нами го­лубо­го и зе­лено­го. Из пыш­но­го кус­та па­порот­ни­ка ухо­дила ввысь спи­раль­ная лес­тни­ца, ни­куда, собс­твен­но, не ве­дущая, а ря­дом с боль­ши­ми сол­нечны­ми ча­сами сто­ял глав­ный компь­ютер­ный тер­ми­нал, оп­равлен­ный в гра­нит. Хит­ро­ум­но рас­по­ложен­ные ис­точни­ки све­та и зер­ка­ла соз­да­вали со­вер­шенную ил­лю­зию бес­край­не­го, ве­лико­леп­но ухо­жен­но­го суб­тро­пичес­ко­го пар­ка. Там и сям сре­ди оран­же­рей­ных чу­дес вид­не­лись мра­мор­ные сто­лики на изящ­ных ко­ваных нож­ках, а в зер­ка­лах, ес­ли смот­реть в них под оп­ре­делен­ным уг­лом, от­ра­жались по­каза­ния при­боров, хо­тя где на­ходи­лись са­ми при­боры, ос­та­валось не­яс­ным. Все это, по прав­де го­воря, бы­ло ска­зоч­но кра­сиво.

– Что слу­чилось, черт по­дери?! – вос­клик­нул За­фод, раз­ва­лив­ший­ся в пле­теной ка­чал­ке.

– Я прос­то пе­рек­лю­чил тум­блер не­веро­ят­нос­тной тя­ги, – роб­ко про­из­нес Ар­тур, ле­жащий у бас­сей­на с зо­лоты­ми рыб­ка­ми. – Вон там… – И ука­зал ру­кой на ва­зу с цве­тами.

– Но где мы? – спро­сил Форд. Он си­дел у под­но­жия спи­раль­ной лес­тни­цы с бо­калом при­ят­но ох­лажден­но­го «Пан­га­лак­ти­чес­ко­го грыз­ло­дера» в ру­ке.

– По­лагаю, там же, где и рань­ше, – от­ве­тила Трил­ли­ан как раз в тот мо­мент, ког­да все зер­ка­ла вне­зап­но от­ра­зили тос­кли­вый лан­дшафт Маг­ра­теи.

За­фод пу­лей выс­ко­чил из крес­ла:

– Тог­да что ста­ло с ра­кета­ми?!

Но­вая, по­рази­тель­ная кар­ти­на от­кры­лась в зер­ка­лах.

– По­хоже, они прев­ра­тились в гор­шок с пе­туни­ей, – не­уве­рен­но про­гово­рил Форд, – и очень удив­ленно­го ка­шало­та…

– Не­веро­ят­нос­тный фак­тор, – объ­явил Эд­ди, ко­торый ни­чуточ­ки не из­ме­нил­ся, – один к вось­ми мил­ли­онам се­мис­там шес­ти­деся­ти се­ми ты­сячам ста двад­ца­ти вось­ми.

За­фод ус­та­вил­ся на Ар­ту­ра:

– Что ты об этом ду­ма­ешь, зем­ля­нин?

– Ну, – мол­вил Ар­тур, – я все­го лишь…

– От­личная мысль – вклю­чить не­веро­ят­нос­тную тя­гу при вык­лю­чен­ных за­щит­ных эк­ра­нах! Ты спас нам жизнь, зна­ешь, па­рень?

– О, пра­во, – сму­тил­ся Ар­тур, – пус­тя­ки.

– Пус­тя­ки? Лад­но, пус­тя­ки так пус­тя­ки, – лег­ко сог­ла­сил­ся За­фод. – Компь­ютер, да­вай на по­сад­ку.

– Од­на­ко…

– Я ска­зал!

Не по­вез­ло толь­ко ка­шало­ту, ко­торый вне­зап­но воз­ник из не­бытия в нес­коль­ких ми­лях над по­вер­хностью пла­неты.

Пос­коль­ку для ка­шало­та это весь­ма не­обыч­ное по­ложе­ние, у бед­но­го не­вин­но­го соз­да­ния бы­ло очень ма­ло вре­мени, что­бы сос­та­вить се­бе кар­ти­ну ми­ра, у­яс­нить свое мес­то в нем и осоз­нать, что это мес­то ско­ро ста­нет ва­кан­тным.

Вот пол­ная за­пись мыс­лей ка­шало­та с са­мого на­чала его жиз­ни и до ее кон­ца.

Ах!..

Э-э, прос­ти­те… кто я?

Ау-а?

По­чему я здесь? В чем смысл мо­его су­щес­тво­вания?

Что, в сущ­ности, оз­на­ча­ет этот воп­рос: «Кто я»?

На­до ус­по­ко­ить­ся, взять… О-о! Стран­ное ощу­щение… Ка­кой-то зуд, слов­но бы по­щипы­вание в мо­ем… мо­ем… Оче­вид­но, не­об­хо­димо спер­ва вы­рабо­тать тер­ми­ноло­гию, ес­ли я хо­чу хоть ма­ло-маль­ски прод­ви­нуть­ся в по­нима­нии то­го, что на дан­ный мо­мент на­зовем ок­ру­жа­ющим ми­ром. Итак, стран­ное ощу­щение в мо­ем, ска­жем, жи­воте…

Хо­рошо. Ого-го! Оно ста­новит­ся силь­ным! И вот еще – что за гром­кий свист, пря­мо ска­жем, рев в том, что я не­ожи­дан­но ре­шил наз­вать уша­ми? По­жалуй, на­речем это… вет­ром! Под­хо­дящее наз­ва­ние? Сой­дет по­ка, а там и по­луч­ше по­дыщем, ког­да вы­яс­нится, что это та­кое. Что-то, на­вер­ное, зна­читель­ное, по­тому что его очень мно­го…

Эй! А это еще что? Вот этот… пред­по­ложим, хвост. Да, хвост! М-м-м, как ли­хо я им раз­ма­хиваю. Ух ты! Ух ты! Здо­рово!.. Прав­да, ви­димых ре­зуль­та­тов нет, но я еще до­копа­юсь, для че­го он…

Ну, сло­жилась цель­ная кар­ти­на ми­ра?

Труд­но ска­зать. Но все это страш­но ув­ле­катель­но – столь­ко не­из­ве­дан­но­го, столь­ко ждет впе­реди, аж го­лова кру­жит­ся от пред­вку­шения… Или от вет­ра?

У-у-у, а это что?! Эй! Что это так быс­тро мчит­ся на ме­ня?! Так быс­тро-быс­тро… Боль­шое, се­рое, плос­кое, нуж­но най­ти наз­ва­ние – лас­ко­вое, пе­вучее. Ля-ля-ля… зем­ля! Вот! Клас­сное наз­ва­ние – зем­ля!

Ин­те­рес­но – мы ста­нем друзь­ями?

По­том был чав­ка­ющий удар – и ти­шина. За­нима­тель­ный факт: единс­твен­ной мыслью, про­мель­кнув­шей в соз­на­нии гор­шка с пе­туни­ей, бы­ло: «О нет, не­уже­ли опять?!» Мно­гие уве­рены: ес­ли бы мы зна­ли, по­чему гор­шок с пе­туни­ей по­думал имен­но то, что по­думал, мы бы ку­да глуб­же по­нима­ли при­роду ми­роз­да­ния.