Зажимая мне взгляд,

твои пальчики, чёрные от маслят!

Ты куда ведёшь, ров? Тени следуют за нами. Слова оживают. В своё время я написал стихотворение «Живое озеро», посвящённое закарпатскому гетто, расстрелянному в годы войны фашистами и затопленному водой. В прошлом году я прочитал стихи эти на вечере в Ричмонде. После вечера ко мне подошла Ульяна Габарра, профессор литературы Ричмондского университета. Ни кровиночки не было в её лице. Один взгляд. Она рассказала, что вся семья её погибла в этом озере. Сама она была малышкой тогда, чудом спаслась, потом попала в Польшу. Затем в Штаты.
Стихотворение это в своё время иллюстрировал Шагал. На первом плане его рисунка ребёнок оцепенел на коленях матери. Теперь для меня это Ульяна Габарра. Поэма ли то, что я пишу? Цикл стихотворений? Вот уж что менее всего меня занимает. Меня занимает, чтобы зла стало меньше. Закопчённый череп на меня глядит. Чем больше я соберу зла на страницы - тем меньше его останется в жизни. Сочетается ли проза с поэзией? А зло с жизнью? Ещё в «Озе» я впервые ввёл прозу в поэму, но там у неё была фантасмагорийная задача. Протокольная проза «дела» куда чудовищнее фантазии. Люди раскрывались, когда я говорил и об этих фактах. Одни делали голубые глаза, другие не советовали ввязываться. К счастью, большинство иных. Но сейчас симферопольским умельцам некие лица заказали изготовить металлоискатели по схемам, опубликованным в радиожурнале. Повествование затягивается. Ров тянется. Новые и новые лица открываются. Когда этот ужас кончится? Но нет, ещё прут, ещё... Ты куда, ров, ведёшь?

Рэкет

Мотоциклов рокот. Городок над речкой.

Из сберкассы вкладчика ведут взашей.

Милицейский рэкет, милицейский рэкет

Раскошеливает торгашей.

Это преступление огорошивает.

Начали на спор.

А того, кто ропщет, пытали в роще -