Вступление. Обращаюсь к читательским черепам:

Обращаюсь к читательским черепам:

неужели наш разум себя исчерпал?

Мы над степью стоим.

По шоссе пылит Крым.

Вздрогнул череп под скальпом моим.

Рядом - чёрный,

как гриб-дымовик, закопчён.

Он усмешку собрал в кулачок.

Я почувствовал

Некую тайную связь -

будто я в разговор подключён -

Что тянулась от нас

К аппаратам без глаз,

Как беспроволочный телефон.

- ...Марья Львовна, алло!

- Мама, нас занесло...

- Снова бури, помехи космич...

- Отлегло, Александр? - Плохо, Фёдор Кузьмич...

- Прямо хичкоковский кич...

Черепа. Тамерлан. Не вскрывайте гробниц.

Разразится оттуда война.

Не порежьте лопатой

духовных грибниц!

Повылазит страшней, чем чума.

Симферопольский не прекратился процесс.

Связь распалась времён?

Психиатра - в зал!

Как предотвратить бездуховный процесс,

что условно я «алчью» назвал?!

Какой, к чёрту, поэт ты, «народа глас»?

Что разинул свой каравай?

На глазах у двенадцати тысяч пар глаз

сделай что-нибудь, а не болтай!

Не спасёт старшина.

Посмотри, страна, -

Сыну мать кричит из траншей.

Окружающая среда страшна,

Экология духа - страшней.

Я куда бы ни шёл,

Что бы я ни читал, -

всё иду в симферопольский ров.

И, чернея, плывут черепа, черепа,

Как затмение белых умов.

И когда я выйду на Лужники,

То теперь уже каждый раз

Я увижу требующие зрачки

Двенадцати тысяч пар глаз.

Ров

Не тащи меня, рок,

В симферопольский ров.

Степь. Двенадцатитысячный взгляд.

Чу, лопаты стучат

Благодарных внучат.

Геноцид заложил этот клад.

- Задержите лопату!

- Мы были людьми.

- На, возьми! Я пронёс бриллиант.

- Ты, папаша, не надо

Костями трясти.

Сдай заначку и снова приляг.

Хорошо людям первыми

Радость открыть.

Не дай бог первым вам увидать

Эту свежую яму,

Где череп открыт.

Валя! Это была твоя мать.

Это быль, это быль,

Это быль, это быль,

Золотая и костная пыль.

Со скелета браслетку снимал нетопырь,

а другой, за рулём, торопил.