Автор: Aerierl

БЫТЬ ЖИВЫМ.

Обратная связь: [email protected] дата 12июня 1999г 07:36:20

Категория: MSR, NC-17, Rap (в прошлом)

Отказ: Не мои - принадлежат Крису Картеру и чрезвычайно талантливым Дэвиду Духовны и Джиллиан Андерсон! Благословите их!

Спойлеры: The Unnatural

Примечания автора: Это - моя первая работа во вселенной X-FILES! Много благодарностей Texxasrose, которая любовно редактировала это для меня! Без неё это было бы оставлено в куче мусора!!!

Перевод: bear'ка 19августа 2007г 23:10

часть 1

Для меня казалось, как будто время скользнуло в призрачный водоворот и исчезало. Мои чувства вырвались на свободу, а все логические, аналитические мысли были эффективно заглушены, прежде, чем они могли бы даже начать высказывать свои протесты. Все, что имело значение сейчас, ощущение биты в моей руке, как будто мы с ней единое целое; покалывание всякий раз, когда мы отбивали мяч, подобно электрическому току, проходило через меня. Это было напряжение, которое заполняло мое тело и держало меня сфокусированной, которое отметало всё, казавшееся важным в прошлом; оно позволяло миллионам заряженных частиц быстро перемещаться вдоль моего тела. Одним словом, только это слово могло описать то, как я себя чувствовала: живой. Впервые за такое долгое время; я не могла припомнить, когда в последний раз я испытывала это чувство - я чувствовала себя живой. И защищенной. Защищенной не моей наукой, а землей под моими ногами, твердым телом бейсбольной биты в моих руках и, что наиболее важно, объятием Молдера, которое держало меня, не ограничительно, не отчаянно, и довольно не страстно, а просто надежно. Это было редким и специфическим и, в конце концов, комфортабельным чувством, в отличие от любого другого, когда-либо испытанного в моей жизни.

Я стою здесь, и думаю, что здесь не так-то много из области бейсбола, в середине ночи, что бы могло удовлетворить человека, стоящего за мной. Молдер. Мой партнер. Мой лучший друг. Намного больше, чем могут описать любыми словами. Наши отношения так долго были неизменными. Я не могла даже подобрать определения, что же мы значили друг для друга. Что говорить, я давно полюбила его, хоть это и было неадекватно в некоторых ситуациях, поскольку я чувствовала, что он так часто ошибался в любви. С другой стороны, слишком неадекватным это было, потому что мы до сих пор не были любовниками в физическом плане. И в этот вечер, в его объятиях, я начала чувствовать, что граница между дружбой и чем-то большим начинает смазываться, и стало ясно, что мы никогда бы не смогли игнорировать любое проявление чувств. Мы были связаны глубже, чем кто-либо другой.

Я чувствовала его дыхание, дразнящее мое лицо, когда он шептал мне. Я слышала слова, которые он говорил - случайные и дразнящие, и в то же время серьезные - но никак не могла понять их значение. Круговорот чувств блокировал порядок в моих мыслях, я тонула в хаосе, который я сейчас только приветствовала. Тембр его голоса усыплял меня, вводил в состояние полной релаксации, в то время как его слова утверждали так много вещей, которые, я чувствовала, были потеряны между нами совсем недавно. Я была обвинена в том, что усомнилась в самой природе наших отношений; была опрошена на предмет мего доверия к нему; так сильно боялась, что мы никогда не сможем вернуться к тем отношениям, которые уже почти были. Затем, по его собственному желанию, он снова свел нас вместе.

Я слушала его слова, но, в действительности, я не хотела слушать их. Я сказала ему заткнуться, и просто играть в бейсбол; но чего я действительно хотела, так это позволить себе плавать в море сенсорной перегрузки. В этот момент чувства просто захлёстывали меня, и они были единственным, что я могла сейчас понять. Он затих на минуту, но, вскоре опять чего-то там лепетал в типично молдеровской манере. Чувствовать его руки вокруг моих бёдер, полностью ощущать его тело, было настолько мощно и упоительно, что я позволила словам бездумно омывать мои мозги. В моем воображении, я уже переместила его руку на несколько дюймов ниже к моему центру, представляя себе его там. Он говорил около 900 слов в минуту, а я изображала внимание и потихоньку таяла рядом с ним. Я всё глубже погружалась в свою фантазию - с каждым словом, знаком препинания, ударом биты, контактом мяча - увеличивалось напряжение и возрастала близость его тела. Я почти пропустила то, что он сказал, почти позволила словам проскользнуть мимо незамеченными, в своей блаженной дымке. Но нет.

Он говорил, безостановочно. "...мое пристанище, а я не всегда верил тебе, и истина о Диане - я обязан тебе этим; слушаешь мои теории, и в любое время ты можешь остановиться и обсудить; я должен сообщить тебе, я люблю тебя, даже когда я тащу тебя в глупые вылазки в середине ночи в старые дома с сумасшедшими призраками, flukemen и чудовищами подобно Padgett...."

Я ударила битой и мяч, обиженно свистнув, улетел за кромку поля. Я слышала те три слова и прежде. Тогда это было простительной ошибкой - лекарства явно туманили ему голову, но дважды? И я позволила себе поверить, что эти слова были реальны.

Мой собственный голос надломился и в ответ получилось только прошептать: "Что?" Я спросила, смотря на него с наиболее недоуменным выражением, которое когда-либо было у меня, и развернулась в его объятиях, ослабляя его захват. Это позволило мне смотреть ему в глаза.

"Ты должна качать биту, Скалли," ответил он, "Это - бейсбол, не закручивай мяч." Его глаза мерцали озорным блеском, но они прятали и нечто другое. Я могла ясно это видеть, он не закрывался и смотрел мне в глаза с лёгким беспокойством.

Звонкий молодой голос прервал моё молчаливое причастие с Молдером. "Я уже должен идти домой, мистер - мы закончили здесь?" Молдер выпустил меня, осторожно отступил из моего личного пространства и достал бумажник. Он заплатил мальчику и продолжал смотреть, как тот уходит - руки в карманах; беспечно насвистывающий ребёнок, не боящийся темноты.

Он не поворачивался ко мне, как будто мы опять стали официальны. Его крупное тело излучало напряженность, которой я не видела в нем прежде. "Так," он прочистил горло несколько раз, все еще смотря на расстоянии - "Так, ты все еще веришь, что я не знаю, как хорошо проводить время в свой выходной день?"

Я не была готова отступить так легко на этот раз. "Что ты только что говорил, Молдер?" Я спросила его, экспериментально подходя ближе к его спине, сокращая расстояние по возможности медленно, испуганная, что, на этот раз, он мог остаться один, когда выйдет из-под контроля.

"Шутка, Скалли. Всего лишь шутка." Он развернулся и ускорил шаг, и я пошла в ногу с ним.

"Нет. Я не о том, Молдер. Я говорила о раньше. Что ты говорил перед этим?" Я шагнула ближе и увидела, как он отшатнулся прочь от меня, поддерживая расстояние.

"Перед чем, Скалли?"

Он все еще не вышел из темноты и не приложил никаких усилий, чтобы соприкоснуться со мной, пока мы говорили. Темнота, такая успокаивающая сначала, начала принимать зловещий оттенок, стала гнетущей и холодной. Где было удобство его объятий вокруг меня, теперь было пространство подавляющего страха. Я больше не желала позволить этому заканчивается таким образом. Так много наших ночей и дней закончились подобно этому, оставив нас напуганными, печальными и поврежденными.

"Перед, Молдер. Прежде, чем я бросила биту." Удивительно, мой голос был твёрже, чем я могла ожидать от себя, и я использовала этот момент смелости, чтобы шагнуть значительно ближе к нему.

"Flukemen, Скалли. Я говорил о Flukemen. Несомненно, ты не можешь забыть об этом испытании."

Я могла слышать страх в его голосе - больше, чем просто нервозность, реальный и гнетущий террор. Я поняла, как важен этот момент был для меня, для него, для НАС. Выбор был за мной. Он сказал эти слова - дважды, и это было моим решением, предпринять ли следующий шаг, чтобы перейти к следующему уровню, или благополучно оставить всё по-прежнему. Я покрыла последние два шага и встала за ним достаточно близко, чтобы чувствовать тепло его кожи, но не касаясь его. Мой ответ, мое решение было сделано много лет тому назад. Больше не было сомнений или желания скрывать это. Я пристально посмотрела на его затылок, на уровень его глаз. Он остановился и соприкоснулся со мной и это всё решило. "Я люблю тебя, Молдер."

Мы стояли там, как замороженные, одну секунду, затем пять, десять, тридцать...Наконец, он выпустил дыхание, которое удерживал в себе и я увидела, как силы оставили его. Сначала поникли его плечи, колени подогнулись и он обрушился на землю передо мной. Он согнулся над коленями и склонил голову как будто в молитве. Я услышала судорожный вздох и всхлипывания, которые мучили его тело и сотрясали мою душу.

Мне был знаком гнев Молдера. Я видела и его тревогу, хотя первое случалось чаще. Но это... это было другим. Я никогда не видела, как он действительно плакал. Мучение и боль, которые я слышала в тех всхлипываниях, рвали мое сердце из груди более реально, чем даже Padgett. Я присела рядом с ним, боясь прикоснуться к нему. В то же самое время я безумно хотела обнять его, чтобы дать ему чувство безопасности, какое он дал мне. Наконец, когда я не смогла это больше выносить, я в порядке эксперимента положила свою руку на его плечо. Он задрожал, но не дёрнулся прочь. Я встала на колени перед ним и взяла его лицо, видя слезы, стекающие по его щекам, его красные глаза. "Я люблю тебя, Молдер. Хорошо чувствовать это."

Он пристально смотрел мне в глаза, и я могла прочитать все чувства, которые он не мог выразить словами, страх и стыд больше всего. Когда он наконец заговорил, это не выглядело, что он возвращал мои чувства, а просил чего-то, что значило для него больше, чем моя любовь.

"Прости меня, Скалли".

Я точно не знала, за что, но, казалось, это была единственная вещь, что я могла сделать, чтобы облегчить его боль. Я сильнее обняла его и он уткнулся в меня, пропитывая мою куртку своими слезами. "Конечно, я прощаю тебя. Только позволь мне любить тебя, Молдер." Я подтвердила свои права на него, и слезы начали течь более свободно. Он держал меня так крепко, как будто боялся, что я исчезну в ночи. Мы оставались так довольно долго, пока воздух не начал холодать - было уже далеко заполночь.

Наконец, он разрушил объятие и помог мне встать, не говоря ни слова. Он сжал мою руку в своей и мы пошли, в тишине, в мой автомобиль. Его машины рядом не наблюдалось. Мы молчали, но я знала, куда ехать - в его квартиру. Так что я усадила его на пассажирское место, а сама села за руль. Это казалось правильным, и мы поехали.

~ ~ ~ * * * ~ ~ ~ * * * ~ ~ ~

Часть 2

Я действительно не помню деталей нашей краткой поездки от бейсбольной площадки до квартиры Молдера. Мы совсем не говорили. Он больше не рыдал, но, время от времени, я могла слышать его едва сдерживаемые, дрожащие вздохи, которые показывали, что буря чувств ещё не улеглась. Он выпустил мою руку, чтобы сесть в машину, где быстро прикрепил свой страховочный ремень. Он держал расстояние, пока я закрепляла свой ремень, включала зажигание и главное освещение. Тем не менее, как только я положила одну руку на руль, а вторую - на рычаг передачи, он немедленно накрыл мою руку своей. Он не ласкал, не поглаживал, а просто отдыхал там, со своей рукой, полностью закрывающей мою, уставившись в окно автомобиля, быстро и ровно ехавшего в 3 часа ночи в Вашингтон, ОК.

Мы собирались разобраться в наших отношениях, какие уже имели? Я совсем не знала, что это было.

Когда мы подъехали к его дому, он выпустил мою руку и быстро вышел из машины, так быстро, что он был уже на полпути к зданию, пока я выключала зажигание и фары и вышла из машины. Я поняла, что он снова вышел из-под контроля. Я допускаю, что я не совсем точно понимала, как помочь ему. Но что я точно знала, была уверенна, он боялся всего, что было, и запирал свои чувства поглубже, когда это приходило к нам. Но, чтобы быть абсолютно честной, я была сердита. Нет, более чем сердита. Я была готова обидеться.

Он был тем, кто вытащил меня на безлюдное бейсбольное поле в середине ночи и обнимал мое тело. Он был тем, кто сказал те три небольших слова, дважды! И, наконец, он был тем, кто сломался и рыдал, не плакал, а РЫДАЛ, стоя на коленях, в грязи, и просил моего прощения, когда я сообщила ему, что его чувства взаимны.

Окей, так что это не было нашей обычной декларацией любви между двумя людьми. Когда мы имели что-либо нормальное? Я не ожидала сердечек и цветов. Я и не захочу этих вещей от него. Но он вышел из-под контроля и это, определенно, не было приемлемым эмоциональным окончанием сегодняшнего вечера.

"Молдер!"- закричала я ему - "Какого чёрта ты собираешься делать?"

Я уже закрыла злосчастную дверцу и теперь просто стояла возле. Он остановился, просто уставился в пространство, поджидая меня, пока я шла к нему. Когда я достигла своего обычного места рядом с ним, он повернулся, впервые сталкиваясь со мной взглядом за вечер.

"Иди домой, Скалли. Это было ошибкой. Мне жаль."

Неправильный ответ, Молдер. Это - первое, что приходит мне на ум после его слов. Не задетое самолюбие, или злость, просто неправильный ответ. Я - неглупая женщина. Вы не можете просто оттолкнуть меня прочь, когда я знаю, что Вы действительно этого не хотите.

"Нет, Молдер. Я не уйду, пока ты не сообщишь мне, что же такого в этом вечере, что ты называешь ошибкой."

"Скалли, пожалуйста...."

"Нет. Ты не закроешься от меня на этот раз, Молдер. Итак, мы можем прогуливаться здесь, и наш разговор услышат все соседи, или мы можем пойти наверх в твою квартиру, сесть на диван и спокойно поговорить наедине, как умные взрослые люди."

"Пошли," он коротко ответил и повернул к дому, твердо буксируя меня на этот раз.

Итак, это должно было закончиться в квартире Молдера- последствия признания нами допущения реальности взаимной любви, сидя как можно дальше друг от друга на диване Молдера в темноте. Хорошо, в полутьме. Телевизор включен, как всегда, с приглушённым звуком, и аквариум светит таинственным зеленоватым светом. Мы сидели в тишине так долго, что я начала дрожать, но, наконец, я поняла, что если этот разговор собирался когда-либо случиться, Я должна была начать его.

"Молдер, что это? Почему то, что я сообщаю тебе о своей любви, так сильно ранит тебя?" Я хотела дотронуться до его руки при этих словах, но не сдвинулась с места. Я старалась говорить ровно и смотреть в его глаза только с состраданием, насколько я могла, несмотря на то, что я все еще была сердита и расстроена, и чувства путались.

"Скалли, я просто не могу. Мне нужно, чтобы ты поняла это. Я не могу."

"Не можешь что, Молдер?"

"Это, Скалли. ЭТО."

Он паниковал все больше и больше. Я могла чувствовать напряженность, растущую в нём, пока он говорил со мной. Было похоже на то, что он не мог управлять своими чувствами, я начинала понимать, что это было что-то большее, чем просто его чувства ко мне. Я скользнула ближе к нему на диване, готовая перехватить его, если бы возникла необходимость.

"Молдер, всё ЭТО ты можешь сказать мне."

"Вещи были прекрасны именно такими, какими они были, Скалли. Я должен просто оставить это как есть. Я не должен пересекать эту линию."

"Какую линию, Молдер?"

"Ты знаешь, о какой линии я говорю. Не делай этого со мной..."

"Ты говоришь о линии между истиной и ложью?"

Это озадачило его. Я знала, о чём он говорил. Я знала, что он ссылался на то, что он почувствовал, что мы можем пересечь линию между друзьями и партнерами, и стать кем-то больше. Но я уже кое-что поняла в этот момент. Мы УЖЕ пересекли эту линию- давным давно, когда только начали появляться те чувства друг друга. Допустив эти чувства, мы просто пересекли линию между истиной и ложью, которую мы сообщали друг другу ежедневно в попытке скрыть наши чувства.

"Что?"- было все, что ему удалось квакнуть в ответ. Я поняла, что наконец-то получила хоть какую-то точку опоры.

" Единственная линия, что мы пересекли, Молдер, - линия между полной честностью друг с другом о наших чувствах, и небольшой невинной ложью, чтобы избежать последствий этой честности. Я готова к правде, Молдер. Я доверила тебе большинство своих секретов. Теперь ты знаешь все. Я люблю тебя. Я полюбила тебя так давно. Не уверена когда; я просто знаю, что это случилось. У меня нет сожалений о любви к тебе. У меня только одно сожаление - что я не доверилась тебе раньше, когда ты был готов верить мне."

"Скалли, я не уверен, что когда-либо буду готов. Я просто не могу сделать это и я хочу, чтобы ты просто приняла это." Он отвернулся от меня, в его голосе было голое поражение.

"Нет. Я не могу просто принять это. Я теперь знаю правду, Молдер, и я не могу просто позволить нам вернуться туда, где мы были прежде. Что? Почему ты так испуган? Скажи мне. Доверься мне, пожалуйста. Просто не выходи из-под контроля больше." Слёзы тихо струились по моему лицу, и казалось, что земля уходит из-под ног, и никогда уже надёжной опоры у меня не будет.

"Скалли, я не могу сказать тебе. И не могу просить, чтобы ты поняла это. Это нечестно по отношению к тебе. Ты так много знаешь обо мне. Мы сталкивались с таким количеством вещей, о которых другие люди даже не подозревают. Ты стоишь рядом со мной, когда весь мир отворачивается от меня. Я не могу добавить это к твоему бремени."

"Любить тебя - не бремя. Я хочу этого. Ты показал мне сегодня вечером, что всё, на что я когда-либо смела надеяться - достижимо. Я никогда не верила, что ты мог бы полюбить меня, Молдер. Ты, из всех людей. Что ТЫ захочешь МЕНЯ. А сегодня вечером я поняла, что, может быть, просто может быть, есть будущее в этом мире и для Фокса Молдера и Даны Скалли не как друзьям, или преданным напарникам, а как нежным любовникам. Может быть, мы не совсем традиционны. Большинство людей целуются после того, как признаются в своей любви друг к другу. Но я могу подождать этого. Просто не закрывайся от меня."

Молдер глубоко вздохнул и я увидела, как потемнели его глаза. От цвета орешника до почти черного и он явно сопротивлялся новым слезам. Он протянул ко мне свою руку и, через мгновение, я уже обнимала его. Я ласкала его голову, ощущая пальцами мягкость его волос. Я знала, что ему нужно время, чтобы отбросить все, что держало нас врозь. Так обнимая его, я вдруг поняла, как я ощущаю себя в его объятиях. Живой. Он делал меня живой. Я сконцентрировалась на этом слове и попыталась как-нибудь передать это чувство Молдеру. Я знаю, это кажется бредом, но Мелисса делала это со мной даже просто ради шутки. Она концентрировалась на каком-либо чувстве и я действительно была способной чувствовать это. Не знаю как получилось, но я почувствовала, что должна попробовать сделать это.

Я оставила его волосы и тихонько переместила пальцы вниз на шею и плечи, осторожно массируя. "Молдер," - шепнула ему- "Так хорошо это чувствовать. Знаешь, что я чувствую, когда я с тобой? Я чувствую себя живой." Я продолжала ласково шептать ему, пока он не стал готов поговорить. Он казался спокойным, но немного не так, как обычно. Была в нём какая-то отдалённость. Я поняла, что эта отрешённость должна была держать дистанцию между нами- он собирался сообщить мне, что его так повредило.

"Окей, Скалли, ты победила." Его голос был глубоким и почти тревожным в своей интенсивности. "Я скажу тебе, почему мы не можем иметь это, почему Я не могу иметь это; но только я глубоко сомневаюсь, что ты захочешь остаться со мной после этого. Ты захочешь оставить не только эту квартиру, но проложить между нами максимально возможное расстояние. Итак, агент Скалли, если ты не хочешь расстаться с иллюзией на мой счёт, скажи мне, чтобы я остановился. Мы пойдём разными путями и ты, может быть, будешь иногда вспоминать, каким я был с тобой сегодня вечером. Но, если ты действительно хочешь услышать истину, тогда не говори ни слова. Не пытайся коснуться меня. Позволь мне только говорить. И ещё. Ты можешь уйти в любой момент, не дожидаясь конца рассказа. Я не буду держать тебя."

Я была в ужасе. Я хотела, чтобы он открылся мне, вплоть до самых глубоких тайн. Но это было тревожным. Я хотела сказать ему, что независимо ни от чего, я не захочу оставить его, но всё, что я могла сделать - кивнуть и позволить ему приступить. Рассказ сопровождался ужаснувшими меня описаниями; они разгневали и опечалили меня, я была разбита. Я чувствовал все эти вещи за Молдера, не на него. Я смогла увидеть, что он был просто жертвой. И я возблагодарила Бога, чье существование я не могла доказать, что этот красивый человек был все еще жив. И я молча поклялась себе и ему, что никогда не перестану пытаться стереть его боль.

~ ~ ~ * * * ~ ~ ~ * * * ~ ~ ~

Часть 3

Следующие два часа Молдер говорил клиническим, практически безэмоциональным тоном о своей жизни, персональные аспекты которой я не знала- это время после исчезновения Саманты и до нашей встречи. Он ни разу не посмотрел на меня. Не сдвинулся с места. Я ни разу не коснулась его, но было много моментов, когда все, что я хотела сделать- обнять его и никогда не отпускать. Из всего этого я поняла две вещи: я никогда не смогу собрать его разбитую душу; и никогда, никогда, пока я жива, я не оставлю его один на один с его собственной судьбой. Вот его рассказ, как я запомнила его, и не думаю, что я когда-либо забуду это:

* * *

Я знал, что как только всё полностью будет сказано и сделано, Скалли не сможет остаться. Она исчезнет навсегда, и я не смогу обвинить её. Но, по крайней мере, я буду спокоен, зная, что она в безопасности. Как только я приступил, я понял, что рассказать ей все будет не трудно. Я обнаружил, что могу проложить расстояние от своего прошлого также легко, как легко я смог влюбиться в Скалли.

"После того, как Саманта исчезла, мои родители совсем не говорили со мной. Думаю, моя мать была в шоке. Я действительно не верю, что она когда-либо хотела перестать любить меня, но вряд ли у нее был выбор.

С другой стороны, отец постоянно куда-то исчезал. Я даже знал, зачем и почему. Он знал, где она была все это время, но он не мог признать эту свою ложь дома. И ему нужен был козёл отпущения, кто-нибудь, кого можно было обвинить в своей ошибке; я и теперь верю, что он решил неправильно и отдал не того ребенка. Это должен был быть я. Они смогли бы прожить без меня. Они не смогли жить без Сэм."

Я знал это чувство- подобное было и у меня, что, когда всё будет кончено, я не буду способен прожить без Скалли. Это было началом моего собственного, персонального конца, моего окончательного падения, независимо от того, в каком аду я существовал до этого.

"Сэм была светом их жизни. Я был просто другим ребенком- рот, который нужно кормить, пока не придёт пора уйти. Мой отец не часто говорил со мной и прежде, чем Сэм исчезла. Впоследствии он не говорил со мной вообще. Он игнорировал мое существование, что было благословением."

За исключением случая, когда он пришёл ко мне и, стоя в прихожей, ударил меня, без причины кроме той, что был пьян и сердит, и нужно было сорваться на ком-нибудь. Но я не сказал этого Скалли тогда. Это не казалось важным.

" Это было выходом для нас, до одной ночи. После исчезновения Сэм прошёл почти год, и он пришёл в мою комнату в середине ночи. Я не спал, точно помню, хотя было, по-видимому, очень, очень поздно. Он был пьян, сильно пьян, и я задохнулся от запаха спирта прежде, чем он сел на край моей кровати."

Я проклял свою эйдическую память, так как всё происшедшее зафиксировано в моих мозгах навсегда. Тем не менее, хорошей частью было то, что я мог сообщить ей все, что он сказал мне. Я только надеялся, в то же время, что она воспримет эти слова просто как право отца иметь своё мнение обо мне.

"Фокс," сказал он мне-"Я собираюсь сообщить тебе что-то; что-то, что ты будешь помнить всю свою оставшуюся никчёмную жизнь. Ты ничего не стоишь. Твоя жизнь ничто для меня. Ты хочешь знать почему?"

И, когда он спросил меня, я понял- независимо от того, что я скажу, он собирался сообщить мне это в любом случае. "Ты ничего не стоишь, поскольку ты уничтожил наши жизни. Ты должен был быть один, чтобы забрали тебя, не её. Чего ты не понимаешь- это то, что никто изначально не заслуживает, чтобы его любили. Ты должен заработать эту любовь героическими поступками, быть сильным. Мужчины были посланы на эту землю, чтобы заботиться о женщинах, чтобы делать их счастливыми. Ты, Фокс, не сделал этого. Ты, и только ты, позволил увести свою сестру. Ты разрушил жизнь своей матери. Ты понимаешь меня, Фокс? Ты действительно понимаешь, какое ты ничтожество?"

Я начал плакать, его слова ранили так глубоко. Я не понимал, как я мог бы защитить Сэм; но что я точно знал- что я потерпел неудачу, сделал несчастной свою мать. Я захотел заплакать снова, когда сказал Скалли все это, но знал, что не мог позволить этому случиться. Я не хотел ее жалости. Ведь я не получил даже отцовской жалости.

"Как только он услышал мой плач, он рассердился, сильнее, чем когда-либо прежде. Он схватил меня за воротник пижамы и кинул прямо на кровать. А затем он ударил меня. Не просто пощёчина, а сильный удар кулака в мою челюсть."

"Ты - дерьмо, Фокс. Дерьмо! Ты - не мой сын и никогда им не будешь!" Это были его последние слова для меня. Мы никогда не говорили об этом вечере снова. И он больше никогда не приходил ко мне. Мы жили как будто ничего никогда не случалось. На следующий день я не пошёл в школу- остался дома с разбитым носом и черным синяком под глазом. Мать не сказала ни слова. Она знала. Ей просто было все равно."

Я на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. Я чувствовал, как она нужна мне. Я видел, что она не отодвинулась прочь. Я мог чувствовать ее желание преодолеть эти несколько футов и обернуться вокруг меня, успокаивая, но я не мог позволить этому случиться. Если я позволю, тогда будет невозможным для меня рассказать ей следующую часть. Часть, которую ей обязательно нужно знать, чтобы понять, как прав был мой отец.

"Я продолжил своё существование с теми словами в голове на ежедневной основе. Мой отец был прав, я потерпел неудачу с Сэм. Я никогда не сближался ни с кем- боялся, что потерплю неудачу ещё с кем-нибудь. Я не заслуживал любви. Когда я дорос до Оксфорда и Англии, я все еще имел пробелы в личных отношениях. Но у Фиби были другие идеи. Сначала казалось, как будто она захотела быть моим спасителем- подобное встречается в определённом типе женщин- спасти темного, заблудшего человека от демонов его прошлого."

И подумал- *определённо твой тип, Скалли*- но я не мог сказать ей это. Но как же я хотел это иметь! Может быть, она, наконец, увидит, как я опасен для неё, чтобы хотеть остаться со мной.

"Всё же в ней было некое уродливое стремление к господству. Всё должно было происходить по её. Когда она обнаружила, что я был неопытным, она взяла всё на себя, обучая меня доставлять удовольствие женщине. Сначала у нас действительно был секс- я догадываюсь, что не был суперлюбовником. Во всяком случае, в последний раз это было не очень долго и она была разочарована, как минимум. А в дальнейшем она решила, что мне нужно узнать управление. Рабство, иначе говоря. Это было ее сутью. Я должен был стать её слугой. Сначала я должен был достичь точки, в которой она бы почувствовала, что я достоин, и мне было бы позволено действительно иметь секс с нею. Чтобы достигнуть этой точки, я должен был касаться ее и довести до вершины столько раз, сколько она хотела. Независимо от способа, каким она хотела. Иногда я был достаточно хорош для нее. В другие ночи она оставляла меня на грани, и я был готов взорваться. Но я не мог сделать что-нибудь с этим, поскольку глубоко в своей душе я знал, что действительно был недостоин. Я был дерьмом. Она была права. Я должен был быть благодарен за те крохи любви, которые она кидала мне. И я был."

Я хотел, чтобы Скалли совершенно определенно поняла меня. Я не хотел, чтобы она думала, что мой отец сказал что-то неправильное. Она должна понять, что я знал, что он был совершенно прав на счёт меня. Поэтому, и только поэтому, я должен был показать ей то зло, что я сделал.

"Однажды ночью, я работал допоздна. Я предполагал быть у неё к восьми, но у меня была незаконченная работа, реферат; я и так затянул с ним и поэтому застрял в библиотеке даже после девяти. Когда я, наконец, пришёл к ней, я спросил позволения, как всегда. Но она была не одна- у неё в квартире был другой мужчина. Мало того- в ее постели, и она дарила ему удовольствие всеми путями, которых, как она сказала, я был недостоин. Я стал сумасшедшим. Вот этот новичок, кого она никогда не видела прежде, в нашей постели, и она давала ему всё то, чего я ждал с нетерпением. Она оглянулась и увидела меня, стоящего в дверях."

"Фокс," сказала она, "ты опоздал. Смотри, что случается с непослушными небольшими мальчиками- они всегда недостойны. Они никогда не смогут кого-нибудь иметь. Сядь и наблюдай, Фокс. Смотри как долго может это делать реальный мужик."

Теперь я *продирался* через свой рассказ, дойдя до наиболее важной части- ведь Скалли должна знать обо мне это, чтобы просто понимать, какой испуганной она должна быть рядом со мной, ведь я становился зверем, когда думал, что действительно достоин любви.

"Я был заморожен. Я не знал, что делать. И потом этот новичок схватил ее за волосы и, бросив ее на живот, начал трахать ее, действительно трахать. Она кричала от удовольствия и он продолжал таранить её и я не смог контролировать это больше. Я захватил и стянул его с неё и начал выколачивать говно из него. Я думаю, что сломал ему нос и, может быть, несколько зубов в процессе, но следующее, что я знал, что он схватил одежду и исчез из квартиры. Я посмотрел на Фиби- все еще сидя на кровати, она смеялась. Курва смеялась, истерически!"

"Бедный малыш Фокс. Он был получше тебя- у него всё работает. Что - съел, Фокс, мальчик?" Она спросила между смехом. "Не можешь видеть другого человека, реального человека, забравшего твоё место?"

Я не знал, что сказать. "Я думал, что ты особенная. Я думал, что ты любила меня." В действительности, в чём я был уверен, было то, что я думал, что я действительно мог бы заслужить ее любовь. Я забыл, временно, что пытался внушить мне мой отец.

"Любовь, Фокс? Действительно. Как ты можешь быть таким наивным? Я не люблю тебя. Ты надоел мне. Это было забавным некоторое время- играть с бедным, жалким девственником. Но мне нужен настоящий мужик, Фокс. Не мальчик. Продолжай изображать потерянного маленького щенка, как делал это до сих пор."

"Я поверил ей. Я сообщил ее о моей жизни и она сказала мне, что любит меня, а теперь это. Я потерял голову. Она не ожидала такого взрыва от меня, и, сначала, была оглушена. Затем она попыталась сопротивляться, но я был сильней. Я прижал её к кровати и изнасиловал ее. И не один раз, а два, или, я точно не знаю, может быть, и три раза. Она заплакала, закричала и, наконец, просто сползла на пол около кровати. И я оставил ее там."

" На следующий день я осознал то, что сделал. И попытался извиниться. Я пресмыкался у нее в ногах и вымаливал прощение. Она сказала мне, что если я когда-либо приду к ней снова, она пустит меня в расход. Я заслужил это и ещё бОльшее. Я потерпел неудачу с ней, подобно неудаче с Сэм. Я никогда не видел ее снова до прошлого года. Вскоре я оставил Англию и поклялся, что никогда не позволю себе стать с кем-нибудь близким снова. Я был не только ничего не стоящим ублюдком, я мог быть опасным.

Я был окей некоторое время. Я вынужден был игнорировать женщин. Я начал смотреть порнографию, снимая напряжение, когда необходимость в этом была слишком велика. Я действительно любил те фильмы. Чем противней, тем лучше. Я даже не мог получить удовольствие без этой игры на фоне. Я начинал задумываться, кем же я был, если сделал такое с Фиби. Если бы это не являлось причиной, я бы сказал, что это было наилучшей вещью, которую я мог бы сделать, чтобы оставаться как можно дальше от реальных живых женщин."

Я хотел попросить Скалли, чтобы она точно поняла то, что сказал ей, чтобы она увидела, что ей нужно быть как можно дальше от меня. Но она всё ещё оставалась здесь. Я затылком чувствовал ее взгляд на себе и, даже не глядя на ее, я ЗНАЛ, что в этом пристальном взгляде не было ненависти. Она не отвергала меня. Она что, не понимала, что я безумец? Я должен продолжать. Я надеялся, что, сообщая ей о Фиби, я смогу вычеркнуть ее из своей жизни навсегда- сделать что-то хорошее для разнообразия, но она все еще сидела там, рядом со мной. Как будто это очередная рациональная дискуссия, как будто я просто не сказал ей, как низко я пал- насильник!- один шаг до убийцы, и неизвестно ещё, кто из них хуже. Я должен продолжать.

"Затем случились X-files. И с ними пришла Диана. Я был способен поддерживать чисто профессиональные отношения между нами. Я даже не хотел ее. Она не представляла никакого интереса для меня. Затем, постепенно, она начала подступаться ко мне. Но точно не кокетничать. Выглядело так, как будто она могла видеть в моей душе и понимать все грязные небольшие секреты, которые я прятал там. Я никогда не говорил ей о Фиби, но она, кажется, чувствовала, что у меня было что скрывать.

Так, однажды ночью, она завела разговор о себе. Мы возвращались с работы и были немного навеселе, и следующей вещью, что я помню, было ее сообщение, что она любит грубый секс. Она сказала, что для неё действительно было трудно отключаться с мужчиной, поскольку все они были слишком слабы для нее. Что она любила мужчин, которые бы не боялись взять главенство на себя. Потом она спросила меня, что я думаю по этому поводу. Я не знал, что сказать ей, кроме того, что считаю это нормальным. В конце концов, если бы я подумал о ней иначе, тогда я должен был бы допустить, что я сам действительно был больным."

Я подумал, что после всего этого никаких секретов больше не будет. Скалли должна узнать всю правду, всё это. Затем она должна уйти. Почему она не уходит, я начинал удивляться. Что заставляет её всё ещё быть здесь? Я должен знать. Она не отстранилась от меня. Я не мог быть ее другом, а любовником и подавно.

"Она спросила меня, люблю ли я смотреть порно. Я сказал "да" и она подошла к TV и оформила ленту в видео. Я никогда не видел ничего более возбуждающего, а я видел много подобных вещей. Женщины со связанными руками и трахающиеся с двумя или тремя мужчинами одновременно, иногда охотно, иногда нет. Одна женщина порола хлыстом мужчину, тогда как другой трахал ее сзади. Даже смотреть на это было больно, но в то же самое время, я был зверски возбуждён. Диана повернулась и сказала мне, что у нее были подобные фантазии. Она хотела быть связанной и чтобы её трахали так много раз, пока бы она не закричала, пока бы она не попросила милосердия. А затем бы она хотела быть трахнутой снова."

Боже, Скалли, я думал в это время, почему, ну почему ты все еще здесь? Я удерживаю тебя? Или - ты так потрясена, что даже не можешь встать, чтобы выйти отсюда? Я не хочу останавливать тебя. Я хочу, чтобы ты ушла. Я хочу, чтобы ты была как можно дальше от меня, чтобы я смог сделать то, что должен был сделать давно. Я собирался убить себя. Это было моим планом с момента, как я принял решение сказать Скалли правду. Я собирался показать ей, кем я был в действительности, чтобы она не захотела оплакивать меня, когда я исчезну. Я хотел, чтобы она стала способной жить нормальной жизнью, чтобы смогла забыть мою больную и пустую оболочку, нанёсшую ей непоправимый ущерб последними шестью годами.

"Я просто уставился на нее, потрясенный, а затем она стала умолять изнасиловать её. Именно так она и сказала. Она захотела, чтобы я взял её силой. Одна часть моего мозга кричала мне, что нужно бежать из ее квартиры и просить помощи у врача, но другая часть меня только что захотела ее так плохо- и я не думал, что мог бы остановить это. И тёмная сторона победила. Я схватил ее за плечи, бросил на пол и разорвал на ней одежду. Я изнасиловал ее, просто как ей хотелось."

Всё, о чём я мог думать, было то, что я сказал Скалли, что я изнасиловал не одну, а две женщины, а она все еще была здесь. Мне пришло в голову, что, может быть, она просто ждёт пока я закончу, чтобы надеть на меня наручники и отвести в тюрьму. Я также начинал понимать, что растратить оставшуюся часть своей жизни за барной стойкой, в одиночестве, было бы лучшим наказанием, чем выстрел в голову. Я заслужил страдание- за Сэм, за Фиби и за Диану.

" На следующий день, на работе, она вела себя, как будто ничего не случилось. А на следующий уикенд всё повторилось опять, и это было нашим образом жизни в течение нескольких месяцев. Затем, однажды, она вошла в офис и сказала, что она беременна. Она сказала, что это вышло случайно и если я против, она сделает аборт, но я знал, что она не хотела этого. Поэтому мы поженились. Я допускаю, что мы даже полюбили друг друга. Но, действительно, я не был уверен. Даже после того, как мы вступили в брак, наша половая жизнь не изменилась. Иногда она была даже более яростной. И однажды, около трех месяцев после того, как она сказала мне о беременности, она вошла в офис в слезах. Она сказала, что была у доктора. Она потеряла младенца. И это не все. Очевидно, в одну из наших грубых ночей, я сделал что-то слишком неправильное и этим спровоцировал выкидыш. Это было моя вина, сказала она мне. Она доверяла мне, чтобы я был сильным рядом с ней- она действительно хотела идти этим путём, да, но только без такой потери."

Осталось чувство палящего солнца в пустыне. Это был весь мой рассказ. Я стал пустым после того, как полностью всё рассказал. Я ничего не утаил, осталось сказать, чем всё закончилось.

"Она получила перевод и ушла. Бумаги на развод пришли по почте. Официальная версия гласила, что потеря ребёнка была слишком тяжела для нас. Но я знал правду. Я, опять!, не смог стать тем типом мужчины, что нужно женщине. Мой отец был прав во всём, но что он не знал, это то, что я был хуже, чем просто неудачником. Я был злом. Я действительно наслаждался ранить женщин. А потом появилась ты, Скалли. Я делал все, что в моих силах, чтобы заботиться о тебе; поскольку я знал, что как только я начал бы интересоваться тобой, я бы безумно захотел тебя. Вот почему я не могу никогда иметь тебя, Скалли. Поскольку, если бы я сделал это, я бы ранил и тебя тоже. Я - не нормальный человек. Я - больной, искривленный. Я смотрю порно, пока мерцание экрана не ранит глаза, и я все еще не могу заставить боль уйти. Я даже представлял, что это тебя я трахаю. Я настолько больной, Скалли. Теперь, когда ты всё знаешь, лучшее для тебя просто уйти. Выйди в эту дверь и не возвращайся. Подай бумаги на перевод. Я не остановлю тебя. Просто уйди, прежде, чем будет слишком поздно, прежде, чем я смогу уничтожить кого-нибудь еще."

* * *

Этим закончился его рассказ. Много лет боли и мучений уместились в два часа монолога, и он даже не смотрел на меня. Он встал и отошёл так можно дальше от меня, как позволяли размеры комнаты, пристально смотря в окно в разгорающийся рассвет.

"Почему ты не уходишь, Скалли? Ты получила всё, что хотела. Я открыл тебе свой грязный небольшой секрет. Почему ты не бежишь отсюда?"

"Нет."

"Нет! Ты сумасшедшая?"

"Нет, и ты тоже, Mолдер. Только запутанный. Я люблю тебя, и ничто из того, что ты можешь когда-либо сказать мне, не изменит это."

~ ~ ~ * * * ~ ~ ~ * * *

Часть 4

Когда я сообщила ему, что не ухожу, он, наконец, обернулся, чтобы столкнуться со мной. Взгляд его глаз испугал меня, но затем я успокоилась. Это было, как будто он смотрел не на меня, а сквозь меня.

"Я - насильник, Скалли. Я раню женщин. Я - тип человека, который мы прячем за решётку. Понимаешь, почему я не связываюсь с тобой?"

"Молдер, я не прощаю тебе то, что ты сделал с Фиби. Это неправильно. Но было неправильно и то, что она делала с тобой. Диана - совершенно другая сторона медали. Я не говорю, что я лично нахожу здоровым такой тип отношений; но я могу понять, почему Вы это делали. Я не хочу попасть в дискуссию о том, откуда она знала так много о тебе - что тебе нравится и к чему ты испытываешь неприязнь, но я верю, что она знала вещи, которые выходили за пределы просто случайного знания. Она охотилась на тебя, Молдер, используя то, что знала, чтобы удовлетворить свои потребности. Она играла с тобой, подобно Фиби. Я не сделаю этого, Молдер."

"Ты ни капли не боишься меня? Иисус, Скалли. Я не могу даже коснуться тебя - всегда есть шанс, что я могу потерять контроль."

Мука в его глазах, когда он сказал это мне, была почти невыносимой. И я первая допустила бы, что некоторые вещи, которые он позволил по отношению ко мне, были немного захватывающие, тревожаще ровные. Но я также знала Молдера. Я знала, что он склонен обругать себя прежде, чем сделать действительно что-то плохое. Я сообщила истину, когда сказала, что полюбила его и должна остаться с ним. И, что я чувствую это, хотя то, что он сделал с Фиби, было неправильным, он не должен обвинять в этом себя. Диана была определенно другим случаем. Я твердо поверила, и все еще верю теперь, теперь даже более чем. Она узнала заранее все о Фиби, о вкусе Молдера в кино категории "Х"; и она использовала это знание, чтобы обеспечить ему существование с пародией на человеческие отношения, чтобы он боялся того, кем он был. Сказать, что я была немного испуганной, было бы ложью. Я была не уверена, что я чувствую в конкретный момент. Я верила в Молдера, но я также знала, что пока он не поверил в себя, он мог быть угрозой для меня. Я знала, что он не навредит мне преднамеренно. Но я отлично понимала, что он проходил по тонкой грани между вменяемостью и полным безумием. То, что он открыл мне сегодня вечером, было его последней попыткой оттолкнуть меня прочь. Если бы я оставила его, то не сомневаюсь, что никогда бы не увидела его снова. По крайней мере, живым. Я знала, что мне нужно приобрести его полное доверие, но не знала как. Я начала с простого, молясь, чтобы это сработало.

"Молдер, ты постоянно касаешься меня. Ты держишь мою руку, ты удерживаешь меня рядом своей рукой на моей спине, ты окружаешь меня собой, когда нужен мне. Ты делаешь все эти вещи каждый день. Ты никогда не ранил меня прежде. Почему должно что-либо измениться?"

"Раньше, мы были друзьями, партнерами. Теперь все изменилось. Мы не можем вернуться назад, но и идти вперёд мы тоже не можем. Это - слишком опасно, Скалли."

"Нет, это - нет." По крайней мере, именно это я имела в виду. Теперь все, что мне было нужно, удержать его внимание на мне и моих словах.

"Почему бы тебе хотя бы не вернуться сюда и не присесть?"

"Нет."

"Почему нет?"

"Это слишком опасно."

"Окей. Если ты не идешь ко мне, я иду к тебе." Я глубоко вздохнула, успокаивая нервы, и встала. Я шла прямо к нему, и он смотрел на меня подобно зверю, запертому в клетку, но не терял контроля. Это было хорошим началом, по крайней мере, так что я сделала следующий шаг. Подошла вплотную и крепко взяла его руку. На этот раз он попытался отпрянуть, но я не захотела отпускать.

"Скалли, не подходи. Не делай этого. Это не сработает. Что ещё я должен сказать, чтобы ты, наконец, поняла, что Я НЕНОРМАЛЬНЫЙ! Я ОПАСЕН!"

Он кричал на меня, но я держалась за него. Я смотрела ему прямо в глаза и не вздрагивала. Мы уставились друг на друга и я не опустила глаз. Медленно, его глаза теряли сердитый блеск и начинали смягчаться. Затем, он снова заплакал и я, воспользовавшись мгновенным преимуществом над его слабостью, утянула его на диван. Я не обняла его, хотя ОЧЕНЬ хотела. Я только сидела рядом с ним и держала его руку, позволяя плакать. Я осторожно поглаживала его пальцы, простыми, успокаивающими движениями по тыльной стороне его руки. Через некоторое время его слезы высохли и он посмотрел на меня снова.

"Ты не собираешься оставлять меня, не так ли?" - спросил он.

"Нет."

"Почему? Почему я не могу заставить тебя понять?"

" Что? Что ты был неправ, Молдер? Я понимаю. Я не могу помочь тебе изменить прошлое. Я не могу сделать ничего, чтобы это ушло. Но я точно знаю, что это - не то, кто ты есть. Ты был рядом со мной в течение шести лет. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Люди делают ошибки, но они также меняются."

"Но Я не изменился! Это - проблема. Я все еще получаю своё, смотря порно и фантазируя об этом. Дерьмо, я даже фантазирую о тебе, когда смотрю на них. Ты все еще хочешь сидеть здесь, рядом со мной, и держать меня за руку, после всего, что я наговорил тут тебе. Я просто не понимаю тебя."

"Знаешь, Молдер, я, конечно, точно не знаток взрослого развлечения. Но не думаю, что в этом действительно есть что-нибудь больное или неправильное. До тех пор, пока это не выходит за рамки. А вот у людей, которые теряют контроль, и переключаются на те смертельные видео, у них есть проблема! Но ты, я думаю, просто имеешь некоторые нерешенные вопросы."

"Фантазии о насилии - нерешенные вопросы, Скалли?"

"Да, как угодно долго, пока они - просто фантазии."

"Но я делал больше, чем просто фантазировал!"

"С Фиби, да. И это то, с чем ты будешь жить всю оставшуюся жизнь. Но я не думаю, что это когда-нибудь повторится. И я даже не уверена, действительно ли это было насилие, Молдер."

"Не оправдывай это, Скалли."

"Окей, не буду. Но ты все же должен примириться с собой. Прости себя. Отпусти это."

"Может быть, я и смог бы сделать это, если б процесс не повторился с Дианой. После случая с Фиби я был физически болен. Я никогда не думал, что могу позволить случиться этому снова. Но Я сделал это! И Я получил удовольствие."

"Нет, ты наслаждался чем-то абсолютно другим, Молдер. Ты наслаждался отношениями полного согласия, которые были основаны на сложной фантазии."

"Может быть, Скалли, но наш ребенок был НЕ фантазией! Я убил нашего ребенка!"

Вот теперь мы ступили на опасную территорию, поскольку, могу сказать это со всей ответственностью, я сомневалась, что там когда-либо был ребенок.

"Молдер, ты когда-нибудь говорил с ее доктором?"

"О чём?"

"О том, как она потеряла младенца."

"Нет. Она сама сказала мне, как."

"И ты поверил ей?"

"А почему я не должен был?"

Ой, это повреждало, но я удержала язык за зубами и выдала ему тщательно продуманную и отредактированную версию того, о чём я действительно думала. "Хорошо, для начинающих - когда женщина теряет ребенка, она сердита, и хочет обвинить кого-нибудь. Ты был там, и был обвинён."

"Но она сказала, что это была моя вина!"

"Это подводит нас к тем играм, в которые вы играли, Молдер." Я действительно не хотела задавать следующий вопрос, но это было необходимо. "Какие точно вещи вы делали, в сексуальном плане?"

"Ты действительно хочешь узнать ответ, не правда ли?"

Я глубоко и медленно вдохнула и выдохнула. "Да, хочу. Как доктор, я могла бы тебе сказать, по крайней мере, что ты сделал не так, чтобы случился выкидыш."

Он слегка сжал мою руку, ища ободрения, прежде, чем начать, и я увидела в этом хороший знак. Он не отталкивал прочь, по крайней мере.

"Окей. По большей части, она хотела, чтобы я был внезапен, хватал ее, связывал или надевал на неё наручники. Она должна была бороться, а я должен разорвать на ней одежду, или даже разрезАть иногда. Она должна умолять меня остановиться, а я бы не стал. Я должен был касаться ее, дразнить ее, заставлять сосать меня..., подобные вещи. Иногда, она должна была держать свои ноги сомкнутыми, а я должен силой разделить их и заставить принять мой член. В другое время, я должен был дразнить ее, пока она не начала бы умолять меня взять ее. Я должен был ублажить её определенным путем - или называть ее "курвой", или быть рабом..., подобные вещи."

"Что-нибудь еще?"

"О чём ты?"

Я изо всех сил старалась удержаться от смеха. Не то, чтобы я любила делать что-нибудь подобное, но пока все, что я видела, было немного безвредных игр в "раба и господина".

"Ты когда-либо повреждал ее?"

"Нет. Никогда."

"Молдер, она была не в порядке, может быть, но я не думаю, что это ты заставил её потерять младенца. Вы должны были бы делать намного больше того, что ты описал мне, чтобы спровоцировать у нее выкидыш."

Он отвернулся прочь от меня, очевидно смущаясь. "Может быть ты права, Скалли, но это не делает ЭТО правильным."

"Молдер, это звучит так, словно для тебя и Дианы подобные отношения были правильными, для ВАС. Это не может быть правильным для всех, но это не патология."

"Я больной. Когда я думаю об этом, я чувствую себя отвергнутым. На данный момент это включает и тебя." Он вытянул свою руку из моих и отошёл от меня прежде, чем я успела его остановить. "Я иногда мечтаю, Скалли, и в своих мечтах я делаю эти вещи с тобой. Только всё гораздо хуже, поскольку ты действительно не хочешь, чтобы я делал их. Затем я теряю контроль и раню тебя, как и всегда, я раню тебя. Всевозможными путями я раню тебя. Когда утром я просыпаюсь, я чувствую себя таким больным, что не знаю, как пережить очередной день."

"Молдер, ты запутался. Ты никогда не ранил меня. Вещи случались - и это превышало твои возможности, и я повреждалась. Мы повреждались. Это - часть нас. Но ты смешиваешь эту часть со своими чувствами ко мне."

"Я больше не знаю, что я чувствую, Скалли."

"Да, это точно."

Мне удалось сманеврировать и снова сесть рядом с ним, но он моментально переместился на другой край дивана. Когда я коснулась его, то наткнулась на пистолет на его бедре.

"Уходи, Скалли. Немедленно!"

Я догадывалась, что Молдер недооценивал многого во мне, и не последней вещью была моя физическая сила, при необходимости. Я абсолютно не была испугана за себя, даже немного. Если бы он действительно был способен выстрелить в меня, он сделал бы это раньше, с Моделлом. Мы напряжённо замерли, он медленно достал пистолет. Я смотрела пристально и спокойно, как всегда, и тогда он направил пистолет на себя.

Я среагировала мгновенно и он не был готов к такому повороту событий. У меня даже хватило присутствия духа, чтобы быть благодарной, что в данный момент в аквариуме не было никакой рыбы, которая бы получила шальную пулю. Лучше бак за десять долларов, который продаётся в любом супермаркете, чем голова Молдера.

В итоге он был повержен. Я имела его в своём подчинении и в наручниках, лицом вниз на диване с руками за спиной, прежде, чем он мог бы даже среагировать. В общем и целом, забавный аспект этой ситуации был в том, что ни один из соседей не позвонил в полицию, хотя выстрел был определенно посторонним звуком для этого дома. Я думаю, что теперь они были готовы и к этому. Иметь Фокса Молдера в качестве соседа никак не могло быть чем-то тривиальным.

Как только Молдер понял, что потерял контроль над ситуацией, он перестал функционировать на любом доступном уровне. Я ожидала гнев, борьбу, даже слез в этой точке. Он ничего не сказал, ни звука. Я опустилась на колени около дивана, и осторожно перевернула его на спину. Его глаза были открыты, но это было, как будто он смотрел на что-то очень далеко. Полная прострация. Я проверила его пульс. Он был медленным, но устойчивым. Он как будто впал в спячку с открытыми глазами. Я знала, что всё повторится опять, если я сейчас сниму наручники, так что лучшее, что я могла сделать, это попытаться устроить его как можно комфортабельней.

Он не протестовал, когда я подложила подушку себе под голову. Когда я нагнулась, чтобы снять его туфли, резко возникло ощущение, что я двигаю труп, а не живого, дышащего человека. Это показало лишь то, насколько моя власть над ним сейчас очевидна. Это было как будто он был уже мертв. Я укрыла его одеялом и села рядом с ним, нежно поглаживая его голову около своего колена. Он не двигался, за исключением, когда я физически переместила его. Я поглаживала его волосы, убирая их с его лица, стараясь хоть немного успокоить; хотелось плакать. Я должна сделать что-нибудь в данный момент своей собственной жизни, чтобы он мог по прежнему переносить меня. Я была такой же потерянной, как и он. И никогда это не чувствовалось так абсолютно.

~ ~ ~ * * * ~ ~ ~ * * *

Часть 5

Не знаю, сколько я сидела рядом с ним, поглаживая его голову и шепча: "Я люблю тебя" и "Пожалуйста". Может, не более, чем несколько минут, а может часы. Зазвонил телефон, и моя первая реакция была посмотреть на часы. Было девять утра. Воскресное утро. 7 часов, 7 длинных часов ада. Телефон все еще звонил. У Молдера вообще-то немного друзей, и ничто не должно разбудить его так рано в уикенд. Возможно, был Скиннер, но почему? Телефонные адвокаты, по крайней мере те, которые хотят избежать проблем в жизни, не вызывают людей в девять часов в Воскресное утро. Телефон все еще звонил. Я взяла трубку.

"Агент Скалли." Фрохики. Это было утверждение, не вопрос. В его голосе не было даже следа удивления в том, что я отвечала по телефону Молдера в этот ранний час уикенда.

"Да."

"Мы отследили ситуацию. Войдите в компьютер и извлеките Эл.почту Молдера. Пароль вы знаете."

Почему я не была удивлена?

"Вы получите некоторые файлы. Они тоже защищены паролем. Я верю в Вашу способность вычислить пароль без лишних усилий. То, что Вы найдете, когда откроете их, должно всё... разъяснить."

Я не знала, что сказать. Я хотела помощи и я получила её, как бы это не смотрелось со стороны. Я была не уверена - благодарить их за беспокойство, или планировать их казнь, за то, что подслушивают частные разговоры. В итоге, мое отчаяние подсказало правильный ответ.

"Спасибо вам. Все вам."

"Ох, и агент Скалли, есть три пушки в квартире. Первую Вы уже держите в руках. Вторая спрятана между бумагами в тумбочке у кровати в спальне, справа, в изголовье. Третья - в контейнере с печеньем и сливочным мороженым в морозилке."

"Благодарю, Фрохики. Я... ценю ваше беспокойство."

"В любое время. Позаботьтесь о нем."

Я остановила его прежде, чем он мог бы отключить телефон. "О, и Фрохики."

"Да?"

"Выключи прослушки."

"Да, мэм."

"Все их."

Я выключила телефон, не дожидаясь ответа. Он знал, что я позвоню ему, если что, а я знала, что, по крайней мере, одно из устройств останется включенным, пока они не будут уверенными, что я контролирую ситуацию. Я вошла в компьютер и начала загружать файлы. Пароль я угадала с первой попытки. "Курва." Мои чувства, точно.

Пока файлы загружались, я проверила Молдера. Он даже не шелохнулся. И, кажется, даже не понял, что произошел разговор. Я нагнулась и оставила короткий поцелуй на его лбу, ещё раз прошептала "Я люблю тебя", и приступила к работе по сбору вещей в большую коробку. Я собрала все пушки, а также кухонные ножи, бритвы, консервный нож, черепки разбитого аквариума и бейсбольную биту. Добавила свое собственное оружие и полетела вниз по ступенькам, слишком спеша, чтобы ждать лифт, и запрятала все это в багажник своего автомобиля. Я оставила багажник закрываться автоматически. С этой небольшой проблемой я разберусь позже. Вы никогда не можете быть слишком осторожным.

Возвратившись в квартиру, я была почти удивлена, обнаружив, что даже в мое отсутствие Молдер не шевельнул и пальцем - я бы могла это увидеть. Мне совсем это не понравилось, но нужно было заботиться о файлах. Если бандиты были достаточно уверенны в них, чтобы посылать мне, тогда они должны быть критическими. Я не была разочарована.

Первый файл был полной медицинской историей на Диану Фоули. Похоже, подростком Фоули допустила промах и была доставлена в больницу с подозрительным новообразованием в ее матке. А выписана она была без этой значимой части своей женской анатомии. Она подверглась общему удалению матки. Не было никогда младенца. Всё это было ложью.

Этот файл был, по меньшей мере, интересен. Тем не менее, прочтение второго файла вызвало у меня желание покинуть квартиру немедленно, выследить ее и убить на месте. Пропущено в личном деле - у Фоули был расширенный диплом выпускника по исследованиям в психологии. А конкретно, ее внимание концентрировалось на путях наиболее мощного воздействия на людей, чтобы модифицировать их реакции под заданные образцы систем поведения и убеждения. Я сканировала многочисленные страницы документации, исследований случаев и результатов тестов. Несколько строк выделились в моем уме:

Объекты, вышедшие из семей, в которых они детьми не получали вообще или недостаточно любви, были наиболее легко подвержены программированию. Легчайший признак, чтобы сориентироваться в пределах объекта - манипулировать тем, что он или она наиболее ненавидит. Не-сильные объекты могут быть легко внушаемы, чтобы поверить, что они были сильными, в результате низких дозировок лекарств, объединенного с мощностью предложения и эмоционального соблазна награды за требуемое поведение. Один объект теста был успешно запрограммирован, чтобы рассматривать себя как сексуально ненормального, и начал находить наслаждение только в дрессированных сексуальных действиях, к которым он первоначально обнаружил неприятие.

Я захотела убить ее. Она имела преимущество передо мной, в этом моменте; я, вероятно, должна передать в чистом виде эти документы. К счастью для нее, у меня были более важные дела, чтобы думать об этом.

Я присела на колени рядом с неподвижным телом Молдера, лаская его волосы. "Молдер? Я знаю, что ты слышишь меня. Мне нужно, чтобы ты выслушал меня, пожалуйста. Сделай это для меня, окей?"

Он не ответил, и ничего не сделал, чтобы показать, что он услышал меня, но я всё равно осталась. Я сообщила ему все это. Я сообщила ему, что там никогда не было младенца. Я прочитала файлы, дословно, об исследованиях Дианы. Когда я закончила, выложив всё это перед ним, он все еще не отвечал. Но, когда я взглянула на него, его глаза были мокрыми и полными слёз. Я поцеловала влажный след на его щеке, поцеловала его веки и обняла его. Осторожно я разомкнула наручники. Если я хотела, чтобы он верил мне, я должна была верить ему. Когда он, наконец, заговорил, первые слова рвали на части. "Она никогда не любила меня."

"Нет, Молдер, она нет. Но я да. Я люблю тебя."

"Ты единственная, кто когда-либо поддерживал меня, Скалли."

"Я с тобой, Молдер. Всё у нас будет хорошо. Я обещаю тебе."

"Просто держи меня." Это было так просто. Я прижалась к нему так тесно, как только смогла, сидя с ним на диване, и держала его. Наконец, я позволила себе плакать. Я укачивала его в своих объятиях, поглаживая его щеки, запутывая пальцы в его волосах, и позволяя своим слезам свободно падать на его тело.

Часом позже мы спали.

~ ~ ~ * * * ~ ~ ~ * * *

Часть 6

"Привет" - cказал он мне, поворачиваясь на стуле, чтобы лучше взглянуть на меня. Он включил лампу на столе, и я могла видеть, как он все еще был измождён. Его лицо было бледным и он все еще был в той же одежде.

"Привет. Давно проснулся?"

"Не очень. Не хотел разбудить тебя. Я собирался купить нам чего-нибудь поесть, но боялся, что ты будешь беспокоиться, если б вдруг ты проснулась, а меня нет."

"Спасибо. Так бы и было."

Мы просто смотрели друг на друга. Так много всего случилось, и я не знала, что сказать ему. Он смотрелся таким уязвимым, таким потерянным.

"Иди, посиди со мной. Я приглашаю."

Я боялась, что он откажет