Глава 8 солдаты преисподней резня предательство

– Тридцать секунд! – прокричал Випус, но его голос был едва слышен в реве реактивных двигателей десантной капсулы, вошедшей в атмосферу Истваана III.

Локен бросил взгляд на освещенных красноватым светом Астартес и попробовал представить, как они будут выглядеть в глазах жителей Хорала, когда начнется атака, – воинами другого мира, солдатами из преисподней.

– Ты видишь нашу посадочную площадку? – спросил Локен, стараясь перекричать шум.

Випус взглянул на показания пикт-экрана, висящего у него над головой.

– Немного сносит! Мы попадем в цель, но не в самый центр. Ненавижу эти штуки! Куда лучше высаживаться со штурмкатера!

Локен ничего не ответил. Он едва расслышал Випуса, поскольку капсула уже летела в плотных слоях атмосферы и рев двигателей стал просто оглушающим. Колоссальные силы, противодействующие движению, стали грохотом и огнем, капсула задрожала и стала нагреваться.

Последние минуты полета прошли в оглушительном реве, и Локен не видел врага, с которым ему предстоит сражаться, и не имел возможности контролировать свою судьбу до тех пор, пока капсула не ударится о землю.

Неро был прав, предпочитая десантироваться со штурмкатера, да и любой Астартес выбрал бы исключительную точность посадки этих летательных аппаратов, а не такой головокружительный спуск с неба на землю.

Но Воитель решил, что высадка будет осуществляться десантными капсулами, и на то – Локен не мог не признать – была своя причина, поскольку тысячи Астартес, внезапно ворвавшиеся в гущу защитников, могли нанести гораздо больший моральный урон. Локену только осталось дождаться того момента, когда десантная капсула ударится о землю и привязные ремни отстегнутся.

Он крепче сжал болтер и в десятый раз проверил висевший на бедре цепной меч. Локен был готов к бою.

– Локаста, осталось десять секунд! – крикнул Випус.

Но уже через секунду капсула ударилась с такой силой, что голова Локена резко дернулась назад. Внезапно грохот стих и стало темно.

Первого врага Люций убил, даже не сбившись с шага.

Доспехи противника были словно из стекла – такие же блестящие и прозрачные, и лезвие его алебарды тоже выглядело стеклянным. Лицо прикрывал прозрачный щиток со свинцовой вставкой на месте рта, украшенной имитацией зубов из треугольных драгоценных камней.

Люций выдернул свой окровавленный меч из тела врага, и солдат рухнул на землю. Над ним высилась резная мраморная арка, казавшаяся розовой в утренних лучах солнца, а вокруг еще не улеглись облака пыли и мусора, поднятые десантной капсулой, из которой только что выпрыгнул Люций.

Перед Люцием простирался Дворец Регента – удивительный и огромный каменный цветок с высоким изогнутым шпилем в центре, похожим на разворачивающийся каменный лепесток.

Позади Люция, на площадке перед северным входом во дворец, с грохотом приземлялись десантные капсулы. Первая капсула распахнула створки, и из залитой красным светом кабины появился Древний Риланор, поводящий своей пушкой в поисках возможной цели.

– Назикейцы! – заорал Люций. – Ко мне!

Он увидел, как внутри дворца блеснуло разноцветное стекло и на каменных панелях холла что-то мелькнуло.

Дворцовая гвардия отреагировала на внезапное ошеломляющее нападение, но не так, как ожидал Люций. Они не вопили и не просили пощады. Они не убегали и даже не замирали на месте, оцепенев от шока.

С громогласным военным кличем истваанцы устремились на врага, и Люций рассмеялся, радуясь встрече со стойким противником. Он опустил свой меч и побежал им навстречу, а за ним следом ринулись воины отделения Назикеи.

Им противостояли около сотни солдат в сверкающих стеклянных доспехах. Они выстроились в линию перед Астартес, опустили свои алебарды и открыли огонь.

Воздух вокруг Люция наполнился обжигающими серебряными иглами, несколько вонзилось в наплечник и поножи. Чтобы защитить голову, он поднял руку с мечом, и иголки зашипели на сверкающем лезвии. Каменные плиты у входа, куда попадали иглы, начали вздуваться и пузыриться, словно под действием кислоты.

Рядом с Люцием упал один из назикейцев, у него расплавилась рука, а живот вздулся пузырями.

– Совершенство и Смерть! – закричал Люций и ринулся сквозь ливень ослепительных серебряных игл.

Дворцовая гвардия и Дети Императора сошлись вплотную, и словно миллионы окон разбились в одно мгновение. Пронзительный визг ружей-алебард смешался с ревом лезвий и рявканьем болтеров.

Первым же ударом меча Люций разрубил древко алебарды и разорвал горло противостоящего ему солдата. Невидящие глаза уставились на него, из рассеченной шеи хлынул поток крови, а Люций, чтобы острее прочувствовать гибель врага, сбил с него шлем.

Плазменный пистолет выплюнул узкую струю огня и окатил другого истваанца с головы до ног, но тот продолжал сражаться и уже размахнулся алебардой, чтобы вонзить ее в одного из Детей Императора, но тут цепной меч Люция снес ему голову.

Люций совершил пируэт на одной ноге, увертываясь от удара алебарды, рукоятью меча стукнул по лицевому щитку и со злостью обнаружил, что стекло выдержало удар. Стражник только отшатнулся, и тогда Люций, перехватив меч другой рукой, нанес колющий удар в щель между пластинами на поясе противника, чувствуя, как клинок прожигает тело врага насквозь.

Эти стражники явно старались замедлить продвижение Детей Императора, ценой жизни выгадывая драгоценные минуты ради чего-то более важного в глубине дворца. Как ни наслаждался Люций битвой, видом крови, едким запахом горящей плоти, пронзаемой мечом, и барабанным боем собственных сердец, он понимал, что непозволительно дарить защитникам даже несколько лишних секунд.

Он ринулся вперед, прорубая дорогу мечом. Люций вел в сражении, словно в замысловатом танце, партию победителя, а его врагам оставалось только умирать. Воины дворцовой стражи падали вокруг него, орошая каменные плиты своей кровью, и Люций радостно смеялся.

Сопротивление не ослабевало, и Люцию приходилось торопиться, пока дворцовая стража не получила подкрепление, чтобы остановить продвижение Астартес.

– Отделение Кьюмонди! Отделение Раэтерина! Перебейте всех здесь, а потом следуйте за мной!

Дети Императора догнали Люция у пересечения нескольких проходов, и там их встретил перекрестный огонь. Мастер меча осторожно выглянул из-за угла и увидел разлившееся прямо во дворце обширное озеро. Столб воды низвергался из отверстия в центре колоссального гранитного купола, а луч розового света, падающий вдоль струи, заставлял вспыхивать многочисленные сверкающие радуги.

Со дна озера, занимавшего почти все пространство под куполом, стали подниматься островки, и на каждом виднелись нелепые бело-золотые домики.

В сводчатый зал навстречу Астартес вбежали сотни дворцовых стражников. Они с плеском пересекли вброд водное пространство – глубина оказалась примерно по пояс – и заняли позиции позади домиков. Большинство солдат противника были в таких же стеклянных доспехах, как и те, что погибали за спиной Люция, но среди них мелькали и другие, в роскошных латах из сияющего серебра. А кое-кто из защитников носил одеяния из длинных развевающихся шелковых лент, которые при каждом движении трепетали вокруг них, словно дым.

Риланор вошел в сводчатый зал следом за Люцием. Его штурмовая пушка дымилась на плече, а похожие на стамески пальцы энергетического кулака были покрыты кровью.

– Они сосредоточили здесь немалые силы, – бросил Люций. – Где носит этих треклятых Пожирателей Миров?

– Вероятно, нам придется взять дворец собственными силами, – ответил Риланор низкимголосом, донесшимся из самой глубины бронированного саркофага.

Люций улыбнулся – перспектива посрамить Пожирателей Миров доставляла ему немалое удовольствие.

– Древний, прикрой нас. Дети Императора, открыть огонь и вперед! Назикейцы, держитесь рядом!

Древний Риланор вышел из укрытия, и вокруг него взметнулась яркая волна пламени. Из пушки на плече вырвалась струя густого маслянистого дыма и вылетел колоссальный заряд снарядов крупного калибра.

Этот грандиозный залп искромсал почти все каменные островки в искусственном озере, и вместе с обломками в воду попадали изувеченные и окровавленные тела защитников дворца.

– Вперед! – закричал Люций, но Детей Императора не надо было подгонять.

Они прошли такую тщательную подготовку, что каждый воин знал свое место в сложном плане сражения под перекрестным огнем.

Отделение ринулось в зал. Лицо Люция осветилось жестокой радостью. Он пошел в атаку, а грохот битвы и жажда убийства подпитывали его ярость и тело.

Совершенство смерти вошло в город Хорал в неистовой какофонии огня.

К южной стене дворца прилепилось странное сооружение, которое выглядело словно какой-то паразит органического происхождения. Этот раздувшийся полужидкий нарост принадлежал скорее растительному сообществу, а нисколько не походил на искусственное сооружение. Светлый мрамор пронизывали темные прожилки, а многочисленные зубцы висели, словно перезревшие фрукты. По обилию мраморных мемориальных досок, отмечавших уход из жизни лучших и знатнейших горожан, можно было догадаться, что сооружение являлось священным местом.

Мемориал, называвшийся Песенной Часовней, был посвящен музыке, при помощи которой Отец Истваан пробудил к жизни окружающий мир.

И еще этот объект был целью Пожирателей Миров.

К тому моменту, когда первые десантные капсулы Пожирателей Миров, круша камни и разбрасывая осколки мрамора, врезались в площадь, весть о начале вторжения уже распространилась по городу. В утреннем воздухе поплыла странная мелодия, призывавшая жителей покинуть дома и вооружаться. Едва Девы Битвы на зубчатой стене часовни затянули песнь на погибель захватчиков, солдаты близлежащих казарм схватились за оружие.

Печальные и протяжные песни Дев Битвы собрали на улицах горожан и повели их на бой.

Ударным отрядом Пожирателей Миров командовал капитан Эрлен, и, выскакивая из десантной капсулы, он ожидал увидеть обученных солдат, о которых Ангрон говорил на инструктаже, а вовсе не тысячные толпы стенающих горожан, запрудивших площадь. Они шли сплошным потоком и были вооружены тем, что нашлось в их домах. Но опасность крылась не столько в оружии, сколько в огромном количестве людей, готовых сражаться и умирать, и ужасной песне, прославлявшей смерть.

– Пожиратели Миров, ко мне! – крикнул Эрлен и навел болтер на приближающуюся толпу.

Воины Легиона Пожирателей Миров обступили своего командира и тоже подняли оружие.

– Огонь! – скомандовал Эрлен, и первые ряды защитников Хорала полегли, как трава под косой, но задние продолжали напирать, перешагивая через трупы своих сограждан.

Человеческая масса подступала к Астартес, словно весенний разлив. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и Пожиратели Миров, оставив болтеры, взялись за цепные мечи.

В глазах приближающихся врагов Эрлен видел нерассуждающую ненависть, и ему стало ясно, что сражение скоро превратится в резню.

Если Пожиратели Миров в чем-то и превосходили своих братьев Астартес, так это в резне.

– Проклятье! – выругался Випус. – Похоже, мы во что-то врезались.

Локен с трудом открыл глаза. Узкая полоска света пробивалась из трещины в корпусе десантной капсулы, но и этого освещения оказалось достаточно, чтобы понять, что он цел.

Его здорово тряхнуло при ударе, но обошлось без сколько-нибудь серьезных травм.

– Локаста, отзовитесь! – потребовал Випус.

Воины отделения Локасты стали поочередно выкрикивать свои имена, и Локен с облегчением выдохнул, выяснив, что никто серьезно не пострадал. Он отстегнул привязные ремни и перекатился по стенке капсулы, поскольку та воткнулась в землю и замерла под неестественным углом. Локен сдернул со стеллажа свой болтер и выбрался наружу через пролом в оболочке.

Выйдя на свет, Локен увидел, что искореженный корпус десантной капсулы почти наполовину погребен под обломками. Обойдя место крушения, Локен понял, что капсула застряла между массивных зубцов стены Храма Искушения, примерно в двух сотнях метров над поверхностью земли.

С левой стороны высились живописные шпили гробниц, чьи балюстрады были украшены статуями, а справа простирались величественные кварталы Хорала, розовеющие в лучах рассвета. Со своего места Локен смог различить и необычный каменный цветок дворца, и западные оборонительные укрепления, прорезавшие ландшафт грубыми шрамами.

Со стороны дворца послышалась стрельба, и Локен понял, что Дети Императора и Пожиратели Миров уже вступили в бой. Выстрелы раздавались и внизу, где подразделения Сынов Хоруса сражались в лабиринте между усыпальницами и статуями, заполнявшими все пространство между башнями.

– Нам необходимо отыскать путь вниз, – сказал Локен воинам Локасты, выбравшимся из разбитой капсулы.

Випус с оружием наготове вышел вперед.

– Мерзавцы-картографы, наверно, не заметили этот домишко, – проворчал он.

– Похоже, что так, – согласился Локен.

В то же мгновение он увидел, как еще одна десантная капсула отскочила после удара о башню, перевернулась и понеслась к земле в туче обломков.

– Наши воины гибнут, – горько заметил он. – Кто-то должен за это ответить.

– Высадка произведена довольно паршиво, – сказал Випус, глядя вниз на территорию храма.

Между башнями огромных усыпальниц в полнейшем беспорядке лепились друг к другу гробницы и часовни. Тут и там уже поднимались густые клубы дыма и сверкали вспышки взрывов.

– Нам нужно найти место, чтобы перегруппироваться, – сказал Локен и вызвал по вокс-каналу Торгаддона. – Тарик, это Гарвель. Где ты находишься?

Ответом ему был только треск статики.

Локен окинул взглядом Храм Искушения и внимательнее вгляделся в одну из башен, стоящую вплотную к стене. Каждый ее этаж украшали колонны, вырезанные в виде загадочных чудовищ, а верхушка была срезана – вероятно, в результате еще одного неудачного приземления десантной капсулы.

– Проклятье! Тарик, если ты меня слышишь, пробирайся к башне у западной стены, у которой сбита верхушка. Там перегруппируемся. Я иду к тебе.

– Есть что-нибудь? – спросил Випус.

– Ничего. В вокс-канале одни помехи. Что-то нам мешает.

– Думаешь, это башни?

– Нет, это что-то другое, повыше, – возразил Локен. – Но надо идти. Давай уж как-нибудь спускаться с этого проклятого забора.

Випус кивнул и обернулся к своим воинам:

– Локаста, ищем спуск!

Локен перегнулся через зубцы, а бойцы, выполняя приказ командира, разбрелись по стене, высматривая спуск. Локен рассмотрел среди вспышек огня миниатюрные фигурки Астартес, сражавшихся с воинами в черных доспехах. Он с досадой отвернулся.

– Сюда! – закричал брат Касто, воин Локасты, вооруженный огнеметом. – Здесь есть лестница!

– Отличная работа! – похвалил его Локен и поторопился к нему.

Действительно, позади высокой обветшавшей статуи древнего воина внутрь стены уводили ступеньки из песчаника.

Проход, судя по всему, обветшал раньше, чем был достроен, – ступени, едва намеченные, сплошь покрывали трещины и выбоины.

– Спускаемся, – приказал Випус. – Касто, веди нас.

– Да, капитан, – ответил Касто и шагнул в полумрак тоннеля.

Локен и Випус последовали за ним по узкому проходу, скребя по стенкам наплечниками массивных доспехов. Лестница спускалась на десяток метров, и перед взорами Астартес открылась широкая низкая галерея.

– Стена-то, выходит, почти пустая, – заметил Випус.

– Катакомбы, – догадался Локен, показывая на вырубленные в толще песчаника ниши, где виднелись истлевшие останки, кое-где прикрытые обрывками ветхой материи.

Галерея имела плавный наклон, и чем глубже спускались Астартес, тем чаще встречались погребальные ниши. Иногда они располагались несколькими ярусами, что делало их похожими на соты.

Внезапно Випус резко повел головой, поднял болтер и положил палец на спусковой крючок.

– Випус?

– Мне показалось, я что-то услышал.

– Позади нас точно никого нет, – сказал Локен. – Идем дальше, но будьте настороже. Это могло быть…

– Движение! – закричал Касто, и струя оранжево-желтого пламени из его огнемета унеслась вперед.

– Касто! – рявкнул Випус. – Доложи! Что ты видел?

Касто помолчал.

– Я не знаю. Но, что бы это ни было, его уже нет.

В опаленных пламенем нишах чернели только обгоревшие кости. Локен понимал, что впереди нет никакого врага, только могилы истваанцев.

– Ну, теперь там точно никого, – сказал Випус. – Вперед, Локаста, будьте бдительны, но не шарахайтесь от тени. Вы же Сыны Хоруса!

Отделение ускорило шаг, и воины постарались выбросить из головы мысли о засаде. Они быстро прошли мимо дымящихся ниш.

Галерея вывела их в огромный зал, и Локен догадался, что он занимает практически всю толщину стены. Единственным источником света оставался желтый язычок пламени на конце огнемета Касто, освещавший теперь какие-то массивные глыбы.

Локен разглядел саркофаг из черного гранита, окруженный статуями коленопреклоненных людей; их головы были опущены, а руки скованы цепями. Вокруг саркофага на стенах висели каменные резные панели, на которых люди совершали воинские обряды.

– Касто, вперед! – скомандовал Випус. – Отыщи нам путь вниз.

Локен подошел к саркофагу и провел рукой по крышке. Она тоже была покрыта резьбой, изображавшей человеческую фигуру, но, как он понял, это не могло быть точным портретом лежавшего внутри покойника, поскольку на лице не было ничего, кроме треугольных глаз, обозначенных кусочками цветного стекла.

Снаружи, из Храма Искушения, донеслось пение. Однообразная скорбная мелодия плыла над башнями и проникала сквозь толщу камня.

– Дева Битвы, – горько произнес Локен. – Они сопротивляются. Надо спешить.

Дворцовые стражники в серебряных доспехах начали летать.

Окруженные ослепительно белыми энергетическими разрядами, они взмывали в воздух над головами атакующих Детей Императора и осыпали их похожими на листья сверкающими лезвиями, вылетавшими из оружия, прикрепленного к запястьям.

Люций успел увернуться от первого залпа, откатившись по полу, но серебряный стражник спикировал на двух воинов из отделения Кьюмонди, и его лезвия, с ужасающей легкостью рассекая доспехи, обезглавили Астартес.

Люций бросился в воду и обнаружил, что она доходит ему только до пояса. Поверх его головы в Детей Императора продолжали лететь залпы серебристого огня из ружей-алебард, но Астартес неуклонно продвигались вперед и вели огонь с присущей им эффективностью. Необычный облик защитников дворца не мог внести сумятицу в ряды Детей Императора и отвлечь от необходимости прикрывать огнем товарищей. Рядом с Люцием упал человек с пробитой болтерным зарядом головой, и кровь окрасила воду в багровый цвет.

Люций понимал, что серебряные воины слишком проворны, чтобы бороться с ними обычными методами. Значит, придется действовать иначе.

Один из серебряных стражников подлетел так близко, что Люций смог рассмотреть сложный узор на его латах: тонкие золотые нити, словно вены, покрывали доспехи на груди и ногах, и такой же орнамент украшал лицо.

Стражник спикировал, словно чайка, и выпустил с запястья яркое лезвие. Люций отбил атаку мечом и высоко подпрыгнул навстречу врагу. Стражник попытался увернуться, но дистанция оказалась слишком мала. Одним взмахом меча Люций с треском разрубил доспехи и отсек летуну руку. Из раны хлынула дымящаяся струя крови, а поверженный противник обрушился на Люция.

Люций рухнул в воду как раз в тот момент, когда все Дети Императора добрались до зала. Залпы болтерного огня почти опустошили островки, и воины неутомимо истребляли оставшихся защитников. Стражи дворца стали отступать, но это ни в коей мере не было похоже на бегство. Пятясь, они собирались в плотный круг. Множество солдат в стеклянных доспехах уже недвижно лежали на полу и в воде, побуревшей от крови.

Штурмовая пушка Риланора ударила по рядам защитников в шелковых лентах, и от смертельного заряда их не уберегла даже сверхъестественная скорость. Все пространство зала превратилось в поле боя. Упал еще один серебряный стражник, болтерный заряд без труда пробил его доспехи.

Отделение Назикеи сгруппировалось вокруг Люция, а он, по-волчьи скалясь, предвкушал убийство серебряных стражников.

– Они отступают, – сказал он своим воинам. – Не отставайте от них ни на шаг. И не медлите.

– Поступило донесение с площади, из отделения Кайтерона, – сказал брат Цетерин. – Пожиратели Миров сражаются рядом с Храмом на северной стороне.

– До сих пор?!

– Похоже, что им приходится отбиваться от доброй половины населения города.

– Ха! Они справятся! В таком деле Пожирателям не нужна помощь, – насмешливо заметил Люций, не скрывая чувства собственного превосходства.

Во всей Галактике не нашлось бы ничего, что могло бы сравниться с этим чувством, и, чтобы оно не исчезало, Люций должен был сражаться с достойными противниками и утолять жажду убийства.

– Мы будем пробиваться к тронному залу, – сказал он. – Риланор, ты прикроешь тылы. Назикейцы, следуйте за мной. Всем искать Праала! А если не сумеете действовать быстро, присоединяйтесь к Гвардии Смерти!

Его воины отреагировали на приказ одобрительными возгласами и вслед за Люцием устремились к центру дворца.

Каждый из них жаждал убить Праала и вывесить его голову на воротах на обозрение всему Хоралу.

И Люций был уверен, что именно он добудет голову предателя.

Опустевший «Андрониус» был объят тревожной тишиной, роскошные покои погрузились в сумрак, а в длинных гулких коридорах изредка встречался только обслуживающий персонал. На корме был слышен негромкий перестук двигателей, и временами корпус содрогался от гула маневровых дюз. Все корабельные команды заняли свои места, все противовзрывные створы закрылись, и не нужно было быть капитаном роты Астартес, чтобы по этим признакам догадаться: на судне объявлена боевая тревога.

Но Саула Тарвица смущал один факт: у истваанцев не имелось боевого флота.

Корпус «Андрониуса» скрипнул, и прежде чем системы искусственной гравитации скомпенсировали движение, Тарвиц ощутил его по дрожи металлической палубы под ногами. С того самого момента, когда произошла выброска штурмовой группы, корабль постоянно находился в движении, и это давало еще больше оснований для подозрений.

Ведь если верить плану проведения военных действий, который был озвучен накануне, кораблю Фулгрима предписывалось произвести высадку второй волны десанта после взятия дворца и Храма Искушения. «Андрониус» не должен был двигаться.

Единственной причиной движения корабля после высадки штурмовой группы мог быть спуск на низкую орбиту для подготовки к бомбардировке. И Тарвиц, обзывая себя параноиком, все же решил самолично выяснить, что происходит.

Он торопливо зашагал к оружейным палубам, стараясь держаться подальше от таких парадных залов, как Тарселианский амфитеатр или великолепная колоннада Зала Памяти. Тарвиц выбирал те переходы и помещения, где его присутствие могло остаться незамеченным и существовала малая вероятность встречи с кем-нибудь из знавших его людей.

Тарвиц сказал Риланору, что отказывается от почетного места в штурмовой группе ради чести заменить павшего в бою капитана Одовокара, старшего офицера штаба Эйдолона. Он заявил о своем желании передавать приказы с корабля на поверхность, но прекрасно понимал, что эта уловка довольно скоро будет раскрыта.

Он спустился на нижние палубы корабля окольными путями, держась подальше от тех мест, где он мог повстречаться с Детьми Императора, и зашагал к машинному отделению. В помещениях нижних палуб обычно обитали лишь слуги и сервиторы, обеспечивающие работу судна, и Тарвиц мог надеяться, что пройдет там никем не замеченным.

Скоро вокруг Тарвица сомкнулась темнота, а под эстакадой, на которой он остановился, на многие сотни метров простиралось машинное отделение. Над машинной палубой располагались оружейные отсеки, где под прикрытием массивных, бронированных корпусов покоились колоссальные орудия, способные сровнять с землей целые города.

– Приготовиться к загрузке орудий, – раздался монотонный механический голос.

Тарвиц ощутил, как корабль снова повернул, и на этот раз послышался скрип наружной обшивки, нагретой верхними слоями атмосферы планеты.

Тарвиц поднялся до середины металлической лесенки в дальнем конце темной эстакады, и перед ним открылся бескрайний простор орудийной палубы. Это было колоссальное помещение под сводчатым потолком, которое тянулось по всей длине корабля. Огромные краны, шипя пневматикой, загружали орудия, поднимали снаряды величиной с танк из оружейных погребов через противовзрывные люки. Артиллеристы, грузчики, палубные рабочие трудились не покладая рук.

Каждое орудие обслуживалось сотней человек, изо всех сил налегавших на толстые цепи и рычаги. Сервиторы беспрестанно снабжали рабочих водой, а механикумы бдительно наблюдали за соответствием снарядов калибрам пушек.

При виде этой бурной деятельности подозрения Тарвица окончательно превратились в уверенность, и он ощутил приступ ярости. Кого они намерены обстреливать? Орбитальная бомбардировка Хорала, когда там находятся тысячи Астартес, выглядела бы преступным идиотизмом, но… Факт остается фактом: орудия заряжены и готовы обрушить всю свою яростную мощь на поверхность планеты.

Люди, обслуживающие орудийную палубу, скорее всего, даже не знали, на орбите какой планеты они находятся и в кого собираются стрелять. В глубинах звездного корабля существовали замкнутые общины, и вполне возможно, что эти люди не имели ни малейшего представления о планах командования.

Тарвиц поднялся до конца лесенки и вступил на орудийную палубу. Нависавший над ней высокий сводчатый потолок придавал помещению сходство с величественным собором, посвященным разрушительному могуществу. Услышав за спиной чьи-то шаги, Тарвиц обернулся и увидел подошедшего адепта, на одежде которого виднелся отличительный знак механикума.

– Капитан, – обратился к нему адепт, – что-то не так?

– Нет, – ответил Тарвиц. – Я здесь только ради того, чтобы убедиться, что все идет по плану.

– Могу вас заверить, господин, что приготовления к бомбардировке проходят в соответствии с полученными инструкциями. Боеголовки будут загружены до того, как подготовится вторая волна десанта.

– Боеголовки? – переспросил Тарвиц.

– Да, капитан, – кивнул адепт. – Все артиллерийские орудия заряжены вирусными бомбами, как указано в нашем боевом приказе.

– Вирусные бомбы, – произнес Тарвиц, с трудом сохраняя самообладание.

– Капитан, все в порядке? – поинтересовался адепт, заметив изменившееся выражение его лица.

– Все отлично, – солгал Тарвиц, испытывая доселе неведомое чувство – дрожь в подгибающихся ногах. – Ты можешь вернуться к своим обязанностям.

Адепт кивнул и удалился, направляясь к одному из орудий.

Вирусные бомбы…

Это ужасное оружие находилось практически под запретом, и только Воитель или сам Император могли санкционировать его применение.

Каждая боеголовка после детонации выпустит на волю вирусы, пожирающие все живое, – безжалостные, быстро распространяющиеся микроорганизмы, которые уничтожат любую форму жизни и в течение нескольких часов ликвидируют всю органику на поверхности планеты. Невероятность полученных сведений и возможные последствия настолько ошарашили Тарвица, что дыхание стало вырываться из его груди короткими, болезненными толчками, но он все же попытался сопоставить полученные сведения с тем, что уже было известно.

Его Легион собирается убить планету.

И тут же Саул Тарвиц совершенно ясно осознал, что в этом преступлении замешан не только его Легион. При всей разрушительной мощи вирусных бомб потребовался бы арсенал многих кораблей. Такой приказ мог исходить только от Воителя, и от этой ужасной мысли Тарвиц ощутил себя совершенно больным.

По причинам, о которых Тарвиц даже не пытался догадываться, Воитель намеревался одним ударом уничтожить почти треть своих воинов.

– Я должен предупредить их, – прошептал Тарвиц и побежал на пусковую палубу.