Глава 46. Адвокат обвиняемых вызвал нового свидетеля: это был доктор Гоулд, сорокалетний обладатель роскошной белокурой шевелюры

Адвокат обвиняемых вызвал нового свидетеля: это был доктор Гоулд, сорокалетний обладатель роскошной белокурой шевелюры.

Быть свидетелем ему довелось впервые, но можно сказать, что все это его скорее забавляло, судя по тому, что вся серьезность сложившейся ситуации никоим образом не отразилась в его веселых глазах.

– Доктор Гоулд, вы работаете на фармацевтическую компанию «Уэллкорп», если не ошибаюсь?

– Да. Уже десять лет.

– И вы возглавляете отдел, который трудился над разработкой медикамента под названием мнемониум, не так ли?

– В точности так. Будучи медиком и химиком, я возглавляю отдел, который последние пять лет посвятил разработке этого препарата.

– Доктор, учитывая то, что данный препарат неизвестен широкой публике, не могли бы вы, в интересах суда и присяжных заседателей, дать нам его краткое описание, начиная с его терапевтического назначения?

– Хорошо, мнемониум – это новый продукт, но можно сказать, что он несколько похож на один известный препарат, а именно прозак. Конечно, они различны во многих аспектах. Мнемониум был создан, чтобы контролировать посттравматические стрессы…

– Можете ли вы объяснить суду, что вы понимаете под выражением «посттравматический стресс», доктор?

– К примеру, предположим, что вечером на улице на женщину напал какой‑то мерзавец, ударил ее и вырвал сумочку. Существует большая доля вероятности, что эта женщина окажется под сильным впечатлением от происшедшего и у нее разовьется страх перед вечерними выходами из дома. Этот страх может превратиться в некое подобие фобии и длиться годами, даже всю жизнь. Вот характерный пример посттравматического стресса. Я сейчас говорю об ограблении, а ведь бывают случаи, сопряженные с более тяжелыми травмами.

– Например, разрыв любовных отношений, развод?

– Да.

– Но как именно действие мнемониума позволяет контролировать посттравматический стресс?

– Мне не хотелось бы влезать в научные дебри и медицинскую эзотерику, но упрощенно скажем, что мнемониум должен воздействовать на краткосрочную память, не затрагивая, конечно, сам фундамент личности. В примере, который я только что привел, если бы в течение нескольких часов после кражи сумочки мы ввели этой женщине дозу мнемониума, она бы полностью забыла о том, что произошло, – правда, это никоим образом не помогло бы ей найти ни сумочку, ни кошелек.

По залу прокатились смешки, немедленно пресеченные судьей, который сам чуть было не поддался общему веселью. Как только тишина была восстановлена, доктор Гоулд продолжил:

– Но по крайней мере эта женщина не будет подвержена травме и сможет вновь вести нормальный образ жизни. Мы, естественно, подскажем ее близким, что следует порекомендовать ей избегать той улицы, где было совершено нападение, а также заявить о том, что у нее украли кредитные карточки.

Послышались новые смешки.

Шмидт улыбнулся, весьма довольный речью доктора. Молодой прокурор наблюдал за этим спектаклем, размышляя о том, как провести контрдопрос доктора Гоулда. Он знал с самого начала, что защита будет ссылаться на его слова, выстраивать стратегию, опираясь именно на свидетельство фармацевта.

В самом деле, разве возможно, чтобы женщина, находящаяся под воздействием мнемониума, сохранила даже слабые воспоминания о том, что пережила, если препарат был создан именно для того, чтобы попросту парализовать кратковременную память? Вполне вероятно, что одного этого положения окажется достаточно, чтобы породить у присяжных обоснованные сомнения.

Если хотя бы он мог воспользоваться показаниями Наташи, данными во время предварительного слушания, все могло бы пойти совсем иначе! Но Шмидт вдобавок ко всему проявил дьявольскую ловкость. Окончательно подрывая доверие к показаниям бедной проститутки, он методично перерыл ее прошлое и обнаружил два ареста, один из которых, наиболее тяжкий, касался подделки подписи. Он также установил, что она регулярно употребляла кокаин и одно время принадлежала к обществу анонимных алкоголиков. Судье Бернсу не оставалось другого выхода, как заявить: свидетельство проститутки, столь существенное для процесса, должно быть отклонено.

– Итак, если я правильно понял, доктор, мнемониум заставляет пациента все забыть?

– Все – слишком сильно сказано! Препарат позволяет смягчить навязчивые воспоминания о болезненном случае. И тогда пострадавший может продолжать обычную жизнь.

– Возвращаясь к приведенному вами примеру, вспомнит ли женщина о том, что была ограблена?

– Конечно, мы не можем отвечать за все случаи: могут быть исключения.

– А вообще, доктор?

– А вообще женщина наверняка никогда не вспомнит об этом происшествии.

– На какой период перед кражей сумочки распространится ее забытье?

– Я не уверен, что понял ваш вопрос, доктор.

– Ну, скажем, забудет ли она то, что происходило с ней за час до ограбления, например когда она ужинала с семьей?

– Трудно сказать! Мы проводили эксперименты в лаборатории, и результаты в каждом конкретном случае различались.

– Понимаю, доктор, но я хочу, чтобы вы просто ответили на поставленный мною вопрос. Бывали ли случаи, когда, приняв мнемониум, пациент забывал все, что с ним происходило за час до травматического случая?

– Да.

– А за два часа?

Доктор Гоулд на мгновение задумался:

– Ну да…

– А за шесть часов, предшествующих несчастному случаю?

– Да, я думаю, такое случалось.

– Вам кажется или вы уверены? Не торопитесь, подумайте, это очень важно!

– Да, такое случалось.

– А за двенадцать часов до принятия мнемониума?

– Да.

– Если я правильно понял, то, возвращаясь к случаю ограбления женщины, вполне возможно, что если это случилось, скажем, в восемь часов вечера, то она не вспомнит ничего из того, что происходило в течение дня, тем более если она проснулась в восемь часов утра?

– Протестую, ваша честь! – прервал Кубрик. – Я позволил своему коллеге нести чепуху в течение нескольких минут, но теперь он действительно заходит слишком далеко: он просит свидетеля думать!

– Протест отклонен, – ответил судья. – Вы приняли экспертизу доктора Гоулда, и теперь он как свидетель имеет право выражать свое мнение.

Доктор Гоулд ответил:

– На самом деле ее воспоминания могут быть крайне размытыми, если не полностью отсутствовать. Я хотел бы добавить, что сфера памяти очень плохо изучена современной медициной. У памяти свои капризы, и ее законы остаются загадкой. Что касается мнемониума, то этот препарат в настоящий момент находится в стадии эксперимента. За пять лет мы провели тесты на сотнях людей, но нам известны далеко не все его возможности и особенности воздействия на центр памяти. И потом, в каждом случае реакция может быть различной.

– Согласен, доктор, но я вас уже просил ограничиться ответами на мои вопросы, – сказал Шмидт с улыбкой. – Скажите мне теперь, как бы вы описали умственное состояние подопечного в течение двадцати четырех часов, которые следуют за принятием мнемониума?

– Что именно вы хотите знать, доктор?

– Можно ли утверждать, что человек находится в своем нормальном состоянии?

– Нормальном – нет! Мнемониум очень сильное лекарство.

– Которое ухудшает память?

– Да.

– Психологи установили, что разум базируется на памяти.

– Протестую, ваша честь!

– Протест принят.

– Я сформулирую вопрос иначе. Может ли человек, находящийся под воздействием мнемониума, быть в состоянии аффекта?

– Да.

Адвокат защиты извинился перед свидетелем и прошел к своему столу, где стажер Джим Беркли протянул ему копию отчета судмедэкспертизы. Открыв нужную страницу, Шмидт сказал:

– Доктор, на странице три отчета судебно‑медицинского эксперта, который обследовал Катрин Шилд, написано, что лабораторные тесты установили, что к моменту осмотра в крови жертвы была одна целая две десятых процента содержания алкоголя.

– Протестую. Мой коллега не задает вопрос.

– Он сейчас последует, – вставил Шмидт так быстро, что судья даже не успел вмешаться. – Доктор Гоулд, на ваш взгляд, какой эффект дает смешивание мнемониума и довольно большого количества алкоголя и каково было содержание алкоголя в крови потерпевшей несколькими часами ранее?

– Заявляю протест, ваша честь, доктор Шмидт не имеет права комментировать процент содержания алкоголя в крови мадемуазель Шилд и тем более делать беспочвенные предположения о содержании алкоголя в крови за несколько часов до анализов.

С юридической точки зрения протест был обоснован, но по здравом рассуждении было ясно, что процент алкоголя в крови по прошествии времени снижается.

Публика это знала.

Это знали и присяжные.

Знал об этом и судья.

Однако удовлетворил протест прокурора, который, казалось, этому не обрадовался: худшее уже произошло.

Шмидт загнал гвоздь с поразительной твердостью. Все теперь поняли, что Катрин находилась не только под воздействием мнемониума, который влияет на память, но, кроме того, она приняла изрядную дозу алкоголя: процент 1,2 в пробе на уровень опьянения был и правда очень высоким, и можно было запросто предположить, что ночью он, возможно, достигал показателя 1,6 или даже 1,7, а это уже было серьезно.

Шмидт осторожно переформулировал:

– Доктор Гоулд, на ваш взгляд, каков будет эффект, если смешать мнемониум и одну целую и две десятых процента алкоголя в крови?

– Существуют определенные противопоказания против применения алкоголя в сочетании с любыми антидепрессантами или антибиотиками.

– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, доктор.

– Крайне негативный эффект.

– Вы уже проводили тесты с принявшими мнемониум людьми с содержанием одна целая две десятых процента алкоголя в крови?

– Нет.

– А с людьми, принявшими меньшее количество алкоголя в сочетании с мнемониумом?

– Да.

– Почему вы предпочли проводить тесты с меньшим показателем содержания алкоголя, чем у Катрин Шилд?

– Из осторожности.

– Что вы имеете в виду? Можете ли пояснить ваш ответ?

– Мы боимся, что у подопечных могут возникнуть агрессивные реакции или даже опасное состояние black‑out.[3]

– Black‑out? Что это значит, доктор Гоулд?

– Black‑out – это довольно распространенное последствие чрезмерного употребления алкоголя. В подобном состоянии человек не помнит ничего из того, что сделал.

– Но ведь именно этого и добивается мнемониум?

– Да, однако смешение мнемониума и алкоголя может повлиять на память так, что проконтролировать это будет сложно. Это уже представляет собой некоторую опасность. Проведенные нами тесты заставляют склоняться к выводу о том, что алкоголь может играть роль катализатора и увеличивать в десять раз силу мнемониума.

– В заключение, доктор, как бы вы могли охарактеризовать, насколько точно, надежно и объективно человек, испытывающий препарат, способен вызвать в памяти события, которые он пережил в течение нескольких часов до и после принятия мнемониума, находясь к тому же под действием алкоголя?

– Я бы охарактеризовал возможность такого воспоминания как слабую.

– Благодарю вас, доктор.

Судья Бернс сделал многочисленные заметки во время дачи показаний доктором Гоулдом. Это усилило подавленное состояние прокурора, размышлявшего, как же обернуть в свою пользу, по всей видимости, неминуемый негативный эффект свидетельства доктора Гоулда, который, впрочем, ответил на вопросы наичестнейшим образом.

Он снова почувствовал, что вторгся в весьма сложную и тонкую сферу. На мгновение Пол Кубрик усомнился в своем умозаключении. Обычно он брался лишь за те случаи, когда был уверен в победе, даже если все обстояло не так просто. Возможно, он поддался обаянию Катрин или Джулии, к которой был весьма расположен. Прокурор сознавал, что испытывает к ней сильное влечение. Впрочем, у него был принцип никогда не смешивать работу и чувства. Впервые он уклонился от этого правила и вот как расплачивается за это! Конечно, еще не все потеряно. Но за несколько минут отношение присяжных к четверым обвиняемым значительно изменилось. Глядя на них, они, похоже, уже вовсе не были уверены, что имеют дело с насильниками. Впрочем, теперь они в основном смотрели на Катрин. Она изрядно выпила, наглоталась антидепрессантов… Уж не наркоманка ли она, как многие молодые люди ее возраста?

Кубрик бросил взгляд на Томаса и Джулию. Те тоже понимали, что произошло, и несколько сникли. В ходе подготовки к процессу прокурор, конечно же, предвидел, что защита вызовет доктора Гоулда, но он не представлял, до какой степени Шмидт в своей умело построенной, с использованием всевозможных юридических уловок, защите сумеет вытянуть из него разрушительные детали.

Пол собрался с духом, и когда судья, сделав последние пометки в блокноте, спросил, есть ли у него вопросы к свидетелю, он кивнул, встал и медленно, чтобы собраться с мыслями, направился к барьеру.

– Доктор Гоулд, сначала я хотел бы поблагодарить вас за терпение, с которым вы ответили на вопросы моего коллеги. Но я тоже хотел бы задать вам несколько вопросов о мнемониуме. Я кое‑что разузнал об этом препарате в ПНЛ – уточню, чтобы суд и присяжные поняли: ПНЛ – это Пища и Назначение Лекарств, организация, которая кроме всего прочего занимается выдачей сертификатов медикаментам, а насколько мне известно, мнемониум не прошел еще апробацию. Я не ошибаюсь, доктор?

– Нет, это верно. Мы располагаем временным разрешением на тестирование препарата в клинике, но в действительности мы все еще ждем аттестата, который позволит нам пустить препарат в продажу.

– Возможно ли, я спрашиваю именно возможно ли, что ПНЛ откажет вам в аттестате?

– Это маловероятно.

– Я не спрашиваю, вероятно ли это, доктор. Я спрашиваю, возможно ли.

– Протестую, ваша честь! Доктор Гоулд не специалист по присуждению аттестатов и не сотрудник ПНЛ. Мой коллега просит его говорить о том, в чем он не разбирается.

– Протест принят.

Было очевидно, что прокурор явно озадачен подобным резким отказом. Это не позволило ему задать серию вопросов, которую он подготовил для доктора Гоулда с целью дискредитировать мнемониум. Однако он снова овладел собой.

– Доктор Гоулд, прежде чем препарат получит аттестат ПНЛ, правильно ли считать его экспериментальным?

– Это скорее вопрос семантики, но я считаю, что да.

– И в равной степени можно говорить, что, как только препарат получит аттестат, он перестает быть экспериментальным?

– По закону – да. Но случается, что ПНЛ забирает аттестаты у аналогичных медикаментов, если со временем обнаруживается, что они имеют опасные побочные эффекты.

– Я благодарю вас доктор, за уточнение. Значит, можно сказать, что мнемониум остается, по определению, экспериментальным продуктом?

– Да.

– И не будет неточным или преувеличенным утверждение о том, что раз мнемониум – это экспериментальный продукт, то нельзя предсказать все последствия его воздействия на пациента?

– Все – нет.

– Ни на короткое время, ни на длительное?

– Нет. Никогда нельзя предвидеть все последствия. У каждого пациента свои особенности.

– Если я правильно понимаю то, что вы говорите, доктор, так как все пациенты различны, резонно думать, что воздействие мнемониума на различных пациентов не является абсолютно идентичным.

– Да, это вполне резонное заключение.

– Доктор Гоулд, недавно информация об ошеломляющих случаях реакции на прозак появилась в прессе, это также освещалось телевидением. Одна женщина подожгла собственный дом, убив своих двоих детей и оставив их в пламени. Мужчина перерезал горло жене.

– Протест, ваша честь!

– Доктор, сформулируйте, пожалуйста, ваш вопрос иначе.

– Доктор Гоулд, принимая во внимание то, что медикамент, уже несколько лет назад апробированный ПНЛ, может давать совершенно непредвиденные эффекты, отличающиеся от тех, которые проявились во время его разработки и тестирования, возможно ли, что такой препарат, как мнемониум, который пока не получил аттестата ПНЛ и который попробовали лишь несколько сотен людей, а не тысячи, – возможно ли, что этот препарат при употреблении может давать побочные эффекты, отличающиеся от тех, которые были выявлены в ходе клинических исследований?

– Тесты, которые мы проводили до сих пор, очень убедительны и наталкивают на одни и те же выводы.

– Доктор, ответьте на мой вопрос, прошу вас. Возможно ли, что у некоторых пациентов мнемониум может вызвать эффекты, отличающиеся от тех, что вы наблюдали во время экспериментальных исследований?

– Да, это возможно, – признал доктор Гоулд.

– Теперь скажите, доктор: могут ли отклонения быть столь же серьезными, как и в случае с прозаком?

– Наши исследования позволяют считать, что нет побочных и известных на данный момент действий, которые могли бы быть опасными или непредсказуемыми, нет.

– То же самое должны были показать и исследования прозака, когда ПНЛ вручила ему аттестат?

– Заявляю протест, ваша честь! – поспешно сказал Шмидт.

– Протест принят. Господин прокурор, – предупредил судья, – вы затеяли маленькую опасную игру.

– Прошу прощения, ваша честь.

Пол Кубрик, вдвойне раздраженный и из‑за обвинения судьи, и из‑за того, что он, сбитый репликой противника, потерял нить рассуждений, все же собрался с духом и изменил формулировку:

– Доктор, влияние мнемониума на одного пациента может сильно отличаться от того воздействия, что препарат производит на многих других?

– Некоторым образом, да.

– Мысля в том же русле, возможно ли предположение, я говорю – просто возможно ли, что по причинам, которые могут быть обнаружены позже, мнемониум при особенных обстоятельствах способен произвести меньший эффект на одного человека, чем на другого?

– Такое предположение возможно.

– И если продолжить это умозаключение, возможно ли, чтобы воздействие мнемониума на этого пациента оказалось не столь сильным?

– Да, возможно.

– Может ли быть так, что он вообще не окажет никакого эффекта?

– Нет. В любом случае это было бы крайне удивительно.

– Это стало бы исключением, если я правильно вас понял.

– Да, – раздраженно подтвердил доктор Гоулд, у которого возникло ощущение, что он сам себя потихоньку загоняет в угол.

Невероятно: две цепочки вопросов и ответов, с виду простых и разумных, могли привести к совершенно противоположным выводам. Шмидт был крайне разозлен. Этот мелкий пакостник Кубрик разрушал все, что он так терпеливо строил!

– Однако, доктор, исключения могут иметь место.

– Это правда.

– В силу того что исключения имеют место, возможно ли, доктор, что мнемониум мог не оказать на пациента никакого действия?

– Да, если рассуждать в этом немного странном и не слишком научном ключе. Но мы оперируем статистическими данными.

– Я только прошу вас ответить да или нет, доктор.

– Да, это возможно.

– Доктор, если следовать вашему выводу, исправьте меня в случае ошибки: предположим, мы имеем дело со случаем, когда мнемониум произвел недостаточный эффект или не произвел его вовсе, разумно ли думать, что память пациента будет тогда слабо затронута медикаментом или не затронута вовсе?

– Послушайте, мнемониум – это препарат, предназначенный для воздействия на память, – сказал доктор Гоулд с раздражением, которое ему было все труднее сдержать, так как у него складывалось впечатление, впрочем вполне оправданное, что прокурор играет с ним как кошка с мышкой, запросто заставляя его противоречить самому себе.

– Я понимаю, что это долгий и скучный допрос, доктор, но, пожалуйста, просто отвечайте на мои вопросы – да или нет. Возможно ли, в свете всего изложенного, что память пациента может быть слабо поражена мнемониумом или не поражена вовсе?

– Да.

– Вследствие этого законно ли полагать, что если память пациента не поражена препаратом, он способен отлично помнить то, что произошло с ним до принятия мнемониума, в то время как препарат еще в крови и после того, как его воздействие закончилось, если конечно, возможно говорить об эффекте, которого не было.

– Да, – ответил доктор с крайним раздражением, так как он начал подозревать, что прокурору удалось выставить его ничтожеством.

– Итак, – сказал прокурор, – законно предположить, что мадемуазель Шилд, даже будучи под воздействием мнемониума, может вспомнить все, что с ней могло произойти в течение вечера пятнадцатого июля?

– Да.

– Благодарю вас, доктор. Вопросов больше нет.

Он вернулся на место и позволил себе удовлетворенно улыбнуться Томасу, который ему подмигнул. Решительно, этот молодой юрист достоин своей репутации!

Катрин едва заметно улыбнулась, почувствовав некоторое облегчение. Ей теперь казалось, что у них все же есть шансы на победу, тогда как первые ответы доктора Гоулда оставили у нее чувство горечи.

Кубрик заметил, что Джулия смотрит на него с восхищением, и, конечно, это ему польстило.

Он укрепил позиции обвинения и отдавал себе в этом отчет. В любом случае ему удалось значительно смягчить первое впечатление от показаний доктора Гоулда, который сошел со сцены куда с большей радостью, чем несколько минут назад. Его первое выступление в суде свелось в лучшем случае к половинчатому успеху, к тому же фармацевт был отнюдь не в восторге от упорства, с которым прокурор его допрашивал.

Что же касается четверых обвиняемых, то они вроде бы и глазом не моргнули, однако их охватило едва заметное беспокойство.