Глава 36. Еще с утра в субботу Томас назначил Джулии свидание в небольшом ресторанчике в Сохо

Еще с утра в субботу Томас назначил Джулии свидание в небольшом ресторанчике в Сохо. И, уже сидя за столиком, он возбужденно рассказывал ей о своих вчерашних открытиях.

– Джексон? – изумилась Джулия. – Вик Джексон, директор клиники, замешан в истории с изнасилованием? В это на самом деле трудно поверить!

– Думаю, что мы очень плохо знаем нашего директора. Девица сказала, что он был одним из ее постоянных клиентов и частенько звонил ей ввиду «неотложки». Не знаю, что конкретно она под этим подразумевала, но догадываюсь, что проституток он вызывал не для обсуждения колебаний биржевого курса.

– А ты уверен, что она тебя не надувает?

– Абсолютно. Именно она первой заговорила о Джексоне. И потом, я не знаю, можно ли выдумать такое, как, впрочем, и то, зачем ей выдумывать подобные вещи.

Они помолчали, затем Томас продолжил:

– Остается установить, кто тот другой мужчина, участвовавший в изнасиловании, низенький, забравшийся на рояльный табурет. И еще есть загадочная блондинка в красном. Катрин утверждает, что это был Губерт Росс, но что‑то здесь не сходится. Она, должно быть, ошиблась.

Томас мысленно вернулся к разговору, случайно услышанному им в кабинете директора. Игривым тоном Джексон сказал: «А Лулу, сможет ли она прийти? Ну конечно! Меньшего я от вас и не ожидал!» – и немного позже: «Она наденет свое красное сатиновое платье? Да, но это действительно уже слишком, Ваше Преосвященство!» Кроме крайне удивившего его мягкого тона Джексона Томаса смущало еще кое‑что.

– Пока я был в кабинете, – сказал Томас, – Джексон беседовал с Россом о некой Лулу, которая должна была присутствовать на приеме – и непременно в платье из красного сатина. Уж не знаю, почему он так заострял внимание на платье этой женщины, но это точно та особа, которую видела Наташа и о которой упоминала Катрин. И я не сомневаюсь, что ее зовут Лулу. – После паузы психиатр продолжил: – Однако, как явствует из слов жены Джексона, супруги не были приглашены на прием.

– И теперь понятно почему! – заметила Джулия с ироничной улыбкой.

– Там были только девушки из агентств, но тогда каким образом туда могла затесаться толстая блондинка? Возможно, это «независимая» проститутка?

– Но девушки по вызову чаще всего худенькие.

– Верно. К тому же правда странно, что одна из проституток участвует в изнасиловании?

– Если только, – воскликнула Джулия, – если только Лулу и Губерт Росс не одно и то же лицо!

– Что‑то я не понимаю.

– Но смотри, это же бросается в глаза! Росс изменяет своей жене, но ведь это довольно заметная в обществе личность, поэтому он присутствует на приеме инкогнито!

– Так, значит, Катрин говорила правду! Она была изнасилована Губертом Россом, у которого были длинные светлые волосы!

Решительно, Джулия оказала ему неоценимую помощь в распутывании этого клубка!

– Тогда все проясняется. Катрин изнасиловали по крайней мере двое. Росс в своем красном платье…

– …И коротышка, взобравшийся на рояльный табурет! И вполне вероятно, там был кто‑то третий, так как проститутка говорила о троих: толстая женщина – то есть Росс, коротышка и третий участник – тип в большой черной шляпе.

– Тот, с клеткой?

– Да.

Какое‑то время они молча размышляли. У обоих складывалось впечатление, что теперь перед ними вся картина в самых мельчайших подробностях, кропотливо воссозданных с помощью информации, которую дали Катрин и девица из агентства. Лица коллег помрачнели. Последствия выстраивавшейся дедуктивной цепочки грозили быть серьезными, так как к изнасилованию Катрин были причастны по меньшей мере два высокопоставленных чиновника: директор клиники и Губерт Росс, помощник мэра Нью‑Йорка, известный как Его Преосвященство.

В это время официантка подошла к их столику и заметила, что они не притронулись к еде.

– Проблемы?

– Что? – спросил Томас, которого она вывела из состояния напряженной сосредоточенности. – А, нет, никаких проблем, – добавил он, наконец сообразив, о чем та говорит.

– Мы, в общем‑то, не голодны, – подхватила Джулия, приходя Томасу на помощь.

– Тогда, может, подлить вам горячего кофе?

У обоих оставалось еще минимум по полчашки, но они с готовностью пододвинули каждый свою к кофейнику.

– Нужно узнать, – сказала Джулия сразу, как только официантка отошла, – кто они такие: этот низенький мужчина и тот, что в шляпе. Но как?

– Ну, – задумчиво протянул Гибсон, – можно попробовать сделать это методом исключения из списка приглашенных.

– Хорошо бы еще иметь такой список!

– Вот именно, и я позволил себе…

Тут, к большому удивлению Джулии, Томас театральным жестом вытащил из кармана пресловутый список. Они вместе его просмотрели.

– Невероятно, – сказала Джулия спустя несколько секунд, – да здесь почти все знакомые личности.

– Это означает, что нам будет несложно раздобыть их фотографии.

Оставшуюся часть дня Томас и Джулия рылись в городской библиотеке Нью‑Йорка в поисках журналов, газет и годовых отчетов. В понедельник они намеревались приняться за базы данных фотоагентств, а к среде надеялись собрать достаточное количество снимков приглашенных, чтобы показать их Катрин.

Последняя потихоньку восстанавливала силы, тревожившая врачей бледность, не сходившая с ее лица со времени поступления в клинику, уже прошла. На щеках девушки даже заиграл легкий румянец, а глаза снова заблестели.

– Это он! – вскрикнула Катрин, просмотрев десятки фотографий из различных журналов.

На снимке был Гордон Степлтон, банкир, хорошо известный в нью‑йоркском деловом мире, они с Джексоном были ровесниками, так как вместе сидели на школьной скамье. На фото, взятом из банковского годового отчета, он позировал в своем кабинете, слегка наклонив голову, с несколько натянутой улыбкой. Он задумчиво опирался подбородком на правую руку, выставив напоказ перстень с выгравированным на нем старинным гербом, что должно было внушить клиентам и акционерам банка мысль о верности священной традиции.

– Ты уверена? – спросил Томас.

– Да, я узнаю его перстень. Этот человек забрался на рояльный табурет. Я помню, как укусила его за руку, именно за ту, на которой огромный перстень, вот сюда, и он начал истекать кровью, словно недорезанная свинья…

Джулия и Томас обменялись понимающими взглядами. Теперь личность третьего участника событий была установлена, поскольку двумя первыми являлись Губерт Росс и Вик Джексон, который, возможно, и не причинял Катрин физического вреда, но был, так сказать, организатором всего происшедшего.

Оставалось лишь выяснить личность еще одного человека: мужчины, державшего клетку и загадочный бокал, чье лицо скрывалось в тени черной шляпы. Они уже продемонстрировали Катрин все собранные ими фотографии и отчаялись, что та сможет его опознать. Но когда ей показали последнюю, девушка воскликнула:

– Он! Он тоже там был!

Речь шла о Джозефе Харви, литературном критике из «Нью‑Йорк сан».

Катрин не составило труда узнать эту канцелярскую крысу с лицом диабетика, расплывшимся от злоупотребления алкоголем. Это оказалось несложно как раз благодаря черному головному убору – характерной примете, заимствованной у позднего Орсона Уэллса, превращавшей критика в живую насмешку в глазах множества писателей, которых он клеймил без зазрения совести.

– Он тоже тебя… – спросила Джулия, не решаясь закончить фразу.

– Не знаю. Я не помню. Но я уверена, что он был там. Я боролась с ним и сорвала с него эту дурацкую черную шляпу.

Томас, выдержав паузу, заявил:

– Все, что ты только что нам сказала, придется повторить перед судьей. Катрин, ты чувствуешь в себе силы для этого?

– Да! – ответила она, энергично кивая в знак согласия. – Я все расскажу! Этих мерзавцев бросят в тюрьму, и они не скоро смогут приняться за старое.

– Знаешь, Катрин, – продолжила Джулия, – они будут задавать тебе самые разные неприятные и даже омерзительные вопросы. Я знаю об этом, так как много раз присутствовала на процессах по поводу изнасилования.

– Не беспокойтесь за меня, я отвечу на все вопросы. Я их не боюсь!