Глава 20. Направляясь к выходу из участка по коридору, где туда‑сюда сновали офицеры полиции и масса более или менее законопослушных граждан

Направляясь к выходу из участка по коридору, где туда‑сюда сновали офицеры полиции и масса более или менее законопослушных граждан, которым по той или иной причине возвращали свободу, Томас успел перекинуться несколькими словами со своим адвокатом.

– Ну так что, – спросил он, – сколько я тебе должен?

Адвокат улыбнулся и по‑дружески похлопал его по плечу:

– Угости меня выпивкой…

– Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Никакого счета…

– Дай мне закончить! Ты заплатишь за мою выпивку… на Багамах!

– Ах вот как! Это меня успокаивает. А то я испугался…

– Это правда, что посещение психиатров… – Адвокат покрутил пальцем у виска, намекая на умственное недомогание. – Да нет же, я шучу! – добавил он. – Ты проведешь со мной бесплатную консультацию, когда мне больше некуда будет потратить час моей жизни!

Обменявшись шутками, мужчины снова стали серьезными.

– В самом деле, что ты думаешь? – спросил Томас.

– Я не знаю. Ты так же чист, как и твое алиби! Если им не удастся поставить под сомнение показания твоей… доктора Купер, у тебя есть шанс. Но нельзя забывать об этих следах крови в машине и на перчатках, это внушает некоторые опасения. С другой стороны, у тебя будет время подготовиться. Тест на ДНК не такая уж быстрая процедура.

– Примерно сколько?

– В общей сложности не меньше двух недель: анализ довольно кропотливый. И еще остается пострадавшая Катрин. Они будут допрашивать ее по полной программе. Если она обвинит тебя, то ты попадешь в переплет, учитывая все косвенные доказательства, которые у них есть! Как бы там ни было, нужно будет подготовить хитроумную защиту, так как то, что дело дойдет до суда, – это точно.

– Но я невиновен, Джеймс!

Друг внимательно на него посмотрел и сказал:

– Я тебе верю, Томас, но это решать не мне: решение принимает полиция и иногда судья и присяжные. И потом, эта история с препаратом, который ты принял.

– Но Джулия провела со мной ночь!

– Я надеюсь только на то, что она сказала правду и что прошлой ночью ее никто не видел.

Это рассуждение посеяло в сознании Томаса сомнение. Ведь Джулия и правда могла солгать. Но с какой стати ей так себя компрометировать, ведь она сделала заявление? К тому же на бокале обнаружили следы губной помады и, возможно, ее отпечатки…

Мэтр Робертсон взглянул на часы: его ждали в офисе. Но он‑таки заметил очаровательную Джулию Купер, спускавшуюся по лестнице навстречу им.

Томас обернулся и тоже ее увидел.

– Ты мне расскажешь… – сказал адвокат, выдавив многозначительную улыбку. Потом развернулся, преодолел оставшиеся ступеньки и подозвал такси.

– Эй! Джеймс! – крикнул Томас в тот момент, когда друг уже собирался сесть в машину.

Адвокат обернулся.

– Спасибо еще раз!

– Нет проблем!

Томас с признательной теплотой во взгляде смотрел, как он плюхнулся в такси. Все‑таки приятно, что есть настоящий друг, на которого можно положиться в трудную минуту!

Почувствовав аромат духов Джулии, он обернулся. Она с застывшей улыбкой на губах стояла сзади, нервно сжимая сумочку своими красивыми руками с тонкими и длинными пальцами. Алый лак на ногтях отсвечивал успокаивающими бликами.

– Даже не знаю, что тебе сказать… Ты уже завтракала?

– Вообще‑то нет.

– Тогда пойдем поищем что‑нибудь подходящее, – предложил он.

Несколько минут спустя они сидели за стойкой какого‑то неказистого бара, где массивная пятидесятилетняя официантка, зажав в зубах сигарету, творила чудеса: склонившись к посетителям так, чтобы дым не попадал в глаза, поставила перед ними чашки с кофе, даже не спросив, что они хотят заказать.

– Это просто счастье, что ты появилась, – сказал Томас, – должен тебе признаться, я даже не помню, как мы провели… в общем, что ты была у меня прошлым вечером.

Джулия была удивлена и в то же время обижена. Она уже слышала, как мужчины хвастаются тем, что в отношении женщин придерживаются весьма патриархальной философии, так называемой философии «трех F»: «Find, them, f… them, forget them».[2]И она сознавала также, что вряд ли произвела на него накануне сильное впечатление, если судить по ее не слишком богатому опыту в этой сфере. Но не помнить даже того, что она была у него дома, это уж слишком! Ее удивление усиливало то обстоятельство, что Томас Гибсон всегда производил впечатление джентльмена. Впрочем, ей показалось, что накануне он, пожалуй, переборщил с этой ролью. Она бы предпочла, чтобы он вел себя более… необузданно.

– По правде говоря, я принял мнемониум.

– Что ты принял?

Она не договорила. Молодая женщина удивилась еще больше: теперь все ясно! И это придало ей уверенности. В конце концов, он вовсе не был подонком, как ей на секунду показалось.

На ее лбу прорезалась морщинка. Это значит, что он вообще не помнит, что произошло – или, точнее, чего не произошло – между ними накануне. Как же теперь все объяснить?

– Я узнал об этом, поскольку увидел таблетки с инструкцией по применению на кофейном столике рядом с бокалами, – продолжил Томас. – Следовательно, я принял препарат, что объясняет, почему я совершенно не помню, что происходило прошлой ночью, днем и вообще.

– Понимаю, – ответила изумленная Джулия.

Она с трудом представляла себе возможные последствия. Она рассеянно отхлебнула кофе. Томас последовал было ее примеру, но после сорта, к которому он привык дома, этот кофе на вкус был просто омерзительным. Он бросил взгляд в сторону официантки – которая была и хозяйкой заведения, – но та изобразила такую гримасу, что у него пропало желание спрашивать у нее о чем бы то ни было. На его чашке, сиявшей новизной еще во времена, когда Мэрилин Монро покоряла Америку, золотыми буквами была выведена гордая надпись: «Лучший кофе в мире!»

– Что… – прервал молчание озадаченный Томас. – Как случилось, что мы вдвоем? Это правда, что…

– Да. И нет. В общем, и да и нет.

– И да и нет?

Подошла хозяйка заведения с блокнотиком для записи заказов и встала почти вплотную с парой, которая, погрузившись в обсуждение, не заметила ее присутствия, так как та его никак не обозначила. Потягивая сигарету, хозяйка невольно слушала их разговор, спрашивая себя, когда же они «соизволят раскрыть глаза». В конце концов, она не торопилась. Утренний наплыв посетителей закончился двадцать минут назад, остались только припозднившиеся клиенты и завсегдатаи‑пенсионеры, которые проводили утро в ее баре.

Джулия наконец решилась выложить все как есть:

– Это значит, что я пошла к тебе, мы выпили по стаканчику, мы… обнимались, разделись, но…

Она не решалась договорить, покраснев от смущения.

Томас не понимал. Или, может, не хотел понять: несомненно, у него уже возникло предчувствие, что предстоит услышать нечто не совсем приятное.

– Мы разделись?

– Да, и ты даже меня…

– Я тебя?

Она засмеялась, чтобы скрыть смущение: это в самом деле было нелегко объяснить!

– Нет, по правде говоря, ты не смог… ну…

Джулии в голову пришла мысль. Памятуя о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, существенная экономия времени в данных обстоятельствах, она взяла ложку и на глазах у Томаса медленно опустила ее, пока та не достигла угла в сорок пять градусов.

Томас понял, покраснел, и у него вырвалось крепкое словцо.

– Ну так что будете заказывать? – спросила официантка.

Томас вытаращил глаза, только сейчас заметив, что кто‑то встал рядом с ними.

Допив кофе одним глотком, он протянул ей чашку со словами:

– Ничего. Только чашку черного кофе. Очень крепкого, пожалуйста.

– Я думаю, вам следует заказать яйца. – Она приготовилась записать в блокнотик.

Томас подумал, что она, возможно, все слышала, смущенно улыбнулся и ответил:

– Хорошо.

Джулия сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Она заказала тосты без масла. Преданная сторонница диеты Скарсдэйла, молодая женщина следила за количеством употребляемого жира и за совместимостью продуктов, что позволяло ей сохранять восхитительно стройную фигуру, не прибегая к голоданию, – она даже могла себе позволить два или три маленьких гастрономических праздника в месяц: нужно все‑таки жить в свое удовольствие!

– Ты, должно быть, разочаровалась, – сказал Томас, когда официантка удалилась.

– У меня была, скажем, эмоциональная реакция. Я ушла.

Томас был ошеломлен: значит, его алиби ложное!

– Ты ушла? В котором часу?

– Не знаю, в девять или десять вечера.

– И ты не была со мной всю ночь?

– Прости, но нет.

– Это значит, что…

– …Твое алиби не такое уж железное.

– В первую очередь это значит, что я мог изнасиловать Катрин вчера вечером.

Официантка, доставившая кофе для Томаса, услышала его последние слова и шмякнула на стол чашку. Решительно, крайне странная парочка! Мужчина не мог показать класс своей любовнице, но зато изнасиловал какую‑то Катрин! Знает она этих ньюйоркцев! Нужно как можно скорее возвращаться в родной Айдахо!

Немного смутившись, Томас и Джулия поняли, что официантка наверняка услышала сие по меньшей мере неожиданное заявление, и улыбнулись, пытаясь показать, что это шутка.

Официантка, бросив на них недоверчивый взгляд, отошла. Диагноз «странная парочка» она не отменила.

– Но то, что ты сделала, очень серьезно, – сказал Томас. – Ты скомпрометировала себя из‑за меня. Для чего?

– Я представила, что… Я не знаю. Но я уверена, что ты не мог совершить такой ужасный поступок.

Томас ничего не ответил. Как бы ему самому хотелось разделить эту уверенность!