На окраине третьего мира. Империя. Жательность Советского государства лишала его центра

жательность советского государства лишала его центра. Вся империя состояла из одних окраин. Поэтому в новой российской культуре нет Вергилия, но есть Овидий — Бродский. Имперская тема нашла своего певца, но и поэт нашел себя в ней.

Печальная интонация молодого Бродского — романтика, геолога, даже ссыльного — не должна вводить в заблуждение. Его ранние знаменитые «Пилигримы» (этот гимн богеме стал популярной песней бардов) бредут по земле с ясной и четкой целью:

И быть над землей закатам.

И быть над землей рассветам.

Удобрить ее солдатам.

Одобрить ее поэтам ⁹².

Перелом, наступивший в конце 60-х, в корне изменил и интонацию Бродского. По свидетельству современника: «Коммунизм начал свое шествие с мощных стихов: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма» — а завершился через 120 лет стихами Иосифа Бродского:

Генерал, ералаш перерос в бардак.

Никогда до сих пор, полагаю так, Не был загажен алтарь Минервы⁹³.

В процитированном стихотворении есть и такие строки:

И сюда нас, думаю, завела

не стратегия даже, но жажда братства.

Бродский, конечно, не обманывается насчет природы этой «братской любви», саркастически снижая ее следующим двустишием:

лучше в чужие встревать дела, коли в своих нам не разобраться ⁹⁴.

И все же многое в его последующем творчестве вытекает из названия стихотворения и сборника — «Конец прекрасной эпохи» (1969).

Не автор, а сама эпоха назвала себя «прекрасной». Однако конец ее наступил только тогда, когда эпоха отказалась от хвастливого эпитета.

«Конец прекрасной эпохи» изменил само качество времени и пространства. Не это ли предсказывал Булгаков? История

остановилась — «этот край недвижим», а пространство вышло из Эвклидовых аксиом в геометрию Лобачевского, где, как известно, пересекаются параллельные прямые, где замкнутый мир ограничен внешней сферой: