В ресторане Дома ученых

Стерлядь – рыба благородная, редкая и вкусная.

Но ошибается тот, кто думает, что сварить уху из нее просто и любой бульон из куска этого древнего современника динозавров, с мягкими хрящами вместо твердых костей, будет вкусен. Отнюдь. Даже, напротив, сварить из стерляди хорошую уху сложнее, чем из демократического окунька или ерша‑плебея.

В стерляжьей ухе, как ни в какой другой, важно не переварить, но и не додержать бульон на огне ни в коем случае нельзя! Имеет большое значение, какие коренья бросить в кипяток и когда. Если, допустим, лавровый лист кинуть раньше петрушки и серделея, то, разумеется, уха все равно будет съедобной, но совсем не такой, какой заслуживает жемчужно‑серая аристократка. Некоторые любят добавлять в бульон морковь, других – гони поварешкой с должности шеф‑повара, – они даже и тогда связываться с этим корнеплодом ни за что не станут. Зато бросят в бульон горсть пшенной или кукурузной крупы – для сладости. Есть такие мастера гастрономии, что перед тем, как выключить огонь, распускают в уже готовой ухе маленький кусочек натурального сливочного масла. Иные, бросают туда еще и ломтик лимона или просто цитрусовую корочку.

Одним словом, приготовление стерляжьей ухи, это – не простая кухонная готовка. Это – настоящее большое искусство. И, как во всяком искусстве, тут бывают удачи, бывает просто крепкий профессиональный уровень, но встречаются и настоящие провалы.

В этот раз стерляжья уха в ресторане Дома ученых повару бесспорно удалась. Да, что там удалась! Перед Ефимом Мимикьяновым и Лешей Грибковым исходил паром и качал в себе солнечные блики настоящий стерляжий шедевр.

– Слушай, Леша, – сказал Ефим, отправляя в рот очередную ложку рыбного бульона, прозрачного и густого, словно жидкое стекло. – Ты, говорят, так упорно трудишься, что с производства даже спать не уходишь. Прямо на работе ночуешь. Нельзя так. Надо себя беречь. А то ведь и инфаркт заработать не долго.

– А ты откуда про то знаешь? – вскинул над тарелкой морские глаза Грибков.

– Так мне в милиции сказали, – не оставлял сладкую уху майор. – Говорят, ты вчера, когда у вас стекло разбили, у себя в кабинете ночевал.

– Я не только вчера. Я уже целую неделю на диване сплю. Он у меня хороший, длинный, – положил в рот желтоватый кусочек стерляжьей спинки Грибков.

– А кто тебе дома‑то спать не дает? Жена, что ли выгнала?

Леша задержал ложку в воздухе.

– Жена моряка – мужчину не обидит! – сказал он. – Ты с сухопутной сестрой ее не ровняй. Я сам на это дело подписался.

Он помолчал, взял солонку, повертел, поставил на белую твердую скатерть:

– Сказать почему?

– Скажи, – пошел ему навстречу майор.

– Только ты, Ефим, не того… не смейся… Правильно восприми.

– Восприму! – пообещал Мимикьянов.

– Видишь ли, какое дело… Ночные вахтеры последе время, где‑то с месяц тому, стали говорить, кто‑то ночами по верхним этажам и по чердачным отсекам ходит… До отказов дежурить ночами дошло… Я и решил сам выяснить, что за мистика такая…

Грибков замолчал.

– И как – выяснил? – подтолкнул его майор.

Леша опустил глаза и нахмурил пшеничные бровки:

– Выяснил, – сказал он и снова замолк.

– Что выяснил? – канатом тянул из моряка Ефим.

Начальник службы безопасности «Топологии» посопел тупым носом и выдохнул:

– Правда, ходит кто‑то. Не каждую ночь, но – ходит. Обычно где‑то около полуночи. Но недолго, минут десять. Я, два раза слышал. Сразу на пятый этаж поднимался, все коридоры и верхние площадки лестничных клеток осматривал. Никого… Все двери заперты, опечатаны, как положено… Ерунда какая‑то, одним словом. Может быть, какой‑нибудь акустический эффект? У нас однажды на «Стерегущем» такое было… Думали – диверсанты, только потом выяснили, что это, крепежная переборка рядом с дизелем, когда остывала, звуковые волны, похожие на шаги, генерировала…

– А прошлой ночью? – спросил майор. – Когда че‑пе было?

– Прошлой ночью никто не ходил. Я до часу ночи не спал. Потом сморило. А в половине второго сигнализация сработала, и милиция приехала… Ну, и все. Не до призраков стало.

«Час от часу не легче! – вздохнул про себя майор. – Да, что же это все значит?»

Он обвел взглядом зал ресторана Дома ученых, словно ища ответа на заданный самому себе вопрос.

Ответа там не было, а вот посетителей за столиками находилось не мало. Не так, конечно, чтоб ресторан был битком набит, но пустующие столики в почти строгом шахматном порядке перемежались занятыми.

Через динамики под потолком на головы сидящих теплым летним дождем падал Моцарт. Скрипичная «Маленькая ночная серенада». Легкая, вкусная и необременительная, как безалкогольный коктейль.

Майор неторопливо скользил взглядом по залу и вдруг остановил движение зрачков. Он увидел: из‑за портьеры, прикрывающей дверь в отдельный кабинет, появилась высокая женщина в больших стрекозиных очках.

Да, это была пресс‑секретарь «Топологии» Ангелина Анатольевна Рогальская.

Она направилась по проходу между столиками прямо к ним.

– Приятного аппетита, мужчины! – сказала пресс‑секретарь, остановившись и окидывая глазами скатерть с тарелками. – Вы уже пообедали?

– Спасибо. Нет, мы еще не пообедали. Мы ждем бифштексов, – смотря на женщину снизу вверх, неприветливо ответил Леша Грибков.

– Вот и хорошо! – почему‑то обрадовалась пресс‑секретарь. – Пока вам бифштексы принесут, разрешите, Алексей Григорьевич, вашего компаньона не надолго похитить?

Грибков молчал, смотрел на женщину сердито.

Начальник службы безопасности «Топологии» пресс‑секретаря вообще не жаловал. Едва приняв свою должность, после возвращения из Севастополя в родной город, он попытался вычеркнуть Рогальскую из списка лиц, имеющих доступ в секретные лаборатории научно‑производственного объединения, и отправился с этим предложением к Лисоверту. Но генеральный его не поддержал. Рогальская платила ему тем же, демонстративно называя «Наш грозный пупсик». Конечно, не в глаза, а благородно – за спиной, чтобы не обидеть.

Ангелина Анатольевна перевела внимательные глаза хищного насекомого на Мимикьянова и мягко произнесла:

– Ефим Алексеевич, можно вас на пять минут?

– Да, можно, конечно, – ответил не в силах сопротивляться своей роковой женщине майор и поднялся из‑за стола.

Мрачный взгляд Леши Грибкова сопровождал их до самой портьеры, прикрывающей дверь в отдельный кабинет.

В большой комнате с уютными шторами Ефим увидел совсем не то, что ожидал. Он обнаружил в ней лишнего человека. Лишнего хотя бы потому, что он был, кроме него и Ангелины, третьим в комнате.

А он‑то надеялся, что…