Сон Мейдлайн

Порвав с Фрейдом и психоанализом, я написал книгу под названием «Эго, голод и агрессия». Там были изложены, я бы сказал, три новые теории – теория сознавания (awareness), теория «я» и теория агрессии. Как вы знаете, теория сознавания была широко принята под самыми различными именами – группы встреч, расширение сознания и так далее. Одно время это стало поветрием моды в Штатах.

Некоторая доля агрессии принимается как нечто допустимое, как биологическая функция организма. В особенности это касается жевания и ассимиляции. Агрессию слишком часто сближают с враждебностью и тому подобным. Я не буду входить в подробности, упомяну только, что некоторая доля агрессии необходима для ассимиляции мира. Если мы не ассимилируем то, что нам доступно, мы не можем сделать это своим, частью себя. Оно остается чуждым телом в системе; Фрейд называл это Интроекцией.

Это ведет к теории Эго. Фрейд рассматривал Эго (по-немецки это то же самое, что "я") как конгломерат чуждых субстанций, которые, – если это справедливо, – так всегда и останутся чуждыми телами в нашем организме. И здесь опять проявляется достоинство гештальт-подхода. Гештальт всегда разделяет фигуру и фон, и отношение фигуры и фона – это значение или смысл. Иными словами, моя идея состоит в том, что как только вы вырываете нечто из контекста, оно теряет свое значение, или значение это искажается. И это отношение фигуры и фона в значительной степени применимо к «я». «Я» – это символ идентификации.

Давайте сравним два контекста. Есть некая абсурдность в семантическом подходе. Семантика знает две точки зрения. Одну можно назвать абсолютной: нечто означает то, что оно означает, как это определено в словаре или каким-то иным способом. Дерево – это, что описано в качестве значения этого слова. Это абсолютная семантика. Другая семантика – это семантика Алисы в стране чудес. Нечто означает то, что я прикажу ему означать. Гештальт-подход рассматривает это иначе. Значение создается в каждый данный момент отношением фигуры, выступившей на передний план, к ее фону. Иными словами, если вы вырываете нечто из контекста, оно теряет значение, или значение искажается.

Возьмите, например, идею «королевы». В контексте игры в шахматы это деревянная фигурка. В контексте Британской Империи – это живой человек, который, как предполагается, управляет миллионами людей. Если бы была права абсолютная семантика, можно было бы взять деревянную фигурку и посадить ее на английский трон, или взять Королеву Елизавету и поместить ее на шахматную доску. Не правда ли, это звучит смешно?

Давайте теперь посмотрим, какое это имеет отношение к лечению неврозов. При неврозе части личности разделены отчуждены друг от друга. Если вы отождествляетесь с этими отчужденными частями, вы получаете возможность ассимилировать их и таким образом осуществить шаг в своем развитии, – стать более целостными. Интересно, что, например, в некоторых примитивны: племенах, где люди не отделяют себя от мира, нет слова «я» Они говорят «здесь» или «вот»: «Вот свет, вот голод, вот гнев вот мысль, вот олень.» Ребенок тоже испытывает затруднени, в понимании слова «я». Он говорит: «Карл голоден,» называя себя тем именем, которое ему дали.

Сейчас я хочу продолжить работу над снами, включив ее в общую работу идентификации. Итак, кто хочет поработать над сном? (Выходит Мейдлайн, хорошенькая черноволосая француженка).

На этот раз я попрошу тебя, насколько только возможно, все время возвращаться к собственным переживаниям. Что ты чувствуешь прямо сейчас?

Мейдлайн: М-м…

Фриц: Ты чувствуешь «м-м». Держи глаза и уши открытыми. Каждый ключ должен быть принят.

Мейдлайн: Я бы хотела снять туфли. (Смеется) Я чувствую потребность рассказать свой сон очень ясно.

Фриц: О'кей.

Мейдлайн: М-м, у меня был сон, когда я была совсем маленькой, около восьми лет, и он снился мне и позже. Я стою на берегу. Это песчаный мягкий берег, и вокруг меня лес. Передо мной озеро, очень круглое. Я не вижу другого края озера с того места, где стою, но я знаю, что озеро очень круглое, или я обнаруживаю это позже. Я чувствую, что оно очень круглое, правильной формы, и берега без зигзагов. Это очень мягкое озеро, и свет очень красив. Солнца нет, но небо очень светлое.

Фриц: Давай поработаем над этим сном немного. Побудь озером. Расскажи мне, Озеро, свою историю.

Мейдлайн: М-м, озеро, не хочешь ли ты рассказать мне свою историю?

Фриц: Ты побудь озером и расскажи мне свою историю.

Мейдлайн: М-м, я круглое, круглое озеро. Я чувствую как бы свое совершенство. У меня очень хорошая, мягкая на ощупь вода.

Фриц: Кому ты говоришь?

Мейдлайн: Себе.

Фриц: Вспомни третий закон гештальт-терапии: сделай другим то, что делаешь себе. Скажи это нам.

Мейдлайн: М-м…

Фриц: Ты – озеро.

Мейдлайн: Я – озеро. Вам должно понравиться войти в меня, в мое озеро, в это озеро, потому что оно очень красиво, и вода в нем очень…

Фриц: Второй закон гештальт-терапии: не говори «оно», говори «я» или «ты».

Мейдлайн: М-м … (немного двигается).

Фриц: Вы замечаете, что я становлюсь настойчивым?

Мейдлайн: Вам понравится войти в меня. Вы можете плавать во мне с легкостью, и на дне у меня нет никакой тины. Мое дно – из чистого песка. Когда вы достигнете середины моего озера, там есть нечто удивительное. Это нечто, чего вы не знаете. Это может испугать вас, или может вам очень понравиться. Есть нечто в самой середине меня, в озере, это нечто очень странное. Но нужно доплыть или подплыть на лодке, чтобы добраться до этого. Этого не видно с берега. Но стоит приплыть туда, чтобы увидеть это.

Фриц: Увидеть «это»?

Мейдлайн: Увидеть меня. (Смеется).

Фриц: Скажи это еще раз группе.

Мейдлайн: Стоит (it is worth) проплыть по мне, или взять лодку, только без мотора.

Фриц: «Стоит» – снова про «это» (it).

Мейдлайн: М-м, вам стоит?

Фриц: Кто «стоит»?

Мейдлайн: М-м, стоит …

Фриц: Не говори «это» («it»), попробуй сказать «я»: «Я стою, я достойна…».

Мейдлайн: Я. Я стою того, чтобы вы проплыли или взяли лодку и посмотрели, что находится в середине озера, потому что это удивительно.

Фриц: «Это» удивительно?

Мейдлайн: М-м, я удивительна. Однако вы может быть не разрешите загадку. Это… У меня в… В середине моего озера – статуя. Это маленький мальчик, и он льет воду… многие люди… когда я иду в это озеро и собираюсь попить воды, я просыпаюсь, так что может быть…

Фриц: Подожди, остановись здесь. Закрой глаза. Продолжай смотреть свой сон. Просыпание – прекрасный трюк, чтобы прервать разрешение сна.

Мейдлайн: М-м…

Фриц: Возвращайся к нам. Продолжила ли ты сон?

Мейдлайн: Тот же сон? Прошло много времени, прежде чем я вернулась ко сну. У меня в глазах мелькали огоньки, и я чувствовала себя очень, очень занятой.

Фриц: Вырази это жестами. Продолжай.

Мейдлайн: Очень занятой (двигает руками вокруг и смеется).

Фриц: Станцуй это. (Она танцует, преимущественно руками). Хорошо. Давай теперь послушаем историю статуи. Ты теперь – статуя.

Мейдлайн: Я – статуя посреди озера.

Фриц: Кому ты говоришь?

Мейдлайн: Я пыталась говорить Элен (смеется). Я – серая, и как бы, м-м, нечто классическое. Я выгляжу как большинство маленьких статуй маленьких мальчиков. И я держу сосуд. Это ваза с узким горлышком, но широкая внизу. И я держу ее, и хотя я в воде, я лью из нее… я лью воду в озеро. Я не знаю, откуда она берется, но это очень чистая вода, и ее действительно очень полезно пить. Вы будете чувствовать себя хорошо и очень полно, потому что, кроме того, вас со всех сторон окружает вода озера, в середине которого я сижу. Эта вода действительно хороша. Но, кроме того, я действительно хочу, чтобы вы попили воды, которую я лью из сосуда, потому что она даст вам действительно хорошее внутреннее самочувствие. Я не знаю, почему, но иногда вы не можете ее пить, хотя приходите, чтобы попить ее. Вы все счастливы, и тогда вы плывете и хотите попить ее, но не можете пить. Я не могу наклониться к вам. Я просто продолжаю лить мою воду и надеюсь, что вы придете и будете ее пить.

Фриц: Скажи последнее предложение еще раз, нам.

Мейдлайн: Я не могу спуститься и дать вам воду. Я продолжаю лить ее и надеюсь, что вы придете и будете ее пить. Я просто продолжаю ее лить.

Фриц: О'кей. Теперь сыграй воду. Расскажи нам. Сейчас ты – вода.

Мейдлайн: В сосуде?

Фриц: Да, вода в сосуде. Каков твой сценарий? Какова твоя история, Вода?

Мейдлайн (пауза): Я не много знаю о себе.

Фриц: Еще раз.

Мейдлайн: Я не много знаю о себе. (Пауза, начинает плакать) Я вытекаю. Я не знаю, откуда я берусь, но я знаю, что я хороша; это все, что я знаю. Я хочу, чтобы вы пили меня, потому что я знаю, что я хороша. Я не знаю, откуда я берусь… Я в этой большой вазе. Это черная ваза.

Фриц: Теперь встань. Скажи это каждому из нас. Встань.

Мейдлайн (плача и шмыгая носом): Я – вода в вазе, и я не знаю, откуда я берусь. Но я знаю, что я хороша для питья. Я вода в вазе.

Фриц: Скажи это теперь своими словами.

Мейдлайн: Я выгляжу как вода, и они называют меня водой, и я здесь, в вазе. Но в вазе нет отверстия. Я не знаю, откуда… никто… я просто здесь все время, я просто вытекаю, и я хочу, чтобы вы пили меня.

Фриц: Переходи к следующему.

Мейдлайн: Я здесь, я белая и чистая, и если ты спросишь меня, откуда я теку, я не смогу тебе ответить. Но это чудо, я всегда вытекаю, для тебя, чтобы ты пил меня. Ты должен выбраться из другой воды и прийти. (Переходит к следующему, плача). Я в вазе, и я не знаю, откуда я берусь, но я вытекаю все время, и ты должен пить меня, каждый глоток.

Фриц: Что ты сейчас делаешь с собой?

Мейдлайн: Я держу себя.

Фриц: Сделай это со мной (Она подходит к нему и обхватывает его руки). О'кей, садись. Что ты сейчас чувствуешь?

Мейдлайн: Я чувствую, что открыла нечто.

Фриц: Да? Что?

Мейдлайн: Я привыкла думать об этих снах, что вода в вазе – это духовность.

Фриц: М-м-м-хм.

Мейдлайн: Красота… красота рождения и… это такая тайна для меня, красота жизни, и я думала, что ваза – это секрет, и я не была достаточно высокой, чтобы пить воду. Вот почему я просыпалась. Когда я была маленькой, это не беспокоило меня, – я была счастлива, что плаваю. Я не беспокоилась о том, что не пью воду, просыпаясь. Но по мере того как я росла, я все больше жалела о том, что не могла пить воду…

Фриц: Хорошо. Это то, как далеко я хотел продвинуться. Вы видите, что мы делаем то же, что и в работе с другими снами. Никаких интерпретаций. Вы сами знаете все. Вы знаете гораздо больше, чем я, и все мои интерпретации могли бы только запутать вас. Это, опять же, просто вопрос обнаружения своего истинного "я".