Теоретические основания. Розенхен задался вопросом, относятся ли характеристики, ведущие к психологическому диагнозу, к самим пациентам или же к ситуациям и сопутствующим

Розенхен задался вопросом, относятся ли характеристики, ведущие к психологическому диагнозу, к самим пациентам или же к ситуациям и сопутствующим обстоятельствам, в которых наблюдатели (те, кто ставит диагноз) видят этих пациентов. Он рассуждал так: если принятые критерии и опыт, который име­ют профессионалы в диагностировании душевных заболеваний, адекватны, тогда эти профессионалы должны быть способны

отличить человека со здоровой психикой от душевнобольного. (Такие слова, как здоровый и душевнобольной, являются терми­нами, которые не используют психологи. Здесь эти слова упот­ребляются потому, что Розенхен применяет их в своей работе.) Розенхен предложил единственный, с его точки зрения, спо­соб проверить способность специалистов правильно ставить ди­агноз — устроить так, чтобы в больницы для душевнобольных попали нормальные люди, и посмотреть, будет ли там обнару­жено, что на самом деле эти люди здоровы. Если бы «псевдопа­циенты» вели себя в больнице, как ведут себя в обычной жиз­ни, и никто из больничного персонала не понял бы, что эти люди совершенно нормальны, это явилось бы свидетельством того, что диагноз душевного заболевания на самом деле скорее связан с ситуацией, чем с пациентом.

МЕТОД

Розенхен подобрал на роль псевдопациентов восемь человек (включая самого себя). Из восьми участников опыта (трое жен­щин и пятеро мужчин) один был аспирантом, трое — психоло­гами, один — педиатром, один — психиатром, один — художни­ком и один человек — домохозяйкой. Задача участников заклю­чалась в том, чтобы попасть на прием в одну или несколько из 12 больниц для душевнобольных в пяти штатах как на Восточ­ном, так и на Западном побережье Соединенных Штатов.

Все псевдопациенты следовали одним и тем же инструкци­ям. Они звонили в больницу и просили их принять. Придя в учреждение, они жаловались, что слышат голоса, которые го­ворят им слова: «пустой», «полый» и «тупой». Кроме этого един­ственного симптома все участники эксперимента вели себя со­вершенно нормально и давали о себе абсолютно правдивую ин­формацию (за исключением того, что называли другие имена и другой род занятий). Все субъекты были приняты в различ­ные больницы, и все, кроме одного, были приняты с диагно­зом шизофрения.

Оказавшись в больнице, псевдопациенты не выказывали ни­каких симптомов психического нездоровья и вели себя абсо­лютно нормально. Они не имели понятия, когда им разрешат выйти из больницы. Им следовало самим добиваться выписки

убедив больничный штат, что они достаточно здоровы для это­го. Все субъекты вели дневники с записями. Поначалу они ста­рались это скрывать, но вскоре стало ясно, что в подобной сек­ретности нет необходимости, поскольку это поведение субъек­тов (записывание происходящего) рассматривалось как еще один симптом заболевания. Все субъекты стремились освободиться как можно скорее, поэтому они вели себя как образцовые па­циенты, выполняли требования персонала и брали все пропи­санные им лекарства (которые, однако, не принимали, а спус­кали в унитаз).