В будущем

…

Зато легенды об «избавителях» являются одним из ярчайших проявлений

феномена ожидания осуществления социального идеала. В отличие от большинства

жанров устного народного творчества, наиболее важная часть содержания

в данном типе легенд относится не к прошлому, а к будущему; при этом

повествование не только не воспринимается аудиторией как вымысел, но, напротив,

вера в реальность излагаемого лежит в основе функционирования этого

фольклорного явления. К. В. Чистов, исследовавший русские народные социально-

утопические легенды о «царевичах-избавителях», пишет об универсальной

сюжетной схеме, лежащей в основе подавляющего их большинства. В данных

фольклорных произведениях обычно говорится о представителе царского рода, который, являясь законным претендентом на престол, в результате придворных

интриг был отстранен от власти и лишь чудом избежал гибели. Вопреки

официальной информации о смерти царевича, на самом деле он (на тот

момент, когда рассказывается легенда) жив и скрывается в надежном месте; в

определенное время он появится, заявргг о своих правах на власть и, обретя эту

власть, дарует простому народу множество благ, фактически - разрешит основные

социальные противоречия ^. Центральным образом дакиого Т1ша народных

социально-утопических легенд является, таким образом, «царевич-

избавитель», то есть здесь механизм осуществления социального идеала связан

с личностью ожидаемого идеального монарха. «Добрый» царь должен устранить

негативные явления общественной жизни, оградить простой народ от

«плохих» помещиков, чиновников и других власть имущих и начать новый золотой

век.

…

Что касается отражения социально-утопических идей и образов в социальной

активности масс, то здесь, наряду с такими явлениями, как массовые вол-

нершя и восстания, необходимо отметить интереснейший феномен самозванства.

Личности, которые выдавали себя за якобы чудом избежавших смерти монархов

или наследников престола и подчас играли заметную роль в политической

жизни своего государства, появлялись в разных странах: в Португалии,

Византии, Германии, Чехии, странах Ближнего Востока и т. д., очень активно -

в России^^^. К. В. Чистов пишет о тесной взаимосвязи самозванства и легенд о

«цapeвичax-избaвитeляx»^^^.

…

Следует заметить, что эмпирическая

реальность всегда давала очень мало оснований для надежд, каковые

проявлялись в народной социальной утопии, и тем не менее массовое сознание

различных обществ упорно возвращалось к идее скорого осуществления социального

идеала. Универсальность сюжетной модели легенд о «царевичах-

избавителях» и о «возвращающихся героях» при отсутствии, в больщинстве

случаев, генетической связи между отдельными сюжетами, является, таким образом,

убедительным доказательством психологической детерминированности

как данного вида социальной утопии, так и в целом феномена ожидания осуществления

социального идеала.

…

Сравнение народной социальной утопии и утопии авторской, относящейся

к области специализированного сознания, позволяет обнаруяшть различие в

соотношении в них финальных и инструментальных ценностей, иными словами

- в соотношении желаемых черт общественного устройства и средств, ко-торые должны обеспечить желаемое. По справедливому замечанию

В. Татаркевича, «когда в фантазиях о несуществующих райских странах люди

мечтали о лучшей жизни, то понимали под ней исключительно счастливую

жизнь. Когда же они составляли программы, как организовать эту лучшую

жизнь, счастье переставало быть главной целью. <...> Великие утописты, начиная

с Платона, имели своей целью не только счастье людей, но еще больше

их совершенство, установление справедливого и разумного порядка в жиз-

ни»^^^

[ ЭТО ЧУДОВИЩНО ВАЖНО: проблематизирует мой тезис об эвдемонизме. Может, для теоретика для счастья нужно что-то другое. Что такое пирамида Маслоу? Лучше говорить не о счастье, а о полноте актуализации человека. (γεμάτη ζωή). А как он соотносится с социальным идеалом? Идеал есть та общественная форма, в которой достигается эта желаемая полнота жизни, полнота реализации желаний, чаяний (актуализированных для данного человека). Поэтому идеал в каком-то смысле подразумевает гематеизм. Счастье – не единственное, чего можно желать. «Я жить хочу, хочу печали…». Романтик, пессимизм может не желать счастья – Кьеркегор. Но полноты, гематеизма человек желает всегда – жить так, чтобы чувствовать, что жизнь - реализована. «Крыжовник»: скотская утопия, которую лелеял его брат реализовалась, «к моим мысялям о человеческом счастье» ]

…

В числе причин таких метаморфоз, происходящих с целями и установками

утопистов, можно назвать, во-первых, более сложный и развернутый, чем в

обыденном сознавии, характер финальных цекмостей, которые играли главную

роль в сознании философов. Другая причина заключается, по-видимому, в том,

что, активно разрабатывая механизмы, которые должны привести общество к

идеальному состоянию и это состояние поддерживать, утопист способен

«увлечься» и забыть о вторичной, инструментальной значи^юсти этих механизмов.

Для благоденствия общества, например, нужны порядок, разумное по-

ведеьше граждан, защита от природных бедствий и т. д.; ради этого Платон или

Кампанелла моделируют государство со столь строгой дисциплиной, что она

способна зачеркнуть изначальную мысль о благоденствии^^*^

[т.е. не только то, что они хотели так, а потому, что они смотрели на это общество в перспективе проектировщика, а мы – в перспективе жильца, к тому же удаленного на века и с другой структурой потребностей]

…

Из факта незначительной роли инструментальных ценностей, низкого уровня проработки средств достижения сощ1ального идеала в народной социальной

утопии можно сделать, в частности, следутощий вывод. В массовом

сознании вопрос о средствах, которые должны перевести мир из современного

(неудовлетворяющего) в грядущее (идеальное) состояние, всегда находился «на

периферии» самого мотива ожидания осуществления социального идеала. Неверно

было бы сказать, что вопрос о средствах полностью сбрасывался со счетов,

игнорировался; происходило другое, а именно - массовое сознание с легкостью

и притом некритически принимало самые различные варианты решения

проблемы достижения идеала. Главный смысл, к которому сводилась

«инструментальная» сторона ожидаемого социального чуда, заключался, по-

видимому, в том, чтобы создать приемлемый канал реализации потребности в

оптимистическом осмыслении истории [т.е. компенсаторика, механизм психологической защиты]. Такими каналами становились эсхатологические

концепции, легенды о «царевичах-избавителях», просто надежды

на нового царя или на национально-освободительное движение и т. п.

…