Вступление. Актуальность темы

В современной путинской буржуазно-православной (эксплуататорски-насильнически-лживой!) России Лев Николаевич Толстой как критик глупостей и мерзостей именно такого строя и как христианский проповедник -- является, без сомнения, "персоной нон-грата".
Но одновременно с неприязнью к Толстому - пророку и спасителю Христа в его отечестве вынуждены признавать и всемирный авторитет Толстого, хотя бы как художественного писателя (да и как мыслителя тоже!).

Так что -- совсем притоптать и хотелось бы, да не выйдет: Лев-таки, не блоха...

И остаётся -- переврать, загнав в прокрустово ложе тенденциозных и искажающих истину, биографию, девальвирующих или очерняющих идеи, ниспровергающих духовный авторитет Льва Николаевича схем и стереотипов.

Для лжехристианской, православнутой, части обитателей Российской Федерации -- это, к примеру, "уличение" Толстого в педерастии (об этом мы писали здесь: http://roman-altuchov.livejournal.com/56976.html), в принадлежности к изуверской секте (см.:http://roman-altuchov.livejournal.com/57184.html), к сумасшедшим или «бесноватым» и т.п.

Но не то -- с неправославной Россией. В частности -- с мусульманами. Как при жизни великого христианина, так и по сей день, они предпочитают воспринимать и этнографический интерес молодого Толстого к чеченцам, и интеллектуальный -- к нравственному учению ислама, и отрицание им в зрелые годы церковного православия -- как свидетельства некоей особой симпатии Льва Николаевича к их вероучению.

Для мусульман, как и для православных, Толстой -- человек, "оставивший себя без веры". Но если православная околонаучная мифология стремится нынче представить Толстого едва ли не примирившимся перед смертью с ИХ церковью, а проповеданные им истины евангельского христианства и конфликт с православием -- "недоразумениями", то для адептов ислама кажущаяся им "вакантность" позиции Толстого по отношению к Богу представляется удобным поводом для того, чтобы, посредством столь же наглой брехни, перетащить его, хоть и посмертно, в мнимые адепты их религии.

Путинская Россия, как это называется, «убивает одним ударом двух зайцев»: чеченцам, их пишущей, как бы научной, «элите» -- кидает, как стерво, то, что НЕ ЖЕЛАЕТ и не умеет ценить, взамен получая улыбающегося Кадырова, заверения в дружбе с Россией и официальные знаки симпатии. Чеченское же псевдотолстоведческое жульё – подбрасывает в массовое сознание россиян, отравленное лжеучением православия, патриотизмом, национализмом, ксенофобией и прочими фобиями и помрачениями – образ Толстого – «Льва во исламе», предателя веры, культуры, государственности русских, видевшего в чеченцах одноверцев и друзей и ненавидевшего русских чеченской ненавистью (как доказывает это на материале «Хаджи-Мурата» М. Вахидова, бредословие которой мы рассмотрим ниже).

Никакого отношения к научным исследованиям все эти изыски не имеют, и даже не адресованы научному сообществу – оттого и встречают много лет его брезгливое молчание.

Но, к сожалению, влиянию мифа о Толстом-мусульманине (или богоискателе в исламе) подвержено МАССОВОЕ сознание. «Правда ли, что Толстой перешёл в ислам. Он что, совсем дурак был?» -- такие вопросы попадаются в сегодняшнем интернете. Спрашивают об этом читатели-неспециалисты и нас. Ответом на такие вопросы и является данная работа.

Глава 1. «НА ПУТИ К ИСЛАМУ…»

Рассмотрение всего массива "исламизирующих" Толстого фальсификатов -- задача не одной публикации. Здесь мы рассмотрим лишь немногое, на примере отрывков из одной "толстоведческой" статьи.

В июне 2008 года на сайте www.islam.az/article/a-140.html была опубликована одна из таких исламско-пропагандистских статей за авторством неких Саидо Кямилева и Джанната Сергея Маркуса, с весьма тенденциозным заглавием: «Лев Толстой: русский классик на пути к Исламу».

Тенденциозность заголовка статьи выражается уже в том, что в нём заявляется о некоем движении в духовно-религиозной жизни Толстого по пути к исламу и, соответственно, косвенно выражен намёк, что, не «помешай» Толстому европоцентрическое и православное воспитание (на которое авторы сетуют в статье), а так же самая его смерть (которую авторы описывают в восторженном ключе, как смерть ищущего, стоящего на «пути»), его «движение» могло бы закончиться… произнесением исламского символа веры и переходом в религию пророка.

В начале своей статьи авторы подчёркивают, «что в современной России вопрос о том, стал ли великий писатель мусульманином – актуален и горячо обсуждается! Немаловажен он и для всего исламского мира – ибо наследие Толстого давно уже стало достоянием мировой классики, и до сих пор он – один из самых читаемых и оттого влиятельных писателей мира».

Таким образом, авторы с самого начала своей статьи практически сознаются, что мотивы разрабатываемой ими темы -- спекулятивные и идеологические, далёкие от задач сугубо научного исследования: им важно связать с исламом знаменитого на весь мир и «влиятельного» писателя и мыслителя.

Далее С. Кямилев и Д. Маркус сетуют на то, что:

«В наши дни в России бытуют две крайности: на многих исламских сайтах цитируют фразу из частного письма Толстого «прошу считать меня магометанином» и причисляют его к правоверным, а на сайтах литературных и музейных… вообще об этом не упоминают, будто Толстой Ислама не замечал! Молчат об этом и официальные школьно-институтские учебники».

Здесь в рассуждениях Кямлиева и Маркуса налицо логический подлог, и довольно бесхитростный: по их мнению, одной из крайностей (! – Р.А.) является то, что научная и академическая среда в России предпочитает не давать отклик на явно необъективные, грубые фальсификации, служащие у адептов ислама средствами «доказать» переход в ислам или сближение с исламом Л.Н. Толстого. (Одно из таких фальшивых «доказательств», кстати -- это самое частное письмо, которое здесь намеренно искажённо цитируют Кямлиев и Маркус). Молчание, как полагают разобиженные авторы, не есть адекватная реакция научного мира на псевдонаучные «изыскания», а -- некая крайность.

Столь же феерично и многое другое в статье Кямлиева и Маркуса. Авторы именуют Толстого «богоискателем-ханифом», и, рассматривая вехи биографии писателя, явно стремятся подвести читателя к выводу, что переход ислам – едва ли не судьба Толстого и неизбежность для него.

Так ли это?

Далее, в соответствии с логикой, заданной заглавием статьи, С. Кямилев и Д. Маркус прослеживают ряд, так сказать, вех на «пути русского классика к исламу»:

-- Поступление Толстого в 1844 году в Казанский университет и «первое знакомство» в нём под руководством Миpзы Казим-бека (1802-1870 гг.) с арабским и тюркским языками.

-- Почти трёхлетняя (с 1851 года) жизнь Толстого в казачьей станице на Северном Кавказе, военная служба. «Вернувшись в Россию, писатель отметил в дневнике, что полюбил этот "край дикий, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи - война и свобода"».

Оставим на совести авторов их попытку внушить читателю не имеющий никаких источниковых подтверждений «факт», что юный Лев взялся за изучение восточных языков, уже имея некоторые особые симпатии к исламу; а вот на преднамеренной авторской мифологизации, связанной с кавказским периодом жизни Льва Николаевича, мы и остановимся подробнее.