Умное (духовное) начало

Особый вид красоты в церковном предании усматривался в факте разумного устроения человека, наличия в человеческой природе умного начала. Нередко именно разумная составляющая человека понималась отцами Церкви как то, что в человеческом существе представляет образ Божий, то, что – в отличие от подобия – не утеряно человеком с грехопадением. Однако умное начало в человеке может действовать как сообразно собственной природе, так и – в результате грехопадения – против нее, ведь когда человек использует свой ум, направляя его на нечто неподобающее, он противодействует природному назначению умного начала.

Как отмечают отцы Церкви, в результате грехопадения Адама у всех его потомков оказалось поврежденной способность безошибочного распознавания добра и зла, красоты и безобразия. Духовно ослепнув, как мотылек летит на то, что кажется ему светом, так и человек без осияния благодатью Божией и долгих тренировок в аскетической жизни, увлекаемый чувственными страстями не способен адекватно отличить истинную красоту от ложной, поскольку в человеческом существе оказался нарушенным правильный порядок духовного (умного), душевного и телесного начал. Святитель Григорий Нисский говорит об этой утрате способности правильно оценивать красоту следующим образом: «Поскольку чувственность сочеталась с дебелым и земным, лучшая же и высшая оценка прекрасного по одобрению чувств стала погрешительной, а погрешность в оценке прекрасного произвела осуществление противоположного состояния [то есть осуществление безобразного], то часть нас самих, соделавшаяся непотребной, разлагается от принятия в себя противного»[75].

Как указывает святитель Григорий, путь к тому, чтобы вновь обрести правильное восприятие прекрасного, заключается в освобождении себя при помощи Божественной благодати от чувственных страстей, которые застят нам духовный взор: «Если вследствие или теперешней попечительности, или очищения после этой жизни душа сделается у нас свободной от связи с неразумной стороной страстей, то ничто не воспрепятствует созерцанию прекрасного»[76]. Очищение от этих страстей раскрывает взор ума, и поскольку прекрасное по природе таково, что оно привлекает к себе того, кто способен его созерцать, душа не отягощенного страстными помыслами человека может пребывать в Прекрасном – Божестве: «Прекрасное по природе своей привлекательно как-то для всякого, кто видит его. Поэтому если душа очистится от всякого порока, то, без сомнения, будет пребывать в Прекрасном. Прекрасно же по своей природе – Божество, с Которым по чистоте душа вступает в общение, соединяемая со свойственным ей…. Но у нас, по скудости в прекрасном, природа всегда жаждет того, в чем имеет нужду, и это желание недостающего есть самое вожделенное расположение нашей природы, или по неразборчивости ошибающейся в отношении действительно прекрасного, или и достигающей того, чего достигнуть для нас есть благо [то есть, достигнуть Бога]»[77].

Как поясняет святитель Григорий, специфика «пребывания» в Красоте заключается в том, что ум человека в этом состоянии, – в отличие от человека, чей умный взор еще пленен страстями, – перестает «желать» эту Красоту, поскольку он итак обладает, или наслаждается, ею: «Поэтому если произойдет это, не будет уже потребности в вожделевательном движении, которое бы возвело нас к прекрасному. Ибо пребывающий во тьме вожделеет света, но если будет он во свете, то место вожделения заступит наслаждение».

Свободная от страстных движений душа человека, приобщенного к истинной Красоте, осиявается Красотой и получает способность созерцать ее в самой себе – говорит святитель Григорий, очевидно, исходящий из собственного опыта: «Не будет никакой утраты в приобщении блага, если душа сделается свободною от таковых [то есть, страстных] движений, войдет снова сама в себя и в точности увидит себя, какова она по природе, в собственной красоте, как бы в зеркале или в изображении, усмотрит первообраз. Ибо справедливо можно сказать, что в этом и состоит точное Божие подобие, чтобы душа наша уподоблялась как-либо превысшей Природе [то есть природе Божественной]»[78].

В рамках церковного учения важное значение имеет представление и о собственной красоте умного начала в человеке. Преподобный Максим пишет об этом, исходя из того, часто встречающегося у отцов Церкви, понимания, согласно которому все природное и естественное – красиво; таково умное начало в человеке, когда оно функционирует в соответствие с предназначением, заданным ему Богом. Поэтому, согласно преподобному Максиму, «разумным [существам] присуща естественная красота – слово. Красотой слова является строго сообразное с разумом разумение словесных [тварей]; красотой же разумения – плодотворный навык словесных существ в добродетели под руководством разума. А красотой этого навыка служит безошибочное созерцание, возникающее вокруг истинного ведения, целью которого является мудрость, это яснейшее завершение разумения, представляющее собой как бы разум, приведенный в состояние совершенства по естеству, каковым и является чистый ум, достигший в соединении с Причиной [всего] сверхмысленного состояния»[79].

Таким образом, красота умного (духовного) начала в человеке, проявляющаяся в реализации естественного устроения его природы, заключается в конечном восхождении человека, посредством это начала, к Богу, в результате чего ум, соединяясь с Божеством, превосходит себя и обретает «сверхмысленное состояние». Очевидно, это состояние близко к обожению, о котором мы еще будем говорить ниже.