Глава 25. Джек Шэнди опустил наконец подзорную трубу

Джек Шэнди опустил наконец подзорную трубу. Он сидел, обхватив ногами рею и опершись спиной о мачту, и вот уже с четверть часа пристально рассматривал волны, редкие облачка над головой, но главным образом разбухавшую на восточном горизонте сизую, гигантскую тучу. Все знания, которые почерпнул он у Ходжа и Дэвиса, а также личный опыт говорили о том, что Веннер оказался прав. Было бы мудрее вернуться к Гранд Кайману, пробраться мимо рифов Ром-Пойнт-Чендла и вытащить там «Дженни» на берег. Решение надо было принимать незамедлительно, поскольку надвигающийся шторм двигался куда быстрее «Дженни», да и ветер, похоже, стихал.

Шэнди охватило отчаяние. Ведь сегодня двадцать третье декабря, и уже послезавтра Харвуд должен осуществить свой магический ритуал, чтобы изгнать душу Бет из тела.

«Мне надо найти этого Улисса Сегундо, как теперь называет себя этот проклятый старик, сегодня или завтра, иначе я мог бы вообще не выходить из гавани, – думал Шэнди. – Если же мы развернемся и будем пережидать шторм в безопасном месте, то теряем как минимум день. Имею ли я право подвергать всю команду опасности и идти навстречу шторму? А, пропади все пропадом, это неотъемлемое право капитана, – подумал он, кинул подзорную трубу матросу, который ждал на палубе, и стал спускаться. – Моя работа не только избегать рискованных ситуаций, а еще и вести людей сквозь опасности и преграды. Да и не поверю я, что Печальный Толстяк, если уж на то пошло, позволит стихии, пусть даже и тайфуну, помешать высадке на Ямайку».

Он спрыгнул на палубу и уверенно улыбнулся Скэнку.

– Мы прошмыгнем под этим штормом, пусть даже половина экипажа валяется вдрызг пьяная, – заметил Шэнди. – Идти прежним курсом.

– Матерь Божья, Джек… – начал было Скэнк, но тут вмешался Веннер.

– Почему бы не повернуть. – Он махнул рукой за корму. – Гранд Кайман всего в нескольких часах пути. Даже если ветер совсем стихнет, чертово течение принесет нас туда!

Шэнди неторопливо обернулся к Веннеру:

– Я не обязан объясняться, но так и быть: мы не доберемся до Гранд Каймана, этот шторм непременно нагонит нас, и нам лучше встретить его лицом к лицу. – Веннер стоял перед ним набычившись, и Шэнди заставил себя рассмеяться. – И что за черт, приятель! Ведь знаменитый Сегундо где-то здесь, забыл, что ли?! Ловцы черепах сказали вчера, что еще утром видели его корабль. У него на борту не только добыча с дюжины захваченных кораблей, он наверняка плавает на старине «Кармайкле». Это наш корабль, это морское судно, гораздо лучшее, и в отличие от «Дженни» оно способно достичь Мадагаскара и Индийского океана, где только нам и раздолье в эти дни. Взгляни, что стало с Тэтчем, когда он стал плавать только на шлюпе.

– И у этого Улисса та женщина, – со злостью прошипел Веннер, – и не пытайся нас уверить, будто это не единственная причина, по которой ты собираешься догнать его! Что ж, может, она для тебя и значит больше твоей собственной шкуры, но мне на нее плевать, я не хочу рисковать головой. – Веннер обернулся ко всем остальным. – Парни, подумайте, ну какая необходимость разыскивать этого Улисса, или Харвуда, сегодня, что нам мешает сделать это на следующей неделе?

Последние несколько ночей Шэнди почти не спал.

– Сегодня, потому что я так сказал, – бросил он резко.

Печальный Толстяк встал рядом с Шэнди. В его тени Веннер потонул целиком.

– Мы плывем на Ямайку, – объявил он. Несколько долгих секунд, пока грозовое облако разрасталось, а Гранд Кайман уплывал все дальше и дальше, Веннер стоял, не двигаясь, и лишь переводил взгляд с Шэнди и Печального Толстяка на остальной экипаж, он явно оценивал, готовы ли пираты взбунтоваться.

Шэнди, хотя и надеялся, что выглядит уверенно, размышлял о том же самом. Он зарекомендовал себя неплохо за месяц своего капитанства после захвата Харвудом «Кармайкла» и еще пользовался уважением пиратов в результате событий на борту английского корвета; помогала ему и поддержка бокора Дэвиса, несмотря на то, что команда только и говорила о приближающейся смерти этого странного человека. Но Шэнди все же мог лишь догадываться, впрочем, как и Веннер, насколько его репутация была подорвана беспробудной пьянкой на Нью-Провиденс за несколько последних месяцев. – Шэнди знает, что делает, – проворчал один беззубый старый пират.

Скэнк кивнул с убежденным видом:

– Мы просто не успеем вернуться к Гранд Кайману. Шэнди с благодарностью глянул на него, поскольку знал, что Скэнк солгал из верности ему.

Плечи Веннера поникли, и улыбочка, теперь уже больше напоминавшая морщины на смятой рубашке, вновь была нацеплена на лицо.

– Ну да, конечно, знает, – хрипло произнес он, – я просто хотел удостовериться, что мы все… в полном согласии. – Он повернулся и, оттолкнув двоих пиратов, зашагал на корму.

Шэнди отдал команду обрасопить паруса. Пока Шэнди присматривался к облачной пелене, нависшей над ними, Скэнк подошел к нему и кивком отозвал в сторону.

– Что стряслось? – спросил Шэнди голосом, глухим от напряжения.

– Веннер недоволен, – тихо сказал Скэнк. – Гляди в оба, это скорее всего случится сегодня и наверняка сзади.

– А, я поостерегусь, спасибо. – Шэнди уже хотел было отвернуться, но Скэнк загородил ему дорогу.

– Ты знаешь, – торопливо пробормотал он, – нет, ты, наверное, не знаешь… Ведь это из-за него погиб Дэвис.

Шэнди замер на месте.

– Ну-ка рассказывай, – приказал он. Несколько тяжелых капель дождя с глухим стуком упали на палубу. Дождь сначала, потом ветер – вспомнил Шэнди давнее предупреждение Ходжа.

– Ослабить канаты! – выкрикнул он и опять повернулся к Скэнку: – Я слушаю.

– Ну, – быстро сказал Скэнк, боязливо поглядывая на небо, – мертвяк, который убил его, собирался прикончить тебя, ты бежал тогда к этой девице в воздухе… Глядел только на нее и не видел, как он там притаился… Так Фил и поторопился, чтобы прикончить его до того, дело пустяковое, да Веннер вмешался, дорогу преградил. Веннеру-то не нравилось, что ты старшина.

Дождевые капли застучали чаще, но ветра пока не было.

– Эй, на грот-мачте, взять рифы! Нет, отставить! Спустить гафель! Но будьте готовы поднять паруса!

– Ну вот, он задержал Дэвиса, – продолжал Скэнк, – и ты был почти у лестницы, а Дэвис все же сделал попытку догнать тебя, но не успел он снести мертвяку голову, как тот всадил ему шпагу в живот.

В этот момент на них обрушился шквал, и даже с убранными парусами «Дженни» так накренилась, что все поспешно ухватились за снасти и канаты. Мачта легла чуть ли не горизонтально.

Вслед за ветром судно стали захлестывать высокие волны, и Скэнк с обезьяньей ловкостью вскарабкался наверх, чтобы помочь рулевому держать судно носом против ветра. Очень медленно, с огромным трудом, мачта вновь выпрямилась.

Какое-то мгновение судно балансировало на гребне волны, усеянном клочьями пены, румпель беспомощно болтался в воздухе. Затем суденышко начало скользить вниз, и бушприт ушел в следующую волну. Шэнди затаил дыхание, ожидая, что вот-вот, в любой момент, бушприт не выдержит, волна проломит нос судна, хлынет в трюм и утянет корабль на дно. Однако сердце успело сделать всего восемь долгих ударов, как бушприт и нос корабля вынырнули, каскадами расплескивая пенистую воду, словно человек, стряхнувший с себя стаю седых от инея волков. Задирая нос, корабль вновь полез вверх.

Шэнди шумно выдохнул. Кто бы там ни строил эту «Дженни», он прекрасно знал свое дело. Он приказал лечь в дрейф. Когда они выбрались на гребень новой волны, ветер уже дул с правого борта, и парусов хватало, чтобы «Дженни» могла лечь на курс. Таким образом, спокойно можно было продолжать лавировать в шторм.

Цепляясь за канаты и скользя по палубе, Шэнди наконец добрался до кормы и пиратов, боровшихся с румпелем. Корабль дрейфовал, никаких приказов не стоило отдавать, да и сильный ветер все равно заглушал слова. Поэтому Шэнди просто прислонился к переборке и стал прикидывать, сколько еще «Дженни» сможет протянуть в такую бурю, не получив серьезных повреждений.

Теплый ветер, похоже, усиливался, брызги пролетали мимо густыми облаками, словно картечь, обжигая лица и руки. Шэнди нервно облизал губы, и соленый привкус во рту сразу дал понять, что это морские брызги, а не капли дождя. Волны вздымались вверх, нависая над «Дженни», как зеленые скалы, и каждый раз, когда хрупкое суденышко соскальзывало с одной волны и врезалось в следующую, весь корпус содрогался, мачта так и ходила ходуном над головой. Вслед за налетавшими брызгами Шэнди тут же захлестывали бурные потоки воды, пытавшиеся утащить его за борт.

Прищурившись от сильного ветра и брызг, Шэнди внимательно следил, чтобы судно не поворачивалось носом к ветру и в то же время не слишком уклонялось от курса. Вот уже несколько минут его удивляло, как старый шлюп превосходно ведет себя при такой погоде, повинуясь румпелю. И тут он заметил струйки пара, которые поднимались оттуда, где руль соединялся с румпелем. Приглядевшись, Шэнди заметил, что железная скоба раскалилась до вишневого цвета. Печальный Толстяк стоял рядом, и Шэнди, отерев брызги с лица рукавом, так и впился взглядом в фигуру колдуна. Глаза бокора были закрыты, он нервно грыз кулак, и хотя дождь и брызги сплошным потоком текли по его руке, Шэнди заметил струйку крови и догадался, что послушное поведение «Дженни» связано не только с мастерством рулевого.

Но каждая следующая волна оказывалась выше и круче, и когда суденышко с трудом вскарабкивалось на гребень и Шэнди, смаргивая воду с ресниц, оглядывал море, ему казалось, будто некая сила несет корабль через сияющие вершины Альп. Ему приходилось напоминать себе, что за неистовыми порывами ветра не кроется сознательная злая воля.

Когда суденышко стало взбираться на очереднук крутую волну, Шэнди физически почувствовал, как палуба под ногами словно бы развернулась. Они уже выскочили на гребень, и тут крепление реи не выдержало, лопнув с оглушительным грохотом, похожим на пушечный выстрел. Она крутанулась, порвав веревки, и рухнула на транец, как копье с тремя остриями.

Шэнди пригнулся в ту самую секунду, когда рея пронеслась над его головой. Он огляделся, опасаясь, как бы, не дай Бог, не убило рулевого или, того хуже, не разнесло румпель в щепки. Однако рулевой был цел, но не успел Шэнди с облегчением вздохнуть, как заметил, что окованный железом конец реи вонзился в грудь Печального Толстяка и пригвоздил того к транцу.

– Дева Мария! – выдавил Шэнди онемевшими губами. Сумеют ли они теперь уцелеть без бокора?

Уверенность окончательно покинула его, но, несмотря на это, он оттолкнулся от леера, ухватился за гик и, перебирая руками, добрался до мачты, где бился на ветру ничем не закрепленный парус. С другой стороны шел кто-то еще, это оказался Скэнк, в его руках были нож и веревка. Когда судно устремилось в провал между волнами, они вдвоем умудрились прорезать несколько дыр в парусе, потом ухватились за мачту и держались, пока вода не схлынула с палубы. Когда же судно выскочило на гребень, Шэнди зашвырнул конец веревки на левый борт, ветер перехлестнул ее вокруг мачты, Скэнк поймал конец и успел два раза обмотать вокруг кнехта, прежде чем ветер снова налетел на них со всей своей силой.

Пары квадратных ярдов поставленного паруса хватило, чтобы удержать корму от заноса по ветру, но Шэнди знал, что такой меры надолго не хватит. Но на помощь им уже спешили другие, и Шэнди прижался к лееру, пропуская их. Он ощутил резкую боль в животе, то ли оттого, что он перенапрягся, то ли от съеденного. Шэнди надеялся, что в ближайшее время от него не потребуется никаких физических усилий.

В ту же минуту он вдруг осознал, что какая-то тяжесть давит ему на грудь. Он непроизвольно посмотрел вниз и даже отшатнулся от леера, ибо на отворотах камзола болтались невесть откуда взявшиеся два серых угря с круглыми головами. И лишь когда он схватил одного, намереваясь оторвать от лацкана и выкинуть за борт, Шэнди понял, что это оторванные по локоть руки мертвеца.

Все его существо содрогнулось от отвращения и страха, но сознание приказывало успокоиться. На нем сейчас был тот самый камзол, что и в день преследования «Кармайкла». Он помнил, как руки мертвеца, вцепившиеся в его камзол, не выдержали, оборвались, и тот свалился в пучину. Потом руки, казалось, исчезли, но, похоже, они все это время призрачно цеплялись за его камзол, подобно паутине, которую можно разглядеть только при определенном освещении.

Усилившаяся боль в животе заставила его согнуться. Он заставил себя размышлять. Что же это за освещение, которое выявляет эту мерзость? Ну конечно же, чья-то враждебная магия, не скованная ограничениями берега. Ты бы давно уже догадался об этом по запаху горячего железа, если бы не ветер. Боль в желудке явно чей-то злобный подарок.

Морская вода захлестнула его, когда «Дженни» врезалась в очередную волну. Но несмотря на страстное желание скорчиться в три погибели – от проступившего холодного пота даже брызги казались теплыми, – он выпрямился и схватил за плечо первого же пирата.

– Где Веннер? – проревел Шэнди тому в ухо.

Тот с удивлением уставился на руки, болтавшиеся на лацканах камзола, но все же указал куда-то вперед и вниз.

Шэнди отпустил его и, мучительно переставляя ноги, стал пробираться к люку. Он хватался за все, что попадалось под руку, пытаясь удержаться на ногах. Внезапный порыв ветра, когда «Дженни» взмыла на гребень волны, сбил его, и последние несколько ярдов он прополз, словно какое-то огромное неуклюжее насекомое. Прилагая огромные усилия, от которых у него, казалось, полопаются кишки, Шэнди откинул крышку люка и наполовину свалился, наполовину сполз по трапу в трюм.

В трюме было темно, но он прекрасно знал, где хранится оружие. «Дженни» резко накренилась на волне, и Шэнди толчком отбросило влево, где в подставках стояли сабли и рапиры. Он вытащил одну из них. Рапира была легче сабли и немного длиннее. Шэнди поудобнее перехватил рукоять. Впереди по носу различалось смутное багровое сияние, и он двинулся туда. При каждом толчке омерзительные мертвые руки у него на лацканах раскачивались из стороны в сторону.

Веннер скорчился над маленьким котелком, что-то шепча и кидая в него какие-то растения.

Усилием воли превозмогая боль в желудке, Шэнди заставил себя броситься вперед, на Веннера, но в этот самый момент «Дженни» перевалилась через гребень волны, ее нос нырнул, и Шэнди неловко упал, налетев на Веннера. И они оба рухнули в плескавшуюся воду по левому борту. И сквозь натужный скрип шпангоутов корабля, с трудом противостоящего напору стихии, надрывное дыхание и свист ветра Шэнди ясно различил, как зашипел котелок, когда вода залила тлеющие в нем угли. И даже скорчившись в темной воде, под тяжелой тушей Веннера, который локтем немилосердно давил ему на спину, Шэнди почувствовал невероятное облегчение, боль в желудке в мгновение ока исчезла, и руки мертвеца исчезли бесследно.

Нос судна врезался в новую волну, и на несколько секунд их еще сильнее вдавило в борт. Шэнди буквально ощущал как вода проникает сквозь щели обшивки, как будто само море плюется на него сквозь деревянные клыки. Раскаленный котелок прокатился по шее, обжигая кожу, а затем шлюп задрал нос и начал свое восхождение на новую волну.

Шэнди, Веннера и добрую порцию морской воды швырнуло в сторону кормы. В кромешной тьме Шэнди перекатился на бок, пытаясь попасть рапирой в Веннера. Дважды он ясно ощущал, что конец рапиры утыкается во что-то мягкое, а не в деревянную обшивку корабля, но, скользя и перекатываясь, ему было слишком трудно сделать выпад. Серый свет, льющийся из открытого люка, на мгновение ярко высветил силуэт Веннера, но секундой позже Веннер вскарабкался по трапу и исчез.

Шэнди вскочил на ноги и последовал за ним, держа рапиру – теперь он узнал в ней одну из запасных рапир Дэвиса – перед собой, чтобы блокировать нападение. Но когда выбрался на палубу, то увидел Веннера на носу; выхватив у кого-то пистолет, он целился в Шэнди.

Шэнди подавил желание нырнуть обратно в трюм, ибо он был капитаном и даже в самый разгул стихии половина команды с изумлением смотрела на это противостояние. К тому же выстрел на мокрой, скользящей под ногами палубе не мог быть слишком точным, да и наверняка брызги подмочили порох. И все же он повернулся к Веннеру боком, глядя на того через правое плечо. Он поднял рапиру в дуэльном салюте, одновременно стремясь продемонстрировать невозмутимость уверенного в себе капитана и в тайной надежде, что если пуля и полетит точно в него, то угодит либо в клинок, либо в эфес рапиры.

Брызги не подмочили порох, и в то же самое мгновение, когда он увидел вспышку, огненный шар обжег кожу под ребром. Он невольно отшатнулся, но тут же преодолел растерянность и, насколько было возможно в этой круговерти стихий, вежливо поклонился, хотя для этого ему пришлось ухватиться за леер и пошире расставить ноги, и неумолимо двинулся к Веннеру.

Рулевой, отвлекшись на разыгрывающуюся драму, не успел поставить нос судна к волне, и очередной удар пришелся в левый борт. «Дженни» грузно завалилась на правый борт, зеленая масса воды с грохотом обрушилась на палубу, закружилась вокруг мачты и по меньшей мере одного матроса смыла за борт.

«Дженни» боком вынырнула в провале меж волнами, им грозила неминуемая гибель, и перепуганный этим больше, чем нападением Веннера, Шэнди заторопился на корму. По пути ему пришлось бросить рапиру и ухватиться двумя руками за канат, чтобы не быть смытым волной. Скэнк с другими успели высвободить еще несколько квадратных футов паруса, один смельчак даже карабкался по раскачивающейся мачте с концом каната в зубах, надеясь перебросить канат через уцелевшую верхнюю рею и таким образом подтянуть полотнище кверху. Ничего больше они сделать не могли, но Шэнди прекрасно понимал, что этого слишком мало.

И позади, двигаясь медленно, поскольку ему не хотелось терять подобранную где-то саблю, на корму пробирался Веннер.

Шэнди глянул на рулевого, который всем телом навалился на румпель, до упора поворачивая его. Шэнди понимал, что надо бы помочь ему, ибо стоит только «Дженни» взобраться на гребень волны, и по ним снова ударит шквал ветра; в этот момент взгляд его упал на Печального Толстяка.

Бокор оторвался от транцев и теперь стоял на палубе, широко расставив ноги и взбугрившимися мышцами руками стискивая воткнувшийся в его грудь обломок реи. Треска лопающегося дерева Шэнди не слышал – свист ветра заглушал звуки, – но он собственными глазами видел, как в разные стороны полетели щепки. Пригибаясь, неловко переступая с ноги на ногу и кружа на месте. Печальный Толстяк гнул и ломал длинный обломок. Наконец бокор отшвырнул от себя обломок реи.

Шэнди даже озноб прошиб, когда он увидел, как из спины бокора показался дымящийся кусок металла. И Шэнди вдруг понял, что магия тут ни при чем, что бокор добился этого лишь силой собственных рук.

Железный наконечник так и остался торчать из спины, когда бокор в изнеможении опустился на колени. Шэнди кинулся было на помощь, но Печальный Толстяк, превозмогая боль, с усилием отодвинул одной рукой обломок реи, и само по себе это было впечатляюще: шесть футов крепкого дерева, обмотанного обрывками мокрой парусины и канатами.

– Плавучий якорь, – прохрипел бокор. – Брось по правому борту.

Шэнди тотчас все понял. Перехватив обломок – ему пришлось ухватиться за него двумя руками, напрягая все силы, – он с трудом перевалил гафель через леер, в бушующее море.

И в этот момент «Дженни» взмыла на гребень, метнулась в сторону под напором ветра и начала скользить по пологому склону в провал между волнами. Рулевой яростно, точно лев, сражался с румпелем, дюйм за дюймом уступая стихии. Шэнди поспешно отвязал фал и принялся травить веревку, чтобы дать плавучему якорю больше свободы.

«Дженни» врезалась в следующую волну, так и не успев развернуться носом, и снова волна накрыла корабль, перекатившись через палубу. Задыхаясь в воде, Шэнди отчаянно цеплялся за леер, гадая: не перевернулись ли они, не проломлен ли борт, может, «Дженни» уже идет ко дну? Это мгновение длилось целую вечность.

Но вот вода стала спадать, сначала вынырнула голова, потом руки, и когда море еще захлестывало колени, Шэнди принялся вторично привязывать фал, поскольку теперь канат был отпущен на полную длину.

Самой реи видно не было, она болталась где-то за гребнем волны, но как только «Дженни» начала взбираться на следующий водяной холм, Шэнди ощутил, как натянулся фал, корпус под ногами вздрогнул, и старый шлюп слегка развернулся. В дело вступили остатки паруса и румпель, нос развернулся к ветру, судно стало более послушным.

Шэнди изо всех сил стискивал пальцами леер, он был сосредоточен только на своих ощущениях, внимательно прислушиваясь к малейшей вибрации корабля, и потому, когда позади раздался незнакомый подозрительный скрип, он лишь оглянулся. И тут же бросился на палубу ничком. Сабля Веннера рассекла леер вместо головы Шэнди.

Шэнди перекатился в сторону, пока Веннер выдергивал саблю из твердого дерева, и успел лишь подняться на корточки, когда Скэнк улучил минутку и, оторвав руки от паруса, перекинул Шэнди свою саблю.

Палубу кидало из стороны в сторону, дождь и брызги заливали глаза, Шэнди не поймал саблю, он слышал, как она со звоном упала на палубу и заскользила по ней, слышал, как, глухо заскрипев, лезвие противника вышло из дерева и тут же раздались шаги Веннера.

Шэнди кинулся туда, куда отлетела сабля. В этот же момент нос шлюпа врезался в очередную волну: нахлынувшая вода перекатилась через него, едва не смыв за борт, но Шэнди успел ухватиться за планшир. Волна не успела схлынуть, а он уже, моргая и стряхивая воду с лица, оглядывался по сторонам. Освещение было плохое, но он успел заметить блеск сабли, перекатывающейся в воде, и нырнул, поднимая брызги. Ладонь его натолкнулась на эфес.

Веннер нанес удар, когда Шэнди пытался встать, но в этот момент палубу резко накренило. Веннер потерял равновесие, и хотя конец сабли задел плечо Шэнди, удар был нанесен плоской стороной.

Тем не менее толчок бросил Шэнди на колени, но и Веннер тоже упал, и Шэнди улучил мгновение и ткнул острием сабли в колено Веннера, куда смог дотянуться, и стал устало подниматься на ноги.

Веннер тоже успел подняться.

Шэнди понимал, что эта стычка может закончиться для него поражением, либо расколотой головой, либо распоротым животом. Но он был настолько измотан, что не испытывал никаких чувств, кроме усталости. Он привалился к транцам, покрепче перехватывая скользкий эфес пальцами.

Веннер замахнулся саблей, метя в голову Шэнди. Тот заставил себя поднять руку, чтобы отразить смертельный удар, но единственное, что он сумел сделать, так это изменить направление удара: Веннер снова ударил его плоской стороной сабли, но на этот раз по уху. Резкая боль обожгла голову, в ушах зазвенело, колени подогнулись.

Он попытался выпрямиться, но в этот момент Веннер сделал выпад вперед, и вместо этого Шэнди присел и едва успел отклониться: сабля скользнула по ребру, зацепила полу камзола и пригвоздила ее к дереву. Шэнди успел поднять свою саблю и хоть и с запозданием, но оказался способен нанести удар. На дрожащих от нервного напряжения ногах Шэнди выпрямился, подавшись вперед, камзол с треском разорвался, лезвие вошло в тело Веннера сначала на два дюйма, потом на четыре. Чуть не упав, Шэнди вовремя спохватился и успел отступить.

Внезапно побледнев, Веннер отшатнулся назад, рука выпустила эфес сабли. «Дженни» взмыла на гребень волны, на мгновение резко накренилась, все, за исключением двух дуэлянтов, схватились за что-нибудь, чтобы удержаться на палубе. Шэнди же использовал этот момент и бросился вперед. Палуба резко ушла из-под ног, и на лету Шэнди ударил в широкую грудь Веннера с такой силой, что лезвие с треском обломилось, и оба сквозь дождь и брызги полетели за борт. Шэнди выпустил обломок сабли и инстинктивно успел ухватиться за один из канатов, но Веннер, кувыркаясь на лету, скрылся за бортом. Потом нос шлюпа пошел вниз, корма поднялась, канат выскользнул из онемевших рук Шэнди, и он рухнул на палубу.