Сравнительная характеристика прогресса и регресса в развитии общества

	Два направления движения общества
Прогресс	Регресс
это движение общества: по восходящей линии, от низшего к высшему; от менее совершенного к более совершенному к большей устойчивости и жизнеспособности общества	это движение общества: по нисходящей линии, от высшего к низшему; от лучшего к худшему, к деградации к меньшей жизнеспособности и к нестабильности общества
Например, прогресс науки и техники	например, разрушение людьми окружающей среды

Понятие прогресса выступает интегральной характеристи­кой развития сложных систем, к числу которых следует отнести в первую очередь общественные системы. При этом необходимо иметь в виду целостный комплекс показателей духовной, полити­ческой, социальной и экономической жизни общества, всех его органических составляющих компонентов.

Идея прогресса применительно к обществу означает поло­жительную направленность исторического процесса в его преем­ственности, приумножении достижений материальной и духовной культуры человечества, социального наполнения и гуманистиче­ского измерения общественного развития, самоцелью которого становится сам человек.

Смысл истории следует усматривать в универсальных, всеобще значимых критериях, по основным параметрам дости­жения свободы и личности и общества. Не может быть свободной личности в несвободном обществе, как и наоборот.

Провиденциализм покоится на идее прогресса, который со временем превратился в культ и даже «религию» прогресса, на вершине которого уготован «пир» избранному счастливому поко­лению. Философская критика «гарантированного» прогресса на­правлена не на пессимизм и уныние, не на то, чтобы лишить лю­дей уверенности и надежды на лучшее и достойное будущее. Она имеет своей целью дать более обоснованные позиции и универ­сальные ценности, возвысить ответственность самих людей за свое будущее. И в этом контексте весьма убедительны суждения Н. А. Бердяева: «Идея прогресса... допускает на этот пир лишь неведомое поколение счастливцев, которое является вампиром по отношению ко всем предшествующим поколениям. Тот пир, который эти грядущие счастливцы устроят на могилах предков, забыв об их трагической судьбе, вряд ли может вызвать с нашей стороны энтузиазм к религии прогресса - энтузиазм этот был бы низменным» [3]. По Бердяеву, мы должны строить свою жизнь на перспективе вечности, понимая что каждый миг жизни впрессован в вечность и должен быть ею осмыслен: «...наше дело - в каждое мгновение нашей исторической судьбы определять свое отноше­ние... к жизни и к историческим задачам перед лицом вечности» [4].

Если же исходить из посыла абсурдности мира, то логиче­ским завершением историософских построений экзистенциализ­ма становится идея А. Камю о фундаментальной «бесперспек­тивности» истории. Всякий целенаправленный исторический и социальный акт нерационален, ибо подобен Сизифову труду.

Если бы мышление открыло в изменчивых контурах феноменов вечные отношения, к которым сводились бы сами феномены, а сами отношения резюмировались каким-то единственным прин­ципом, то разум был бы счастлив. В сравнении с таким счастьем миф о блаженстве человека показался бы жалкой подделкой. Ностальгия по Единому, стремление к Абсолюту выражают сущ­ность человеческой драмы». Если этот мир, по Камю, не имеет высшего смысла, то абсурд становится признаком ясности разу­ма, он дает «момент истины» для человека, и потому бунт явля­ется одним из существенных измерений его бытия. Перефрази­руя Декарта, Камю утверждает: «Я бунтую, следовательно, мы существуем».

Проникнуть в сокровенный смысл истории, понять ее ко­нечную цель, судьбу человека, народа и человечества - состав­ляет главную задачу историософии или философии истории. Лю­бые попытки оторвать и противопоставить друг другу философию и историю не продуктивны. Логическое, историческое и религиоз­но-мистическое представляют собой неразрывное единство в по­стижении смысла и направленности бытия человека и социума.

Вопрос о смысле истории глубоко созвучен и подобен во­просу о смысле нашего личного бытия в мире. Дело в том, что в прошлом, как и настоящем, жили и творили конкретные живые люди, со своими желаниями, страстями, надеждами и упования­ми. Конечно, мы не можем одобрить все что имело место в исто­рии, но к прошлому следует относиться не как к чужому, а как к своему. История не есть то, против чего восстают, воюют или что подвергают осмеянию. Справедливо утверждение: кто стреляет в прошлое из ружья, в того будущее выстрелит из пушки. В истории есть нечто священное, связующее людей в череде сменяющих поколений. И нужно понимать прошлое, как происходящее с на­ми. И важно при этом не «выпасть» из самого исторического про­цесса, чтобы не начинать все сначала. Более того, сущность ис­торического следует понимать как внутреннее приобщение соб­ственной судьбы, своего поколения к судьбам истории.

История - это не столько повествование, пусть и занима­тельное, о фактах и событиях в хронологическом и топографиче­ском порядке их свершения. Важен не простой пересказ всего, что случилось в том или ином отрезке времени. Порочен также взгляд на историю как на настоящее, только опрокинутое в про­шлое под определенным углом идеологии, политики или эконо­мики. Важно выявить и уловить смысловую нить, непрерывающуюся связь времен, обнажить нерв и пульс общественно-исторического процесса в единстве всех его составляющих.

К. Ясперс в своей работе «Смысл и назначение истории» пишет: «Мы стремимся понять историю как некое целое, чтобы тем самым понять и себя. История является для нас воспомина­нием, о котором мы не только знаем, но в котором корни нашей жизни. История - основа, однажды заложенная, связь с которой мы сохраняем, если не хотим бесследно исчезнуть, а внести свой вклад в бытие человека. Историческое воззрение создает ту сферу, в которой пробуждается наше понимание природы чело­века» [5].

Выдающийся русский историк В. О. Ключевский буквально вычитывал смысл русской истории, так сказать, внутренним гла­зом, сам переживая психологию прошлого, как член духовного сословия, наиболее сохранившего связь со старой исторической традицией [6]. Его отношение к историческому материалу было таковым, что «он его оживлял своим прожектором и сам говорил, что материал надо спрашивать, чтобы он давал ответы, и эти от­веты надо уметь предрешить...» [7].

В общефилософской концепции мира и человека, понима­нии счастья и смысла человеческого существования, путей дос­тижения блаженства в реальной земной жизни видное место за­нимают взгляды украинского «Сократа» - Г. С. Сковороды (1722-1794). Он вырабатывает свой общественный идеал «горней рес­публики». В его основе видится образ идеальных отношений ме­жду людьми. Они строятся в соответствии с духовной природой человека, его интересами и устремлениями.

Из всех мировых религий именно христианство отводит Богочеловечеству центральную роль в религиозно-мистической историософской концепции. Идеалистическая философия в лице В. С. Соловьева высшее совершенное состояние общества утвер­ждает в идеале Богочеловечества, в торжестве христианских добродетелей, во «введении вечных истин христианства в соот­ветствующую им разумную форму».

Идея Богочеловечества становится сквозной темой и глав­ным источником философских вдохновений В. С. Соловьева. Его философская система величественна и в то же время проста. Всепронизывающим началом является абсолютно сущее, или Бог. Религия есть воссоединение человека и мира с безусловным и всецелым началом, абсолютом, Богом. Это начало, как всеце­лое или всеобъемлющее, ничего не исключает, а потому истин­ное воссоединение с ним, истинная религия не может исключать, или подавлять, или насильственно подчинять себе какой бы то ни было элемент, какую бы то ни было живую силу в человеке и в мире.

Если же корень общественной неправды состоит в эгоизме, то правда общественная должна основываться на противополож­ном, то есть на принципе самоотрицания, или любви. Осуществ­ление правды невозможно на почве природных условий. Оно возможно только на основании нравственного начала, в царстве благодати как безусловного или божественного. Абсолютно осу­ществленное благо через истину в красоте и любви связующей нити - таков фундамент всей концепции основоположника фило­софии Всеединства и Богочеловечества.

Московским Сократом, опередившем свое время, справедливо называют выдающегося деятеля русской философии и культуры Н. Ф. Федорова (1828-1903). Его «Философия общего дела» стала основой современной ноосферной космической мысли, оп­лодотворила русский религиозно-философский ренессанс «се­ребряного» века, оказала глубокое воздействие на вершинные явления русской литературы. «Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком», - говорил о Федорове Л. Н. Толстой.

Суть бытия человека Н. Ф. Федоров видел в том, чтобы найти потерянный смысл жизни. Главным делом он считал вос­становление братства на земле, и не только по отношению к жи­вым, но и к умершим. Отсюда центральная идея мыслителя -всеобщее воскресение. Философ и богослов, один из представи­телей русской эмиграции первой волны, профессор Богословско­го института в Париже В.Н.Ильин (1890-1974) так оценил твор­ческое наследие Федорова: «Можно смело сказать, что эта "Философия общего дела" есть единственная в своем роде, мог­шая возникнуть только на христианской православной почве, ибо, во-первых, только христианству свойственен догмат соборно-личного и всеобщего воскресения из мертвых (в магометанство этот догмат перешел из христианства), и, во-вторых, только в православии Воскресение и Пасха стоят в центра Евангельского Благовестия. В сущности, "утопия" Федорова есть пасхальный подарок православного философа всему человечеству».

И.А.Ильин рассматривал кризис, охвативший Россию в XX веке, по природе своей не экономическим или политическим. Это прежде всего кризис духовный. Чтобы преодолеть его, необ­ходимы духовные силы, способные противостоять стихии зла и разрушения. Ильин ставит глубокий религиозно-философский диагноз опасного духовного недуга: «Люди постепенно переложили цель и смысл своей жизни из внутреннего мира во внешний, материя стала первенствовать, духовность перестала цениться; все стало сводиться к земному на земле: небесное в земной жиз­ни и небесное в небесах перестало привлекать взоры и сердца. Механическое начало возобладало над органическим. Рассудок исключил из культуры созерцание, веру и молитву и попытался их скомпрометировать. «Учение о любви было вытеснено спасительным учением о классовой ненависти; сердца иссякли, глуби­на измельчала; ум отверг искренность и превратился в хитрость. Содержание жизни стало несущественным, началась погоня за пустой формой» [8].

И.А.Ильин в духе русской традиции поставил фундамен­тальные вопросы о смысле бытия мира и человека, дал на них свои выстраданные ответы. Вопрос о смысле жизни он считал вопросом о ценностях, которые выше самой жизни, которые име­ют надбиологический и надсоциальный характер. В рамках хри­стианской антропологии человек выступает носителем вечного божественного начала. Человеческая личность есть сосредото­чие духовного, и прежде всего религиозного опыта. Поэтому ду­ховное обновление общества и человека нужно начинать не с коренной ломки социальных условий существования, а с обнов­ления души и воли, с формирования веры, убежденности в свя­тости семьи, любви к родине, национальной гордости.