Глава 6. Возможно, впервые в истории рода людского человек провалился на месте в полном смысле слова

Возможно, впервые в истории рода людского человек провалился на месте в полном смысле слова. Кармоди казалось, что сам он недвижим, а все вокруг разъезжается. Посланец и Клерк растаяли вдали. Галактический Центр стал плоским, похожим на скверно намалеванную театральную декорацию. Затем в ее левом верхнем углу появилась трещина и, расширяясь и удлиняясь, поползла по диагонали вниз. Края ее отогнулись, открывая кромешную тьму. И декорация, она же Галактический Центр, свернулась в два рулона. От Центра не осталось даже мусора.

– Не бойся, это все зеркала, – шепнул Приз.

Пояснение еще больше испугало Кармоди. Он старался держать себя в руках и еще крепче держал в руках Приз. Тьма стала абсолютной, беспросветной, безгласной и пустой – самый настоящий космос. Кармоди терпеливо перенес это превращение, хотя сколько оно длилось, он так и не понял.

Затем в один миг сцена вновь осветилась. Кармоди стоял на твердой земле. Перед ним высились горы, белые, как обглоданные кости. У ног лежала река застывшей лавы. Слабый ветер дул в лицо. Над головой висели три крошечных красных солнца.

Местность выглядела куда диковинней, чем Галактический Центр, но все же Кармоди почувствовал облегчение. Такие пейзажи видишь иногда во сне. Центр же был из ряда настоящих кошмаров.

Тут он спохватился, что в руках у него нет Приза – куда же он мог подеваться? Кармоди начал растерянно озираться и вдруг ощутил, что вокруг его шеи что‑то обвилось… Маленький зеленый уж!

– Это я, – прошипела змейка. – Твой Приз. Просто я в другом образе. Форма, видишь ли, это функция среды, а мы, Призы, к среде чрезвычайно чувствительны. Так что не волнуйся, детка, я с тобой. Мы еще освободим Европу от корсиканского чудовища.

– Что‑о?

– А ты ищи аналогии, – посоветовал Приз. – Видишь ли, доктор, мы, Призы, при всей глубине нашего интеллекта не обзавелись собственным языком. Да и к чему нам свой язык, если нас все равно раздают разным пришельцам? Я просто запускаю руку в склад твоих ассоциаций и выуживаю оттуда словечки, чтобы пояснить мою мысль. Ну как, пояснил я мою мысль?

– Не очень, – вздохнул Кармоди. – Потом разберусь.

– Вот и умница, – сказал Приз. – Слова могут показаться сперва туманными, но ты обязательно их дешифруешь. В конце концов, это же твои слова. У меня есть прелестный анекдот на эту тему, но, боюсь, теперь нам не до анекдотов. Похоже, очень скоро что‑то произойдет.

– Что? Что произойдет?

– Кармоди, мон шер, нет времени все объяснять, нет времени объяснить даже самое необходимое, то, что ты обязан был знать, чтобы сохранить свою жизнь. Клерк и Посланец были так любезны…

– Эти убийцы и ублюдки!

– Не следует так легко осуждать убийство, – сказал Приз с упреком. – Это показывает беспечность твоей натуры. Я припоминаю дифирамб на эту тему, но процитирую его после. Так о чем я? Да, о Клерке и Посланце. Изрядно потратившись, эта достойная пара послала тебя именно в то место Галактики, где (вполне возможно) тебе помогут. Они вовсе не обязаны были это делать. Они запросто могли бы казнить тебя за будущие преступления или послать на твою планету, но только туда, где она была раньше и где ее, безусловно, нет сейчас. А могли и проэкстраполировать ее наиболее вероятное положение в данный момент и послать тебя туда. Но поскольку они неважные экстраполяторы, то и результат был бы неважным во всех отношениях. Так что, видишь ли…

– Да, но где я сейчас? – спросил Кармоди. – И что должно здесь произойти?

– Я к тому и веду, – сказал Приз. – Тебе, наверное, уже ясно, что эта планета называется Лурсис[35]. У нее только один обитатель – Мелихрон[36]Изначальный. Он живет здесь с незапамятных времен и будет жить дольше, чем можно себе представить. Мелихрон в своем роде, как бы это сказать, козырный туз. Он неповторим в своей изначальности, он вездесущ по своей природе, он многолик как индивидуум. Это о нем сложено:

Вот оно чудо! Герой одинокий,

Славное имя его повторяют уста повсеместно,

Бранный союз заключивший с собой,

Чтобы в яростных битвах

Себя самого отстоять от себя самого же…

– Ну тебя к черту, – огрызнулся Кармоди. – Треплешься, как целая сенатская подкомиссия, а толку ни на грош!

– Просто я волнуюсь, – плаксиво сказал Приз. – Черт возьми, человече, неужели ты думаешь, что я был готов ко всему этому? Я потрясен, я действительно потрясен, поверь мне. А объясняю все это тебе я только потому, что если мне не удастся взять бразды правления в свои руки, то весь этот чертов восковой шар рассыплется, как домик из червивых карт.

– Червовых, – рассеянно поправил его Кармоди.

– Червивых! – взвизгнул Приз. – Да ты видел хоть когда‑нибудь, как рушится домик из червивых карт? Я‑то видел, и зрелище это не из приятных.

– Знаешь ли, все это похоже на дешевый спектакль, – сказал Кармоди, не сдержав усмешки.

– Прекрати! – прошипел Приз с внезапной злостью. – Возьми себя в руки. Сосредоточься. Отрешись от суеты. Настрой подкорку на встречу со светилом. Вот он, славный Мелихрон!

Кармоди был почему‑то спокоен. Он неторопливо оглядел колеблющийся ландшафт, но не увидел ничего нового.

– Так где же он?

– Мелихрон воплощается, чтобы иметь возможность говорить с тобой. Отвечай ему смело, но деликатно. Никаких намеков на его недостаток. Это разозлит его. Разумеется…

– Какой недостаток?

– Разумеется, ты помнишь о его ограничении. И сверх того, когда он задаст свой вопрос, отвечай очень осторожно.

– Постой! – крикнул Кармоди. – Ты совсем запутал меня. Какой недостаток? Какое ограничение? Какой вопрос?

– Не придирайся. Терпеть этого не могу, – сказал Приз. – Теперь баста! Помираю – спать хочу. Невыносимо оттягивал очередную спячку, и все из‑за тебя. Валяй, козлик! И не позволь всучить себе деревянную печку!

С этими словами зеленая змейка потянулась, сунула себе хвостик в рот и погрузилась в сон.

– Ах ты, проклятый шут гороховый! – взорвался Кармоди. – Еще Призом называешься. Пользы от тебя, как от монет на глазах мертвеца.

Но Приз уже спал и не мог или не желал слышать ругань Кармоди. Впрочем, для перебранки уже не было времени. В следующий момент голая гора слева от Кармоди превратилась в огнедышащий вулкан.