Из выполненного Хади Бенотто перевода томов, обнаруженных в Дар‑эс‑Балате 10 page

– Это особый урок для тебя, Монео.

– Господин, я понимаю, что должен был заподозрить Танцу…

– Танцующие Лицом здесь ни при чем. Это урок для твоей дочери.

– Сионы? Какое отношение она могла…

– Скажи ей следующее: очень уязвимо, подобно мне, она подчиняется непроизвольной силе, которая живет в ней. Именно благодаря Сионе и этой силе я помню, что значит быть человеком и… любить.

Монео, ничего не понимая, воззрился на Лето.

– Просто передай ей эти слова, – сказал Император. – Не пытайся понять их. Просто передай ей мои слова.

Лето закрыл колпак и приготовил балдахин к смене. К тележке уже приближались мастера, вышедшие из орнитоптера.

Монео оглянулся на людей, ожидающих сигнала на площадке. Он заметил, что многие еще не ликвидировали следы схватки, одежда и внешность многих были в некотором беспорядке. Несколько придворных вставили в уши усилители. Они явно подслушали его разговор с Лето. Такие приспособления делали только на Иксе.

Надо предупредить об этом Айдахо и гвардию, подумал Монео.

Это открытие дало ему знать, что в государстве накапливается какая‑то гниль. Как можно запрещать такие вещи, если все придворные и Говорящие Рыбы знают, что сам Император покупает на Иксе запрещенные машины?

***

Я начинаю ненавидеть воду. Песчаные форели, которые осуществили мой метаморфоз, сформировали органы чувств Червя. Монео и моя охрана знают об этом отвращении, но только Монео догадывается о ее истинной причине, о том, что я достиг поворотного пункта в своем развитии. Я уже предчувствую конец, правда, он наступит не так скоро, как кажется Монео, – у нас разные шкалы времени. Песчаные форели стаями стремятся к воде – это было большой проблемой на ранних стадиях нашего симбиоза. Силой своей воли я удерживал их до тех пор, пока не наступило некоторое равновесие. Теперь я должен совершенно избегать воды, поскольку на планете не существует других песчаных форелей, кроме тех, которые дремлют в моей коже. Без песчаных форелей, которые превратят Дюну в пустыню, не явится Шаи‑Хулуд, не возродятся песчаные черви. Я – их последняя надежда.

(Похищенные записки)

Была уже вторая половина дня, когда императорская свита достигла последнего спуска в предместьях Города Празднеств. Огромные толпы теснились на улицах, ограничиваемые дюжими Говорящими Рыбами в зеленой форме Атрейдесов со скрещенными дубинками.

Как только приблизилась императорская процессия, над толпой взорвался неистовый крик. В этот момент Говорящие Рыбы принялись напевать речитатив: – Сиайнок! Сиайнок! Сиайнок!

Шум и крики отдавались оглушительным эхом от стен высоких домов, пение Говорящих Рыб оказывало странное воздействие на толпу, которая не понимала его смысла. Над скоплением людей волной пронеслась тишина, нарушаемая лишь скандированием гвардейцев. Люди в благоговейном трепете смотрели на женщин, вооруженных дубинами и охраняющих прохождение императорского кортежа. Эти женщины пели что‑то непонятное, пока они во все глаза смотрели на проплывающее мимо них живое Божество.

Айдахо, шедший со своими Говорящими Рыбами позади тележки, впервые слышал пение, от которого у него волосы становились дыбом.

Монео шел рядом с тележкой, не. глядя по сторонам. Однажды он спросил Лето о значении загадочного слова.

– Я дал Говорящим Рыбам только один ритуал, – сказал тогда Лето. Разговор происходил в Зале Аудиенций на центральной площади Онна, когда Монео был весьма утомлен распоряжениями, касавшимися поздравителей, собравшихся со всех концов Империи на Праздник Десятилетия.

– Какое отношение к ритуалу имеет это слово – слово, которое они поют, мой господин?

Так называется ритуал – Сиайнок – Праздник в Честь Лето. Это обожание, которое высказывается по отношению ко мне в моем присутствии.

Это древний ритуал, мой господин?

– Этот ритуал существовал у фрименов в те времена, Когда они еще не были фрименами. Ключ к этому ритуалу Исчез после смерти старых фрименов, и теперь только один я помню этот ритуал. Я возродил Празднества для Своих, сугубо своих целей.

– Следовательно, музейные фримены не знают этого Ритуала?

– Ни в коем случае. Это мой и только мой ритуал. Я Имею на него вечные права, потому что я и есть ритуал.

– Это очень странное слово, мой господин. Я никогда прежде не слышал ничего подобного.

– Оно имеет много значений, Монео. Если я сообщу Их тебе, сохранишь ли ты их в тайне?

– Как прикажет мой господин.

– Никогда никому, даже Говорящим Рыбам, не рассказывай о том, что я сейчас поведаю тебе.

– Клянусь вам в этом, мой господин.

– Очень хорошо. Сиайнок означает воздание чести тому, кто говорит искренне. Оно обозначает воспоминание о вещах, о которых говорили искренне.

– Но, господин, не означает ли искренность убеждение… веру самого говорящего в то, что он говорит?

– Да, но Сиайнок обозначает также свет, который высвечивает реальность. Ты продолжаешь проливать свет на то, что ты видишь.

– Реальность, действительность… Это очень двусмысленные понятия, господин.

– Это воистину так! Но Сиайнок есть еще и закваска, поскольку действительность – или то, что почитается действительностью, – а это одно и то же, – это закваска, которая не дает вселенной застаиваться.

– И все это вмещается в одном слове, господин?

– Это еще не все! Сиайнок обозначает также снисхождение к молитве и имя Пишущего Ангела, Шихайя, который с пристрастием допрашивает вновь умерших.

– Это слишком большая нагрузка для одного слова, господин.

– Слова выносят любую нагрузку, какую мы только пожелаем. Все, что для этого требуется, – это соглашение о традиции, согласно которой мы строим понятия.

– Почему мне нельзя говорить об этом Говорящим Рыбам, господин?

– Потому что это слово сохранено только для них. Они будут очень недовольны, узнав, что я делю это слово и с мужчинами.

Губы Монео сжались в тонкую полоску, когда он вспомнил об этом разговоре, идя рядом с Императорской тележкой. Он уже много раз слышал, как Говорящие Рыбы славят своего Бога‑Императора, и даже добавил к слову еще несколько смысловых значений.

Оно означает тайну и престиж. Оно означает власть. Оно позволяет человеку действовать от лица Бога.

– Сиайнок! Сиайнок! Сиайнок!

Слово болезненно отдавалось в ушах Монео.

Процессия уже втянулась в город, почти достигнув центральной площади. Послеполуденное солнце посылало свои лучи на Королевскую Дорогу, освещая путь кортежу, подчеркивая пестроту и нарядность одежд горожан, и отбрасывало резкие тени на лица Говорящих Рыб.

Пение продолжалось, и тревога Айдахо постепенно улеглась. Он спросил у ближайшей Говорящей Рыбы, что означает это странное слово.

– Оно не предназначено для мужчин, – ответила женщина, – но иногда Господь Лето рассказывает об этом своим Дунканам.

Своим Дунканам! До этого он задал Лето этот вопрос, и ему не понравился уклончивый ответ:

– Ты узнаешь об этом достаточно скоро.

Подавив свое нетерпение, Айдахо постарался забыть о своем вопросе и шел дальше, оглядывая город с любопытством туриста. Готовясь исполнять свои обязанности Начальника гвардии, Айдахо читал историю города Онн и разделил удивление Лето по поводу того, что река, на которой находился город, называлась Айдахо.

Это было в одном из больших открытых помещений Цитадели, залитым утренним светом, с большими столами, на которых Говорящие Рыбы разложили карты Сарьира и Онна.

Увидев название «Айдахо» на карте, которую он изучал, Дункан был немало озадачен.

– Город довольно своеобразно спланирован, – сказал он, не скрывая удивления.

– Этот город построен с одной‑единственной целью: публичного лицезрения Бога‑Императора.

Айдахо взглянул на сегментированное тело, прикрытое складками человеческое лицо и подумал, что вряд ли привыкнет к лицезрению этого уродливого тела.

– Но это лицезрение происходит лишь один раз в десять лет, – сказал Айдахо.

– Это только Великий Праздник.

– В промежутках город бывает просто закрыт?

– Там находятся посольства, здания торговых компаний, школы Говорящих Рыб, служащие и техники, музеи и библиотеки.

– Какое пространство все это занимает? – Айдахо чиркнул по карте костяшками пальцев. – Одну десятую площади?

– Даже меньше.

Айдахо в задумчивости склонился над картой.

– Есть ли еще какая‑нибудь цель у этого города, господин?

– Все они подчинены лицезрению моей персоны.

– Но в городе должны быть чиновники, служащие, рабочие коммунальных служб. Где они живут?

– Большей частью в пригородах. Айдахо указал рукой на карту.

– Вот в этих рядах апартаментов?

– Обрати внимание на балконы, Дункан.

– Они окружают по периметру всю площадь. – Он поближе склонился к карте. – Поперечник площади превышает два километра!

– Теперь посмотри: балконы располагаются ступенчато, по спирали. В этой спирали располагается элита.

– И все они могут смотреть на вас сверху вниз во время церемонии?

– Тебе это не нравится?

– Нет даже энергетического барьера, который мог бы защитить вас.

– Я представляю собой очень заманчивую мишень.

– Зачем вы это делаете?

– Об архитектурном замысле Онна существует замечательный миф. В нем говорится, что когда‑то в этом городе жил народ, чьи правители должны были один раз в год показываться на его улицах в полной темноте в одиночку и без оружия. Свои прогулки этот мифический правитель совершал в светящемся костюме через ночные толпы. Его же подданные были одеты в темную одежду, я никто не обыскивал их, чтобы найти оружие.

– Какое отношение имеет этот миф к Онну и… вам?

– Ну так вот, если правитель был хорошим, то у него был шанс пережить эту прогулку.

– Вы не ищете в городе оружие?

– Открыто – нет.

– Выдумаете, что люди видят вас в этом мифе. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Да, многие видят.

Айдахо посмотрел на лицо Лето, спрятанное глубоко в складках серого капюшона. Голубые глаза Императора смотрели без всякого выражения.

Меланжевые глаза, подумал Айдахо. Но Лето в настоящее время не употреблял Пряность. Теперь его тело само вырабатывало потребное количество Пряности.

– Тебе не нравится моя священная непристойность, мое преувеличенное спокойствие? – спросил Лето.

– Мне не нравится то, что вы разыгрываете из себя Бога!

– Однако Бог может управлять своими подданными, как дирижер управляет симфоническим оркестром с помощью мановений своей палочки. Мое Божество ограничено моей физической привязанностью к Арракису. Мне приходится играть свою симфонию отсюда.

Айдахо в ответ только покачал головой и снова принялся рассматривать план города.

– Что это за квартиры позади балконов?

– Это помещения для менее важных гостей.

– Но отсюда они не могут видеть площадь.

– Могут, с помощью хитроумных иксианских приспособлений.

– Внутреннее кольцо смотрит прямо на вас. Как вы вообще попадаете на площадь?

– В центре площади есть возвышение, на котором я и нахожусь.

– И они радуются? – Айдахо смело посмотрел прямо в глаза Лето.

– Им позволяют радоваться.

– Вы, Атрейдесы, всегда считали себя частью истории.

– Ты очень проницателен – сразу разгадал природу подобной радости.

Айдахо снова обратился к плану города.

– А здесь расположена школа Говорящих Рыб?

– Да, как раз под твоей левой рукой. Там находится академия, в которой училась Сиона. Ее послали учиться, когда ей было всего десять лет.

– Сиона… Надо будет побольше о ней узнать, – вслух подумал Дункан.

– Уверяю тебя, что ничто не помешает твоему желанию.

Идя сейчас с императорской процессией, Айдахо отвлекся от своих мыслей, поняв, что пение Говорящих Рыб стало тише. Впереди тележка с Императором начала спускаться под площадь через специальную рампу. Айдахо, не успев еще спуститься под землю, поднял голову и вгляделся в сверкающую спираль. Это был вид, о котором нельзя было получить представления с помощью самой лучшей карты. Балконы были до отказа заполнены людьми, которые в полном молчании смотрели на своего Бога‑Императора.

Привилегированные не радуются, подумал Айдахо. Молчание людей на балконах наполнило его мрачными предчувствиями.

Он вошел в туннель, и занавес закрыл от него площадь. По мере того как они спускались в глубину, пение Говорящих Рыб полностью стихло. Своды туннеля усиливали топот марширующих ног.

Мрачное предчувствие уступило место живому любопытству. Айдахо с интересом огляделся. Пол был плоским, ярко освещенный проход очень широким. Айдахо прикинул, что по трубе, проложенной под площадью, могла бы свободно пройти шеренга в семьдесят человек. Здесь не было толп, только вдоль стен стоял ряд Говорящих Рыб, которые не пели, довольствуясь созерцанием своего Бога‑Императора.

Вспомнив карту, Айдахо понял, что они попали в святая святых, подземный город в городе, куда только Лето, придворные и Говорящие Рыбы могли проходить без сопровождения. Но карта ничего не могла сказать о массивных колоннах, об ощущении громадного охраняемого пространства, о зловещей тишине, нарушаемой лишь топотом ног и скрипом Императорской тележки.

Айдахо посмотрел на ряды Говорящих Рыб возле стены и вдруг увидел, что губы их безмолвно шевелятся, произнося заветное слово: – Сиайнок.

***

– Опять Праздник, так скоро? – спросил Господь Лето.

– Но уже прошло десять лет, – ответил мажордом.

Не кажется ли вам, что, судя по этому разговору, Господь Лето не имел ни малейшего представления о течении времени?

(Устное Предание)

Во время частных аудиенций, которые предшествовали самому Празднику, многие отметили, что Господь Лето уделил очень много времени новому послу Икса, молодой женщине по имени Хви Нори.

Она была доставлена в подземный зал двумя Говорящими Рыбами, которые еще не оправились от волнений первого дня Празднеств. Зал частных аудиенций под площадью был ярко освещен. Свет заливал помещение длиной около пятидесяти и шириной тридцать пять метров. Стены были увешаны древними фрименскими коврами, в яркие нити которых были вплетены бриллианты и бесценные волокна Пряности. Преобладал любимый фрименами тускло‑красный цвет. Пол зала был прозрачен, под ним в огромных хрустальных аквариумах плавали экзотические рыбы. Под полом протекала чистая голубая вода, испарения от нее не проникали в зал, но сам поток волновал Лето, который возлежал на подушках на возвышении в противоположном к двери конце зала.

С первого взгляда Лето отметил поразительное сходство молодой женщины и ее дяди Малки, но серьезные размеренные движения и спокойствие отличали ее от знаменитого родственника. Кожа ее была смугла, овал лица и черты его безупречны. Она, не Отводя взгляд, посмотрела в глаза Лето своими безмятежными серьезными глазами. Правда, в отличие от Малки, волосы женщины были темно‑каштановыми.

Лето сразу почувствовал, что Хви Нори излучает внутреннее спокойствие, распространяя его вокруг себя. Она остановилась в десяти шагах от ложа Лето, в ее осанке было что‑то классическое, во всей фигуре не было ничего случайного.

С нарастающим волнением Лето понял, что свои великие инженерные способности иксианцы направили и на удовлетворение своих потребностей, выводя нужные породы людей для определенных целей. Функция Хви Нори была ясна как день – в ее задачу входило очаровать Бога‑Императора, найти трещину в его непроницаемом панцире.

Несмотря на это, Лето находил большое удовольствие от общения с этой женщиной. Хви Нори стояла в лучах дневного света, который проникал в помещение через сложную систему иксианских призм. Свет наполнял тот конец зала, где находился Лето, и сильнее всего освещал посетителей, несколько рассеиваясь у ложа Императора. За ложем у стены стояла стража из специально отобранных для этой цели глухонемых женщин.

На Хви Нори было надето простое платье пурпурного цвета и серебряный кулон, украшенный символом планеты Икс. Из‑под подола платья выглядывали носки мягких туфель такого же цвета.

– Известно ли тебе, что я убил одного из твоих предков? – спросил Лето.

Женщина в ответ мягко улыбнулась.

– Мой дядя Малки включил этот эпизод в самый ранний этап курса моей подготовки, господин.

Хви говорила, а Лето в первый же момент угадал, что она получила во время своего обучения в Бене Гессерит. Сестры умели контролировать свой ответ и чутко реагировать на все нюансы в тоне собеседника. Однако у Хви этот слой воспитания Бене Гессерит был очень тонок и не проникал сквозь ее природную деликатность.

– Тебе говорили, что я затрону этот предмет, – сказал Лето.

– Да, господин. Я знаю, что мой предок имел дерзость внести сюда оружие, чтобы совершить на вас покушение.

– То же самое сделал твой непосредственный предшественник. Об этом тебе тоже говорили?

– Я узнала об этом только по прибытии сюда, мой господин. Какие же они глупцы! Почему вы пощадили моего предшественника?

– В то время, как не пощадил твоего предка?

– Да, господин.

– Кобат, твой предшественник, был более ценен для меня как посланник.

– Значит, мне сказали правду, – произнесла Хви, снова улыбнувшись. – Нельзя впадать в зависимость от правды, которую говорят помощники и начальники.

Ответ был настолько искренним, что Лето не смог сдержать усмешки. Но даже смеясь, он понимал, что эта молодая женщина несла в себе сознание Первого Пробуждения, что она когда‑то испытала потрясение осознания своего рождения и осталась после этого жива!

– Так ты не держишь на меня зла за то, что я убил твоего предка? – спросил он.

– Он пытался убить вас! Мне сказали, что вы раздавили его своим телом, господин.

– Это правда.

– Затем вы повернули оружие против себя и показали всем, что оно неэффективно против вас… а ведь это было лучшее иксианское лазерное ружье.

– Свидетели не солгали, – сказал Лето.

При этом он подумал: Что показывает, как сильно мы зависим от свидетелей! Для исторической точности он напомнил себе, что направил ружье против своего ребристого тела, но не против рук, лица или рудиментов ног. Тело Червя обладает редкостной способностью поглощать тепло и использовать его для продукции кислорода.

Я никогда не сомневалась в правдивости этой истории, – сказала женщина.

– Зачем же тогда Икс повторил ту же глупость?

– Об этом мне не говорили. Возможно, Кобат действовал на свой страх и риск.

– Думаю, что нет. Ваши люди жаждали смерти лишь избранного ими убийцы.

– Смерти Кобата?

– Нет, того, кому они вложили в руки ружье.

– Кто это был, господин? Мне об этом не говорили.

– Это не важно. Ты не припомнишь, что я сказал, когда твой предок совершил свою роковую глупость?

– Вы пригрозили страшной карой, если мысль о таком насилии придет нам в голову еще раз, – она опустила глаза, но Лето все же успел заметить в ее глазах необыкновенную решимость. Она использует все свои способности, чтобы отвести от Икса его гнев.

– Я обещал, что никто из вас не избежит моего гнева, – сказал Лето.

Она резко подняла голову и взглянула в глаза Лето.

– Да, господин, – теперь от его внимания не укрылся ее личный страх.

– Никто и ничто не может ускользнуть от моего внимания, даже та ничтожная колония, которую вы основали недавно на… – Лето назвал точные звездные координаты колонии, которую иксианцы основали далеко за пределами, как они полагали, досягаемости имперской длани Лето.

Нори ничем не выдала своего удивления.

– Господин, думаю, что они понимали это, поскольку я предупредила их, что вы узнаете об этом, если меня изберут послом.

Лето внимательно пригляделся к Хви. Итак, что мы здесь имеем? Ее наблюдения отличаются тонкостью и глубиной. Иксианцы, как было известно Лето, думали, что огромные расстояния и транспортные расходы смогут надежно изолировать колонию от Империи. Но Хви так не думала и сказала об этом открыто. Однако она. полагает, что ее выбрали послом именно поэтому – из‑за того, что она именно так прокомментировала предосторожность иксианцев. Они думали, что будут иметь здесь друга, который одновременно будет казаться и другом Лето. Он кивнул, как только мысль окончательно сформировалась в его мозгу. В самом начале своего восшествия на престол он указал иксианцам точное местоположение предположительно тайного иксианского Ядра, сердцевины технологической федерации, которой они правили. Это была тайна, которую сами иксианцы считали нераскрываемой, поскольку платили Космической Гильдии огромные взятки за молчание. Лето разоблачил их с помощью предзнания и умения мыслить дедуктивно, кроме того, в его памяти жил не один иксианец.

Еще в то время Лето предупредил иксианцев, что накажет их, если они выступят против него. Они выступили, ожесточились и обвинили Гильдию в предательстве. Это настолько позабавило Лето, что он разразился хохотом, ошеломившим иксианцев. Успокоившись, он холодным и спокойным тоном оповестил их, что не нуждается в шпионах и предателях – этих обычных уловках рядовых правителей.

Они что, не верят, что я – Бог?

Прошло время и иксианцы снова стали откликаться на его обращения. Лето не обижало их отношение. Его требования были весьма скромны – приспособление для этого, машина для того, и все. Он представлял просьбу, а иксианцы присылали требуемую игрушку. Только один раз попытались они ввезти на его планету смертоносное оружие, спрятав его в игрушку. Он убил всю иксианскую Делегацию, прежде чем они успели вскрьггь посылку.

Хви Нори терпеливо ждала, когда Лето закончит размышлять. Ни одного намека на нетерпение!

Великолепно! – подумал он.

В свете его долгих отношений с Иксом это новое положение заставляло быстрее циркулировать по телу соки. Обычно страсти, кризисы и неотложные состояния почти не зажигали его дух. Он часто ловил себя на мысли, что пережил свое время. Но присутствие Хви Нори сказало ему, что в нем до сих пор нуждаются, и это доставило ему удовольствие. Лето был даже готов допустить, что иксианцы достигли каких‑то частичных успехов в разработке аппарата, который многократно усилит способности Гильд‑навигаторов в ориентировке. Маленькое изображение на экране мониторов какого‑то события могло ускользнуть от его внимания. Могли ли они в действительности изготовить такую машину? Какое это будет чудо! Он намеренно отказался от применения власти, чтобы ни в малейшей степени не препятствовать изысканиям.

Я хочу, чтобы они меня удивили! Лето добродушно улыбнулся Хви Нори.

– Как тебя готовили для общения со мной? – спросил он.

Она ответила не моргнув глазом:

– Меня снабдили набором ответов для нескольких вполне определенных острых ситуаций, – сказала она. – Я выучила их, как того от меня требовали, но не собиралась ими пользоваться.

Но они хотели именно этого, подумал Лето.

– Передай своим хозяевам, что ты – подходящая приманка для моего соблазнения.

Она склонила голову.

– Если так будет угодно моему господину. – Будет угодно.

Он позволил себе провести временную пробу, чтобы проверить Хви, распознать ее близкое будущее, проследить нити ее прошлого. У женщины было текучее будущее, токи его движения были подвержены многим отклонениям. Сиону она знает лишь случайно и мимолетно, если только… В мозгу Лето появились многочисленные вопросы. Пилот Гильдии консультировал иксианцев, и он сразу обнаружил беспокойство Сионы, проверив ткань ее временного существования. Неужели пилот действительно думал, что сможет спрятать ее от всевидящего ока Императора?

Временная проба заняла несколько минут, но Хви не дрогнула. Лето внимательно посмотрел на нее. Она выглядела человеком, живущим вне времени, живущим глубоко безмятежно. Лето впервые встречал простого смертного, который мог ждать, стоя перед ним, не проявляя при этом никакой нервозности.

– Где ты родилась, Хви? – спросил он.

– На самом Иксе, господин.

– Я хочу знать подробности – в каком доме, где он расположен, кто твои родители, кто твои друзья. Кто тебя окружает, как ты училась. Я хочу знать все.

– Я никогда не знала своих родителей, господин. Мне сказали, что они умерли, когда я была еще маленьким ребенком.

– Ты поверила этому объяснению?

– Сначала… конечно, мой господин. Позже я начала придумывать себе всякие фантазии. Я даже вообразила однажды, что Малки – мой отец. Но… – она покачала головой.

– Тебе не нравился твой дядя Малки?

– Нет, но я не могла не восхищаться им.

– Моя реакция на него точно такая же, – сказал Лето. – Но что ты можешь сказать о своих друзьях, о школе, где ты училась?

– Мои учителя были хорошими специалистами. Для того чтобы я овладела самоконтролем и умением наблюдать, ко мне пригласили Сестру из Бене Гессерит. Малки говорил, что меня готовили для великих дел.

– Он не говорил, для каких именно?

– Малки сказал, что меня готовили для того, чтобы очаровать вас, мой господин.

– Сколько тебе лет, Хви?

– Я никогда не праздную свои дни рождения. Об этой дате я узнала случайно, когда одна из учительниц извинилась, что не смогла меня поздравить. Я больше никогда не видела эту учительницу.

Лето почувствовал, что ответ Хви очаровал его. Наблюдения показали, что в эту плоть не вмешалась тлейлаксианская рука. Она не из чана тлейлаксианцев. Зачем же тогда такая секретность?

– Знает Ли дядя Малки твой истинный возраст?

– Вероятно, да, но я не видела его уже много лет.

– Значит, никто и никогда не говорил, сколько тебе лет?

– Нет.

– Почему, как ты думаешь?

– Может быть, они думали, что я сама спрошу их, если меня это заинтересует?

– Тебя это интересовало?

– Да.

– Тогда почему ты не спрашивала?

– Сначала я думала, что об этом есть какая‑нибудь запись. Я ее долго искала, но не нашла. Я решила, что мне вряд ли ответят на вопрос.

– Меня очень радует твой ответ, особенно в свете того, что я сам в тебе вижу. Я точно также ничего не знаю о твоей ранней истории, но могу кое‑что сказать о месте твоего рождения.

Хви взглянула на Лето глазами, полными неподдельного напряженного ожидания.

– Ты родилась в машине, которую твои хозяева пытаются усовершенствовать для Гильдии, – сказал Лето. – Ты была зачата в ней. Возможно, что сам Малки и был твоим отцом. Но это не столь важно. Что ты сама знаешь об этой машине, Хви?

– Мне не положено о ней ничего знать, мой господин, но…

– Это было еще одно упущение учителя?

– Нет, это было упущение моего собственного дяди. Тело Лето сотряслось от смеха.

– Какое мошенничество! – воскликнул он. – Какое очаровательное мошенничество!

– Господин?

– То была его месть твоим хозяевам. Ему не понравилось, что его удалили от моего двора. Тогда он сам говорил мне, что его смещение хуже любой глупости.

Хви пожала плечами.

– Мой дядя очень сложный человек.

– Слушай меня внимательно, Хви. Некоторые из тех, с кем ты общаешься на Арракисе, могут стать для тебя опасными. Я защищу тебя, насколько смогу. Ты меня понимаешь?

– Думаю, что да, мой господин, – она значительно посмотрела на него.

– Теперь о послании твоим хозяевам. Мне совершенно ясно, что они прислушались к словам пилота Гильдии и их связь с тлейлаксианцами приобрела опасный оттенок. Скажи им, что их цели для меня абсолютно прозрачны.

– Господин, я ничего не знаю о…

– Я прекрасно знаю, как именно они тебя используют Хви. По этой же причине ты скажешь им, что станешь постоянным послом при моем дворе. Я не приму никакого другого иксианца. Если только твои хозяева посмеют игнорировать мое предупреждение, и будут дальше мешать моим замыслам, то я сокрушу их.

Из глаз Хви потекли слезы, но Лето был благодарен женщине за то, что это была единственная реакция. Нори не стала падать на колени.

– Я уже предупреждала их, – сказала она. – Я действительно предупреждала. Я говорила, что они должны подчиниться вам.

Лето видел, что она говорит правду.

Какое замечательное создание, эта Хви Нори, подумал он. Она была воплощением добра, ее специально воспитывали на Иксе, готовя к этой роли, они тщательно высчитали, какое впечатление она произведет на Императора.

В своей бездонной предковой памяти Лето нашел аналогичные характеры – идеальные монахини, добрые, склонные к самопожертвованию, и очень искренние. Это был ее истинный характер, она жила в нем, как у себя дома. Для нее было очень легко быть правдивой и открытой, способной на уничижение ради того, чтобы не причинить боль другим. Это последнее качество было самым глубоким изменением личности, которого сумели добиться Сестры Бене Гессерит. Настоящие манеры Хви, ее настоящая натура были еще мягче, еще добрее. В ней не было склонности к расчетливой манипуляции. Во всяком случае, Лето не видел этого. Она отличалась непосредственными реакциями и цельностью, прекрасно умела слушать (еще одна заслуга Бене Гессерит). В ней не было ничего откровенно соблазнительного, хотя сам этот факт делал ее весьма привлекательной в глазах Лето.

Как он однажды заметил одному из предыдущих Дунканов: «Ты должен понять одну вещь, о которой, очевидно, некоторые подозревают; иногда мне не удается избежать чувства, весьма похожего на наваждение, чувства, что где‑то внутри моего меняющегося организма существует взрослый человек со всеми своими функциями».