Гроза надвигается

Вернемся же к Бильбо и гномам. Ночью поочередно несли дозор, но ничего подозрительного не заметили, вот только над Горой собиралось все больше птиц. Обитавшие на Горе вороны кружились над вершиной с громкими криками, а с юга подлетали другие птицы, стая за стаей.

— Что-то здесь не так, — сказал Торин. — Осень минула, все перелетные птицы давно должны были улететь в теплые края. И вот на тебе! Тут и скворцы, и зяблики, а за ними целые стаи стервятников. Не иначе где-то поблизости случилась великая битва.

— Глядите! — воскликнул Бильбо, ткнув пальцем. — Вон тот самый дрозд! Верно, удрал, когда Смог принялся крушить все подряд, а теперь вернулся. Хоть один уцелел — улитки-то, боюсь, сгорели заживо.

Старый дрозд уселся на камень недалеко от входа в сторожевую башню, сложил крылья и защебетал. Потом склонил голову набок, словно прислушиваясь, снова защебетал — и снова выжидательно замолчал.

— Кажется, он хочет нам что-то сказать, — проговорил Балин. — Но слишком уж торопится, я его понять не могу. А ты, Торбинс?

— Да, трудновато, — согласился Бильбо, на деле не разобравший в дроздовьей скороговорке ни единого слова. — Но по-моему, он сильно беспокоится.

— Эх, был бы он вороном! — с чувством сказал Балин.

— Ты же не любишь воронов! Когда мы взбирались сюда, ты их проклинал на чем свет стоит.

— То были не вОроны, а ворОны, твари гнусные, мерзкие и грубые. Ты, верно, слышал, как они ругались нам вслед? Вороны — совсем другие. Мы завели с ними дружбу еще при Троре, они приносили вести из дальних краев, а мы одаривали их всякими блестящими безделушками, которые им так нравились.

Вороны живут долго, и память у них долгая, свою же великую мудрость они передают по наследству. И я был знаком со многими воронами. Знаешь, почему этот пик назвали Враньим? — в честь старого Карка и его супруги. Чудесная была пара! Хорошо бы снова с ними встретиться, да вряд ли они дожили до наших дней: старина Карк уже и тогда был совсем дряхлым.

При этих словах Балина дрозд громко вскрикнул и взмыл в воздух.

— Сдается мне, он понял, о чем мы говорим, — сказал Балин. — Что же, будем ждать; правда, чего — не знаю.

Вскоре послышался шорох крыльев. Дрозд вернулся, а вместе с ним прилетел престарелый ворон — полуслепой и лысый. Он с трудом опустился на землю, медленно сложил крылья и подковылял к Торину.

— О Торин, сын Траина! О Балин, сын Фундина! — прокаркал он. (Бильбо понимал ворона, ибо тот говорил на всеобщем языке.) — Я Роэк, сын Карка, вашего верного друга. Карк умер, но я не забыл его наставлений. Тому сто и пятьдесят и еще три года, как я вылупился из яйца, и теперь я — вожак стаи. Нас осталось немного, но мы хорошо помним великих королей Горы. Внемлите! Мои подданные принесли мне диковинные вести. Внемлите! И не корите меня, коли вас не все обрадует. Внемлите! Птицы возвращаются к Горе с юга, с востока и с запада, ибо все уже знают, что проклятый Смог мертв.

— Мертв? — вскричали гномы. — Мертв? Значит, не нужно нам больше прятаться? Значит, сокровища теперь наши?

— Мертв, — подтвердил ворон. — Он погиб на глазах у дрозда — да не выпадут вовек перья этой славной птахи! Три дня назад дракон напал на Эсгарот и погиб, сраженный меткой стрелой.

Гномы буквально запрыгали от радости. И не скоро Торину удалось их утихомирить. Тогда ворон поведал им о битве горожан с драконом и воскликнул:

— Так возрадуйся же, Торин Дубовый Щит! Ибо сей дворец отныне — твой и сокровища тоже твои! Но не долго придется тебе радоваться. Ибо сюда, к Горе, слетаются не только птицы. Окрестные земли полнятся слухами о павшем драконе и бесхозных сокровищах, и многие, многие точат зубы на лакомый кусочек. Войско эльфов уже в пути; его сопровождают стаи стервятников, предвкушающих кровь и смерть. А озерным жителям вдолбили в головы, что всему виною гномы — мол, это из-за них Смог напал на Эсгарот и спалил его дотла, оставив горожан без крова и пропитания. А раз так, пусть поделятся они своим богатством; а коли не захотят по-доброму, отберем силой. Да будет ваше решение мудрым, ибо вас всего-то тринадцать! Малая горстка осталась от великого племени Дарина, обитавшего когда-то под Горой! Но прислушайтесь к моему совету: не верьте градоправителю. Говорите лучше с тем, чья стрела сразила Смога. Имя ему — Бард. Он потомок Гириона, владыки Дола, человек суровый, но прямой и не двуличный. Всем на радость был бы мир между гномами, эльфами и людьми, но мир будет стоить золота из сокровищницы Трора. Я сказал.

— Благодарю тебя, Роэк, сын Карка, — отозвался Торин. — Мы не забудем твоей услуги. Но ни крупинки золота нашего наглецы не получат — покуда мы живы! Наша благодарность будет еще весомее, если ты станешь сообщать нам о приближении войск. А коли в твоем племени найдутся молодые вороны с сильными крыльями, отправь одного гонцом в северные горы к моим родичам, пускай поведает им о наших делах. Прежде всего нужно известить моего двоюродного брата Дайна с Железного Взгорья. Он живет ближе других, и у него много отважных воинов. Попроси гонца поспешить.

— Не знаю, мудро ли ты решил, но сделаю, что смогу, — ответил Роэк. Он взмахнул крыльями и тяжело полетел прочь.

— В Гору! — вскричал Торин. — Времени у нас осталось мало!

— А еды и того меньше, — добавил хоббит. — Ведь было бы чем перекусить, а остальное приложится, верно?

Бедный господин Торбинс! Ему-то казалось: дракон погиб — и делу конец! А тут выясняется, что конца по-прежнему не видно. Честно говоря, Бильбо отдал бы половину своей доли, лишь бы все помирились и не надо было ни с кем воевать.

— В Гору! В Гору! — завопили гномы, про пустив слова хоббита мимо ушей. Деваться было некуда, и следом за гномами Бильбо вернулся в пещеру.

* * *

Вам кое-что уже известно, поэтому вы знаете, что в запасе у гномов было несколько дней. Они тщательно облазили пещеру и выяснили, что попасть в нее снаружи можно лишь через Парадные врата; все остальные ходы завалены, так что о них можно не беспокоиться. Принялись укреплять ворота и заодно прокладывать новую дорогу. В пещере нашлось множество инструментов, оставшихся с давних времен. Гномы трудились не покладая рук, и дело спорилось (еще бы! Гномы — отличные строители); а вороны приносили вести о продвижении вражеских ратей. От птиц узнали, что король эльфов повернул к озеру и можно немного перевести дух; о том, что трое пони спаслись от дракона и ускакали к реке — туда, где на берегу лежали припасы и снаряжение. Фили и Кили, как самые молодые и легкие на ногу, отправились за животными.

Они отсутствовали четыре дня, а когда вернулись, товарищи пересказали им новые вести, принесенные воронами, — войско короля эльфов и отряды людей с озера движутся к Горе. Однако положение уже не казалось безнадежным: еды было в достатке (конечно, сытники надоели до смерти, но ничего другого все равно нет), а вход в пещеру теперь преграждала высокая и толстая каменная стена. В ней имелись бойницы, сквозь которые можно наблюдать за окрестностями или стрелять, но ворот в стене не было. Спускались с нее и забирались наверх по приставной лесенке, а груз поднимали веревками. Правда, была арка, сквозь которую вытекала река, однако за аркой узкое русло Бегущей слегка изменили, так что теперь речная вода разливалась вширь и между стеной и обрывом, с которого поток срывался в Дол, возникло широкое озеро. Теперь добраться до ворот можно было только вплавь или по узкому гребню — справа от озера, если смотреть со стены. Пони, которых привели Фили и Кили, встретили у обломков старого моста, сняли с них поклажу и отпустили, пожелав удачного возвращения домой, на юг.

* * *

Как-то среди ночи Дол вдруг засверкал мириадами огней — горели факелы, пылали костры.

— Пришли! — воскликнул Балин. — Сколько же их! Должно быть, нарочно дожидались сумерек, чтобы подобраться незамеченными.

В ту ночь гномы не сомкнули глаз. Едва забрезжил свет, вражеское войско выступило из лагеря. Гномы наблюдали со стены, как отряды один за другим втягиваются в долину между отрогов Горы. Вскоре стало возможно кое-что разглядеть. Люди вооружились как на войну, а впереди шли эльфы с луками и копьями. Вскоре передовой отряд миновал пороги, появился на краю обрыва — и застыл в изумлении перед широким озером, за которым возвышалась высокая стена.

Воины переговаривались, указывали на стену и на озеро. Торин решил их окликнуть.

— Кто вы, пришедшие с оружием к Вратам Торина, сына Траина, короля Подгорного королевства? — громко крикнул он. — Что вам нужно?

Ему никто не ответил. Часть воинов сразу же отправилась обратно, другие поглазели еще немного и тоже ушли. Лагерь они разбили к востоку от реки, точно посредине между отрогами Горы. Оттуда доносились клики и песни, чего Гора не слышала давным-давно. Звенели эльфийские арфы, звучала музыка, и от этого гномам чудилось, будто вдруг становится теплее и откуда-то доносится нежный аромат весенних цветов.

А Бильбо захотелось сбежать, спуститься в долину, присоединиться к царящему в лагере веселью. Кое-кто из гномов не прочь был бы поступить так же. Вполголоса говорили, что воевать не стоит, что наверняка можно договориться миром, однако сурово сведенные брови Торина быстро заставили малодушных примолкнуть.

Тогда принесли арфы и другие инструменты и заиграли и запели, чтобы развеселить короля. Но песня гномов ничуть не напоминала беззаботные эльфийские. Зато очень была похожа на ту, какую они пели в уютной норке Бильбо.

Король вошел, велик и благ,

В свой тронный зал, в подгорный мрак!

Да сгинет так и всякий враг,

Как сгинул Лютый Змей, Червяк!

Стрела скора и меч востер,

И крепок на Вратах запор,

Король наш смел, и клад наш цел!

Нам страх не ведом с этих пор!

И деды наши, и отцы

Здесь колдовали, кузнецы,

И в те поры из-под Горы

Будто звенели бубенцы.

Годится звездный — для колец,

Огонь драконий — на венец,

А лунный свет — в любой предмет,

И в струны песнь вплетет певец.

Народ чудесный, о, нам внемли!

Вновь короля мы обрели!

Освобожден Подгорный трон!

Ликуйте, гномы всей земли!

Мы через горы вас зовем:

«Придите, гномы, в древний дом!

Вас ждет у Врат, щедр и богат,

Кто был и будет королем!»

Король вошел, велик и благ,

В свой тронный зал, в подгорный мрак!

Да сгинет так и всякий враг,

Как сгинул Лютый Змей, Червяк!

Судя по тому, что Торин заулыбался, песня ему понравилась. И он принялся подсчитывать, каково расстояние от Одинокой горы до Железного Взгорья и как скоро доберется сюда Дайн, если выступит немедля, как только получит весточку. А Бильбо наоборот скуксился: уж очень воинственной была песня и ничего хорошего она не предвещала.

На рассвете отряд копейщиков прошел по узкому гребню и остановился под самой стеной. Над отрядом развевались два знамени — зеленый штандарт короля эльфов и голубой стяг Эсгарота.

Торин повторил свой вопрос:

— Кто вы, пришедшие с оружием к Вратам Торина, сына Траина, короля Подгорного королевства?

На сей раз ему ответили.

Вперед выступил высокий темноволосый человек с суровыми чертами.

— Привет тебе, Торин! — крикнул он. — Чего ради ты укрылся за стеной, точно купец в своей кладовой? Мы ведь покуда еще не враги! Не знаю, поверишь ли ты мне, но мы несказанно рады, что вы живы. Мы и не надеялись застать в живых хоть кого-нибудь. А коль скоро довелось нам встретиться, почему бы не потолковать?

— Сперва скажи, кто ты такой, а потом уж решим, стоит ли нам говорить.

— Меня зовут Бард. Моей рукой сражен дракон, а значит, это я вернул вам ваши сокровища. Чем не повод для переговоров? К тому же я — наследник Гириона, владыки Дола, а в твоем дворце много богатств, похищенных проклятым Смогом из Дола и других городов. Вот тебе второй повод. И еще: перед гибелью Смог разрушил Эсгарот, горожане лишились крова. От имени градоправителя я спрашиваю тебя: готов ли ты вернуть долг? Ведь горожане помогли вам, а вы, сами, конечно, того не желая, отплатили им огнем и разрушением.

Слова Барда, гордые и суровые, были справедливы, и Бильбо решил, что Торин немедля со всем согласится. (Между прочим, спорщики могли бы и вспомнить, кто отыскал уязвимое местечко на груди дракона; да нет, вряд ли, им явно не до того.) Однако неведомо было хоббиту, какой властью над сердцами обладает золото, до которого хотя бы дотронулся дракон, — ведь такое золото становится зачарованным и подчиняет себе всякого, кто его коснется; а уж если к такому золоту прикоснулся гном, совсем плохо дело: ни за что на свете не расстанется он со своей добычей. Торина сокровища заворожили, он перебирал их часы напролет, и не только потому, что искал среди них Завет-камень, — нет, все они были ему одинаково дороги, ибо напоминали о великой и печальной истории племени гномов.

— Худший довод ты привел последним, да еще и упираешь на него, — ответил король гномов. — У тебя выходит, что мы в ответе за все лиходейства Смога и должны расплачиваться за дракона. С какой стати? Мы готовы заплатить за помощь, которую нам оказали, и заплатим в свой срок. Но ни угрозами, ни оружием от нас ничего не добьешься. Ты сказал — мы покуда еще не враги. Но разве друзья приводят с собой целое войско? И, коли уж на то пошло, признайся: когда бы мы и вправду погибли, а вы завладели бы Горой — досталось бы нашим родичам хоть что-нибудь из этих сокровищ?

— Не знаю, — честно признался Бард. — Но вы-то, по счастью, живы, и мы не хотим с вами враждовать. Люди просят лишь об одном — помогите тем, кто прежде помог вам. Откажешь ли ты им в этой милости? Или ты предпочитаешь, чтобы весь мир говорил: «Король Торин — бессердечный скряга»?

— Покамест у вас в руках оружие, с вами я ни о чем говорить не буду. А уж тем паче с королем эльфов, который столь радушно приютил меня в своей темнице! И он еще смеет чего-то требовать! Ступайте прочь, коли не хотите отведать наших стрел! Пускай эльфы вернутся в свою чащобу, а там поглядим. И в следующий раз приходи без оружия.

— Король эльфов — мой друг, и он поспешил на выручку Эсгароту, бескорыстно, из одной только дружбы. Одумайся, Торин. Как бы тебе не пришлось пожалеть о своих словах! Мы скоро вернемся. Думай! — Бард повернулся и зашагал к лагерю.

Минуло несколько часов. Знаменосцы возвратились вместе с трубачами, которые выстроились у стены и протрубили вызов.

— Торин Дубовый Щит, сын Траина, именующий себя королем Подгорного королевства! — воззвал глашатай. — Внемли голосам Эсгарота и Леса! Вот наши условия: одну двенадцатую долю сокровищ ты должен передать Барду, победителю дракона и наследнику Гириона. Бард готов помочь Эсгароту из своей доли, но если ты хочешь, чтобы впредь тебя любили и уважали, как твоих предков, то и сам поможешь восстановить Эсгарот. Принимаешь ли ты наши условия?

Торин схватил лежавший поблизости лук и выпустил стрелу. Она вонзилась в щит глашатая и так и осталась в нем торчать.

— Если таков твой ответ, — воскликнул глашатай, — мы объявляем тебе войну! Никто из вас не покинет Гору без нашего ведома, покуда вы сами не запросите мира. Мы не будем на вас нападать. Сидите на своем золоте. Хоть ешьте его, коли оно полезет вам в глотки!

Глашатай удалился вместе с охраной. Гномы стали держать совет, решая, как им быть. На Торина было боязно даже смотреть, не то что заговаривать с ним. Впрочем, большинство было заодно с королем и ничуть его не осуждало. Иного мнения придерживался разве что толстяк Бомбур да Фили с Кили. И, конечно, Бильбо. Хоббиту Гора и без того уже надоела до смерти, и тут на тебе пожалуйста — осада! В общем, сплошное невезение.

— Вонища ужасная, — пробормотал Бильбо себе под нос. — Драконом смердит так, что хоть топор вешай. А эти сытники того и гляди встанут поперек горла!