Ловушка

Итак, они провели ночь в заброшенном полуразрушенном домишке, с одной стороны котором простиралось поле, а с другой — чернел лес. Вдали виднелась ферма.

Джек решил, что здесь они с Волком будут в относительной безопасности, поэтому можно ненадолго задержаться. После захода солнца Волк ушёл в лес. Он передвигался медленно, глядя себе под ноги. Пока он не исчез из виду, Джек думал, что Волк похож на первобытного охотника, выслеживающего дичь. Мальчик немного нервничал в ожидании приятеля, но вскоре Волк вернулся, неся в руках какие-то растения.

— Что ты притащил, Волк? — спросил Джек.

— Лекарство, — важно ответил Волк. — Но оно не очень хорошее, Джек. Волк! В этом мире все не очень хорошее!

— Лекарство? Что ты имеешь в виду?

Но Волк не стал больше ничего говорить. Он достал из кармана две спички, разжёг костёр и попросил у Джека кружку. Джек нашёл пивную кружку в рюкзаке. Волк обнюхал её и сморщился.

— Слишком плохо пахнет. Нужна вода, Джек. Чистая вода. Я пойду за ней, потому что ты слишком устал.

— Волк, я хочу знать, что ты собираешься делать.

— Я пойду, — повторил Волк. — Здесь неподалёку есть ферма. Волк! Там должна быть вода. Отдыхай.

Джеку ясно представилось, как жена фермера выглядывает в окошко кухни, где перед этим она мыла посуду, и замечает бродящего по двору Волка

— с пивной кружкой в одной лапе и пучком травы в другой.

— Я пойду, — сказал мальчик. — Я сам пойду.

До фермы было около пятисот футов; её огоньки виднелись с другого конца поля. Джек без приключений набрал в кружку воды и пошёл назад. На полпути к месту их ночлега он обнаружил, что прекрасно видит свою тень, и посмотрел на небо..

На горизонте сияла почти полная луна.

Обеспокоенный Джек поспешил к Волку и отдал ему кружку. Волк понюхал, скривился, но ничего не сказал. Он поставил кружку на огонь и стал крошить туда принесённые им растения. Через пять минут из кружки начал доноситься ужасный запах. Джек чихнул. Он надеялся, что Волк не станет уговаривать его выпить это варево, которое может, наверное, убить даже слона.

Он прикрыл глаза и начал демонстративно посапывать. Если Волк поверит, что он спит, то не станет будить его. Никто не будит больного, разве нет? А Джек был болен; к вечеру его вновь начало лихорадить.

Исподтишка, сквозь ресницы, следя за действиями Волка, он увидел, что тот отставил кружку в сторону, потом сел и посмотрел в небо, обхватив колени волосатыми руками. На лице его блуждало выражение мечтательности.

«Он смотрит на луну», — подумал Джек, и ощутил лёгкое беспокойство.

«Мы не ходим вблизи стада, когда изменяемся. О Боже, конечно, нет! Мы же можем съесть их!»

«Волк, скажи: сейчас стадо — это я?»

Джек вздрогнул.

Спустя пять минут — Джек уже почти спал — Волк потянулся за кружкой, отпил немного, поставил её на место и направился к Джеку. Мальчик крепче зажмурился и замер.

— Иди сюда, Джек! — сказал весело Волк — Я знаю, что ты не спишь. Тебе не удастся обмануть старину Волка.

Джек открыл глаза и посмотрел на Волка, не скрывая удивления.

— Как ты узнал?

— У людей есть запах сна и бодрствования, — хихикнул Волк — Паже Чужаки должны это знать.

— Но мне об этом ничего не известно.

— Ладно, неважно. Выпей вот это. Это лекарство. Выпей его, Джек.

— Я не хочу, — возразил Джек. Запах из кружки вызывал тошноту.

— Джек, — Волк был терпелив и настойчив, — ты пахнешь болезнью.

Джек молча смотрел на него.

— Да, — продолжил Волк. — И тебе может стать хуже. Пока тебе ещё не очень плохо, но — Волк! — станет хуже, если ты не выпьешь лекарство.

— Волк, ты, несомненно, отличный пастух своих стад там, в Территориях, но сейчас ты здесь, в Стране Ужасных Запахов, помнишь? Здесь твоё лекарство — яд…

— Оно хорошее, — твёрдо ответил Волк. — Но не очень сильное.

Он немного подумал.

— Не все здесь плохо пахнет, Джек. Здесь есть и хорошие запахи. Но хорошие запахи — как лекарственные растения. Слабые, когда-то они были сильнее.

Волк задумчиво взглянул на луну, а Джек несколько успокоился.

— Когда-то, я думаю, это было отличное место, — сказал Волк. — Чистое и преисполненное силы…

— Волк? — тихо окликнул его Джек. — Волк, на твоих пальцах вновь появилась шерсть.

Волк замолчал и посмотрел на мальчика. Во взгляде его неожиданно промелькнула и скрылась жадная злоба. Потом он как бы взял себя в руки, отбросив дурные мысли.

— Да, — сказал он, — но я не хочу об этом говорить и не хочу, чтобы ты об этом говорил. Сейчас это пока не имеет значения. Волк! Все, что ты должен сделать сейчас, — это выпить своё лекарство.

Тон Волка исключал дальнейшие споры; Джек понял, что если не выпьет лекарство, то Волк вольёт его насильно.

— Помни, если это убьёт меня, то ты останешься один, — шутливо заметил Джек, беря кружку. Она ещё не остыла.

Тень ужасного потрясения промелькнула на лице Волка. Он поправил очки на переносице.

— Я не собираюсь убивать тебя, Джек. Волк никогда не убьёт Джека.

Мальчик выпил содержимое кружки: у него не оставалось выбора. Вкус напитка был ужасен… «и не дрогнул ли на мгновение мир? Не дрогнул ли он, как если бы они перенеслись в Территории?»

— Волк! — взмолился он. — Волк, дай руку!

Волк выполнил его просьбу, удивлённый и обрадованный: — Джек! Джекки! Что с тобой?

Вкус лекарства начал улетучиваться изо рта. В желудке распространялось приятное тепло. Мир вновь обрёл устойчивость. Его колебания были, конечно, игрой воображения… но Джек думал иначе.

«Мы почти у цели. На мгновение мы приблизились к ней. Наверное, я смогу это без волшебного напитка… наверное смогу!»

— Джек! Что с тобой?

— Мне лучше, — сказал он, выдавив из себя улыбку. — Мне лучше, вот и все.

Он не лгал.

— Пахнешь ты тоже лучше, — сказал с удовольствием Волк. — Волк! Волк!

На следующий день он начал поправляться, но все ещё был слаб. Волк посадил его на плечи, и они медленно двинулись на запад. Когда сгустились сумерки, им понадобилось искать место для ночлега. Джек заметил деревянную сторожку в гуще деревьев. Волк не возражал. Он был весь день потерянным и угрюмым.

Джек почти сразу же заснул; около одиннадцати часов он проснулся по нужде. Оглядевшись по сторонам, он не нашёл Волка. Джек подумал, что тот, возможно, опять пошёл искать лекарственные травы. Однако напиток в кружке ещё оставался, и если бы Волк считал, что в этом есть необходимость, он заставил бы мальчика допить его. При этой мысли Джек почувствовал себя несколько лучше.

Он зашёл за угол сарая; справляя нужду, он вглядывался в небо. Это была одна из тех ночей, которые изредка бывают в конце октября — начале ноября, незадолго до прихода зимы. Было удивительно тепло, лёгкий ветерок окутывал мальчика приятной прохладой.

Наверху сияла луна, белая и круглая. Она была прекрасна. Её свет озарял маленькую полянку перед сторожкой. Джек, почти загипнотизированный, не сводил с неё глаз.

«Мы не подходим к стадам, когда изменяемся. О Боже, конечно, нет!»

«А теперь стадо — это я, Волк?»

Луна имело лицо. Джек совсем не удивился, поняв, что это лицо Волка… только не такое, широкое, открытое и немного растерянное, как обычно. Это лицо было тёмным и вытянутым. Его затемняла шерсть, но дело было даже не в ней. Оно было тёмным изнутри.

«Мы не подходим к ним, мы можем съесть их, мы можем съесть их, Джек, когда мы изменяемся, мы…»

Лицо луны — лицо хищника с разверстой пастью и оскаленными зубами.

«Мы можем съесть, мы можем убить, убить, убить, УБИТЬ, УБИТЬ…»

Чей-то палец дотронулся сзади до плеча Джека и быстро пробежал по спине. Джек замер, глядя на луну.

— Я напугал тебя, Джек, — сказал за его спиной Волк. — Прости меня, Джек.

Но Джеку показалось, что Волк вовсе не чувствует себя виноватым. Ему даже показалось, что в голосе Волка звучит насмешка, и Джек внезапно понял, что его сейчас съедят.

Пришёл страх, и кровь в его жилах заледенела.

«Кто здесь боится большого Волка, большого плохого Волка, большого, плохого…»

— Джек?

«Я, я, я боюсь большого плохого Волка, о Боже…»

Он медленно повернулся.

Лицо Волка было скрыто тенью, и только ярко-оранжевые глаза сверкали на нем.

— Волк, с тобой все в порядке? — спросил Джек громко, как только мог.

— Да, — прозвучал ответ. — Я гулял под луной. Это было прекрасно. Я бежал… и бежал… и бежал. Но со мной все в порядке, Джек. — Волк улыбнулся, чтобы показать, насколько с ним все в порядке, и приоткрыл рот, заполненный огромными острыми зубами.

В Джеке взметнулся ужас. Рот походил на пасть чудовища в фильме ужасов. Волк заметил его чувства, и по его лицу пробежала тень смущения. Но под маской смущения таилось нечто иное. Нечто, побуждающее его показывать зубы и насмешливо разговаривать. Нечто, выдающее в Волке хищника.

— Прости меня, Джек, — сказал он. — Время… Оно пришло. Мы должны кое-что сделать. Мы… завтра. Мы должны… должны… — Он поднял голову вверх, и заворожённо уставился на небо. Потом снова раскрыл рот и завыл.

И Джеку показалось — вполне явственно — что Волк на луне завыл в ответ.

Ужас в мальчике нарастал. Конечно, этой ночью ему больше не удалось заснуть.

На следующий день Волк вёл себя получше. Совсем немного, но при этом чувствовал себя очень больным. Он попытался объяснить Джеку, что с ним происходит, но понять его было трудно. Он подскакивал, выл, опять садился — и опять выл, указывая пальцем на небо. Его ноги вновь покрылись шерстью.

Волк пытался сказать Джеку, что тот должен сделать, но у него ничего не получалось. Он знал, какая перемена произошла в нем, и боялся, что в этом мире может ещё больше измениться к худшему. Он почувствовал это. Он чувствовал себя во власти неведомой силы, и вечером, когда взошла луна, он убежал, увлекаемый этой силой, в лес.

Вновь и вновь Волк повторял, что не собирается убивать Джека, и что скорее убьёт себя, чем мальчика.

Ближе всего к ним находился маленький городок Дэйлвиль. Туда Джек и направился. Он вошёл в магазин, нащупывая деньги в кармане джинсов.

— Помочь тебе, сынок?

— Да, сэр, — ответил Джек. — Я бы хотел купить висячий замок.

— Ладно, сейчас поищем. У нас есть три вида. Какой тебе больше нравится? Какой ты выберешь?

— Самый большой, — сказал Джек, глядя на продавца, чьё умудрённое опытом лицо лучилось доброжелательностью.

— Самый большой, — повторил продавец. — А можно поинтересоваться, для чего он тебе?

— Для моей собаки, — быстро выпалил Джек.

История. Всегда-то им нужна История. Он продумал эту Историю по пути от сторожки, где они провели две последние ночи.

— Мне нужен замок для моей собаки. Я должен запереть её. Она кусается.

Он заплатил за замок десять долларов, и у него осталось ещё десять. Сперва, узнав цену, он хотел отказаться от покупки… но потом вспомнил, каким был Волк прошлой ночью, как он выл и как пылали его глаза…

Он заплатил десять долларов.

По дороге к сторожке он пытался остановить каждую попутную машину, но, конечно же, никто не притормозил. Наверное, он слишком напоминал бродягу.

В газете, в которую продавец завернул замок, было написано, что солнце сегодня зайдёт в шесть часов. О восходе луны там не было ни слова, но Джек предполагал, что она взойдёт самое позднее в семь. Был час дня, и он не мог придумать, куда же ему уйти от Волка на ночь.

«Ты запри меня, Джек», — сказал ему Волк. — «Хорошенько запри меня. Потому что если я выйду, то кого-нибудь поймаю и убью. И ты — не исключение, Джек. Даже ты. Поэтому запри меня и не отпирай, что бы я ни делал, или ни говорил. Три дня, Джек, пока луна не начнёт убывать. Три дня… даже четыре, если ты не будешь до конца уверен».

Да, но где? Это нужно сделать подальше от людей, чтобы никто не услышал Волка, если он начнёт выть. И потом, нужно найти что-нибудь прочнее, чем их сарай. Если Джек повесит этот крепкий десятидолларовый замок на дверь сарая, Волк спокойно выломает её вместе с замком.

Где?!.

У него есть только шесть часов, чтобы найти место… а может, и меньше.

Джек пошёл быстрее.

Ещё раньше им встречалось несколько заброшенных домов; в одном из них они провели ночь. По пути из Дэйлвиля Джек всматривался в таблички на заборах, видел надпись «ПРОДАЁТСЯ».

Он не собирался запереть Волка в одной из спален такого дома. Волк вполне смог бы сломать и эту дверь. Но в каком-нибудь из домов должен быть погреб. Это подошло бы. В погребе Волк не представлял бы опасности, а его воя никто бы не услышал.

Но дом, про который Джек знал, что там есть погреб, был в тридцати или сорока милях отсюда. Они не успеют добраться туда до восхода луны. Да и захочет ли Волк бежать сорок миль, чтобы добровольно заточить себя в тюрьму, когда время его Перемены близится?

Слишком поздно. Что, если Волк уже начал изменяться и превратился в хищника, настигающего дичь? Тогда замок, оттопыривающий Джеку карман, ничем не поможет.

Нужно поворачивать обратно. Нужно идти в Дэйлвиль и пытаться скрыться. Через пару дней ой сумел бы добраться до Лейпеля или Цикеро, и, наверное, если он поможет убирать в магазине, то его бесплатно за это покормят. Может, ему удастся даже заработать несколько долларов на какой-нибудь ферме. Тогда через несколько дней он уже будет в Иллинойсе. Он не знал, как ему это удастся, но был уверен, что проблем не будет.

И потом, думал Джек, спускаясь по тропинке к сараю, как объяснить присутствие Волка Ричарду Слоуту? Его приятелю Ричарду, в круглых очках и неизменных галстуках? Ричарду Слоуту, рациональному до абсурда и глубоко интеллигентному? Если ты чего-нибудь не видишь, то оно не существует. Ричард никогда не любил сказки, даже в детстве. Ему не нравились мультфильмы Диснея про Фей и тыквы, превращающиеся в кареты, и про злых королев с говорящим зеркальцем. И в шесть, и в восемь, и в десять лет Ричарду это казалось наивной выдумкой. Другое дело фотоснимок с электронного микроскопа или кубик Рубика (он собирал его за девяносто секунд). Как объяснить ему шестифутового, шестнадцатилетнего оборотня?

В это мгновение Джек был почти готов бросить Волка и отправиться к Ричарду, чтобы вместе с ним искать Талисман.

«А что, если стадо — это я?» — спросил он себя. И туг мальчик вспомнил одинокого Волка, сгоняющего у ручья в стадо перепуганных животных, тонущих в воде.

Сарай был пуст. Ещё при виде распахнутых ворот Джек понял, что Волк ушёл. Но мальчик не беспокоился. Его приятель наверняка был где-то рядом.

— Я пришёл, — позвал Волка Джек. — Эй, Волк! Я принёс замок.

Но очки на полу сарая дали ему понять, что он говорит сам с собой. На маленькой скамейке лежал рюкзак; позади валялась стопка журналов 1973 года. В одном углу сарая были аккуратно сложены дрова, как будто кто-то хотел разжечь костёр. Сарай был пуст. Джек вышел наружу и растерянно огляделся.

Волка нигде не было. Джек рупором сложил руки у рта:

— Эй, Волк! Я вернулся!

Он не ждал ответа и не получил его. Волк ушёл.

— Черт побери, — выругался Джек. Его раздирали противоречивые чувства. Скорее всего, Волк ушёл для его же, Джека, безопасности. Он мог быть сейчас уже очень далеко отсюда.

Но Волк мог и подстерегать его в лесу, охотясь тем временем на мышей и кроликов. Тогда над Джеком нависла страшная опасность.

Волк мог также направиться к ближайшему городку, и тогда исход может быть двояким: либо он убьёт множество людей, либо кто-нибудь пристрелит его самого.

Джек начал обыскивать прилегающие к сараю заросли. У него не было особых надежд найти Волка; он понимал, что может никогда уже его не увидеть. Через несколько дней в местной газете он найдёт леденящее душу описание того, как сошедший с ума волк появился на главной улице городка в поисках пищи. И там будут имена. Много имён, как Тильке, Хаген, Хейдель…

Он посмотрел на дорогу, надеясь увидеть там бегущую на восток фигуру Волка. Но дорога, как и сарай, была пуста.

Конечно.

Солнце было в зените, и слепило глаза.

Джек пошёл через поле к лесу. Ничто не шелохнулось при его приближении.

«СЕЗОН ОХОТЫ НА ВОЛКОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ», — гласила табличка у дороги.

Потом на опушке леса раздался шорох, и Джек увидел Волка, стоящего на четвереньках и не сводящего глаз с мальчика.

— Ах ты, сукин сын! — с облегчением воскликнул Джек, направляясь к нему.

Волк не шелохнулся, только тело его напряглось сильнее. Второй шаг Джек сделал менее решительно, чем первый.

Приблизившись к Волку, он заметил, что тот продолжает меняться. Его шерсть стала ещё более густой и блестящей, как будто её только что вымыли; борода, казалось, начиналась непосредственно под глазами. Тело стало шире и мощнее. Глаза сверкали дьявольским огнём.

Джек заставил себя подойти ещё ближе, но, увидев, что вместо рук у Волка появились лапы с когтями, поросшие шерстью, остановился. Волк не сводил с него глаз. Джек опять сделал шаг и опять остановился. Впервые с тех пор, как они с Волком сбежали из Территорий, у его приятеля было такое странное выражение лица. Волк все больше внутренне отдалялся от него.

Джек заставил себя взглянуть в его глаза.

— Привет, Джек! — сказал Волк, и его рот растянулся в пародии на улыбку.

— Я думал, что ты убежал.

— Я ждал здесь твоего прихода. Волк!

Джек не знал, как отнестись к этому сообщению. Происходящее напоминало ему сказку о Красной Шапочке. Зубы Волка выглядели острыми, крепкими и хищными.

— Я принёс замок, — сказал мальчик и достал замок из кармана. — Что ты надумал, пока меня не было, Волк?

Шерсть Волка встала дыбом.

— Ты теперь стадо, Джек, — сказал он. Потом поднял вверх голову и из его рта вырвался протяжный вой.

Менее испуганный Джек Сойер мог бы сказать: — Ты в своём уме? — или — Да тебя же загрызёт любая собака в округе, — но Джек нынешний был слишком потрясён, и слова замерли у него в горле. Волк вновь улыбнулся, обнажив зубы, похожие на столовые ножи, и вскочил на ноги. Казалось, он футов на семь выше Джека, а в ширину — не менее бочонка в кладовой «Оутлийской Пробки».

— Ты пахнешь лучше всего в этом мире, Джек, — хрипло сказал он.

Джек понял его намерения, Волк был в экстазе, подобно человеку, получившему крупный выигрыш на бегах.

— Отличный запах! Волк! Волк!

Джек потихоньку отступил назад.

— Ты никогда не говорил этого раньше, — прошептал мальчик.

— Раньше — это раньше, а сейчас — это сейчас, — резонно заметил Волк.

— Хорошие запахи. Вокруг появилось много хороших запахов, и Волк найдёт их.

Дело обстояло хуже, чем Джек мог предположить. В глазах Волка горела ярость. Они говорили: «Я не ел ничего; теперь я поймаю и убью. Поймаю и убью».

— Надеюсь, что хорошие запахи — это не люди, Волк, — внешне спокойно сказал Джек.

Волк издал полу-вой, полу-хохот.

— Волкам нужно есть, — в его голосе прозвучало нескрываемое удовольствие. — Ох, Джекки, как же нужно Волкам есть… ЕСТЬ! Волк!

— Я собирался запереть тебя в сарае, — бросил Джек. — Помнишь, Волк? Я принёс замок. Мы надеялись, что это удержит тебя. Пойдём же, Волк! Иначе ты натворишь много бед.

Из груди Волка вырвался дикий смех.

— Боишься! Волк знает! Волк знает, Джекки! От тебя исходит запах страха!

— Ничего странного, — согласился Джек. — Пойдём же в сарай, ладно?

— А я не собираюсь идти в сарай, — торжествующе возразил Волк. — Нет-нет, Джекки! Только не Волк. Волк не может идти в сарай. Волк помнит, Джекки. Волк! Волк помнит…

Джек отступил назад.

— Ещё сильнее боишься. Теперь даже твои башмаки пахнут страхом, Джекки. Волк!

Башмаки, пахнущие страхом — это было смешно.

— Ты должен вспомнить, что собирался в сарай.

— Неверно! Волк! Ты пойдёшь в сарай, Джек! Джек пойдёт в сарай! Я помню! Волк!..

Глаза оборотня постепенно меняли свой цвет. Теперь они были темно-пурпурными.

— Из «Книги Хорошего Хозяйствования», Джекки! История о Волке, Который Не Должен Наносить Ущерб Своему Стаду. Помнишь её, Джекки? Стадо идёт в — загон. Помнишь? Дверь запирается на замок. Когда с Волком происходят Перемены, он не идёт к загону и не срывает замок. Он Не Наносит Ущерб Своему Стаду!

Волк облизнулся.

— Нет! Нет! Не Наносит Ущерб Своему Стаду! Волк! Во имя Господа!..

— Ты хочешь запереть меня в сарае на три дня? — спросил Джек.

— Я голоден, Джек, — просто ответил Волк, и его взгляд потемнел. — Когда взойдёт луна, я должен поесть. Здесь хорошо пахнет, Джекки. Достаточно пищи для Волка. Когда взойдёт луна, Джек уйдёт в сарай.

— А что произойдёт, если я не захочу сидеть три дня под замком в сарае?

— Тогда Волк убьёт Джека. А потом небо покарает Волка.

— И все это написано в «Книге Правильного Хозяйствования»?

Волк кивнул.

— Я помнил. Я все время помнил это, Джекки, когда поджидал тебя.

Джек попытался осмыслить слова Волка.

Он должен прожить три дня без еды. Волк в это время будет свободен в своих действиях. Он будет в тюрьме, а Волк — на воле. Только так он сумеет избежать опасности, которая таится в перевоплощении Волка. Встав перед выбором — смерть или трехдневное заточение, — Джек почувствовал, что у него засосало под ложечкой. На мгновение Джеку показалось, что он грезит наяву: он, запертый на замок, будет более свободен, чем ничем не связанный Волк. Клетка его приятеля будет больше, чем клетка Джека.

Волк взглянул на мальчика, потом на небо.

— Уже недолго, Джек. Ты — стадо. Я должен запереть тебя.

— Ладно, — сказал Джек. — Я согласен.

Это было настолько неожиданно для Волка, что он зашёлся от смеха. Смех его все больше напоминал вой. Он схватил Джека за руку и потащил за собой, слегка порыкивая.

— Волк позаботится о Джеке, — приговаривал он.

— Волк, — Джек слегка задыхался. — Ты не можешь убить ни одного человека. Помни это, как помнишь притчу о волке и стаде. Если ты убьёшь хоть одного человека, люди потом убьют тебя. Я обещаю тебе, Волк, они убьют тебя…

— Не людей, Джек! Животные пахнут лучше, чем люди. Не людей. Волк!

Они шли к сараю. Джек достал из кармана замок. Он показал Волку, как пользоваться ключом.

— Подложи потом ключ под дверь, ладно? — попросил он. — Когда вновь приобретёшь прежний вид, я передам его тебе. — Джек кивнул на дверь: между краем двери и землёй была щель не менее двух дюймов.

— Конечно, Джек. Ты потом передашь его мне.

— Ну, как быть? — спросил Джек. — Мне уже сейчас идти в сарай?

— Сядь сюда, — ответил Волк, указав на полено, лежащее на полу сарая в футе от двери.

Джек удивлению посмотрел на него, потом вошёл в сарай и сел. Волк бросил на него прощальный взгляд и вышел. Задержавшись на пороге, он протянул мальчику руку. Джек пожал её. Волк сдавил его ладонь так сильно, что Джек чуть не вскрикнул от боли, но Волк этого не заметил.

— Мы останемся здесь надолго?

Для ответа Волку понадобилось около минуты.

— До некоторых пор, — и он вновь сжал руку мальчика.

Они сидели по разные стороны двери, пока не начало смеркаться. Вот уже двадцать минут Волка бил озноб нетерпения.

«Так дрожит в своём стойле лошадь перед забегом», — подумал Джек.

— Она начинает забирать меня, — тихо шепнул Волк. — Скоро мы побежим, Джек. Хотелось бы мне, чтобы ты был рядом.

Он повернул к мальчику голову, и тот прочитал в его лице то, что Волк не высказал словами: «Я могу бежать и впереди тебя, и позади, дружок».

— Думаю, нам пора запирать дверь, — сказал Джек.

— Джек на запоре, Волк за оградой, — глаза Волка свернули, напомнив мальчику глаза ужасного Элроя.

— Помни, твоё стадо должно быть в безопасности, — на всякий случай Джек отступил вглубь сарая.

— Стадо в загоне, замок на двери. Пастух не причинит Ущерба Своему Стаду.

— Запри дверь на замок!

— Именно этим я и намерен заняться, — ответил Волк. — Видишь, я запираю эту чёртову дверь на этот чёртов замок. — Он плотно прикрыл дверь, и Джек оказался в кромешной тьме. — Слышишь, Джекки? Я запираю замок. — Джек услыхал, как в замке звякнул ключ.

— Теперь ключ, — напомнил Джек.

— Ключ… Ну конечно же, ключ, — пробормотал Волк, и просунул ключ в щель под дверью.

— Спасибо, — выдохнул Джек. Он нащупал ключ рукой и аккуратно спрятал его в карман. За дверью бурно дышал Волк.

— Ты сердишься на меня? — спросил его через дверь Джек.

— Нет! Не сержусь! Волк!

— Отлично. Не людей, Волк. Помни это. Или они придут и убьют тебя.

— Не людей… У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!.. — Слова потонули в рёве. Волк всем телом ударился в дверь. — Не сержусь. Джек, — вопил он. — Волк не сердится. Волк хочет и ищет. Это уже близко. Волк!

— Я не знаю, — ответил Джек. Он чуть не плакал. Как жаль, что он не смог найти дом, где был погреб. Если бы он запер Волка в погребе…

Волк отходил от двери. Он издал звук, напоминающий вздох.

— Волк! — окликнул его Джек.

Ответом ему был короткий вой.

— Будь осторожен, — сказал Джек, зная, что Волк уже не слышит его — а если бы и мог услышать, то уже не понял бы.

Вой не прекращался. Волк выл на луну, и Джек слышал в его голосе радость от обретённой свободы. Постепенно звук удалялся. Волк бежал за луной.

Три дня и три ночи Волк провёл в поисках пищи. Он почти не спал. Волку казалось, что он совершенно свободен, в отличие от Джека. В лесу на краю поляны было полным-полно еды: мыши, кролики, кошки, собаки, белки — все это без труда он мог найти там. Он мог наесться до следующей Перемены.

Но Волк бежал за луной и не мог задержаться в лесу. Он мчался по полянам и чащам, по дорогам, изрытым бульдозерами, по заброшенным тропинкам. Он чуял запах курятника за пять миль, он даже чуял, как в нем бегают цыплята. Он чуял, как сопит спящая свинья и как переступает с ноги на ногу корова. Он чуял все запахи вокруг. Этот мир теперь не только из запахов смерти и химикатов. Он вновь ощущал могущество земли, которое присутствовало в Территориях. Он знал, что где-то далеко, в горах, где вершины покрыты снегом, из-под земли бьют холодные ключи. Он знал все… Он был свободен.

Он не убивал людей, потому что никого не встретил на своём пути. В эти три дня Волк мог бы убить большую часть населения Индианы, но его жертвами стали летучая мышь, несколько кошек и дюжина собак.

Он чувствовал себя в этом мире, как дома. Особенно сильно это чувство возникало в нем дважды. Первый раз это было в лесу, где он задрал кролика, другой — на заднем дворе фермы, где та же участь постигла без умолку лающую собаку.

И он помнил о своих обязательствах по отношению к Джеку Сойеру.

Сидя под замком, Джек получил прекрасную возможность размышлять без помех.

Единственной мебелью в сарае была маленькая деревянная скамейка, заваленная старыми журналами. Читать их он не мог, потому что в сарае не было окон. Лишь слабый луч пробивался из щели под дверью, и при его свете можно было с трудом рассмотреть картинки. Слова же были напечатаны мелким шрифтом, который к тому же оказался мало разборчивым.

Джек не представлял, как переживёт следующие три дня. Он уселся на скамейку, чтобы подумать о будущем.

Почти сразу он ощутил, что время в сарае течёт иначе, чем снаружи. Там, на воле, секунды, минуты и даже часы пролетали незаметно. Шли дни, недели, месяцы. В сарае же время тянулось медленно, и каждая минута казалась вечностью.

Второе, что понял Джек — это то, что он не должен думать о времени. Если он зациклится на этом, ему будет трудно дождаться освобождения. Он встал и принялся мерить шагами площадь сарая. Приблизительно семь на девять футов. Во всяком случае, для ночлега места хватит.

Если он обойдёт весь сарай по периметру, то пройдёт около тридцати двух футов. Если он обойдёт сарай сто шестьдесят пять раз, то пройдёт милю.

Он может не есть, зато у него есть возможность двигаться. Джек снял часы и положил их в карман, пообещав себе смотреть на циферблат только в случае крайней необходимости.

Он прошёл четверть мили, когда вспомнил, что в сарае нет воды. Ни еды, ни воды. Он читал где-то, что за три-четыре дня от жажды не умирают. До прихода Волка он продержится — не очень хорошо, но хотя бы как-нибудь. А если Волк не вернётся? Тогда ему придётся сломать дверь.

Если так, подумал он, то лучше попытаться сделать это сразу, пока у него достаточно сил.

Джек подошёл к двери и надавил на неё обеими руками. Потом надавил сильнее, и петли скрипнули. Он попробовал упереться в дверь плечом, но дверь не поддалась. Он упёрся сильнее, — эффект был тот же. Волк мог бы сломать дверь одной рукой, а Джеку не удалось даже немного приоткрыть её. Придётся ждать Волка.

Ближе к полуночи Джек прошёл то ли семь, то ли восемь миль — он сбился, сколько раз он досчитал до ста шестидесяти пяти. В животе у него урчало. Тело мальчика ломило от усталости, но он чувствовал, что не заснёт. По его подсчётам, он находился взаперти около пяти часов, но они казались ему длиннее суток. Он боялся лечь и упрямо заставлял свой мозг работать. Пытался составить список прочитанных в прошлом году книг, прослушанных пластинок, вспоминал фамилии учителей…

Бесполезно. В сознании возникали беспорядочные образы. Он видел Моргана Слоута. Лицо Волка, скрытое под водой. Джерри Блэдсо с врезавшимися в переносицу очками. Искусственные зубы дяди Томми на мостовой. Элроя, подкрадывающегося к его матери… страны Центральной Америки, Никарагуа. Гондурас. Гватемала. Коста-Рика…

Даже когда он, совершенно уставший, лёг на пол, подложив под голову рюкзак, — Элрой и Морган Слоут все ещё владели его сознанием. Осмонд хлестал кнутом Лили Кэвэней, и глаза его смеялись. Жестокая ухмылка блуждала по лицу Волка.

…Он проснулся с первым лучом зари, и почувствовал запах крови. Ему хотелось есть и пить. Джек потянулся. Да, эти трое суток пережить будет нелегко. Солнечный луч позволил рассмотреть стены и потолок сарая. Здесь было просторнее, чем ему показалось ночью. Он понял — это происходит потому, что он лежит на полу.

Он вновь почувствовал запах крови, и огляделся по сторонам, задержав взгляд на двери. В щель под ней была просунута свежеободранная тушка кролика. Она истекала кровью. Волк позаботился, чтобы он не умер с голода.

— О Боже! — простонал Джек.

Безжизненные лапы кролика внушали отвращение. Но тут же мальчика разобрал смех: очень уж комичной выглядела ситуация. Волк напомнил ему домашнего кота, каждый день приносящего своим владельцам трофей в виде мёртвого воробья или задушенной мыши.

Двумя пальцами Джек осторожно взял тушку и положил её на лавку. Он все ещё смеялся, но глаза его увлажнились от слез.

Прошла первая ночь Перемен. Они оба пережили её — и Волк, и Джек.

На следующее утро под дверью лежал большой кусок мяса с белой косточкой, обломанной с обоих концов.

Утром четвёртого дня Джек услышал, как кто-то приближается к изгороди. Вскрикнула потревоженная птица. У самой двери раздались чьи-то тяжёлые шаги. Джек приподнялся со своего импровизированного ложа.

В дверь постучали.

— Волк? — спросил Джек. — Это ты?

— Давай мне ключ, Джек.

Джек сунул руку в карман, достал оттуда ключ и просунул его в щель под дверью. Большая коричневая рука тут же схватила его.

— Принёс воды? — спросил Джек. Кое-как питаясь дарами Волка, он умирал от жажды. Его губы пересохли и потрескались, язык с трудом шевелился во рту.

Заскрежетал ключ в замке.

— Не торопись, — сказал Волк. — Закрой глаза, Джек. Иначе сразу ослепнешь.

Джек закрыл глаза руками, но сквозь пальцы просочился свет и ослепил его. Мальчик застонал от боли.

— Не торопись, — повторил Волк где-то совсем рядом. Рука Волка коснулась плеча мальчика. — Закрой глаза, — и Волк осторожно повёл его к выходу.

Джек попросил:

— Воды! — и старая кружка коснулась его губ.

Воздух снаружи был свежим и чистым — ни дать, ни взять, как в Территориях. Он отпил немного воды. На вкус она оказалась лучше любого лакомства. Волк долго держал кружку у его рта, потом отнял её.

— Если я дам тебе больше, ты можешь заболеть, — сказал он. — Попробуй немного открыть глаза, Джек — но только совсем немного.

Джек выполнил его указание. Миллион лучиков света брызнули в глаза. Он вскрикнул.

Волк сел, не выпуская из своих рук руку Джека.

— Не спеши. Понемногу, постепенно. — Он вновь поднёс к губам Джека кружку.

Солнечный свет был уже не таким слепящим. Джек смотрел на него сквозь ресницы, а капли воды падали ему в рот, орошая пересохшее горло.

— Ох, — сказал он. — Почему вода такая вкусная?

— Западный ветер, — кивнул Волк непонятно почему.

Джек шире открыл глаза. Его голова покоилась на плече Волка.

— Как твои дела, Волк? — спросил мальчик. — Ты нашёл достаточно пищи?

— Волки всегда находят достаточно пищи, — просто ответил Волк.

— Спасибо за мясо.

— Я обещал. Ты был стадом. Помнишь?

— О да, я помню, — улыбнулся Джек. — Можно мне ещё попить? — Он отодвинулся от Волка и сел на землю.

Волк протянул ему кружку. На нем опять были очки в стиле Джона Леннона; чёрные волосы на этот раз были гораздо короче плеч. Лицо Волка было усталым и дружелюбным. На нем красовалась майка с надписью «ЛЕГКОАТЛЕТИЧЕСКАЯ КОМАНДА УНИВЕРСИТЕТА ИНДИАНЫ» — размера на два меньше, чем требовалось.

Волк походил на вполне обычного человека. Конечно, он не выглядел студентом колледжа, но вполне мог бы сойти за игрока футбольной команды.

Джек моргнул, и Волк убрал кружку от его рта.

— Ну как, все в порядке?

— Отныне и навеки, — торжественно заявил Волк. — Только устал. Нужно немного поспать, Джек.

— Где ты достал майку?

— Она висела на столбе. Здесь холодно, Джекки.

— Ты ведь не убивал людей?

— Нет. Не людей. Волк! Пей воду помедленнее. — Его глаза на мгновение опять стали оранжевыми, и Джек понял, что Волк никогда не сможет стать обычным человеком.

Потом Волк зевнул.

— Немного вздремну. — Он поудобнее устроился на травке и почти сразу же уснул.