Брахманы и касты

Главная особенность Индии это невероятная сила проявления инстинктов и, как следствие этого – буйный расцвет всех форм жизни: фантазий и рассуждений, страстей и созерцательности, обрядов и литургии, философской систематики и психотехнической методики, эпоса, архитектуры храмов и их барельефов. Стремление к приданию формы борется с инстинктами за пластическое оформление, но потом само впадает в формализм. Ненасытность инстинкта нанизывает одно звено за другим, подобно ленточному червю, не видя необходимости где – то остановиться. Индия – полная противоположность греческого мира формы и равномерности. В борьбе за форму снова и снова побеждает бесформенность, безмерность, карикатурность.

То, что у греков было величайшим грехом, «хюбрис», в Индии стало принципом жизни: безграничность развития как минимум в одном направлении, которое допускает дхарма, - основа кастовой нравственности… Когда ненасытность инстинктов доходит до отвращения к миру и жизни, игра возобновляется в ином направлении: джайнизм ставит рекорды аскетизма, буддизм – созерцательности. Там, где греческая система обходилась тремя элементами, индийской требовалось три дюжины.

Но форма требует внутреннего равновесия, гармонии; в Индии ее не удалось достичь даже эстетически окрашенному учению Будды о спасении.

Вторая характерная черта Индии – техницизм, возведение средств на уровень субстанции. Эта черта связана с отсутствием чувства меры. Брахман сначала причисляет к высшим божествам жертвенный огонь и жертвенные возлияния, а потом и самого себя. В области религии техницизм, таким образом, означает обожествление магических средств, а потом и самообожествление мага. Достигнув совершенства, Будда одной рукой сдвинул небеса вместе со всеми богами. Философия превращает свои принципы в ипостаси.

С этим тесно связана и третья черта: метафизический индивидуализм. Спасение, возвышение на божественный уровень, - все достигается только собственными силами. Будда указал путь и больше ничего, а дальше пусть каждый спасается сам. На последователей Будды не снисходит благодать, он не жертвует собой ради них, не спасает мир и человечество, а только учит. И буддийская община состоит из самодовлеющих отшельников. То же самое и в «Бхагавадгите»: Бог – наблюдатель, в лучшем случае советник, но не помощник. Человек – продукт его деяний, его кармы, и от бесконечных перевоплощений он может освободиться только своими силами.

В сознании индусов кастовая система и вечный мировой порядок – одно, смешение каст равнозначно крушению мирового порядка. Разделение на касты – основополагающий мировой закон, поэтому в Индии нет мифа о сотворении всех людей, а есть миф о четырех актах творения четырех каст.

Индуизм распространялся и захватывал другие народы, сохраняя в неприкосновенности кастовую систему. Идея нации оставалась Индии чуждой до эпохи английской колонизации. Касты воздвигали непреодолимые барьеры между соплеменниками, но в них мог быть включен любой инородец, доказавший, что он следует дхарме данной касты. Таким образом, высшие слои неарийских народов Индии могли быть приняты в качестве Ариев в касты брахманов и раджпутов, тогда как индусам низших каст путь в них был заказан.

Кастовая система, таким образом, исключает идею единства человечества, а также идею нации. Тем не менее общество не распадается на множество отдельных, изолированных мирков. Краеугольным камнем кастовой системы является каста брахманов.

Брахманы очень давно теоретически обосновали свои притязания на первую роль среди людей и даже среди богов, но утвердиться в этой роли они смогли только после упадка военной знати и вытеснения созданных ею великих религий спасения – в начале эпохи, которую называют индийским средневековьем. Каста брахманов это только рамки без какой-либо внутренней организации и средств господства над другими кастами. Ее авторитет зиждется на традиции.

Кастовая система включает в себя все мыслимые социальные формы и ее нельзя вывести из какого-то одного начала: расы, племени, сословия, мужского союза и т. п. …Теоретически вся кастовая система кажется незыблемой, в действительности постоянными остаются только позиции брахманов… Но даже низшие слои воспринимают свой жребий как ниспосланный богами и не бунтуют против кастовой системы. Великие революции против нее, буддизм и джайнизм, начали образованные представители воинской касты, причем в высшей степени удивительно, что эти религии спасения воинов были направлены против священнослужителей.

Сочетание кастовой системы с учением о переселении душ, о карме и дхарме, - одна из самых удивительных особенностей Индии, высшее достижение брахманов.

Благодаря кастовому воспитанию индийское Средневековье достигло таких высот, которым западные Средние века не могут противопоставить ничего равноценности в области управления большими империями, в науке и технике, кораблестроении и мореплавании, торговле, организации и оснащении миллионных армий, химии и металлургии, создания академий и школ с сотнями аудиторий и тысячами студентов вплоть до развитой системы народных школ. Но последним откровением индийского духа была и оставалась своеобразная интеллектуализированная и технизированная религия, а брахман – образцовым типом человека.

Но брахманы никогда не имели действительной монополии в области культа и не создали церковной организации. Вера во всесилие жертв усиливала власть тех, кто умел правильно приносить жертвы. Брахманы знали «Веды», а «Веды» это наука о жертвоприношениях.

Но мы все время наталкиваемся на странное противоречие, затрудняющее понимание индийской сути, а также функций и положения брахманов. Да, брахманы были господствующим сословием, но их господство не принимало определенной формы, а их функции не были монополией. «Веды» были общей собственностью всех арийцев трех высших каст. Их вклад в воспитание был велик, но не менее велик был и вклад образованных кшатриев классической эпохи. Только с упадком этой образованной военной знати брахманы смогли утвердиться на первом месте в кастовой системе.

Таким образом, брахманы, несмотря на свое неоспоримое господство, по своей сути и по своим функциям не были едиными изнутри и четко отграниченными от остального общества… И здесь снова возникает трудно разрешимое внутреннее противоречие. Брахманская философия чрезвычайно далеко продвинула интеллектуализм, знание стало смыслом жизни и путем, ведущим к конечному совершенству в божественном мировом начале. Но здесь же кроется односторонность и условность такого знания: даже формальные науки превращались в теологическую технологию.

При том значении, которое придавалось знанию, понятен и высокий авторитет учителей в Индии. Авторитет учителя для ученика выше, чем авторитет отца для сына.

Однако тот почет, которым были окружены брахманы, требовал от них выполнения множества обязательств. Их жизнь расписана до мелочей, они должны соблюдать бесчисленное множество заповедей и правил.

Отличительная черта брахманов – их безмерное высокомерие. Но за свои огромные привилегии они платят выполнением соответствующих обязательств.

Индийская философия принадлежит к числу высших достижений человечества. С ее помощью развились и специальные науки. Не только среди брахманов, но и в других кастах выше всего ставилось знание. Все касты создали свои системы образования по образцу брахманской.

…Свой высокоразвитый интеллектуализм брахманы внедрили как господствующую и классическую форму выражения индийского духа. Буддизм обрезал буйно разросшиеся ветви этого интеллектуализма, но не изменил основной принцип: знание – путь к спасению.

Ко времени Будды брахманская теология уже переросла в философию, но космология, психология и этика еще сохраняли характер священного знания. Специальные науки развились лишь по мере развития системы образования.

Интеллектуализм Индии приобрел своеобразную окраску благодаря своей связи с мистикой. Философия брахманов это ярко выраженное мистическое мышление. Подобно тому, как философская мысль выросла из культовой практики, так и мистика – из переплетенных с нею аскетизма и экстаза, встречающихся и у воинов. Герой Бхима в «Махабхарате» - типичный берсеркер. Но интеллектуализм придал этому экстазу форму метафизики Упанишад, религий спасения и психотехники йоги. Однако полностью исчерпать потенциал экстатически-оргиастического источника, таким образом, не удалось.

Индия – страна романтической красоты, и все поведение, культура и образование брахманов пронизаны эстетикой. Основное направление буддизма также скорее эстетическое, чем религиозное. Будда был пророк – эстет и в монашеском одеянии, оставался таким же аристократом, как Толстой – в крестьянском.

Но брахманы это тоже была эстетическая аристократия…

Индийское искусство – романтическое, растительное искусство, оно не пластично, а живописно и является продолжением ландшафта, растительного и животного мира. Человек не противопоставляет себя природе, а чувствует себя ее частью. В своем беспокойстве и пестрой подвижности это искусство противоположно монументальному покою Египта. Даже статуи Будды внутренне вибрируют. Великий покой в Индии – лишь поверхностный покров, под которым бьется интенсивная жизнь, стремящаяся к власти над людьми, богами и миром, жизнь, воплощенная в танцующем Шиве, который подчиняет себе мир силой экстаза. Стиль индийского искусства открывает внутреннюю структуру индийского человека и его внешнего типа – брахмана.