Глава 2. — Кто спорит, секс — занятие замечательное, но у каждого из нас есть много других любимых дел

— Кто спорит, секс — занятие замечательное, но у каждого из нас есть много других любимых дел. Для меня, Корвин, это игра на ударных, а еще полеты и азартные игры, порядок значения не имеет. Пожалуй, летать все-таки приятнее — на планерах, воздушных шарах, да мало ли на чем — все от настроения зависит, сам понимаешь. Я в том смысле, что спроси ты меня в другой раз, и я заявлю, что мне больше по душе что-то другое. Да, все дело в настроении.

В общем, так… Несколько лет назад я был тут, в Амбере. Так, слонялся из угла в угол, ничем особо не занимаясь. Погостить приехал и путался у всех под ногами. Папаша еще жив был тогда, и как-то раз, когда он впал в особенно сварливое расположение духа, я понял, что пора бы мне прогуляться. И куда-нибудь подальше. Я давно заметил, что папашина любовь ко мне возрастает в прямой зависимости от того, на каком расстоянии от него я нахожусь. На прощание папаша преподнес мне изумительно красивый хлыст — наверное, для того, чтобы подстегнуть процесс разгорания отеческих чувств. Хлыст был превосходный — тонкий, инкрустированный серебром, просто мечта, а не хлыст — и я не преминул воспользоваться им по назначению. Решил предаться простым радостям бытия в соответствии с моими скромными запросами в одном уютном уголке Тени.

Путь был долгий. Не буду утомлять тебя подробностями. Главное, что я забрался очень далеко от Амбера. В этот раз я не искал места, где был бы важной персоной. От важных дел либо очень скоро в тоску впадаешь, либо наталкиваешься на уйму трудностей — смотря какую долю ответственности на себя взвалишь. А я хотел побыть совершенно безответственной личностью и развлечься по полной программе.

Тексорами — большой портовый город: жаркие дни, долгие ночи, дивная музыка, азартные игры круглые сутки, поединки каждое утро, а для тех, кто не в силах до утра потерпеть, — драки днем и ночью. А какие там воздушные потоки! У меня был маленький красный дельтаплан, и примерно раз в пару дней я летал на нем. Жизнь была хороша. Я вволю барабанил в в одном подвальчике выше по реке — стены там были такие же вспотевшие, как тамошние завсегдатаи, и дым тек в лучах светильников, словно струйки молока. А когда мне надоедали барабаны, я отправлялся поразмстья – обычно с женщинами или за карточный стол. И так до конца ночи…

Чертов Эрик! Он как-то обвинил меня в шулерстве, знаешь? Вот как раз где я всегда играю честно, это в картах. Для меня это серьезное занятие. Да, я умею играть, а еще мне везет. Ни тем, ни другим Эрик похвастаться не мог. Просто беда. Он так много чего умел делать хорошо, что не желал даже самому себе признаться в том, что на свете могут быть вещи, которые кто-то делает лучше, чем он. И если ты его в чем-то побеждал, получалось, что ты сплутовал. Как-то ночью он закатил жуткий скандал — дело могло бы плохо кончиться, но Джерард с Каином вмешались и не дали ему разойтись. Спасибо Каину — он тогда был на моей стороне. Бедняга… Жуткая смерть, глотка…

Ну вот, словом, оттягивался я в Тексорами — музыка, женщины, карточные выигрыши, и небо у меня под ногами. Пальмы и желтофиоли, что распускаются по ночам. Ну и все портовые ароматы: специи, кофе, деготь, соль — сам знаешь. Народу всякого полно — и тебе господа благородные, и купчишки, и пеоны. Моряки, путешественники… Все носятся туда-сюда как угорелые. Ну и парни вроде меня, любители острых ощущений. Прожил я в Тексорами чуть побольше двух лет и был счастлив. Честно, счастлив. Никаких общений с остальными – так, пара слов по Козырю вместо поздравительной открытки, и все. Амбер у меня просто из головы вылетел.

Но однажды ночью все разом переменилось. На руках у меня был «полный дом», а парень напротив изо всех сил старался угадать, не блефую ли я.

И вдруг со мной ни с того ни с сего заговорил бубновый валет.

Да-да, вот так все и началось. Правда, я тебе честно скажу, с головой у меня тогда неважно было. Я только что отыграл пару горячих партий, и мне все время везло. А до того я летал весь день, устал как собака, а предыдущей ночью почти глаз не сомкнул. Уже потом я подумал, что тут сработали наши мысленные ассоциации – кто-то пытался связаться со мной по Козырю, а у меня в руках как раз были карты, неважно, что самые обычные. Обычно-то мы при этом обходимся без инвентаря, только когда связываемся сами. Может, мое вольно парящее подсознание вцепилось в знакомый образ… Позднее я много раз голову ломал над этим. До сих пор не знаю, как все вышло.

Валет сказал: «Рэндом!» Потом перекосился весь и говорит: «Помоги мне».

Я начал чувствовать что-то знакомое, но уж очень слабо. Сам контакт был очень слабым. Потом стали проступать черты лица – и точно, Бранд. Видок у него был — хуже не придумаешь: не то в цепи закован, не то связан — не разберешь. И снова говорит: «Помоги». А я ему: «Слышу тебя. Что стряслось?» — «…в плену», — отвечает и еще что-то сказал, только я не разобрал. «Где?» — спрашиваю, а он только головой покачал. «Не могу протащить тебя, — говорит. Козырей нет, а я слишком слаб. Тебе придется добираться долгим путем».

Я не стал допытываться, как это ему удалось со мной связаться без Козыря. Главное было — узнать, где он находится. Я спросил, как его разыскать. Он сказал: «Смотри внимательно. Запомни все, что сможешь. На второй раз меня может не хватить. Захвати оружие…»

И я увидел – за его плечом, через окно, за зубцами стены, впрочем, не уверен. Корвин, это было где-то жутко далеко от Амбера — где-то там, где Тени начинают сходить с ума. Дальше, чем я люблю забираться. Формы как закоченевшие, но цвета постоянно меняются. Пламя. День без солнца. Камни носятся по земле, как яхты по морю. А Бранд… Бранд заточен в башне — крошечный островок постоянства посреди этого плывуна. Ладно, запомнил я все это. И еще успел заметить, что у подножия башни свернулась кольцом какая-то тварь — блестящая такая, переливающаяся. Похоже было, что она охраняет эту башню, но она так сверкала, что просто глаза слепило, и я толком разглядеть не успел, что это такое.

Потом вдруг все исчезло. Было — и нет. А я сижу, как идиот, пялюсь на валета бубен. Парень напротив, видно, совсем уж взбеленился — чего это я так долго думаю? Не тронулся ли я часом?

Я сорвал банк, доплелся до дома, рухнул на кровать, курил и думал, думал… Когда я уезжал, Бранд был в Амбере. Потом, когда я спрашивал, куда он делся, мне никто сказать не мог. Затосковал, дескать, собрался в одночасье и ускакал куда-то. Вот и все. И никаких вестей от него. Сам на связь не выходил, и его никто вроде бы дозваться не мог.

Я все гадал, что же могло случиться. Бранд — он ведь не дурак и пройдоха известный. Большего пройдохи у нас в семействе не найти, пожалуй. Но он попал в беду и звал меня на помощь. Почему меня? Эрик и Джерард — куда большие герои, чем я, и с радостью пустились бы в приключения. Кеин, пожалуй, отправился бы Бранду на помощь из чистого любопытства. Джулиан мог бы решиться на такое, чтобы всем нос утереть и с папашей поквитаться. И уж проще всего Бранду было самого папашу вызвать. А он вызвал меня. Почему?

Тогда я подумал, что, может, кто-то из наших повинен в том, что с Брандом случилось, — и, может, даже не кто-то один… Ну мало ли — вдруг, к примеру, отец его выделять вздумал… Словом, ты понимаешь, устранение лишних. Если так, то вызови он папашу — тот бы в нем мигом разочаровался.

Так что я заглушил в себе порыв связаться с кем-нибудь из наших и позвать кого-то на подмогу. Бранд позвал меня, и вполне возможно, что сообщи я об этом кому-то в Амбере, я тем самым все равно что сам перережу ему глотку. Ладно. Что я могу тут разыграть для себя?

Если речь шла о наследовании, если Бранд и вправду выбился в фавориты, выдай я его — он бы мне это припомнил. А если нет… Вариантов было хоть отбавляй. Может, он домой возвращался и на что-то напоролся, на что-то такое, о чем следовало разузнать получше. А еще мне было жутко любопытно, как это он ухитрился пробиться ко мне без Козыря. В общем, я бы сказал, что из одного только любопытства я решил отправиться в одиночку и попытаться спасти Бранда.

Я достал свою колоду и попробовал с ним связаться. Как и следовало ожидать, он мне не ответил. Я хорошенько выспался, а с утра снова попробовал его вызвать. То же самое. Ладно, решил я, ждать больше нечего.

Почистил меч, плотно поел, напялил на себя какие-то шмотки погрязнее, прихватил темные очки-поляризаторы… Точно не знал, помогут ли они мне там, но та тварь возле башни была такая яркая… Никогда не помешает прихватить с собой все, что может принести пользу. По той же причине я взял и пистолет. Было чувство, что толку от него мало будет, и я не ошибся. Но как я всегда говорю: пока сам не попробуешь — не узнаешь.

Единственным, с кем я попрощался, был один ударник, мой приятель. Я отдал ему свою установку, в хороших руках с ней ничего не случится.

Потом спустился к ангару, повозился с дельтапланом, устроился в седле и поймал отличный воздушный поток.

Не знаю, летал ли ты когда-нибудь через Тени? Нет? Понятно. Ну так вот… Я был над морем и летел до тех пор, пока северный берег не превратился в тонкую полосочку. Подо мной плескались темно-свинцовые волны — вздымались, трясли искристыми белыми бородами и снова опадали. Ветер переменился. Я сделал разворот, помчался над волнами к берегу. Небо потемнело. Когда я долетел до устья впадавшей в море реки, никакого Тексорами там и в помине не было — на многие мили тянулись сплошные болота.. Я поймал восходящий поток воздуха и полетел над землей, вверх по течению реки, над всеми ее излучинами, поворотами, притоками… Ничего тут теперь не стало — ни причалов, ни дорог, ни транспорта. Все заросло высоченными деревьями.

На западе сгустились облака — розовые, жемчужные, желтые. Солнце постоянно меняло цвет — оно было оранжевым, потом стало красным, потом желтым. Что ты головой качаешь? Солнце — это из-за городов. Когда я тороплюсь, я удаляю… нет, не совсем так — следую природным путем. Все эти рукотворные сооружения подобному мешают. Для меня главное — светотени и рельеф. Вот почему я тебя спросил, летал ли ты через Тени. Это совершенно особенное дело.

В общем, я летел на запад, и леса постепенно сменились зелеными лугами, которые мало-помалу побледнели, распались, превратившись в коричневые, рыжеватые и желтые пятна. Потом все внизу посветлело, рассыпалось на мелкие крошки, а затем слилось в сплошное грязное пятно. За свою спешку я получил в подарочек грозу. Я пытался обогнуть грозовой фронт, но кругом уже полыхали молнии, и я побоялся, что порывы ветра окажутся слишком свирепыми для моего маленького дельтаплана. Я быстро направил его вниз, под облака, но в результате снова увидел под собой зелень лугов. И все-таки я ухитрился проскочить грозу, и в спину мне светило жаркое желтое солнце. Через некоторое время я добился того, что подо мной снова оказалась пустыня — голая, мрачная, холмистая.

А потом солнце сжалось, его опоясали полосы туч — они словно по кусочку стирали солнце с небес. В бешеной спешке я так сократил путь, что забрался немыслимо далеко от Амбера — так далеко, как никогда не забирался.

Солнце исчезло, но свет остался. Яркий, но какой-то сверхъестественный, рассеянный, непонятно откуда исходящий. Глаза слепило, перспективу разглядеть было просто невозможно. Тогда я опустился пониже, чтобы ограничить поле зрения. Скоро впереди возникли большие скалы. Постепенно они стали приобретать те самые очертания, что мне запомнились.

Естественно, когда летишь над скалами, тут только успевай поворачиваться — вверх, вниз и так далее. Дельтапланом стало трудно управлять. Я опустился ниже, чем нужно, и в одном месте чуть было не врезался в скалу. В довершение всего появились клубы дыма, заплясали языки пламени — примерно так, как я запомнил — безумно, беспорядочно, то там, то тут, выбиваясь из расселин в земле, дыр, входов в пещеры. И цвета метались — в общем, все в точности так, как я успел запомнить. А потом скалы начали двигаться — зашевелились и поплыли, словно корабли без руля и ветрил в тех местах, где родятся радуги.

Воздушные потоки тоже словно обезумели. Порывы ветра налетали один за другим, лупили по крылу, словно струи фонтанов. Я держался, как мог, но понимал, что на такой высоте мне долго не протянуть. Поднялся повыше, на время позабыв обо всем — только бы удержать высоту. Когда я снова посмотрел вниз, там происходило что-то наподобие жуткой регаты черных айсбергов. Скалы носились по земле, налетали одна на другую, отскакивали, снова сталкивались, вертелись, перелетали через открытые пространства, пролетали одна другую насквозь… А меня мотало то вверх, то вниз, и очень скоро я почувствовал, что воздушный поток ослабевает. Тогда я в последний раз дал Теням пинка и снова глянул вниз. Вдалеке я увидел контуры башни, а в ее основании пождидало что-то ярче льда и алюминия.

Последний толчок — и все было кончено. Я понял это по тому, как забесновался ветер. Порвалось несколько тяжей, и меня помчало вниз — словно в лодочке по водопаду. Я задрал нос дельтаплана, выровнял полет, но мы все равно неслись вниз на бешеной скорости. Я только успел разглядеть, куда мы падаем, и выскочил в последнее мгновение. Один из этих гуляк-монолитов налетел на мой несчастный план и стер его а порошок. Об этом я тогда пожалел больше, чем о собственных ушибах и царапинах.

Приходилось торопиться — на меня неслась гора. Мы оба изменили направление, к счастью, избрав разные стороны. Я понятия не имел, как эти булыжники вообще двигаются, и поначалу не видел и сколь-либо внятного узора в их перемещениях. Земля под ногами была то теплая, то горячая, из нее валил дым, рвалось пламя. Мерзко пахнущие газы сочились из бесчисленных отверстий. Я спешил к башне, избрав по необходимости беспорядочный маршрут.

Добирался я долго. Как долго, точно не скажу, за временем я следил меньше всего. По пути я, однако, заметил несколько закономерностей. Во-первых, крупные камни двигались быстрее мелких. Во-вторых, они носились по концентрическим орбитам, большие вокруг меньших, все в движении. Может быть, первотолчок этого круговращения исходил от крошечной пылинки, а может, и вообще от одной-единственной молекулы. Но искать центр этого камневорота у меня ни времени, ни желания не было. Я просто лавировал между скалами, исподволь размышляя, и это, видимо, помогло мне избежать нескольких столкновений.

Итак, Чайльд Рэндом к башне черной подошел, в руках сжимая меч и пистолет note 16. Очки болтались на ремешке на груди. В этом дыму и бликах непонятного освещения надевать их я не собирался, пока это не станет совершенно необходимым.

По какой-то непонятной причине камни к башне не приближались. Она стояла на возвышении, и, когда я до нее добрался, понял, что пляски камней происходят в громадной котловине у подножия холма, на котором стояла башня. Но пока оттуда, где я стоял, трудно было понять, что собой представляет это возвышение — остров или полуостров.

Я плелся вперед сквозь дым, по обломкам камней, увертывался от языков пламени, то и дело вырывавшихся из трещин и дыр в земле. Наконец я почувствовал, что поднимаюсь по склону и немного уклонился от прямого пути к башне. Ненадолго задержался в том месте, где с башни меня не было видно, проверил, в порядке ли оружие, отдышался и напялил очки. Я добрался до края подъема и припал к земле.

Да, очки сработали. И да, тварь только меня и пожжидала.

Оно выглядело еще более ужасно оттого, что была в нем какая-то удивительная красота. Змеиное тело толщиной в бочку, голова как гвоздодер, заостренный в сторону пасти. Глаза — бледно-бледно-зеленые. И вся тварь была прозрачная, как стеклышко, только кое-где виднелись тоненькие, едва заметные линии, обозначавшие кольца. Что бы там ни текло у страшилища по венам, оно тоже было прозрачным. Смотришь и видишь внутренности — вот они, мутные, непрозрачные, какие-то затуманенные. Зрелище просто завораживающее — лежать и смотреть, как эта штука устроена. Да, еще у чудища была густая грива — что-то наподобие стеклянной щетины, которая воротником обнимала шею.

Когда тварь пошевелилась, заметив меня, она подняла голову и заскользила вперед. Это было похоже на движение воды — такая живая река без русла и берегов. Но когда я разглядел, что у чудища в желудке, я похолодел… Там был полупереваренный человек.

Я поднял руку с пистолетом, прицелился в ближайший ко мне глаз чудища и нажал на курок. Я ведь тебе уже говорил — без толкуь. Я бросил пистолет, вскочил, отпрыгнув влево, оказался по правую сторону от головы чудища и попытался попасть ему в глаз мечом.

Ты должен знать, как трудно прикончить всякого похожего на змею зверя. Я решил сперва ослепить его и оттяпать язык. Потом, положась на свое проворство, я собирался нанести несколько хороших ударов по шее, пока не обезглавлю тварь. А там она уже может всласть поизвиваться в агонии и наконец сдохнуть. Я еще надеялся, что она более медлительна, пока переваривает недавний обед.

Ну, если она была медлительной, мне крупно повезло, что я не появился там раньше. Когла я полоснул мечом, тварь дернула головой и нырнула под лезвие, пока я еще не восстановил равновесие. Рыло ударило мне в грудь, как хороший молот. Короче, я упал.

Упал, покатился по земле, быстренько отполз подальше. Еще чуть-чуть, и я бы оказался на краю обрыва. Я мгновенно поднялся, а тварь развернулась и снова кинулась на меня. Ее голова взметнулась футах в пятнадцати надо мной.

Я прекрасно понимаю, Джерард на моем месте ринулся бы в атаку. Этот громила просто располовинил бы тварь своим громадным мечом, она бы, естественно, повалилась, накрыла его своим мерзопакостным телом, а он после выкарабкался бы, отделавшись несколькими синяками. Может, еще разбитым носом. Ну а Бенедикт — уж тот бы не промахнулся, целя твари в глаз. К тому моменту оба глаза уже бы лежали у него в кармане, а башкой твари он бы в мячик играл, сочиняя в уме примечания к Клаузевицу note 17.

Но они-то настоящие герои, а я… А я стоял как идиот, выставив вперед меч, сжав рукоять обеими руками, упершись локтями в бедра, запрокинув голову. Больше всего на свете мне хотелось драпануть во все лопатки и забыть об этом на всю оставшуюся жизнь.

Но только… я знал, что, если брошусь наутек, тварь настигнет меня и сожрет как миленького.

Да еще из башни донеслись вопли — значит, меня заметили, но оглядываться и смотреть, что там творится, у меня желания не было. Я принялся дразнить чудище. Я хотел, чтобы оно снова атаковало меня, и тогда уж я с ним покончил бы, так или иначе.

В конце концов тварь кинулась на меня, а я, изловчившись, размахнулся и изо всех сил вогнал меч в то место, куда метил.

Сам я от этого удара еле очухался. Левый бок онемел, и было такое ощущение, словно я на целый фут врос в землю. Однако удар удался. Каким-то образом я сделал все правильно. Маневр прошел именно так, как я хотел и спланировал.

Вот только чудище отказалось выполнять свою часть и сотрудничать, переходя к смертной агонии. Напротив, этот гад снова задрал голову. Мало того, он еще и меч мой уволок — тот по рукоять ушел в левую глазницу твари, а кончик лезвия торчал посреди стеклянных игл гривы. Словом, я понял, что нападающие сейчас в ударе.

А из прохода в основании башни стали появляться какие-то фигуры — медленно, крадучись, они двигались в мою сторону. Видок у этих парней был премерзкий, они были вооружены, и я почувствовал, что в драке с чудищем они явно не на моей стороне.

«Ладно, — решил я. — В другой раз буду знать, что надо получше целиться».

— Бранд! — прокричал я. — Это я, Рэндом! Не могу прообиться! Прости!

А потом я повернулся, побежал, соскользнул с края обрыва и во всю прыть помчался по склону к котловине, где бесновались камни, на бегу решая, верно ли я выбрал время для бегства.

Как во многих случаях, ответ был и «да», и «нет». Клянусь, таких лихих прыжков мне бы в жизни своей не сделать, если бы… Уцелеть-то я уцелел, но вот именно, что уцелел — весь побитый, исцарапанный и, похоже, ногу в лодыжке сломал.

Встать и снова побежать меня заставили шум наверху и звук осыпающегося щебня. Когда я надел очки и посмотрел наверх, я понял, что чудище решило спуститься с холма, догнать меня и завершить столь успешно начатое дело. Проклятый змей-призрак сползал, извиваясь, по склону. Вокруг глаза темнело пятно в том месте, куда угодил мой меч.

Я сел. Встал на колени. Пощупал лодыжку и понял, что идти не смогу. Поискал глазами какую-нибудь палку, чтобы опереться. Ничего даже смутно похожего. Я пополз. Что еще оставалось делать? Только пытаться по возможности выиграть расстояние и думать, что еще можно предпринять для спасения собственной шкуры.

Спас меня камень — один из тех, что были поменьше остальных и носились не так бешено, — размером с небольшой фургон. Когда я заметил, что он приближается ко мне, я подумал: а почему бы не воспользоваться им в качестве транспортного средства? К тому же это могло обеспечить мне некоторую долю безопасности. Камни, что носились быстрее, не вызывали у меня доверия.

Соображая таким образом, я проследил за движе-нием более крупных камней рядом с тем, что выбрал для себя, попытался уловить систему в их перемещении и приготовился, выжидая подходящего момента. А при этом еще во все уши слушал — близко ли чудище. С вершины холма уже доносились вопли мерзких охранников башни. Я лихорадочно гадал, кто они такие и нападут ли на меня.

Улучив момент, я пополз к избранному мной камню. Без труда увернулся от проскочившего мимо булыжника, а потом пришлось обождать, когда проскочит следующий. Затем мне пришлось рискнуть и оказаться на пути у «моего» камня, иначе бы я просто не поспел.

Я все рассчитал правильно — ухватился за выступы на камне, которые приглядел заранее, и меня проволокло по земле примерно футов двадцать, прежде чем я успел что-либо сообразить.

Погоня была близко. Тварь продолжала ползти за мной, уцелевшим глазом следя за здоровенными камнями.

А сверху слышался весьма и весьма удручающий вой. Вскоре по склону вниз повалила целая толпа охранников башни, издавая боевые кличи, как я понял, предназначенные для того, чтобы подбодрить чудище. Я принялся растирать лодыжку и попытался расслабиться. Прозрачный гад полз за мной и обогнул первый крупный камень, который как раз завершил очередной круг.

«Далеко ли я смогу сместиться по Теням, пока тварь не настигнет меня?» — думал я. Все двигалось вокруг, все менялось…

Тварь дождалась, пока мимо нее проскочил очередной камень, заметила меня, проползла еще немного…

«Тень, на помощь, поскорей…»

Отряд ратников на ту пору уже завершал спуск с холма. А тварь выжидала, когда между валунами образуется просвет, чтобы добраться до того камня, на котором сидел я. Я знал, что ей ничего не стоит задрать голову и слизнуть меня с камня.

«Оживи и тварь убей!»

Вертясь и скользя на верхушке камня, я ощутил структуру Тени, погрузился в нее, начал манипулировать ею, переводя возможное в вероятное, а вероятное в реальное, почувствовал приход реального в виде едва заметного искривления пространства и в нужный момент придал Тени необходимый толчок…

Естественно, моя спасительница появилась с той стороны, где у твари был слепой глаз, — громаднейшая скала, всем скалам скала, накренившаяся набок, словно потерявшая управление. Конечно, намного изящнее было размазать этого гада между двумя скалами, но с него и одной хватило. На изящество у меня не было времени. Я просто взял и сделал так, что скала подмяла под себя чудище, переехала его и помчалась дальше, а тварь размазалась по земле.

Правда, мгновение спустя размозженное тело чудища ни с того ни с сего поднялось в воздух, извиваясь, полетело, гонимое ветром, и вскоре скрылось из виду.

А мой камешек уносил меня все дальше — медленно, но верно. И все вокруг плыло и вращалось. Те ублюдки, что бросились за мной в погоню, сгрудились у подножия, посовещались и, судя по всему, решили-таки догонять меня. Но их-то мне бояться было совершенно нечего. Я на своем камешке мог в любой момент проскочить сквозь Тени и оставить их отряд на много миров позади. Только это я И мог себе позволить. С ними мне, как с чудищем, управиться было невозможно. В конце концов они были у себя дома, обозлены и живы-здоровы.

Я снял очки и снова пощупал лодыжку. Попробовал встать. Было больно, но на ногах я худо-бедно держался. Я снова сел и попытался подвести итоги. Итак, я остался без меча и здорово покалечился. На подвиги меня не тянуло, и самое лучшее было — убраться отсюда подобру-поздорову. Я успел разузнать, что тут к чему, и в следующий раз мне могло повезти больше. И вот…

Небо посветлело, цвета перестали бешено метаться. Языки пламени присмирели, стали пониже. Отлично. Тучи стали понемногу рассеиваться. Великолепно. Вскоре за облаками возникло сияние, исходившее из определенного места. Восхитительно. Когда тучи разойдутся окончательно, в небесах засияет солнце.

Я оглянулся и, к величайшему удивлению, обнаружил, что за мной все еще гонятся. Скорее всего я просто недостаточно усердно потрудился над аналогами ублюдков в срезе новой Тени. Полагаться на то, что все предусмотрел, когда так торопишься, неосмотрительно. Ну ладно…

Я снова сместился. Камень, на котором я сидел, мало-помалу изменил курс, несколько изменил форму, остался без спутников и двигался по прямой туда, где, по моим представлениям, должен был находиться запад. Тучи разошлись, на небе светило тусклое, бледное солнце. Камень набирал скорость. Стало быть, все в порядке. Теперь уж я точно попал совсем в другое место.

Однако далеко не все было в порядке. Когда я снова оглянулся, я обнаружил, что мои преследователи все еще гонятся за мной. Правда, я здорово оторвался от них. Но почему они не исчезли?

Что делать — такое иногда бывает. А причин тому могло быть две. Либо я настолько взбудоражен всем случившимся, что мои действия по перемещению далеко не идеальны и я невольно утащил мерзавцев с собой, либо я сохранил константу там, где нужно было подавить переменную, то есть, перенося себя в другое место, бессознательно потребовал, чтобы элемент погони сохранился. Тогда получалось, что подонки были другие, но это ничего не меняло — они все равно гнались за мной.

А я растирал лодыжку как проклятый. Солнце стало оранжевым. Ветер с севера взметнул тучу песка и пыли и повесил ее за моей спиной, скрыв от меня отряд преследователей. Я мчался на запад, где все более явно вырисовывалась горная гряда. Время вошло в фазу разрыва. Боль в лодыжке мало-помалу утихала.

Я решил немного передохнуть. Камень мне попался довольно удобный, если такое можно сказать про камень. Не было смысла гнать его с бешеной скоростью, когда все вокруг, казалось, движется так мирно и гладко. Я растянулся на спине, забросил руки за голову и стал смотреть на приближающиеся горы, думая о Бранде, томящемся в башне. Место было то самое. Все в точности так, как он мне показал. Правда, он мне не показал охранников. И я решил, что должен выскочить в подходящую Тень, набрать подмогу, а потом вернуться туда и задать этим гадам жару. Тогда все должно получиться как надо.

Полежав немного, я потянулся, перевернулся на живот и поглядел назад. Будь я проклят, если погони не было! Подонки даже нагнали меня!

Ну, естественно, я просто взбесился от злости. Хватит! Сколько можно от них удирать? Сами напросились. Пора было разделаться с ними.

Я осторожно поднялся. Боль в лодыжке все еще чувствовалась, но уже притихла. Я поднял руки в поисках нужных мне Теней. И нашел их.

Камень подо мной прекратил движение по прямой и двинулся вправо, описывая дугу. Искривленное пространство уплотнилось и натянулось. Я перемахнул через параболу и помчался прямо на своих преследователей с нарастающей скоростью. Времени создавать бурю позади себя не было, хотя, если бы удалось, это был бы весьма впечатляющий нюанс.

Подонков было десятка два. Удивленные скоростью моего приближения, они благоразумно рассыпались. Но парочке не повезло — не успели отбежать. И поделом! Я проскочил через новую кривую и вернулся обратно — быстро, как только мог.

Вид поднимающихся в воздух трупов потряс меня до глубины души. Они оторвались от земли, взлетели под углом и парили у меня над головой.

Удар был удачен, однако я обнаружил, что несколько мерзавцев успели залезть ко мне на камень. Первый из них взобрался наверх и замахнулся мечом. Я перехватил его руку, вырвал меч и сбросил наглеца на землю. Наверное, тогда-то я и заметил шпоры на ладонях у твари. Мерзость жуткая — меня аж передернуло.

В это время те, что были внизу, принялись обстреливать меня какими-то пакостными штуками, а на камень взобрались еще двое. Было похоже, что к ним скоро присоединятся другие.

Что делать, даже Бенедикт иногда отспупает. По крайней мере те, кто уцелеет, меня надолго запомнят!

Я отпустил Тени, оторвал шипастую лапу, что вцепилась в мой бок, и еще одну — что схватила меня за бедро, рубанул по той руке подонка, что держала меч, поддал ему как следует в солнечное сплетение, упал на колени, чтобы избежать удара, который мне готов был нанести второй мерзавец, и ответным ударом сбил его с ног. А потом скинул обоих с камня.

Наверх карабкались еще пятеро. Камень летел на запад. С десяток ублюдков перегруппировывались позади, а в воздухе над ними реяли трупы их товарищей.

Со следующим мне крупно повезло — только он успел появиться над краем камня, как незамедлительно отправился на тот свет. Туда ему и дорога. Теперь счет был четыре-ноль в мою пользу.

Пока я разделывался с последним, на камень забрались еще трое, причем все с разных сторон.

Я схватился с одним из них и прикончил его, но тут подоспели двое и разом навалились на меня. Я принялся отбиваться, а в это время к ним подоспел еще один.

Не сказать, чтобы ублюдки были такими уж потрясающими бойцами, но на камне стало тесновато, да и поверхность у него была для поединка не самая удобная — сплошные выступы, и притом острые. Я вертелся как волчок, раздавал удары налево и направо, скакал в разные стороны, пытаясь добиться того, чтобы ублюдки мешали друг другу. И когда мне показалось, что я ухитрился выстроить их боевой порядок в соответствии со своими пожеланиями, пошел в атаку. Получил, правда, парочку порезов — мне, хочешь не хочешь, пришлось раскрыться, но череп я одному таки проломил — отомстил за полученные раны. Удар был силен — ублюдок полетел к краю камня да еще и товарища с собой прихватил. Они зацепились друг за друга и разом отправились вниз.

К несчастью, один из них уволок с собой мой меч — видимо, тот увяз в его черепушке. Наверное, денек такой у меня выдался, особенный — мечи терять. Я еще подумал: может, это мне по гороскопу так положено — надо было поинтересоваться, прежде чем в путь трогаться.

Однако мне хватило ловкости, и я успел уклониться от удара, который мне приготовился нанести последний оставшийся враг. Увертываясь, я поскольз-нулся на лужице крови и пролетел до самого края камня. Мог бы свалиться на землю, и тогда камень переехал бы меня, и я бы остался в тех краях на веки вечные — плоский такой Рэндом, что-то вроде экзотического коврика, который забавлял бы тамошних путников.

Я скользил вниз и пытался ухватиться за какой-нибудь выступ, а ублюдок подбежал и высоко занес меч, собираясь сделать со мной то же самое, что я только что сделал с одним из его товарищей.

Но мне удалось ухватить его за ногу. При этом меня здорово тряхнуло, и… будь я проклят — именно в это мгновение кто-то попытался связаться со мной по Козырю.

Я рявкнул: «Занят! Свяжитесь попозже!» — и последним усилием удержался на камне, в то время как мой противник упал на спину и покатился вниз. Я попытался дотянуться до него и схватить за ногу: хотелось взять его в плен и потолковать с ним, но моя, казалось бы, неуклюжая подножка оказалась более чем удачной. Я вскарабкался на верхушку камня и встал, чтобы поглядеть, что творится позади.

Я был неприятно удивлен.

Поредевший отряд все еще гнался за мной. Правда, мне удалось здорово оторваться. Ну, по крайней мере очередная группа еще не скоро пойдет на абордаж.

Меня снова несло к горам. Вызванное моим заклинанием солнце начало основательно жарить. Я весь вымок от пота и крови. Раны саднили. Жутко хотелось пить. Дождь, скоро должен пойти дождь, решил я. Думай об этом, только об этом, а потом уже обо всем остальном.

И я приготовился к переносу в этом направлении.

Представил себе сгущающиеся тучи… вот они собираются, темнеют…

Я перенесся куда-то в другое место, и в полубреду мне послышалось, будто кто-то снова зовет меня и не может дозваться… О, сладостная темнота!..

Проснулся я оттого, что хлынул дождь — сильный, проливной. Я не сразу понял, отчего так темно — от грозы или оттого, что наступил вечер, а может, от того и другого сразу. Похолодало. Я расстелил на камне плащ и лег на спину, раскрыв рот. Лежал, глотал струйки дождя, время от времени стряхивая скапливающуюся в складках плаща воду. Постепенно я утолил жажду. Струи дождя омыли мои раны. Камень вымок не меньше меня и стал таким скользким, что передвигаться по нему было рискованно. Горы теперь намного приблизились. Вспышки молний озаряли их вершины. Позади все было окутано мраком, и я не мог разглядеть, есть за мной погоня или нет. Дорогу, правда, здорово развезло, и вряд ли подонки могли за мной угнаться на своих двоих, но полагаться на такое, когда пробираешься сквозь незнакомые Тени, не стоит. Я немного побранил себя за то, что заснул, и довольно быстро себя же простил, поскольку ничего ужасного, пока я спал, не случилось. Я завернулся в плащ, поискал сигареты, которые взял с собой из Тексорами, и, к величайшему удивлению и радости, обнаружил, что почти половина из них уцелела. С восьмой попытки мне удалось добыть из Тени огня. А потом я сидел себе, курил и блаженствовал под дождем. Мне было так хорошо, что даже двигаться не хотелось, и я не шевелился несколько часов подряд.

Когда гроза наконец прекратилась и небо прояснилось, стало ясно, что наступила ночь. В небе горели странные, незнакомые созвездия. Потрясающе, как красивы ночи в пустыне!.. Гораздо позже я заметил, что дорога пошла на подъем и скорость камня уменьшилась. Что-то происходило: на меня и на камень действовали какие-то физические силы. Понимаешь, сам подъем не был настолько крутым, чтобы значительно снизить скорость камня. Связываться с Тенями я не хотел — боялся потерять дорогу, но тем не менее хотел оказаться в таком месте, где посторонние воздействия не сбивали бы меня с толку.

А потому я дал камню окончательно замедлить ход и остановиться, слез с него и зашагал вверх по склону. На ходу я играл в ту игру с Тенями, которой всех нас научили в детстве. Минуешь какой-нибудь объект — сухое дерево, груду валунов — и сделай так, чтобы небо по обе стороны от объекта стало разным. Мало-помалу в небесах начали проступать знакомые созвездия. Я знал, что спускаться буду уже не с той горы, на которую взобрался. Раны мои все еще тупо болели, а вот боль в лодыжке почти совсем прошла. Я отдохнул и чувствовал, что идти смогу долго. Похоже, все снова было в порядке.

Прогулка вышла действительно долгой. Склон становился все круче. Правда, время от времени я попадал на торную тропу, и тогда было легче шагать. Я шел и шел вперед под знакомым небом и был полон решимости не останавливаться до утра. Вскоре — я даже не успел толком заметить, когда, — моя одежда сменилась и стала такой, какая соответствовала данной Тени. На мне оказались грубые парусиновые штаны и такая же куртка. Место промокшего плаща заняла сухая накидка.

Неподалеку послышался крик совы, а где-то далеко позади, внизу, раздались звуки, напоминавшие завывание койота. Как они радовали мой слух, эти знакомые звуки! Я почувствовал себя в безопасности. На душе стало легче, я стал понемногу отходить от жуткого отчаяния, охватившего меня во время погони.

Примерно через час я не выдержал и уступил искушению еще разок поиграть с Тенью. Ведь нет ничего сверхъестественного в том, чтобы встретить в таких горах бродячую лошадь, верно? И я ее встретил. Минут десять ушло на то, чтобы сойтись с ней покороче, после чего я вскочил на нее, и верхом мой путь к перевалу стал куда приятнее. Подмораживало. Взошла луна, и тропа заиграла искорками инея.

В общем, я ехал всю ночь. Задолго до рассвета одолел перевал и начал спускаться в предгорья. Оглядевшись, я отметил, что гора позади стала выше. Склон зеленел свежей травой, по нему сбегали ровные линии шоссе, вдоль которых тут и там виднелись аккуратные домики. Стало быть, все шло именно так, как я задумал.

Наряд на мне снова изменился — теперь я был одет в брюки цвета хаки и легкую рубашку, поверх нее — ветровка. Высоко в небе мчался реактивный самолет, оставляя за собой ребристую полосу, верша свой путь от горизонта к горизонту. В ветвях деревьев распевали птицы. Начинался теплый солнечный день.

Вот тогда-то я и услышал, что кто-то упорно произносит мое имя. Меня снова звали через карту. Я резко натянул поводья и ответил:

— Да.

Это был Джулиан.

— Рэндом, где ты? — спросил он.

— От Амбера далековато, — ответил я. — А что?

— Кто-нибудь из наших пытался связаться с тобой?

— Недавно — нет. Вчера кто-то пытался, но я был занят и разговаривать не мог.

— Это был я, — сказал Джулиан. — Тут такое происходит, что лучше тебе быть в курсе.

— А ты где? — спросил я.

— В Амбере. В последнее время у нас кое-что случилось.

— Например?

— Отца давно кет дома. И никто не знает, где он.

— Он и раньше, бывало, пропадал подолгу.

— Да, но раньше он оставлял хоть какие-то распоряжения на время отлучек и как-то давал о себе знать.

— Верно, — согласился я. — А «давно» — это сколько?

— Год с лишним. Ты что, ничего не знал?

— Я знал, что он уехал. Джерард как-то обмолвился.

— Вот и добавь все это время к упомянутому «как-то».

— Ясно. Ну и как вы там управляетесь?

— В том-то и дело. До сих пор мы решали все вопросы по мере их возникновения. Джерард и Каин командовали флотом, как и при отце. Только без него они все решения принимали самостоятельно. Я снова возглавил патруль в Арденском лесу. Но у нас нет человека, который взял бы на себя централизованную власть, принимал бы стратегические решения, говорил бы, так сказать, за весь Амбер.

— То есть нужен регент. Что ж, запросто — можем метнуть карты.

— Все не так просто. Мы думаем, что отец погиб.

— Погиб? Почему? Как?

— Мы все время пытались вызвать его. Целый год. Каждый день. Тишина. Что скажешь?

— Может, он и вправду погиб, — промолвил я. — Мало ли что с ним могло приключиться. Но все равно… мало ли что… Может, он в плену. Томится где-нибудь в тюрьме, к примеру.

— Тюрьма не может помешать Козырям. Ничто не может. Достаточно мгновения связи, и он попросил бы подмоги.

— Тут я спорить не могу, — сказал я. (Сказать-то сказал, а сам вспомнил о Бранде.) — А может быть, он намеренно не желает выходить на связь?

— С какой стати?

— Понятия не имею, но такое возможно. Ты же знаешь, отец порой ужасно скрытничает.

— Нет, — не согласился Джулиан. — Не похоже. Все равно он должен был бы как-то дать знать о себе — какие-нибудь распоряжения, намеки…

— Ну ладно, так или иначе, — сказал я, — делать-то что?

— Кто-то должен занять престол Амбера.

Я чувствовал, что Джулиан к этому клонит, — а ведь, казалось бы, такое в принципе не должно было случиться никогда.

— Кто? — спросил я.

— Эрик представляется лучшим из всех, — ответил Джулиан. — Честно говоря, несколько месяцев он и так правит. Осталось уладить кое-какие формальности.

— То есть он будет не просто регентом?

— То есть он будет не просто регентом.

— Понятно. И впрямь, пока меня дома не было, много у вас там всякого случилось. А насчет Бенедикта вы не думали?

— Ему, похоже, хорошо там, где он находится. Болтается в какой-то Тени.

— А что он про это про все думает?

— Он явно не в восторге. Но вряд ли взбунтуется, слишком много шуму.

— Ясно, — сказал я. — А что Блейз?

— Они с Эриком поскандалили, но войска не подчинялись приказам Блейза. Месяца три назад он покинул Амбер. Позже он доставит нам неприятностей. Но мы к такому готовы.

— Джерард? Каин?

— Они пойдут за Эриком. А ты как на это смотришь?

— А девочки?

Джулиан пожал плечами:

— Сестрицы, похоже, все принимают как должное. Нет проблем.

— А Корвин, видимо, не…

— Тут никаких новостей. Он мертв. И все мы это знаем. Его могила уже мхом поросла. Если он жив, значит, сам отрекся от Амбера. Здесь все кончено. Ну, так на чьей ты стороне?

Я хмыкнул:

— Вряд ли мое положение дает мне право решающего голоса.

— Нам важно знать твое мнение.

Я кивнул и сказал:

— Знаешь, я всегда держал нос по ветру. Плыть против ветра — не в моих правилах.

Джулиан улыбнулся и кивнул мне в ответ.

— И когда коронация? — поинтересовался я. — Надо понимать, что я приглашен?

— Конечно, конечно. Точная дата пока не назначена. Надо еще утрясти кое-какие мелочи. Как только дата будет назначена, кто-нибудь из нас свяжется с тобой.

— Спасибо, Джулиан.

— До свидания, Рэндом.

Я не сразу пришел в себя. Сидел, думал. Потом продолжил путь, размышляя о новостях. Интересно, как долго Эрик проворачивал свою затею, гадал я.

Большая часть перемен в Амбере могла произойти совсем недавно, но план наверняка был составлен заранее. Ну, естественно, у меня возникли серьезные подозрения в том, что Эрик причастен к беде, в которую угодил Бранд. Знаешь, я ничего не мог с собой поделать — даже решил, что Эрик и к исчезновению отца мог руку приложить. Тут ему надо было здорово потрудиться и устроить какую-то из ряда вон выходящую ловушку.

Но чем больше я думал, тем меньше мне хотелось сваливать вину за происшедшее на него. Всякие мысли лезли в голову — ведь я когда-то считал, что он и к твоему исчезновению причастен, Корвин. Однако при трезвом размышлении трудно было представить, чтобы все это мог учинить один-единственный человек. «Что поделаешь, — решил я, — если теперь власть в руках Эрика? Уж лучше пусть он будет ко мне благосклонен».

Но мне все равно хотелось получше разобраться в происшедшем. Кто бы из наших мог меня просветить, думал я. Думал-думал, и вдруг что-то заставило меня обернуться. Обернувшись, я еще раз оценил высоту горы, спуск с которой не успел закончить.

Неподалеку от вершины я разглядел группу всадников. Похоже, они ехали по той же дороге, что и я. Сколько их там было точно, трудно сказать, но никак не меньше дюжины — подозрительно много для случайного совпадения. Как только я понял, что они таки едут следом за мной, у меня по спине мурашки побежали. Неужели?.. Что, если это все те же мерзавцы? И ведь я знал ответ, знал: они самые и есть.

Каждый из них по отдельности мне был не страшен. Даже парочка их не представляла серьезной опасности. А вот то, что эти твари, кем бы они ни являлись, умели манипулировать Тенями не хуже нашего… это означало, что кому-то еще знакомо искусство, которое, как я всю жизнь считал, ведомо исключительно членам нашего семейства.

Теперь прикинь: если это были те самые подонки, что взяли в плен Бранда, то выходило, что их замыслы в отношении Амбера не такие уж безобидные. Клянусь, меня холодный пот прошиб от этой мысли: кто-то способен сравниться с нами в том, что мы всегда считали своим главным непререкаемым могуществом!

Правда, пока всадники находились слишком далеко позади, чтобы решать, кто же они на самом деле такие. Но когда хочешь выйти победителем в игре на выживание, нужно учитывать все мелочи до единой. А не мог ли Эрик отыскать и обучить или вообще сотворить какие-нибудь особые существа, которые состояли бы у него на службе, обладая такими способностями? У Бранда, наравне с тобой и Эриком, были самые веские права на престол Амбера… не говоря уже о том, что и с тобой не все было ясно, черт подери! Ну, ты понимаешь, о чем я говорю.

Я тебе все рассказываю, чтобы ты понял, какие мысли меня тогда занимали. Ну вот. У Бранда были все основания заявить свои права на престол, и он бы их заявил, будь у него такая возможность. Тебя нет, следовательно, Бранд становился главным соперником Эрика, если говорить о легальном порядке наследования. Когда все это соединилось у меня в голове с тем, что мне поведал Джулиан, да добавь сюда еще способность моих преследователей прорываться через Тени… словом, Эрик предстал передо мной прямо-таки в кошмарном свете, и его образ пугал меня куда больше, чем сами всадники, хотя и они у меня особой радости не вызывали. И я решил, что надо как можно скорее сделать сразу несколько дел: переговорить с кем-нибудь из Амбера и попросить вытащить меня туда по Козырю.

С кем поговорить, я решил быстро. С Джерардом. Он мужик откровенный, простой и нейтральный. Чаще правду говорит, чем врет. А из разговора с Джулианом я понял, что во всем происходящем в Амбере у Джерарда роль скорее пассивная. Ну, то есть он не намеревался оказывать Эрику активного сопротивления. Не хотел крупных неприятностей. Но это вовсе не значило, что он одобряет происходящее. Скорее всего он каким был, таким и остался — прежним Джерардом-консерватором. Приняв решение, я спокойно полез в карман за колодой. И похолодел. Карты исчезли.

Я обшарил все карманы. Я же точно взял с собой колоду, когда покидал Тексорами! Правда, потерять ее вчера я мог когда и где угодно… Я прорычал длиннющее проклятие и вогнал колени в бока лошади. Теперь все надо было делать намного быстрее — и думать, и удирать. А прежде всего следовало добраться до более надежного населенного места, где бы банальное покушение на меня стало труднее совершить.

Я понесся вниз по склону в направлении одного из шоссе, на скаку манипулируя тканью Тени, — на этот раз я постарался вложить в это все свое умение и ловкость. Хотелось лишь одного — поскорее оторваться от погони и уйти.

Мир вокруг меня заколебался, и дрогнул, и стал в конце концов тем миром, которого я желал всей душой, — Калифорнией. Обернувшись на скаку, я увидел, что на пути моих преследователей возникла скала, от нее отделился здоровенный кусок и медленно заскользил в их сторону. Чуть позже я спешился, отпустил лошадь и бодро зашагал к шоссе. Одежда моя стала еще легче и еще лучше качеством. Какое тут было время года, я точно не знал и гадал, какая может быть погода в Нью-Йорке.

Довольно скоро вдалеке показался вызванный моим заклинанием автобус. Я проголосовал, автобус остановился. Я сел у окошка, закурил и принялся любоваться окрестностями. Впрочем, очень быстро это мне приелось, и я задремал.

Когда открыл глаза, день уже клонился к вечеру. Автобус подъехал к конечной остановке. Я почувствовал, что голоден как волк, и решил, что надо перекусить, а потом прыгнуть в такси и мчаться в аэропорт. У меня еще завалялась пара «зелененьких» из Тексорами, и я заказал в закусочной три чизбургера и два стакана солодового напитка. На ожидание официанта и еду у меня ушло примерно минут двадцать. Выйдя из закусочной, я увидел вереницу такси, водители которых томились в ожидании пассажиров. Но, прежде чем усесться в такси, я решил заглянуть в туалет — это было крайне актуально.

И представь себе — в самый неподходящий момент у меня за спиной распахнулись дверцы сразу шести кабинок и те подонки, что выскочили оттуда, разом навалились на меня.

Перепутать их ни с кем я не мог — мерзкие шпоры на ладонях, тяжелые челюсти, горящие глаза… И ведь они не только настигли меня: они еще, гады, успели приодеться по-местному, вполне современно. Теперь уж у меня развеялись последние сомнения относительно их способности управляться с Тенями.

На мое счастье, один из подонков слишком поторопился. А еще, наверное, мой скромный рост ввел их всех в заблуждение насчет моей физической силы. Так вот: этого торопыгу я ухватил за руку, приподнял, стараясь не оцарапаться о шпоры, перехватил поудобнее и швырнул его прямо в остальных. А потом развернулся и бросился наутек. Вышиб плечом дверь и даже не задержался, чтобы ширинку застегнуть. Это я сделал уже в такси, отчего водитель густо покраснел.

С меня было довольно. Теперь мне требовалось не просто убежище. Мне нужно было взять в руки колоду и сообщить кому-то из членов семейства об этих тварях. Если это создания Эрика, о них должны узнать остальные. Если же нет, то о них следовало узнать и самому Эрику. Ну а если… если никто из домашних не причастен к их существованию? Что, если и отец, и Бранд стали жертвами врагов, о которых никто из нас и понятия не имел? Значит, прямо под ногами лежало что-то злобное и могущественное, а я прямо на это «что-то» наступил. Вот тебе и причина, почему эти твари так упорно гнались за мной. Я был нужен им до зарезу. В голове у меня все перемешалось. Может быть, меня старательно загоняют в какую-то западню? Может быть, за мной следят отовсюду, и те, кто меня преследует, не одиноки?

Я постарался взять себя в руки и унять разбушевавшиеся эмоции. Дал себе команду: делай все постепенно, одно за другим. Брось бесплодные гадания или, по крайней мере, отложи на потом. В этой Тени обретается сестрица Флора. Она живет на другом краю континента, в местечке под названием Вестчестер. Доберись до телефона и позвони ей. Скажи, что дело срочное, что тебе нужно убежище. Она не откажет, даже если ненавидит тебя хуже горькой редьки. А потом бегом на самолет, и прости-прощай. Подумать по дороге успеешь, а сейчас — спокойно.

Из аэропорта я позвонил Флоре, а трубку снял ты, Корвин. Это стало тем неизвестным, которое спутало в клубок все уравнения, выстроенные в моеммозгу. Ни с того ни с сего, как снег на голову, ты появился в это время, в этом месте, в этой точке событий. Ты предложил мне защиту, и я ухватился за твое предложение, но не только потому, что я в действительности нуждался в защите — с шестеркой подонков я как-нибудь и сам управился бы, не в этом было дело. Дело было в том, что я подумал, будто они — твои. Я подумал, что все эти годы ты таился тише воды ниже травы, чтобы в подходящий момент возникнуть и сделать ход. Теперь, думал я, ты готов. Этим все объяснялось. Ты устранил Бранда и подготовил зомби, умеющих ходить в Тени, чтобы вернуться в Амбер и застать Эрика со спущенными штанами.

Я хотел быть на твоей стороне, потому что ненавидел Эрика, а еще потому, что знал: в умении строить планы тебе нет равных и, как правило, ты добиваешься того, чего хочешь. Я сказал, что за мной погоня через Тени, чтобы услышать, что ты на это скажешь. Ты никак не отреагировал, но это ровным счетом ничего не значило. Либо ты что-то скрываешь, решил я, либо действительно не имеешь понятия о том, где меня носило. Не исключал я и возможности угодить в расставленные тобой сети, но мне уже и так было несладко, и к тому же я не считал себя такой уж важной фигурой в игре, от которой тебе до зарезу нужно было избавиться. В особенности если бы я предложил тебе помощь и поддержку, чего я желал всеми фибрами души.

Итак, я вылетел в Вестчестер. И будь я трижды проклят, если шестеро омерзительных молодцов не летели в одном самолете со мной! Что же это такое, гадал я. Лечу к тебе с эскортом или как? Ну да ладно, решил я в конце концов, хватит загадки отгадывать.

Я еще раз улизнул от подонков, как только самолет приземлился, и рванул прямиком к дому Флоры. Там я повел себя так, словно все мои догадки не имеют под собой абсолютно никакой почвы, и ждал, и смотрел, как ты себя поведешь. Когда ты помог мне разделаться с моими преследователями, я окончательно растерялся. То ли их вторжение действительно было для тебя полным откровением, то ли это была хитрая уловка — избавиться от части приспешников, чтобы что-то скрыть от меня? Ладно, сказал я себе, будем пока оставаться в неведении, будем помогать Корвину и потихоньку выяснять, что у него на уме.

И я оказался самым подходящим партнером в той игре, которую ты затеял, чтобы утаить потерю памяти. А когда я узнал правду, было уже слишком поздно. Мы направлялись в Ребму, и мои приключения для тебя ровным счетом ничего не значили. Потом, после коронации Эрика, я не посчитал нужным рассказать ему о случившемся. Я стал его пленником и относился к нему сам понимаешь как. Я даже решил, что то, что мне известно, может в один прекрасный день пригодиться — по крайней мере тогда, когда я вновь обрету свободу. Что до Бранда, то я сомневался, чтобы мне кто-нибудь поверил, — только я один знал, как попасть в ту Тень. Купить на это Эрика, чтобы он подобрел и освободил меня, — он бы только расхохотался и посоветовал бы мне выдумать историю поинтереснее. А от Бранда с тех пор — ни полслова. Ни я, ни остальные ничего о нем не знают. Теперь, может, его действительно уже нет в живых.

Вот и вся история, которую мне никак не удавалось тебе поведать. А ты уж сам решай, что все это значит.