Глава 3. – Но я-то знаю, что она меня любит, – воскликнул Джон-Том, меряя шагами спальню своего друга черепаха

– Но я-то знаю, что она меня любит, – воскликнул Джон-Том, меряя шагами спальню своего друга черепаха. Места в ней было достаточно даже для его длинных ног, потому что Клотагорб при помощи пространственного заклинания благоразумно раздвинул стены комнаты.

Надо сказать, что внутренность дерева была полна разных помещений, которых прежде здесь, конечно, не было, – и все благодаря волшебству старого чародея. Однако в данный момент он тихо лежал на груде твердых подушек, служивших ему постелью, высунув голову из панциря и подперев мозолистый подбородок лапой, и никаким чародейством не занимался.

Клотагорб просто следил глазами за молодым человеком, нервно бегающим по комнате.

– Ты знаешь, а ведь и я был влюблен когда-то.

Такое откровение заставило Джон-Тома замереть.

– Кто? Вы?!

Черепах поднял голову и возмущенно уставился на Долговязого бестактного юнца сквозь толстые шестиугольные очки.

– Интересно, а почему бы и нет? – И тут на него снизошла сентиментальная задумчивость. – Это было лет эдак сто шестьдесят тому назад. Она была так мила! Раскраска верхней части панциря напоминала ограненные драгоценные камни, а нижняя была гладкой, как полированный гранит.

– И что случилось?

Клотагорб вздохнул.

– Она бросила меня ради одного сладкоречивого матамата. Ее вкусы были несколько эксцентричнее моих.

И маг снова вернулся к действительности.

– Так вот, у меня на этот счет тоже есть кое-какой опыт. Поэтому, мой мальчик, я и говорю: твоя Талея тебя не любит. Кроме того, ты очень многообещающий чаропевец, и тебя ожидает лучшая участь. А она – всего-навсего мелкая воровка.

Джон-Том в смущении отвернулся.

– Меня не интересует ее профессия. Она спасла мне жизнь, а я спас ее. Мы любим друг друга, и все тут!

– Да ничего не «все тут»! – возразил непоколебимый Клотагорб. – Я не возражаю против того, что она – храбрая, мужественная особа. Очень хотел бы добавить – разумная. Но мужество и храбрость не всегда означают любовь. Что же до всего остального, то если бы она была девушкой разумной и любила тебя, то была бы сейчас тут рядом.

Джон-Том был растерян, но не сдавался.

– Ну вы же помните, какая она – легкомысленная, ранимая, нервная, особенно когда поблизости вы.

– Особенно когда поблизости я? С чего бы ей нервничать от этого?

– Ну, как же? Вы – самый могучий и великий волшебник в этом мире.

Многие начинают нервничать рядом с вами.

– Неужели? А мне-то казалось, что многих я просто раздражаю.

Послушай моего совета: выбрось Талею из головы. Она будет мешать тебе учиться, а ты и так запустил занятия.

Чародей смахнул пыль с одной из подушек и нахмурился.

– Надо бы заставить Сорбла убраться, если только мне удастся загнать этого мерзавца в угол и произнести заклинание от пыли.

– Нет, черт побери, она меня все-таки любит! – воскликнул Джон-Том с чувством. – Я знаю, я уверен. Она… она просто не готова, не готова к постоянной привязанности. Ее нужно убедить, уговорить. – Молодой человек уставился в пол, покрытый слоем древесных опилок. – Нетрудно сделать это, знай я, где она теперь.

– Взбалмошная особа вроде нее никогда не угомонится.

Клотагорб снял очки и, прищурив глаза, стал протирать линзы, а потом снова нацепил их на клюв.

– Слушай, а может, тебе на ней жениться, а затем вы будете заниматься каждый своим делом. Тебе еще столько нужно увидеть!

– Я хочу увидеть все это вместе с ней.

Последовала неловкая пауза. Потом Джон-Том подошел к кровати и опустился рядом с ней на колени.

– Послушайте, вы ведь самый великий на свете волшебник. Помогите мне!

Клотагорб, покачав головой, с трудом принял сидячее положение и скрестил лапы на панцире.

– Отказать такому проницательному юноше довольно трудно. Однако мне бы хотелось, чтобы ты выбрал себе в подруги кого-нибудь понадежнее.

– Но я люблю Талею.

– А как насчет девушки по имени Кинтера, которую ты притащил сюда из своего мира?

Джон-Том сглотнул, отвернулся и двинулся от черепаха.

– Зачем же вспоминать? Вы же знаете, как мне это неприятно.

– А почему? Не потому ли, что в конце концов она предпочла многомудрого кролика Каза? – Клотагорб погрозил ему пальцем. – Вот что бывает, когда думаешь, что твои желания совпадают с желаниями других.

Возможно, физически она была близка к твоему идеалу, но не умственно или эмоционально. То же самое можно сказать и о Талее.

– Нет. – Джон-Том завертелся на кровати. – Талея – то, что нужно! Я уверен в этом. Пусть наши отношения развиваются немного медленно…

Клотагорб прошу вас! Ведь вы можете помочь мне, если захотите.

– Каким образом? Сотворить любовное зелье, чтобы ты подлил ей в питье? – Маг покачал головой. – Такими мелкими эмоциональными воздействиями я не занимаюсь, и ты это прекрасно знаешь. Пойди к любому аптекарю в Линчбени, если уж на то пошло. Я дам тебе рецепт, но сам заниматься такой ерундой не буду. Однако ты только напрасно выбросишь деньги: в любой аптеке можно купить средство ничуть не хуже.

– Не нужны мне ваши зелья и рецепты! Я прошу совета, мудрый Клотагорб.

– Ах вот как? Пожалуйста! Пойди и подстригись.

Джон-Том даже застонал. Волосы его были длиной всего до плеч.

– И здесь то же самое! У вас предубеждение против волосяного покрова, и только потому, что на вас самом нет ни волоска.

Черепах внимательно осмотрел себя.

– Ай-ай-ай, да ты никак заметил? Вот так наблюдательность! И как это такой внимательный молодой человек не сумел завоевать вечной привязанности женщины, о которой думает, что она его любит? Не могу понять!

– При чем здесь «завоевать»? Мы не на войне.

– Напрасно! Возможно, лет через двести ты изменишь свой взгляд на любовь.

– Да прекратите вы изображать мудрого старца! Очень мне нужны поучения! Мне необходим совет, а вы тут со своим сарказмом!

– Если ты стремишься узнать, что такое любовь, тебе, мой мальчик, не следует пренебрегать сарказмом.

Джон-Том решил сменить тему.

– Знаете, я сочинил для нее песню.

– Если ты думаешь, что сможешь заколдовать ее при помощи песни, чтобы добиться…

– Нет, нет, это просто песенка, такая коротенькая дружеская песенка, чтоб Талея узнала о моих чувствах. Мне легче рассказать об этом в музыке. Хотите послушать?

– Разве у меня есть выбор? – пробормотал Клотагорб, правда очень тихо.

Джон-Том отправился в угол, где оставил свою дуару – редкий вид гитары с двумя наборами струн. Он поднял ее и ласково погладил.

Славный инструмент! Сколько раз он помогал ему, благодаря неожиданной способности творить волшебство, пусть не всегда предсказуемое и управляемое.

– Мелодия должна расположить ее ко мне. Мне хотелось придумать песенку о том, что ей нравится больше всего, и спеть при следующей встрече.

– Тогда спой о богатом алкоголике, заснувшем под забором в темном переулке. Вот это ей точно понравится! – предложил Клотагорб.

Джон-Том проигнорировал замечание.

– Я помню, как однажды она сказала мне, что любит розы. «Они – симпатяжки» – так она выразилась. Ей никогда в голову не придет сказать: прекрасные, романтические. Талея вообще не относится к романтическому типу женщин. Ей просто нравился запах роз, она думала, что они идут ее волосам. Поэтому я стал вспоминать какую-нибудь песню о розах. Но те исполнители, которых я люблю, о таких вещах обычно не поют. Приходилось быть очень осторожным, чтобы дело опять не кончилось какой-нибудь тигрицей… Помните, я рассказывал эту историю? Так вот, я выбрал в конце концов одну песенку и хочу, чтобы вы послушали и высказали свое мнение.

– Минуточку, мой мальчик, постарайся, чтобы в моем доме дело обошлось без твоего обычного горе-чародейства. Хочешь попрактиковаться – ступай на улицу.

– Все будет в порядке.

Джон-Том устроился на сиденье.

– Это просто песенка, я не собираюсь колдовать.

Клотагорб только устало прикрыл глаза.

– Ну, если ты совершенно уверен…

Джон-Том ухмыльнулся.

– Конечно, уверен на все сто. Что может быть странного в песенке о розах?

Он опустил пальцы на струны, сначала на первые, потом на вторые, ощущая их упругость.

Полились аккорды, мягкие, успокаивающие, совсем непохожие на те диссонансы, резкость которых так нравится исполнителям «хэви метал».

Клотагорб постепенно перестал волноваться.

– Ладно, мой мальчик, если ты уверен, что все будет в порядке, если ты контролируешь ситуацию…

Но тем не менее он отодвинулся от певца так далеко, как только мог.

Джон-Том ободряюще улыбнулся и начал песню. Музыка была прелестна, но Клотагорб не терял бдительности. Он следил не только за мелодией и был прав. У подножия кровати возникло красное свечение.

– Вот видишь, мой мальчик, я же говорил!

Но Джон-Том не слушал. Мысли о Талее перенесли его в царство любви.

Он думал только о том, как она будет слушать песню, сочиненную для нее человеком, который ее обожает.

Яркий кроваво-красный шар повис в воздухе, разбрасывая вокруг искры, а голос Джон-Тома набирал силу. Клотагорб в волнении замахал лапой. Шар упал на пол и тут же исчез.

Старый чародей облегченно вздохнул и прищурился, ожидая, когда певец умолкнет. Поэтому ветки, которые начали пробиваться из-под опилок, остались поначалу незамеченными. А росли они с устрашающей скоростью.

Джон-Том завершил куплет и гордо глянул на учителя.

– Ну, вы видите? Не о чем беспокоиться. Кое в чем я уже преуспел и теперь могу себя контролировать. Мне кажется, я достиг того уровня, когда могу наколдовать то, что хочу.

Тут выражение его лица немного изменилось, и он с любопытством спросил:

– Забавно! Я не помню, вы сажали что-нибудь около кровати?

Боясь увидеть нечто страшное, Клотагорб тут же перевесился через край ложа и едва не упал. Прямо из пола росли тонкие аккуратные веточки. Пока они смотрели, на этих веточках набухли и раскрылись бутоны нескольких десятков роз сорта «Американская красавица».

– Ну как? – восхищенно воскликнул Джон-Том. – Какая девушка устоит перед такой красотой?

– Пожалуй, – неохотно согласился Клотагорб. – Надо признать, букет у тебя получился премиленький.

Джон-Том вернулся к дуаре.

– Я не спел еще второй куплет. Какой цвет вы выбираете на этот раз?

Как насчет ярко-желтого?

Он снова запел, и новый куст появился быстрее, чем его предшественник. Он был раза в два выше и весь усыпан душистыми желтыми цветами.

– Все очень просто! Говорю вам, контроль я уже освоил.

Клотагорб, не отрываясь, смотрел на куст.

– Освоил? Хорошо. Тогда останови его рост.

У Джон-Тома даже челюсть отвисла.

– Что остановить?

– Останови рост этого куста.

– Но я же больше не пою!

– Ты ему об этом скажи.

Клотагорб указал на неукротимо растущие розы. Не требовалось никакой особенной остроты зрения, чтобы увидеть, как куст продолжает захватывать пространство. Он добрался почти до потолка и, когда ветки наконец уткнулись в него, пошел расти в стороны, выбрасывая все новые отростки и цветы.

– Не волнуйся, сейчас я спою последний куплет, и тогда с ним будет кончено.

Певец принялся за дело. В комнате, наполненной тяжелым ароматом, зазвучали нежные, сладкие слова.

Но на плодовитый куст это не произвело никакого впечатления. Он продолжал расти. Опутав потолок и стены, розы начали заполнять комнату. Ростки пересекались и перепутывались. Некоторые ветки были уже толщиной с березовый ствол. Комната ходила ходуном.

– Хватит! – Клотагорба прижало к изголовью кровати.

Джон-Том попытался пробиться к ближайшей двери, но едва успел увернуться от двух толстенных веток с острыми трехдюймовыми шипами, преградивших ему дорогу.

– Не понимаю, в чем дело. Я же больше не пою!

– Еще бы ты пел!

Клотагорб пытался вытащить один из ящичков, спрятанных у него в панцире.

– Давно надо было смазать. Все заржавело…

Наконец ящичек удалось выдвинуть, и маг стал искать что-то внутри.

– Надо успеть прежде, чем… – бормотал он.

– Прежде чем – что? – поинтересовался совершенно растерявшийся Джон-Том, отступая от надвигающейся ветки, выплюнувшей ему прямо в лицо огромный цветок. От взрыва аромата у юноши закружилась голова.

– Прежде, чем эти проклятые цветочки будут расти прямо из нас! – заорал Клотагорб.

Путь к двери был блокирован, и Джон-Тому пришлось на четвереньках ползти к единственному месту в комнате, свободному от растительности, – кровати Клотагорба.

– Видимо, я перестарался.

– Ну, мой мальчик, твоя наблюдательность и врожденная способность замечать очевидное постоянно изумляют меня.

Маг достал из ящичка в панцире какую-то коробочку, аккуратно его задвинул и только затем открыл коробочку.

– Нашел!

Достав щепотку белого порошка, он наклонился и начал читать заклинание:

Корни, листья и цветы

Небывалой красоты,

Пусть погибнут ваши клетки,

Пусть поникнут ваши ветки.

Черепах бросил порошок прямо в надвигающиеся шипы. Порошок тут же испарился, а ветки задрожали, остановились и, наконец, поникли и засохли. Теперь со всех сторон их окружала роскошная розовая тюрьма.

Джон-Тому показалось, что его сейчас вырвет.

Он попробовал сделать шаг к двери в лабораторию, но понял, что может продвинуться не больше чем на несколько дюймов. Шипы, острые и длинные, как шпаги, прижали его обратно к подушкам. Юноша снова забрался на кровать.

– Извините меня, пожалуйста, – прошептал он упавшим голосом.

Запах роз становился удушающим. Клотагорб вздохнул и отечески потрепал Джон-Тома по плечу.

– Ничего, мой мальчик, все мы бываем порой слишком самоуверенными.

В одном ты совершенно прав: это маленькое цветочное подношение, без сомнения, произвело бы на твою даму, окажись она здесь, сильное впечатление. Особенно если бы ее не разорвало в клочки. О твоем колдовстве можно сказать только одно – ты ничего не делаешь понемногу.

Вокруг их маленького убежища на кровати покачивались тысячи роз разнообразных цветов и оттенков.

– Ничего особенно вредного в твоем чародействе нет. Однако, мой мальчик, тебе надо научиться держать в узде свой энтузиазм.

Джон-Том окинул взглядом спальню.

Букет, конечно, впечатляет, но его трудно доставить по назначению.

Тут Клотагорб спрятал голову в панцирь так, что виднелась одна макушка, и сполз с кровати. Он тоже попытался пролезть сквозь густые заросли, но безуспешно. Шипы не могли проколоть толстенную броню, но чародею не хватило сил пробиться сквозь сплетение веток. Пришлось и ему вернуться на кровать.

– Ничего не получается. Я уже не так молод и ловок, как прежде.

– Может, попробовать какое-нибудь заклинание?

Клотагорб лаконично заметил:

– Ты эти джунгли наколдовал, ты их и уничтожь «каким-нибудь заклинанием».

Джон-Том смущенно сжал руки.

– Мне кажется, не стоит даже пробовать!

Клотагорб от удивления поперхнулся.

– Что? Как ты сказал? Какая скромность! Какое смирение! Вот истинное вознаграждение для меня! Сегодня мы миновали еще один рубеж на пути к обретению мудрости.

Его насмешки были прерваны громким, звучным голосом:

– К вам кто-то пришел.

– Черт возьми, это звонок заговорил, – заворчал волшебник. – За что судьба посылает мне гостей так некстати.

Они терпеливо ждали, сидя на кровати. Через некоторое время откуда-то со стороны входа раздался неуверенный голос:

– Эй, хозяин!

За буйными зарослями с трудом угадывались контуры ученика чародея, стоящего в дверях. Сорбл с утра был почти трезв, что само по себе было уже чудом.

– К вам пришли, хозяин.

Клотагорб поморщился.

– Это мы и без тебя знаем, дурень, и звонок тоже слышали. Кто пришел?

– Он говорит, что проделал длинный путь специально, чтобы доставить нам важное послание, хозяин.

– Да они все так говорят.

– Это ворон, его зовут Пандро, он прибыл из далекого города Квасеквы.

Неожиданно Клотагорб заинтересовался.

– Квасеква, говоришь? Давненько не получал я известий из тех мест.

Припоминаю, там был один молодой, но подающий надежды волшебник по имени Оплод. Он тогда только начинал свою деятельность.

– Именно от него и прибыл гонец! – воскликнул Сорбл. – Пандро говорит, что это очень срочно.

– Да, Оплод. Именно так его звали, хоть я и не уверен – память уже не та. Нужно с ним встретиться.

Тут чародей вдруг нахмурился.

– Я надеюсь, ты не предложил ему ничего крепче фруктового сока?

– Я, хозяин? Неужели вы думаете?..

– Да, думаю. А теперь помолчи и займись гостем. Проводи его в комнаты и скажи, что я скоро буду. Потом пойди в кладовку, что рядом с гостиной, возьми большие садовые ножницы, принеси их сюда и выпусти нас из этих джунглей. Мы займемся нашим гостем, а ты остаток дня посвятишь стрижке кустарника вокруг моей кровати.

Филин Сорбл тихонько вздохнул.

– Как прикажете, мастер, – помолчав, сказал он. – Могу я спросить, что здесь произошло?

– Можешь. Это очень поучительная история. Маленькую ботаническую катастрофу вызвала чувствительность нашего юного чаропевца. Видишь ли, он влюблен, а пальцы у него еще зелены. Но, по правде сказать, самая большая проблема находится у него на плечах, а не на руках.

Этот мягкий упрек Джон-Том постарался принять со всей покорностью, на какую только был способен. Чтобы не причинить ненароком еще какой-нибудь ущерб окружающим, он постарался выбросить из головы мысли о прекрасной Талее и сосредоточиться на предстоящей встрече с гостем из далекой страны.

Вскоре острые садовые ножницы простригли в зеленой чаще тоннель и пленники выползли наружу.

– Отличная работа, – похвалил волшебник своего ученика. – Теперь расчисть все остальное. Оставь только розовый куст прямо под окном.

Цветы на нем очень хороши, и к тому же в том углу всегда сыро.

– Да, хозяин, – ответил тот и принялся изо всех сил щелкать ножницами.

Ворон ожидал их в гостиной на специальном гостевом насесте, устроенном для удобства крылатых визитеров. Наверно, он проделал большой путь, но выглядел на удивление бодро. Джон-Тома очень заинтересовал синяк на лбу посланца, отсутствие части перьев на крыле и страшный шрам на шее сзади. Рана была совсем свежей, и Джон-Том подумал: уж не связана ли она каким-то образом с прилетом ворона в Колоколесье?

Если Клотагорб и заметил все эти подробности, то виду не подал. Он мрачно уставился на большой стакан, из которого гость с удовольствием прихлебывал.

– Что это?

– Что? – Ворон не сразу понял, о чем спрашивает волшебник. – А, это. – Он приподнял стакан. – Прекрасный напиток и довольно крепкий.

Он пришелся как нельзя кстати. Чрезвычайно вам благодарен…

– Знаю, знаю, кого тут нужно благодарить, – грозно заворчал Клотагорб. – А сам он тоже приложился? Как гостеприимный хозяин?

Не успел ворон ответить, как чародей развернулся и сердито затопал обратно в спальню.

– Сорбл! – завопил он.

Джон-Том и Пандро неловко молчали, пока через пару минут не вернулся Клотагорб.

– Счастье, если к ночи ему удастся расчистить эти заросли, а уж если он не отхватит себе при этом кусок ноги, тогда – двойная удача.

Ладно, с ним я потом поговорю.

Волшебник постепенно успокоился и вспомнил о госте.

– Извините, что я так внезапно прервал нашу неначавшуюся беседу.

Теперь к делу. Вас зовут Пандро? Вы прилетели сюда из Квасеквы?

Ворон степенно поставил стакан на полку, соединенную с насестом, и подтвердил:

– Да, сэр.

– Далекий был путь.

– Да, неблизкий.

Пандро слетел вниз и запрыгал по полу, приближаясь к собеседнику.

– Хочу обратить ваше внимание на то, что я просто гонец, нанятый для доставки письма. Я даже не знаю толком его содержания, потому могу рассказать только то, что известно мне. Однако послание, которое я должен передать, объяснит ситуацию у нас в стране лучше.

Он достал из цилиндрического медальона, висящего на шее, бумаги.

– Это письмо от Оплода, который прежде был советником Кворума Квасеквы по делам магии и волшебства.

– Что значит «прежде был»?

Клотагорб стал внимательно просматривать бумаги через толстые очки и скоро погрузился в чтение. Джон-Том решил занять гостя разговором.

– Что у вас с шеей?

Ворон инстинктивно потянулся крылом к свежей ране.

– Пока я летел сюда, на меня напали. Кто-то или что-то очень не хотел, чтобы я добрался до цели.

– А кто на вас напал?

– Демоны, – ответил Пандро с восхитительной небрежностью. – Безликие демоны. Серо-черные, с длинными изогнутыми клыками и безглазые.

Такого Джон-Том не ожидал.

– Да что вы говорите? – воскликнул он в изумлении.

– Это были настоящие демоны – Пандро настаивал на своем, принимая искреннее изумление Джон-Тома за недоверие. – Неужели вы думаете, я не сумею разобраться, демон это или не демон, особенно если он пытается оторвать мне голову?

– Я вам верю, – успокоил его Джон-Том.

Ворон принялся с интересом рассматривать своего собеседника.

– Вы – самый большой человек, какого мне доводилось видеть.

– К тому же я – чаропевец, – гордо заметил Джон-Том.

Клотагорб, не поднимая головы от письма, ввернул:

– Что есть, то есть! Хотите взглянуть на его чародейство? Пойдите в соседнюю комнату.

– Там нет ничего интересного. Так, пустяки! – вдруг заторопился молодой человек. – Скажите, вы работаете у этого мага Оплода?

– Нет, меня наняли для выполнения этого поручения. На службе я не состою, если вы это имели в виду.

Клотагорб закончил чтение письма и недовольно кивнул.

– По-моему, все не так уж серьезно. Однако Оплод принимает происходящее близко к сердцу, и письмо написано на грани истерики. Мое личное участие, видимо, не требуется. Но оставить без внимания просьбу о помощи я не могу.

Он повернулся к ворону.

– Что собой представляет этот Маркус Неотвратимый? Вы его видели?

Пандро отрицательно покачал головой.

– Я выполняю небольшие поручения: доставка, отправка – вот такие услуги. Мне редко приходится бывать в комплексе Кворумата, поэтому мне не доводилось сталкиваться с ним. Но от других я слыхал, что видели его немногие, потому что он держится особняком. Зато рассказов о Маркусе и его магии ходит множество.

– Он действительно человек?

– Так говорят.

– Значит, он человек, явившийся сюда из другого мира?

Клотагорб снова уткнулся в бумаги. Джон-Том едва сознание не потерял от волнения, однако тотчас нашел в себе силы для вопроса:

– Из другого мира? Может, он тоже чаропевец, как я? Или играет на каком-нибудь инструменте?

Пандро даже попятился от столь неожиданного энтузиазма.

– Нет, ничего подобного я не слыхал. Говорят, он шепчет свои заклинания, чтобы никто его не подслушал. Про музыку тоже разговоров не было.

– Происходи там нечто подобное, Оплод непременно упомянул бы об этом в послании, потому что все остальное здесь сказано, – заметил Клотагорб, внимательно наблюдая за реакцией Джон-Тома. – Тут написано, что он человек, владеющий искусством магии и утверждающий, что он явился из другого мира.

– Но ведь это вполне может быть. Почему вы сомневаетесь? – волновался юноша. – Случилось же со мной такое. Может, и с ним тоже.

– Все возможно. Однако, если у тебя доброе сердце и благородные намерения, это совсем не означает, что у другого пришельца все будет точно так же. Он вообще может оказаться не из твоего измерения.

Вспомни о множественности миров!

– Вы правы. – Джон-Том сразу сник. – Я так разволновался, что совсем забыл об этом.

Пошелестев бумагами, волшебник продолжал:

– Из письма Оплода следует, что Маркус, по-видимому, насквозь фальшив и социально ненадежен. Оплод боится не столько того, что уже случилось, сколько того, что еще может произойти, тем более что магия пришельца действительно мощна.

Клотагорб сложил бумаги.

– Но все это не мое дело. Я не собираюсь решать проблемы, выпавшие на долю другого чародея. Оплод сам признает, что проиграл Маркусу в честном соревновании. Возможно, те страхи, на которые он намекает, есть отражение его собственного недовольства сложившейся ситуацией. В письме говорится об ожиданиях и страхах, а не о реальной угрозе. Для паники я не вижу оснований, а что произошло в стране с тех пор, как Маркус занял место Оплода? Начался террор, введена инквизиция или еще что-то в этом роде?

– Нет, сэр, – ответил Пандро. – Что касается рядовых граждан, все осталось как было. Во всяком случае, до моего отлета. Но… – добавил он задумчиво, – на меня напали демоны, причем над лесами, где прежде их скоплений не наблюдалось.

– Я не берусь судить, мне плохо знакомы те места. А что ты обо всем этом думаешь, Джон-Том?

Волшебник и чаропевец углубились в дискуссию, а тем временем ворон терпеливо ждал. Конечно, не ему судить, плох волшебник или хорош, но если бы его спросили, то он ответил бы прямо, что ждать помощи от этой компании не приходится, и Оплод ошибается, надеясь на них.

Подмастерье, встретивший его в этом доме, был настоящим пьяницей, тут и сомневаться нечего. Черепах совсем одряхлел, а долговязый молодой человек показался космополиту Пандро несколько провинциальным.

Но Оплод, наверное, знал, что делал, когда посылал его за помощью.

Так о чем они там говорят?

– Этот Маркус – из моего мира, с моей родины! – настойчиво твердил Джон-Том. – Он попал сюда по ошибке, как и я.

– Но в эфире за последнее время не произошло таких возмущений, как тогда, когда я тебя сюда притащил, – отвечал Клотагорб.

– Возможно, он попал сюда еще каким-нибудь способом. Разве вам известны все связи между измерениями?

– Нет, – признал Клотагорб, слегка обидевшись. – Я уже говорил, все возможно. Мне только хотелось бы, чтобы ты понял: нет оснований утверждать, что Маркус Неотвратимый явился из твоего мира. Оплод пишет, что этот тип, видимо, уже давно занимается магией. Ты же, к примеру, открыл в себе эту способность, лишь некоторое время пожив тут. Более того, трепотня насчет другого мира может оказаться простым желанием набить себе цену – у магов это бывает – или попыткой напугать впечатлительных жителей Квасеквы. Здесь у нас тоже живут люди. Маркус может оказаться здешним, а вовсе не пришельцем из другого измерения.

Просто болтун, и все! Не забывай, мальчик: твоя материализация здесь была совершенно случайной.

– А если в его случае это не случайность? – возразил Джон-Том. – Вдруг какой-то волшебник из соседнего мира нашел способ переходить из одного измерения в другое?

– Ты, помнится, говорил, что у вас нет волшебников?

Джон-Том сконфузился.

– Да, это так. Но, может быть, там он был кем-нибудь еще? Например, инженером… Помните, вы думали, что я – инженер? И теперь вместо заклинаний он произносит вслух какие-нибудь теоремы или формулы? Дело в том, что я хочу знать наверняка. Понимаете, Клотагорб, наверняка! А если он попал сюда не случайно, если он сумел это устроить, значит, надо думать, он сумеет устроить и возвращение домой. Ведь если мы объединим наши усилия, проще будет вернуться!

Клотагорб кивнул.

– Я предвидел твою реакцию, мой мальчик. Конечно, тебя взволновала такая информация, и это естественно. Более того, я не стану мешать тебе выяснить все, что так тебя интересует.