Попроси меня остаться

Любая вещь потеряна только до тех пор, пока сама не пожелает быть найденной, в чем автор попытается убедить вас и чем оправдает свое огромное желание по-прежнему видеть Северуса Снейпа в числе живых и здравствующих персонажей.

Пролог

– Роза, поторопись.

Роза Уизли шла в полной темноте, двигаясь очень осторожно и стараясь не споткнуться о камень или корни деревьев.

– Не понимаю, как ты смог уговорить меня пойти с тобой?

– Тебе просто стало интересно, не так ли? Джеймс сказал…

Роза фыркнула.

– Ал, твой брат постоянно врет. Если мы пошли ночью в Запретный лес только по его наводке, то все, я возвращаюсь.

На Альбуса ее угроза не произвела сильного впечатления.

– Ты же сама изучила "Новую историю Хогвартса" и сказала, что, возможно, могила и правда находится в лесу. Скорпиус говорит, что его отец…

– Час от часу не легче! – девочка уперла кулаки в бока. – Теперь еще и этот задавака. Да он постоянно говорит только о своем отце! Если ему верить, то в мире нет более могущественного волшебника, чем Драко Малфой, ему даже сам Мерлин не конкурент.

– Слушай, не начинай, Рози. В конце концов, он мой друг.

Роза нахмурилась. Она знала, как расстроился Ал, что попал в Слизерин. Вернее, ей казалось, он воспринял бы этот факт спокойно, если бы не постоянные подтрунивания брата. Джеймс доставал Ала сверх всякой меры, и она сама часто ругала его за это, но, несмотря на привязанность к младшему брату, отказаться от насмешек было выше его сил, таков уж был характер старшего из сыновей Гарри Поттера. Она сама слышала, как, браня Джеймса за очередную проказу, дядя Гарри ухмылялся: «Вот и не верь после этого в магию имен».

– По-моему, ты с ним водишься назло Джеймсу.

Ал пожал плечами.

– Не говори ерунды, Роза.

Она и не говорила. Нет, Альбусу, конечно, надо было с кем-то дружить на своем факультете, но почему он выбрал для этого замкнутого, вечно задирающего нос и ядовитого на язык Скорпиуса Малфоя, по-прежнему оставалось для нее загадкой.

– Тогда почему ты не позвал с собой в лес своего дружка? Тогда если бы вас поймали, неприятности были бы только у Слизерина.

Ал улыбнулся.

– Роза, ты всегда печешься о баллах. Будем осторожными – и никто нас не поймает. А Скорпиуса я не позвал, потому что до конца недели у него вечерняя отработка у профессора Паркинсон. Мне кажется, она его за что-то недолюбливает. Он очень хотел идти с нами…

– Очень, – Роза вздрогнула, услышав этот голос, намеренно растягивающий гласные. – И пошел. – От дерева, как тень, отделился бледный худой мальчишка в наглаженной черной мантии. – У миссис Горгульи на вечер были какие-то дела, и она перепоручила меня Филчу.

Ал искренне улыбнулся приятелю.

– И как ты от него отделался, Малфой?

– На мое счастье, твой братец с Фредом Джорданом опять достали Миртл, кидая в нее петардами, и она затопила туалет.

– Придурки, – нахмурилась ответственная Роза, хотя помрачнела, стоило Скорпиусу легко с ней согласиться:

– И не говори, Уизли. Как бы то ни было, Филч совершенно забыл обо мне, и я поспешил к вам. Найти тебя, Поттер, не составило труда. Вы шумите, как стадо гиппогрифов. Удивительно, как Хагрид на вас еще не наткнулся.

– Я рад, что ты пришел, Малфой.

– А я нет, – честно призналась Роза, противореча собственному утверждению, что она желает, чтобы пострадал только факультет Слизерин.

Малфой проигнорировал ее замечание, обращаясь только к Алу.

– Ну, эта тайна касается нас двоих, Поттер.

К изумлению Розы, ее друг кивнул.

– Я же говорю, что рад, что ты смог пойти с нами.

Глава 1

– Нервничаешь, сын?

Он кивнул, глядя на усталое лицо отца. То, что он смог его проводить, наполняло сердце мальчика радостью. Папа очень много работал, и ему редко удавалось найти время, чтобы провести с ним и мамой целый день. Но вчера он смог, даже отменил какую-то важную встречу. Как же было чудесно…

– Немного нервничаю, – признался он.

Отец смотрел на него серьезно и без улыбки, но Скорпиус знал, что это просто его манера поведения, дома папа часто бывал совершенно другим. Он очень любил его и бабушку с дедушкой, вот только с мамой они, к сожалению, частенько ссорились. Вот и вчера… Несмотря на замечательный день, вечер, как обычно, закончился скандалом.

* * *

– Дорогой, я не нашла свое колье с сапфирами, – сказала мама тоном, не предвещавшим ничего хорошего, как только они сели ужинать.

Отец пожал плечами.

– Ты собиралась надеть его к столу?

Мама покачала головой.

– Нет, на завтрашний прием у Забини.

– Выбери что-то другое, то колье я продал.

– Драко, – в голосе мамы прозвучали раздраженные нотки. – Как ты мог!

Отец только покачал головой.

– Не при мальчике, – он серьезно посмотрел на жену. – Элиза, мы поговорим позднее.

– Нет! – похоже, мама уже не могла справиться со своим гневом. – Ему пора знать, как пренебрежительно ты к нам относишься!

– Элиза… – в голосе отца появились угрожающие нотки.

– Что? Думаешь, я не знаю, куда пошли эти деньги? Туда же, куда и все остальные! Ты хочешь разориться, как твой отец? Она уже не молода, Драко, и, по-моему, прожила достаточно. Ваши попытки сохранить ей жизнь нелепы. Она никогда не поправится. Если твой отец готов голодать, чтобы продлить хотя бы ее агонию, я не возражаю, но не позволю разорить меня и моего ребенка. Он и так потратил почти все, что ты мог бы со временем унаследовать. Я выходила замуж за члена семьи Малфоев, а стала частью клана безумцев.

* * *

Скорпиус знал, что они говорят о бабушке Нарциссе. Мама с папой ссорились из-за нее сколько он себя помнил. Причину этих ссор он тоже понимал. Бабушка заболела еще до его рождения. Он еще помнил, как навещал ее в спальне старинного дома, в которой простыни пахли лавандой, а бабушка, лежащая на огромной кровати, казалась заколдованной хрустальной принцессой. Несмотря на годы, рисовавшие на ее лице морщины, которых становилось все больше, он помнил ту ее красоту. Помнил, как она говорила с ним и нежно обнимала его, пока могла это делать. Помнил деда не вечно печальным и замкнутым, но прекрасным статным мужчиной, в белых волосах которого нельзя было отыскать седины. Помнил, как дед брал ее за руку, вкладывая меж их ладонями его маленькую ручку, и твердил: «Ты непременно поправишься, Цисси. Видишь, мы все в это верим, даже Скорпиус». Она только улыбалась слабой улыбкой, поднося к губам их руки. «Ты же знаешь, любимый, ради моих мужчин я всегда была готова на все. Ты, Драко, а вот теперь и Скорпиус. Мне есть ради чего жить. Я не умру». Бабушка, наверное, сама в это верила. По крайней мере, пыталась ради дедушки. Но, увы… Сначала это было незаметно. Потом все очевиднее. Нарцисса жила, убивая привычный мир вокруг себя. Словно она высасывала из него силу. Предпочла бы она его покинуть, зная правду? Наверное, она никогда не задавалась этим вопросом, потому что дедушка слишком любил ее, чтобы позволить что-то решать самой.

Скорпиус не помнил, когда начал замечать, что происходит. Сначала исчезло столовое серебро, и они с папой, приезжая в особняк своих предков, пили чай из обычных чашек. Потом пропало большинство картин, со стен исчезли дорогие люстры и оказались закрытыми комнаты, в которых отсутствовала мебель. Дедушка встречал их как ни в чем не бывало, а папа никогда не спрашивал его о переменах. Только в комнате бабушки все оставалось по-прежнему. Вид из окна открывался на единственную ухоженную часть сада, за ней присматривал ее доверенный эльф, хотя иных слуг в доме не осталось, а дорогой кофе, который бабушка так любила, по-прежнему наливали в крохотные чашки из чистого золота. Скорпиус не понимал, что происходит, но не осмеливался спросить. Умирала не больная бабушка, а дом вокруг нее, мир вокруг, но ее мужчины слишком ее любили, чтобы позволить ей это заметить.

– Как ты вырос! – всякий раз восклицала она, увидев его. – Люциус, он так на тебя похож.

Дед кивал.

– На нас.

– Я хочу видеть его чаще!

Драко всегда соглашался. Они ездили в особняк раз в неделю.

– Конечно, мама, если это тебя порадует.

Потом им даже перестали предлагать чай до визита к бабушке. Они с отцом отпирали дверь своим ключом и, стараясь не перепачкаться в пыли и паутине, пробирались в разоренную библиотеку, служившую дедушке и кабинетом, и столовой, и спальней. В ней осталось совсем мало книг, и Скорпиус подозревал, что это только те, что читала Нарцисса, когда ей становилось лучше. Люциус был им рад, но всегда очень немногословен.

– Добрый вечер. Вы вовремя.

Скорпиус словно становился частью странного ритуала, глядя, как дед, подойдя к зеркалу, немедленно выпрямлялся в полный рост, несколько раз проводя расческой по волосам, и, убедившись, что его прическа безупречна, менял домашний потрепанный халат на элегантный наглаженный сюртук. Затем он брал в руки трость с платиновым набалдашником.

– Отец, я сварю кофе.

Его папа выглядел так, словно его мучила боль.

– Свари, Драко. Эрки так стара, что едва справляется с обслуживанием твоей матери, – дедушка был невозмутим так, словно рассуждает о погоде. – А мы со Скорпиусом пока займемся чашками.

Пока они перетирали золотой кофейный сервиз, он робко спрашивал:

– Дедушка, а почему вы не живете с нами? Мы бы с папой все время могли тебе помогать?

Люциус отвечал холодно, но в его голосе звучала странная одержимость.

– Однажды ты поймешь: в мире не может быть ничего дороже того, кого ты любишь. Чем раньше ты постигнешь это понимание, тем лучше. Если у тебя будет такой человек, ты отдашь все, лишь бы сохранить его покой. Для твоей бабушки такими людьми всегда были я и твой отец. Для меня… Я наделал много ошибок. И живу теперь так, как должен, – ради нее, делая ее счастливой. Расплачиваясь за каждую слезу, что она проронила по моей вине. Мы Малфои, это не просто слова и ветвистое фамильное древо. Это, внук, готовность друг за друга умереть или жить, даже когда существование кажется невыносимым. У тебя и твоего отца это в крови. Всегда помни о нем. Всегда помни, что у тебя не будет преданнее друга. Не позволяй себе усомниться, даже если против него восстанет весь мир. Ни он, ни твоя бабушка никогда не сомневались во мне.

Скорпиус кивал. Он любил деда, особенно глядя на зачарованные зеркала в спальне бабушки, в них она по-прежнему отражалась гордой красавицей, способной радовать своей легкой улыбкой. Пусть обтянутый желтоватой кожей скелет на постели уже ничем не напоминал о былой красоте, дед смотрел на нее так, словно этого не замечает. Он подносил ее руку к губам и с нежностью, которой у него не осталось ни на кого другого, шептал ей на ухо так горячо, что даже Скорпиус краснел, не говоря уже о его папе:

– Цисси, ты сегодня великолепно выглядишь. Давай скорее спровадим наших потомков, и я расскажу тебе, насколько...

– Люциус! – сморщенное личико бабушки игриво хмурилось, а красавица в зеркале делала все то же самое, только с долей потерявшейся среди реальных морщин провокации. – Ну, право слово, ты ведешь себя как мальчишка! Я так рада Драко и Скорпиусу…

Они все были рады. Как-то немного безумно, но рады. Эта тайна делала их Малфоями. Обманывая ее, они трое становились настоящей семьей.

Около года назад дед впервые обратился к отцу за помощью. Когда они пришли с очередным визитом, он нарушил свой ритуал, глядя в глаза своих наследников с отчаянной обреченностью.

– Папа, кофе? – спросил отец, чтобы хоть что-то сказать.

Дед покачал головой.

– Нет, Драко. Нам нужно серьезно поговорить.

Папа посмотрел на Скорпиуса:

– Сын, выйди…

Но дед отрицательно покачал головой.

– Он Малфой, и он тоже вправе разделить с нами это решение, – дед серьезно взглянул Скорпиусу в глаза. – Твоя бабушка умирает, и это уже никто не в состоянии изменить. Ее нельзя вылечить, можно только поддерживать в ней жизнь. Я хорошо знаю Цисси, поэтому никто из нас никогда при ней не говорил о безнадежности ее состояния. Потому что стоит ей поверить в это, и она сделает все, чтобы ни одного из нас не обременять. Наверное, я эгоистичен в своей попытке сделать твою мать счастливой, Драко, но я не могу поступить с ней иначе.

Его отец подошел к Люциусу и обнял его за плечи.

– Мы оба не можем. У тебя кончились деньги, да? Совсем все?

Дед кивнул.

– Зелье, которое поддерживает ее жизнь, стоит по пять тысяч галлеонов за флакон, а их надо три в день... – Люциус вздохнул. – У меня остался запас на трое суток и этот дом. Больше ничего нет, и я не могу продать его, потому что тогда Нарцисса обо всем узнает. Хотя важно другое: она всегда его любила… – дед тряхнул головой. – Я потратил все, что должен был передать вам, что заработал сам и накопили поколения моих предков. Я нищий, сын, но я прошу…

– Отец, – Драко зарылся носом в волосы Люциуса совсем как мальчишка. – У меня хорошая работа. Конечно, средств на все не хватит, но пока есть еще фамильные драгоценности, что вы с мамой подарили Элизе на свадьбу. Это не так много, но на пару лет должно хватить.

Скорпиус кивнул, обнимая папу и дедушку. Он знал, что будет сложно, но они – Малфои, они всегда все за одного, даже если против целого мира. Жалко только, что к этому целому миру принадлежала и его мама.

* * *

– Клан безумцев… – отец повторил это так, словно говорил о какой-то награде. Он улыбнулся Скорпиусу через стол улыбкой, которая принадлежала деду, и которую мальчик иногда видел и на своем лице.

– Если ты поел….

Он встал, кивнув.

– Да, папа, – отец никогда не ссорился с мамой при нем. А ведь порой ему очень хотелось, и может, она поняла бы однажды, что, как ни странно это выглядит, все происходящее важно. Они – семья, и она станет ее частью, если поверит в то, насколько важно жертвовать всем для того, кого любишь.

– Тогда иди к себе. Завтра мы проводим тебя в школу.

Мать фыркнула в ответ на это «мы», но слову папы он всегда верил.

* * *

– Скорпиус, тебе не стоит переживать, – рука отца легла на его плечо. – Ты попадешь на самый лучший факультет, где учились многие поколения твоей семьи.

Он смутился.

– А если нет, папа? Что если я попаду в этот дурацкий Гриффиндор?

Отец пожал плечами.

– Это на самом деле не так важно. Выбор делает не Шляпа, которую оденут на твою голову, но наше собственное сердце. Можно прожить жизнь, оставаясь собой, к какому бы факультету ты ни принадлежал, – отец наклонился к его уху. – Знаешь, твое второе имя – Северус – принадлежало человеку, который однажды спас меня. Он был слизеринцем, а еще, как я думаю, величайшим из директоров Хогвартса, и знаешь… Он не был рабом своего выбора, всегда действовал только так, как того требовало его сердце. Так что на какой бы факультет ты ни попал, сын, помни: мы сами хозяева своей судьбы.

Он кивнул.

– Да, папа.

Волнение улеглось, и он заметил пристальный взгляд отца, направленный куда-то в сторону на довольно шумную компанию детей и взрослых. Отец сухо кивнул; из всех присутствующих, которым было направлено это приветствие, только красивый зеленоглазый мужчина поспешно кивнул ему в ответ, в то время как рыжий верзила за его спиной нахмурился, а женщины сделали вид, что ничего не заметили.

– Кто это?

– Гарри Поттер, – отец, видимо, решил игнорировать остальных присутствующих, так же как они его.

Скорпиус почувствовал волнение.

– Тот самый?

– Всего лишь еще один человек, который спас мне жизнь.

– Поттер? – мама поспешно поправила прическу. – Представь меня.

Отец пожал плечами.

– Мы не приятели, так что это будет неуместно, – он повернулся к сыну. – Мой тебе совет, Скорпиус. Держись подальше от его отпрысков. Поттеры – всегда ходячая неприятность.

Он кивнул, даже не представляя, как скоро нарушит данное слово.

* * *

– Привет. Можно нам с тобой сесть? А то остальные купе заняты.

Он кивнул, оторвав взгляд от "Новой истории Хогвартса".

– Можно, если обещаете не слишком шуметь, – этого зеленоглазого мальчика он уже видел на вокзале рядом с отцом, на которого тот был похож так же сильно, как он на своего и дедушку Люциуса. Нет, папа не советовал заводить такие знакомства, но вагоны действительно были переполнены, а Скорпиус не видел причины ссориться с ними просто потому, что он это может. Ему же не нужно с ними разговаривать, достаточно поздороваться и забыть о них.

– Мы не будем, – улыбнулся зеленоглазый мальчик. – Это моя подруга Роза Уизли, а я …

– Это ужас какой-то! Ни одного свободного купе, – одновременно с ним заговорила Роза, которая, видимо, не могла долго молчать. – Старшеклассники носятся, как полоумные, а какая-то девочка ревет, что потеряла кошку. Ты не видел тут кошку?

Он покачал головой, не отрывая взгляда от книги.

– Не видел. Мне, если честно, это все не интересно.

– Грубиян, – тихо заметила себе под нос Роза, садясь напротив.

– А тебе говорили, что даже старая швабра выглядит лучше, чем твои волосы? – огрызнулся он.

Она покраснела, но скорее от злости, чем от смущения.

– Если ты еще выше задерешь нос, то продырявишь им крышу вагона.

Он хмыкнул.

– Я не буду этого делать, иначе через дыру сюда залетят птицы и примут бардак на твоей голове за свое гнездо.

Их третий сосед улыбнулся.

– Ребята, ну хватит. Интересная книга?

Скорпиус протянул бы ее вместо ответа, если бы том был новым, но он сам предложил отцу не слишком тратиться на его книги для внеклассного чтения, и они вместе приобрели их на распродаже. Отец не смущался. Делая покупки в лавке старьевщика, они веселились так, будто это было какое-то приключение.

– Нормальная, – буркнул он, не желая демонстрировать исчерканные чужими каракулями страницы.

Роза Уизли отвлекла от него внимание друга.

– Ал, да не трогай ты его, это же Малфой.

Сказано было так, словно он болел чем-то заразным, но Скорпиус с гордостью улыбнулся, и эта его улыбка, похоже, не укрылась от зеленоглазого мальчишки. Тот протянул руку.

– Я Альбус Северус Поттер.

Он хмыкнул, не собираясь пожимать эту ладонь.

– Скорпиус Северус Малфой.

– Правда? – мальчишка спросил это так, словно усмотрел во всем происходящем какой-то перст судьбы. Позже Скорпиус вынужден был признать, что и сам его в тот момент все же разглядел.

Глава 2

«Дорогой отец,

Спасибо вам с мамой за письмо, я на него уже ответил. Это другое, личное послание. У меня столько вопросов… Как и писал, я попал в Слизерин. Нет, ты не ошибся. Шляпа действительно предложила мне выбор, и я, наверное, мог отказаться, но все решил один случай. В поезде я познакомился с совершенно чудесным мальчиком. Мы видели его родителей на вокзале. Его зовут Скорпиус Северус Малфой, и поскольку ты, в отличие от мамы, дяди Рона и тети Гермионы, все же поздоровался тогда с его отцом, я хочу спросить: правда, что вы плохо ладите? Мне жаль, если это так, потому что Скорпиус теперь мой друг. Он, конечно, в этом никогда не признается. В этом году в Слизерин поступило семь мальчиков, и как-то так само собой получилось, что остальные пятеро живут в одной спальне, а у нас одна комната на двоих. На самом деле, это здорово. Скорпиус в первый же вечер трансфигурировал лишние кровати в два рабочих стола и диван и сказал, что это хорошо, что нам не придется мерзнуть в общей гостиной. Папа, он так классно колдует! На первом же занятии профессор Флитвик добавил ему сорок баллов. Сорок, представляешь?! Говорят, что первогодка впервые столько заработал за час урока. Конечно, вы с дядей Роном и тетей Гермионой – исключение, вы получали за раз больше баллов, но там ведь дело было не в учебе… А Скорпиус выполнил все заклинания из учебника за четвертый курс. Директор Макгонагалл даже вызвала его к себе в кабинет, но он поклялся, что до этого учил их лишь в теории, а Рози долго ругалась, что ей дома не давали такие взрослые книги. Ее бесит, что она вторая в классе. Я думаю, что ее неприязнь к Скорпиусу лишь из-за этого. На самом деле он ей нравится, хотя они всегда ругаются, как только мы собираемся втроем. Но это все неважно. Мне нужно спросить тебя о другом. Я бы хотел побольше узнать о человеке, в честь которого меня назвали Северусом. Знаешь, папа, у моего нового друга второе имя тоже Северус, и он сказал, что его отец говорил ему, что это был замечательный человек. Нам очень интересно подробнее узнать, кем он был. Мы смотрели «Новую историю Хогвартса», но там сказано только, что он был директором в тот год, когда ты уничтожил Волдеморта, считался его сторонником, а потом открылись истинные мотивы его поступков, и он был посмертно оправдан. Пап, это очень мало информации. Нам интересны подробности, расскажи мне о нем побольше. Скорпиус сейчас сидит за соседним столом и пишет письмо своему отцу. Я очень хочу, чтобы ты мне ответил раньше.

Джеймс ведет себя как Джеймс, но я не жалуюсь. Не обращай, пожалуйста, внимания на гневное письмо дяди Невилла. Думаю, Джеймс просто очень расстроен, что я не попал в Гриффиндор.

Альбус С.»

«Дорогая мама,

У меня трагедия. Ты уже знаешь, что Ал попал в Слизерин, и это очень меня расстраивает, потому что Джеймс ведет себя так, словно его брата посадили в тюрьму. Я тоже расстраиваюсь но, по-моему, это не повод красить в зеленый цвет волосы каждому встречному слизеринцу. Мы только неделю в школе, а у Джеймса уже отработок на два месяца вперед. Можешь успокоить папу, я никогда не выйду замуж за чистокровного волшебника, потому что никого противнее Скорпиуса Малфоя я в своей жизни не встречала. И поверь, я так думаю не потому, что он лучший в классе (такая ситуация, можешь мне поверить, продлится недолго), а из-за того, что он ужасный задавака. Алу этот мальчишка, как ни странно, нравится, и они везде ходят вместе, что ужасно нервирует Джеймса. Эти двое просто помешались на том, что называют «Загадкой второго имени». Ал водил этого мальчишку с нами даже на чай к Хагриду, и они оба приставали к нему с вопросами, но тот им ничего не рассказал и правильно сделал. Хуже, что он ничего не рассказал мне, когда на следующий день я пошла к нему уже одна. Мам, может, ты посоветуешь мне, где найти информацию об этом Северусе Снейпе? А то, по-моему, эти двое скоро всех замучают вопросами. Следующая жертва в их списке – кажется, дядя Невилл.

Роза»

«Отец,

Я решил немного подождать с письмом тебе, до того как действительно будет что писать. Я, как мы оба и ожидали, учусь в Слизерине. У меня все хорошо, за исключением того факта, что я живу в одной комнате с Альбусом Поттером, его брат преследует меня как врага номер один, а профессор Паркинсон люто меня ненавидит. Ты не мог бы сказать, за что, а то я сам теряюсь в догадках. Конкурентов в учебе у меня быть не должно, хотя Роза Уизли очень старается эту ситуацию изменить. Препротивная девчонка. Мой сосед не так уж плох, и хотя ни о какой дружбе между нами не может идти речи, одна загадка не дает нам покоя. Почему мы оба носим второе имя Северус? Учитывая, что вы с его отцом одновременно учились в школе и больше никак не пересекались, я предположил, что единственным человеком с таким именем, которого вы оба могли знать, был директор Хогвартса, профессор Северус Снейп. Нам хотелось бы узнать о нем побольше. Попытки Поттера что-то разведать успехом пока не увенчались. Огромный полувеликан, что расплакался, встречая его на станции, как-то смутился, когда мы стали задавать вопросы, а потом угостил нас каменными кексами. Если я не хочу умереть от несварения желудка, надо впредь держаться от него подальше.

Как дела у дедушки с бабушкой? Передавай привет маме.

Твой любящий сын,

С.С. Малфой». «Дорогой Ал,

Я был счастлив получить твое письмо. Рад, что ты заводишь новых друзей и сохраняешь старых. Нас с мамой совершенно не расстроило, что ты попал в Слизерин. Что до Джеймса, то на каникулах он за свои проделки на неделю отправится к дяде Дадли. Что касается нас с отцом твоего друга, то в детстве в школе мы не ладили, но эта вражда давно в прошлом. История о профессоре Снейпе будет очень длинной, и как бы ни мучило тебя любопытство, я расскажу ее тебе только на каникулах.

Мама передает тебе поцелуй. Лили просит сказать, что ужасно по тебе скучает и уже тоже хочет учиться в Слизерине.

С любовью,

Папа».

«Привет, Роза.

То, что Ал попал в Слизерин, не должно никак повлиять на вашу дружбу. У вас будет много совместных уроков, и вы можете вместе заниматься в библиотеке. Только не шумите, мадам Пинс очень строга к нарушителям порядка. Мне понятно твое рвение, но я надеюсь, ты будешь хорошо учиться потому, что тебе это нравится, а не из желания кого-то превзойти. Что касается истории профессора Снейпа, думаю, будет лучше, если дядя Гарри сам расскажет ее Альбусу, а тот затем поделится с тобой.

Мама»

«Привет, Роза.

Мама дала мне прочесть твое письмо. Представляю, что она написала тебе в ответ, поэтому спешу высказать свое мнение. Я счастлив, что ты не собираешься замуж за чистокровного волшебника, мы с дедушкой отметили твои благие намеренья, выпив по кружке портера. Если ты сделаешь Скорпиуса Малфоя, обещаю купить тебе все книги, какие ты только захочешь. Слышал, полеты у вас преподает с этого года Оливер Вуд? Он отличный парень и, надеюсь, ты не ударишь в грязь лицом на этом занятии и докажешь, что ты не только в маму пошла. Теперь что касается профессора Снейпа. Я же знаю, что тебя не устроит предложение Гермионы подождать объяснений. Но там история довольно запутанная, так что в двух словах и правда не рассказать, но я попробую. Во время войны с Волдемортом все считали профессора Снейпа Пожирателем Смерти, но на самом деле он был на нашей стороне. К сожалению, все узнали об этом лишь после его гибели.

Папа»

«Скорпиус,

Твое соседство с Альбусом Поттером меня скорее удивляет, чем расстраивает, вот только я бы на твоем месте держался от него подальше. Как я уже говорил, у этого семейства есть фамильная черта – притягивать неприятности. Что касается его брата… Есть безотказный способ поставить его на место, и это, дорогой мой, квиддич. Подумай, какие перспективы открывает перед тобой мое замечание.

Профессор Паркинсон? О, это долгая история. Полагаю, она ненавидит тебя, потому что я в свое время с ней встречался, но разорвал отношения после некоторых событий. Думаю, мы можем обойтись без подробностей. Игнорируй ее, пока это возможно. Если станет совсем сложно, напиши. У меня есть на нее кое-какой компромат.

Что касается Северуса Снейпа. Это был довольно противоречивый человек, но он всегда хорошо относился ко мне и однажды спас от шага, который мог бы погубить всю мою жизнь, остальное расскажу дома. Почему Поттер назвал в его честь сына, я не знаю. Когда профессора посмертно оправдали, это было закрытое слушанье министерства. Единственным свидетелем как раз и выступал Гарри Поттер, подробности в прессу не просочились, но я слышал, была какая-то темная история, связанная с нежной дружбой профессора с бабушкой твоего соседа по комнате.

У Нарциссы все по-прежнему, дед и мать передают тебе привет.

Д.М.»

«Папа,

Я поссорился со Скорпиусом, он говорит, что у профессора Снейпа были романтические отношения с моей бабушкой. Как он может наговаривать на бабушку Молли, я ума не приложу? Не верю ни одному его слову. Привет маме, я тоже очень скучаю по Лили.

P.S. Меня взяли в команду по квиддичу. Здорово, правда? Теперь я ловец, как и ты, папа.

Альбус С.»

«Привет, мама, папа и Хьюго.

Спасибо вам за письма. Мы с Алом кое-как справляемся с ситуацией. У нас все отлично, особенно теперь, когда он поссорился с этим противным Скорпиусом. Тот говорил гадости про нашу бабушку. Папа, новость специально для тебя: я обошла его на уроках истории магии, хотя полностью считать это своей заслугой не могу, по-моему, профессор Паркинсон относится к нему предвзято.

Урок полетов – это было ужас что такое. Все тот же Малфой устроил настоящий балаган. Когда профессор Вуд отлучился в больничное крыло (Колин Криви упал с метлы и сломал ногу. Не могу поверить, что папа говорил, что полеты – это весело), он вырвал у меня волшебную палочку и взлетел, отказываясь ее вернуть. Ал тоже нарушил распоряжение профессора и полетел за ним. Ну что сказать, все происходящее заметил профессор Слагхорн, и теперь у Слизерина новый ловец. Догадайтесь, кто? Правильно: Альбус. Декан вообще к нему очень привязан, хотя я считаю, что он противный старикашка. Но о тебе, мама, он всегда вспоминает с огромным уважением, как, впрочем, и о дяде Гарри, и даже пару раз говорил что-то хорошее о папе. Да, я помню, что мне не стоит ходить на его вечеринки, но ты не представляешь, как настойчиво на них приглашают. Ала он чуть ли не силком затащил, и я тоже не смогла отказаться, в конце концов, праздновали его прием в команду. Попробовала сливочное пиво. Как оно может нравиться? По мне – сладкая газированная гадость. Кола гораздо вкуснее. Джеймс воспринял будущее соперничество с Алом ужасно. Думаю, дяде Гарри стоит ему написать, пока они не рассорились окончательно. Уроки проходят отлично. У меня, наконец, есть подружка, Софья Крам. Она, правда, на год старше и помешана на квиддиче, но с ней интересно. Ее отец – великий спортсмен, и она столько путешествовала с ним и мамой по миру, что рассказывает просто невероятные истории. Софью тоже взяли в команду, как и Джеймса. Она новый вратарь. У нас в Гриффиндоре хихикают, что они с Джейми парочка. Думаю, причина в том, что Софья такая же оторва и часто принимает участие в проказах с ним и Фредом. Их тоже называют «Гриффиндорское трио», как когда-то вас и дядю Гарри. Забавно, правда?

Теперь тот вопрос, который я задала в прошлом письме. Почему никто из вас не написал мне, что этот самый Северус Снейп убил Альбуса Дамблдора? Мне сказал Хагрид, он проговорился случайно, и теперь я понимаю, почему он был таким скрытным при Але. По-моему, это странно – носить имя убитого и убийцы. Я ничего ему не сказала, но кому-то пора нам все объяснить.

Роза»

«Отец,

Спасибо за письмо, я внял твоему совету насчет квиддича и, вспомнив, что ты мне рассказывал о первом своем уроке полетов, провернул тот же трюк. Из хороших новостей: Ал – ловец Слизерина, и я уверен, что он обыграет своего брата-идиота. Теперь о плохом: меня тоже взяли в команду. Папа, я же ненавижу квиддич! Я пытался убедить в этом Констанс Флинт, но эта упрямая девица меня и слушать не захотела. Ненавижу ее! Она сама ходила к директору Макгонагалл, представляешь, и та позволила взять меня в команду. «Поздравь», папа, я новый нападающий. Этот мерзкий Слагхорн, к которому я пошел со своим самоотводом, заявил, что таково мое наказание за выходку на уроке. Ненавижу Горация Слагхорна!

С Поттером мы поссорились, кстати. Я намеренно его спровоцировал перед первым уроком полетов, заявив, что у его бабушки был роман с Северусом Снейпом. Он разорался, но я заметил только, что ты мне никогда не лжешь. Мы не разговаривали четыре дня, что к лучшему, потому что он не пытался, как обычно, потащить меня с собой на эту ужасную вечеринку у декана. Сегодня утром он получил письмо от своего отца и пришел мириться, сказав, что я был прав. Я честно не прощал его до обеда, а потом смирился. Нам, в конце концов, еще семь лет делить комнату. В молчании это делать напряженно.

Профессор Паркинсон мне на самом деле начинает нравиться. Мы все еще враждуем, но, по-моему, она умная, хотя и очень грустная. Нет, со мной она по-прежнему ведет себя стервозно, цепляется к мелочам и постоянно назначает отработки, но недавно я пришел к мысли, что она делает это просто потому, что ей нравится на меня смотреть. Это сказала Роза Уизли, когда профессор полчаса ее хвалила, а потом разбранила мое сочинение, которое было и длиннее, и содержательнее.

Эта Роза настоящая заноза. Никогда не видел девчонки навязчивее. Она все еще пытается разобраться в этой истории со вторыми именами. Слагхорн ее боготворит, недавно она под каким-то надуманным предлогом подписала у него разрешение взять книгу Риты Скитер об Альбусе Дамблдоре, ее не дают первокурсникам без особого разрешения. На следующий день она ходила очень задумчивая, и я не мог места себе найти, пока не нашел у кого подписать свое разрешение. Ты не представляешь, кто мне его дал. Декан Гриффиндора, профессор Лонгботтом! Он замечательный учитель. Папа, я не знаю, понравится ли тебе мое признание, но он мой любимый преподаватель. Он такой умный… Увидев, что в теории я давно обогнал весь свой курс, он составил для меня индивидуальную дополнительную программу. У него есть группа, с которой он занимается по выходным, и я в ней единственный первокурсник! Отец, профессор Лонгботтом – это нечто! Я даже не собирался приставать к нему с разрешением, но он увидел пергамент с запросом среди моих тетрадей, взял его и просто молча подписал.

Книгу прочел той же ночью. Не понимаю отца Ала. Как можно было дать сыну имя и убитого, и убийцы? Вот уж кто, по-моему, противоречивая личность. Надеюсь, ты мне все объяснишь.

Передай дедушке, что я очень скучаю по ним с бабушкой. Поцелуй от меня маму.

С.С. Малфой»

«Дорогой сын,

Твой друг не солгал, просто ты все не так понял. Профессор Снейп, в честь которого тебя назвали, действительно был влюблен, но только в твою бабушку Лили, а не в бабушку Молли. Это очень длинная история. Потерпи до каникул, и я все объясню.

Папа».

«Привет, Рози.

Твоя мать все же доверила мне написание этого письма, хотя даже сейчас стоит над душой и контролирует каждый росчерк пера.

… Ай! (Это она отвесила мне затрещину.)

Мы долго смеялись над твоей историей по поводу урока полетов. Спасибо, что напомнила нам, что детство было не только страшным, но и забавным. Мечтаю посмотреть ваши школьные матчи. Джейми против Ала – это наверняка будет что-то незабываемое. Словно Гарри играет с Гарри. Ты не представляешь, как хорош был твой дядя в полетах. О себе из скромности промолчу, у вас все еще сочиняют песенки про короля в честь каждого лучшего игрока?

Что до вечеринок у Слагхорна, твоя мама говорит, что это вовсе не страшно и даже познавательно. Я с ней совершенно не согласен, но ты поступай как знаешь. Мы верим, что ты сама разберешься.

Рады, что у тебя есть подружка. Софья Крам, говоришь? Ее отец был выдающимся ловцом. Надеюсь только, у этой девочки прямые ноги и не одна бровь, а то бедный Джейми…

…Ай! (Твоя мама снова меня пнула!)

Что до твоего вопроса. Профессор Снейп действительно убил директора Дамблдора, но он сделал это, спасая от подобного поступка другого человека – папашу так не нравящегося тебе Скорпиуса Малфоя, который всегда был таким же высокомерным, заносчивым…

… Ай! (Наверное, больше не надо объяснять каждую мою кляксу и дырку, сделанную моим пером в пергаменте. Рука у твоей мамы изящная, но тяжелая.)

Кроме того, директор Дамблдор был и так не жилец. В общем, подробнее мы все объясним тебе дома. (Это не мое желание.)

Целуем,

Папа, мама и Хьюго»

«Скорпиус,

Я солгу, сказав, что мне жаль, что ты в команде факультета. Ты же знаешь, в отличие от тебя и дедушки, я всегда любил полеты. Дед предпочитал учебу и в свое время был старостой школы. Думаю, ты обладаешь всеми задатками, чтобы совместить наши пути. Ты заставил меня улыбаться своим письмом, сын. Я одобряю все твои поступки, даже привязанность к профессору Лонгботтому. Думаю, люди меняются, хотя если вспомнить его в школе… Ну кто предполагал тогда, что он может стать учителем?

Я никак не буду комментировать твои слова по поводу профессора Паркинсон. Ее стремления и мотивы меня давно не интересуют, но тебе, как ты помнишь, я всегда готов помочь.

Что до прочтенного тобой… Думаю, нам стоит поговорить, а не переписываться на эту тему, но в одном ты прав. Гарри Поттер – очень противоречивый человек.

Д. Малфой»

* * *

Гарри Поттер перечитал письмо директора школы чародейства и волшебства Хогвартс Минервы Макгонагалл семьдесят два раза, но так и не смог заставить себя поверить прочитанному. Едва закончив, он отодвигал письмо на другой край стола, но всякий раз снова брал в руки и начинал с начала.

– Это немыслимо.

Его жена, только что уложившая спать дочь, стояла в дверях, нервно потирая переносицу. Джинни, в отличие от него, как-то сразу отказалась отвергнуть всю бредовость происходящего.

– Гарри, не казни себя. В жизни всегда есть место случайности. Я думаю, тебе лучше…

Он кивнул.

– Лучше было все ему объяснить. Но я чертовски растерян. До сих пор не могу поверить, что Ал…

Она только пожала плечами.

– Вспомни себя в его годы. Это всего лишь стечение обстоятельств.

Он уронил голову на руки. Джинни ласково сжала его плечо.

– Чего ты боишься?

Он сглотнул горькую желчь, что образовалась во рту.

– Ты же помнишь сказку: никто не возвращается таким, каким был. Я даже представить не могу, к какому решению придет Кингсли.

Джинни прижалась щекой к его щеке.

– Может, ты отправишься в школу и все увидишь сам, вместо того чтобы гадать?

А что ему еще оставалось делать? Ее кожа была упоительно гладкой, а волосы пахли пчелиным медом и горьковатой полынью. Он кивнул, околдованный теплой решимостью ее губ.

– Может быть. Если ты меня поцелуешь.

Она чмокнула его в лоб.

– Все остальное, Гарри, будет зависеть от того, с какими ты вернешься новостями.

– Но…

Она прижала палец к его губам.

– Ты сам знаешь, что должен.

Джинни старательно пыталась скрыть волнение и улыбалась. Как же потом он ненавидел себя за то, что так и не смог воскресить в памяти именно эту ее улыбку...

* * *

Люциус Малфой равнодушно отложил письмо директрисы в сторону. Драко поражался красоте отца. Время словно скользило мимо, едва касаясь бархатной шероховатой перчаткой его щеки. Все тот же гордый профиль и совершенство черт. Сам он менялся куда более заметно, может, потому, что ему не для кого было становиться вот такой совершенной мумией.

– Сын, это не та проблема, которой я бы хотел делиться с Цисси.

Драко кивнул.

– Я знаю. Сейчас отправлюсь в школу, хотя не думаю, что кто-то там будет рад меня видеть. Они, скорее всего, ограничились бы вмешательством Поттеров и Уизли, но, пригласив их, не могут откреститься от того, что и Скорпиус принимал в этом участие.

Люциус кивнул.

– Очень сложная ситуация. Понятно, что детей никто серьезно не накажет, но как они поступят с ним?

Драко пожал плечами, испытывая почти тоску.

– Развоплощение невозможно?

– Не в случае, когда был использован один из Даров Смерти. Ты должен быть там, сын. Не допусти, чтобы они просто отправили его гнить в Азкабан. Мы все еще должны этому человеку. Если потребуется… У нас есть крыша над головой и желание ему помочь. Каким бы он ни был. Кем бы он ни был.

Драко кивнул, обняв отца за плечи.

– Это не самая большая наша проблема. Элиза уехала от меня и подает на развод.

Люциус напрягся.

– Скорпиус знает?

– Нет. Думаю, пока не стоит его тревожить.

Люциус покачал головой.

– Стоит. Никогда не лги ему, Драко. Я тебе даже не пытался, если помнишь. Горечь принять трудно, но твою честность он оценит всегда.

* * *

– Невилл, что за…

Лонгботтом улыбнулся, зажимая ему рот рукой.

– Помолчи. Обойдемся без ругани, тут вокруг тысяча и одно любопытное детское ухо. На самом деле то, что произошло…

Рон хмыкнул.

– Жутковато?

Невилл кивнул.

– Немного.

– Гарри уже приехал?

– Нет, здесь только министр и Драко Малфой. Сам понимаешь: такая ситуация, что тянуть с ее решением не стоит.

– Да уж. Не могу поверить, что моя дочь в этом замешана. Как ты думаешь, что с ним будет?

Лонгботтом нахмурился.

– Судя по настроению Кингсли, ничего хорошего. В конце концов, это некромантия. Никто не возвращается с того света прежним, он может быть опасен. Похоже, сначала его поместят в Святого Мунго, чтобы понаблюдать. Черт, все это очень печально. Мне его жаль.

– Как он вообще?

– Молчит. Спросил, что он тут делает, Минерва коротко обрисовала ему ситуацию, повторив рассказанное мною ранее, и больше он не проронил ни слова. Хотя, нет, вру. Вначале он сказал что-то вроде: «Ну почему всегда Поттеры и Уизли?».

Рон невольно ухмыльнулся.

– Карма. Сыночка Малфоя он, должно быть, из вежливости не упомянул?

– Да, пожалуй.

Они молча дошли до двери в кабинет директора. Рон нервничал. Никто не любит встречаться с прошлым, особенно с таким. Он вспоминал Фреда, Люпина, Тонкс и Колина Криви, людей, чьи имена он не помнил, но чьи лица там, на полу в Большом зале, навсегда врезались в память. Жизнь продолжалась. Как хорошо, что она продолжалась! Но потери... Они ведь тоже жили. В глазах Джорджа, который никогда больше не улыбался, в слезах мамы. Каждый год в преддверии того страшного дня мир всегда словно на секунду замирал, им всем требовалось отдышаться, чтобы пойти дальше.

* * *

Гарри еще помнил этот день, выдавшийся каким-то особенно мерзким. Вроде, тепло и жужжат мухи, а все равно на душе паршиво. Людей немного – он, Невилл и Малфои. Даже слизеринцы не пришли. Ждали, наверное, официального мнения министерства на этот счет. Но никаких слезливых историй о любви длиною в жизнь не было и не должно было быть. Гарри специально просил об этом Кингсли. Только короткий сухой некролог, имя и две даты на надгробии. Гермиона предлагала написать эпитафию, что-то вроде древнего индийского изречения: «Ценность человека познается после его смерти». Он отказался. Чужие слова казались неподходящими, а свои подобрать он так и не смог.

– Грустно все это.

– Почему? – он никак не ожидал, что на его фразу так остро отреагирует Люциус Малфой. Резко обернется к нему со злостью во взгляде. – Никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, есть ли она для человека величайшее из благ. Между тем, ее боятся, словно наверняка знают, что она – величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество – воображать, будто знаешь то, чего не знаешь? Северус часто повторял эту фразу.

Нужно было что-то сказать.

– Глубокомысленно.

– Это не он сказал, – спокойно, без насмешки над его невежеством заметил Драко. – Профессор цитировал Платона.

Гарри замолчал. Все равно это было грустно. То, как переминался с ноги на ногу ведущий церемонию волшебник, словно торопился поскорее обвенчать профессора с землей и уйти подальше от их странной компании.

– Кто-то желает что-нибудь сказать?

Прикованные к нему взгляды Малфоев. Он что – лучший друг или ближайший родственник? Нет, он просто имел странную возможность немного узнать этого человека.

– Я скажу, – «Невилл, спасибо, что ты есть». Лонгботтом подошел к разверзнутой земляной пасти. Задумчиво почесал подживающие ожоги на щеке. Он явно не хотел сказать глупость. Снейп, помнится, не терпел глупостей. Как же хорошо, что Невилл пришел сюда. Все, вроде бы, хотели, но в какой-то момент отыскивали более важные дела. Наверное, им всем было неловко. Никто не любит притворяться. – Это были сложные времена. Все мы совершали ошибки, не все могли их исправить. Профессор Снейп был тем человеком, которому это удалось. Единственное, о чем я… о чем все мы можем сожалеть – это о том, что он не узнал об этом. И если те, кого мы потеряли, смотрят на нас откуда-то сверху, я думаю, профессор Снейп сейчас усмехнулся бы: «Как, Поттер, вам снова удалось выкрутиться?» или что-то вроде: «Лонгботтом, неужели вы хоть что-то сделали правильно?»

Люциус усмехнулся.

– Полагаю, Снейп просто постарался бы уйти подальше от этой дурацкой школы.

Драко пожал плечами.

– Мне кажется, он бы промолчал. А ты как думаешь, Поттер?

Почему этих людей так интересует его мнение?

– Он бы, наверное, просто удивился, что ему удалось даже больше, чем он когда-либо надеялся… Я не знаю, что он мог бы сказать. Я, правда, не знаю.

* * *

Хагрид встретил его в холле и крепко обнял. В его по-прежнему густых волосах черные пряди теперь были редкостью.

– Вот такие дела, да, Гарри.

– Да уж, – он кивнул, протирая запотевшие от ночного тумана стекла очков. – Это просто рок.

Лесничий пожал плечами.

– Ты это… Себя-то в его годы вспомни и не ругайся слишком. Я тоже виноват. Напустил туману, думал, никто лучше тебя ему не объяснит.

Гарри кивнул.

– Я тоже так думал, но, видимо, недооценил любопытство своего сына. Надо было объясниться с ним в письме.

– Ну, былого назад не воротишь. Что уж теперь переживать. Дорогу-то помнишь? Пароль – «Кошачья мята».

– Спасибо, Хагрид.

Полувеликан выглядел грустным.

– Я как-то не могу сожалеть. Ведь это, как ни крути, одним живым больше, да?

Гарри кивнул. Он сам не знал, что чувствовал, но мысли Хагрида понимал отлично.

– Все это сложно. Использование подобной магии не проходит без последствий. Мы еще не знаем, какими они окажутся. Не будет ли цена слишком высока.

Хагрид кивнул.

– Ты, конечно, дело говоришь, Гарри, но… – великан махнул рукой. – Ладно, поживем – увидим, значится так.

* * *

Малфой коротко поклонился, начав с единственной дамы и решив, что дочку Уизли может за таковую не считать.

– Директор, – мужчинам он только коротко кивнул: – Министр, профессор Слагхорн, профессор Флитвик…

Кингсли ответил ему коротким кивком. Гораций начал что-то причитать про то, как все несвоевременно, но Драко к его речи не прислушивался. Он бегло улыбнулся сыну, давая понять, что не слишком сердится, и сосредоточил внимание на том, что его действительно в данный момент интересовало.

– Профессор Снейп.

Тот сидел в углу в плохо освещенной части кабинета и при прямом к нему обращении спокойно поднял глаза. Обычная бледность, знакомый сосредоточенный взгляд, необычной была разве что темно-синяя мантия с чужого плеча и еще влажные после душа волосы.

– Мистер Малфой.

Он, ни на секунду не поколебавшись, протянул руку.

– С возвращением, – это было правильно. Сколько бы ни было вопросов, он не должен вести себя так, словно происходит что-то ненормальное. Таким отношением Снейпа с лихвой угостят другие. Короткое пожатие – эти пальцы не утратили своей былой силы – и снова отведенный в сторону взгляд.

Он обернулся к остальным.

– Что в точности произошло?

Директор Макгонагалл раздраженно пожала плечами. Годы добавили ей немало морщин, но в остальном она сохранила прежнюю осанку и решительные манеры.

– Все в точности как я объяснила в письме, мистер Малфой. Эти трое молодых людей пошли ночью в Запретный лес в надежде найти могилу профессора Снейпа. И они нашли ее, по пути случайно обнаружив вот этот камень.

Он взглянул на то, что держал в руке министр. Больше всего это напоминало ему треснувший кусок черного агата с какой-то эмблемой. Разглядеть ее Малфой не смог.

– Это то, что вы упоминали в письме?

Макгонагалл устало опустилась в кресло.

– Да. Это длинная история. Думаю, чтобы получить ответ на этот вопрос, нам стоит дождаться Гарри…

– Это Камень Воскрешения, Драко, – холодно сказал из своего угла Снейп. – Один из трех Даров Смерти. Хоркрукс Темного Лорда, уничтоженный Альбусом Дамблдором. Перед своей смертью он нашел способ передать его мистеру Поттеру. Я, признаться, не ожидал, что тот станет разбрасываться такой вещью.

Он нахмурился. Да, об этом газеты не писали.

– Мы нашли этот камень в лесу, отец, – пояснил Скорпиус. – Точнее, это он нас нашел.

Кингсли нахмурился.

– Дети, это звучит глупо.

– Но это так, – кивнула Роза. – Я споткнулась и упала, до крови расцарапав обо что-то коленку. Малфой использовал Люмос, чтобы посмотреть, большая ли царапина, и увидел камень. Мы хотели его выбросить, но Скорпиус рассмотрел странное клеймо и не дал нам этого сделать. Тогда Альбус взял его себе.

Он улыбнулся. Похоже, у его сына было чутье на стоящие вещи.

– И что было дальше?

– Мы нашли могилу, – заговорил сын Поттера. – Думали, там будет хоть что-то написано, но было только имя и годы жизни. Роза сказала, что жаль, что мы нарушили школьные правила из-за такой ерунды. А я сказал, что было бы здорово, если бы этот профессор Снейп был жив и мог нам все о себе рассказать, – мальчик смутился. – При этом я крутил в руке этот самый камень.

Девочка кивнула.

– Дальше началось ужас что такое.

* * *

Рон Уизли вошел в комнату как раз в то время, когда его Роза говорила «Ужас что такое». Он огляделся по сторонам. Действительно, «ужас»: он совершенно не понимал, как на все происходящее реагировать. Лонгботтом зашел следом, после чего, достав из кармана какую-то книгу, сел на один из стульев и принялся быстро листать страницы.

– Ну, вы и начудили, – он старался не ругаться так, как ему бы того хотелось. – И твоя мама убеждает меня, что у нас умная и рассудительная дочка?

Роза покраснела от смущения.

– Но, папа…

– Лучше помолчи, Рози. С тобой нам еще предстоит разобраться, – он так и не нашел в себе сил посмотреть в сторону профессора Снейпа. Это мог бы быть Фред. Правда, мог бы, и возможно, в судьбе Джорджа что-то бы изменилось. Искушение отговорить Гарри, когда он принял решение не использовать Дары Смерти, было огромно. Но он сдержался. Слишком много бед они могли принести. Но сейчас… Сейчас было трудно оставаться разумным и не сожалеть. Он пытался, но выходило у него плохо. Стоило сосредоточиться не на воспоминании о потерях, но на будущем дочери. – Ладно, рассказывай, что именно было ужасно?

Девочка побледнела и быстро заговорила:

– Когда Ал сказал это, могила как будто засветилась странным серебристо-молочным сиянием. Потом памятник треснул, земля разверзлась, мы закричали и в ужасе кинулись бежать. Уже у школы наткнулись на профессора Лонгботтома. Он догадался, что что-то произошло, и обо всем нас расспросил. Потом велел возвращаться в школу, никому ничего не рассказывать и ждать в его кабинете, а сам пошел в лес. Больше мы ничего не знаем. Мы просидели там три часа, пока за нами не пришел профессор Слагхорн и не проводил сюда.

– Да уж, – только и смог сказать Рон.

Невилл кивнул, не отрываясь от своего чтения.

– Мне добавить нечего. Как я уже рассказал директору, я встретил профессора Снейпа в лесу у его могилы и привел в школу.

Рон смутился, стараясь подобрать слова, и наконец взглянул на вполне живого Снейпа.

– А вы помните, что…

Тот медленно поднял на него взгляд.

– Что умер?

– Да.

– Сложный вопрос, мистер Уизли. Я помню, как умирал и какие чувства при этом испытывал. Такое впечатление, что это происходило со мной пару часов назад. Однако изменившийся облик встретившегося мне мистера Лонгботтома, даты на надгробии, которое разрушили эти дети, и плачевное состояние вещей, в которые я был одет, как и все дальнейшие события, убедили меня в том, что, пожалуй, мое воскрешение – факт, а не чья-то неудачная шутка.

«Все такая же сволочь, – подумал Рон. Мог бы хоть испугаться или запаниковать для порядка». Но Снейп сидел спокойно, с таким видом, словно к нему самому все происходящее имело отношение в последнюю очередь.

– Профессор, – тон Невилла звучал почти ласково. – Мы понимаем, как все это странно для вас. Прошло больше девятнадцати лет, и вы совершенно не знаете мир, в котором оказались. – Он повысил голос. – Поверьте, тут никто не желает вам зла.

Кого Лонгботтом старался в этом убедить? Хмурого Кингсли? Нервную Макгонагалл? Бледного Флитвика? Откровенно раздосадованного Слагхорна, заинтригованного Малфоя или его самого? А может, он говорил это для себя?

Снейп пожал плечами.

– То немногое, что вы успели мне рассказать, скорее порождает еще сотню вопросов, чем в состоянии удовлетворить хоть толику любопытства. Я полагаю, мне остается только ждать, представится ли мне такая возможность?

Пожалуй, вопрос был разумным. Рон не представлял, что решит Кингсли по поводу этого ожившего мертвеца. Как избежать скандала и обвинений в том, что министерство долгие годы скрывало очень многое? Для начала хорошо бы узнать, что вообще такое Снейп и почему он выглядит таким чертовски живым, если в сказке о Дарах было написано, что Камень Воскрешения способен вернуть лишь бледную тень когда-то умершего человека? Слишком много вопросов.

Дверь скрипнула.

– Простите, что заставил себя ждать.

Гарри… Как же чертовски рад он был сейчас видеть Гарри!

* * *

Он стоял под дверью несколько минут, слушая знакомый и, как оказалось, совершенно не забытый голос, прежде чем войти. Было нужно справиться со своим волнением, оно сейчас не требовалось никому. Амплуа сильного и решительного человека обязывает ко многому. Странные происшествия – его работа, а старое раскаянье – наверное, судьба. Ни то ни другое нельзя вычеркнуть из жизни, а значит, все, что остается – это пытаться как-то их совместить.

Когда он вошел, то сразу наткнулся на полный надежды взгляд Рона: «Ну вот, приятель, сейчас мы непременно все исправим!». Ему бы хоть толику этой уверенности.

– Мистер Поттер, – профессор Слагхорн, как всегда, расплылся в улыбке при его появлении. – Какая приятная встреча. Жаль, что обстоятельства…

Нельзя позволить себе даже думать об этом.

– А что с ними не так? – ни дрожи ладони, ни смущения во взгляде. Потом, когда он вернется домой, он расскажет Джинни, как все это было странно и сложно. – Профессор Снейп. – Протянутая рука. – Рад вас видеть.

Пока нет, но, возможно, в будущем это чувство появится. Равнодушный кивок.

– Поттер, – ладонь проигнорирована.

Правильно. Это тоже правильно: у тебя на то, чтобы все обдумать, было девятнадцать лет, а не пара часов. Ну а выводы все равно так и остались немного противоречивыми.

Его появление словно помогло Макгонагалл взять себя в руки.

– Как бы то ни было, детям пора спать. Мы вряд ли что-то решим сегодня, на ночь глядя. Думаю, если взять с них слово никому не говорить о том, что произошло, у нас будет время все хорошенько обдумать.

Кингсли нахмурился. Наверное, ему тоже нужно время, но, в отличие от Минервы, он не может позволить себе его тянуть.

– Это что-то решит? Мы не знаем точных последствий того, что эти дети наделали. Необходимо пронаблюдать состояние мистера Снейпа. Может быть… – Гарри прочитал ответ в глазах министра: «Он может быть опасен или просто исчезнет через пару дней, а тогда необходимость что-то решать отпадет сама собой». – Как бы то ни было, я поручу сотрудникам Отдела Тайн подробнее изучить свойства камня. Должны быть какие-то его упоминания, помимо сборника детских сказок. Весь вопрос в том, куда поместить мистера Снейпа. Пока мы во всем не разберемся, думаю, все согласятся с необходимостью хранить строжайшую секретность. Чем меньше будет посвященных, тем лучше. Пребывание мистера Снейпа в школе не кажется мне надежной мерой… – слова «Он опасен» тактично не прозвучали. – Дети слишком любопытны и слишком болтливы. Больница Святого Мунго не годится – там бывает слишком много народу. Министерство не подходит по тем же причинам. Я думаю, что можно создать все условия. Что-то вроде отдельной квартиры и охрана – несколько доверенных сотрудников аврората. Ни о каком заключении, конечно, и речи не пойдет. Только пока мы все не выясним.

Надо было отдать Кингсли должное: он сам был не в восторге от того, что говорил. Может, потому что был одним из тех немногих людей, кому Гарри рассказал всю правду.

– Нет, – Малфой категорично покачал головой. – Если вы посадите его в Азкабан, то на мое молчание можете не рассчитывать. Может, еще предложите стереть нашим детям память для надежности?

– Мистер Малфой! – Кингсли разозлился. – Я же сказал: речь не идет о заключении. И методы, которые вы мне приписываете…

– Обычная попытка все замять. Что если вы будете разбираться лет двадцать?

Министр вздохнул.

– Уверен, наши ученые…

– А я не уверен. Профессор Снейп жив, как бы вас ни смущало такое странное обстоятельство. И, по-моему, он вправе эту жизнь проживать, а не гнить в камере лабораторной крысой.

– Вы слишком многое себе позволяете!

– Это фамильное хобби. Мои родители живут в последние годы очень замкнуто. Вы можете поместить его в их доме, отец с радостью примет профессора. Хотите обеспечить охрану? Пожалуйста, мы не будем препятствовать.

Никто не даст Малфоям такой козырь, и Гарри это прекрасно понимал. Драко и так слишком часто выступал в прессе, критикуя политику министерства. Вряд ли у него были серьезные причины оценивать ее как скверную, но быть в оппозиции ему нравилось.

– Я настаиваю на своем решении, – холодно заметил министр. – Если потребуется, мы обяжем вас, мистер Малфой, хранить все в тайне.

Драко картинно всплеснул руками.

– Как гуманно! Нет, правда, просто высшая добродетель.

Все же он вывел министра из себя. Хотя тон Кингсли оставался спокойным, его глаза вспыхнули гневом.

– Вы не можете отрицать, что речь идет о магии смерти, темнейшей стороне некромантии. Мистер Снейп может быть попросту опасен для окружающих. Вы подвергнете свою семью такому риску?

Малфой на секунду осекся. Его взгляд метнулся по сторонам в поисках поддержки, и он ее получил с весьма неожиданной стороны.

– Я согласен с Драко Малфоем. Вы можете говорить что угодно, министр, но не забывайте, что рассуждаете о живом человеке, причем в его присутствии, – Невилл отложил книгу, которую читал. – Простите нас, пожалуйста, профессор, – он улыбнулся Снейпу.

Тот пожал плечами.

– Я сознаю существующую проблему, но мне трудно в данной ситуации как-то влиять на ее решение. Формально я мертв, меня не существует, и, полагаю, это делает права господина министра неограниченными. Я хотел бы разобраться в ситуации, но предпочел бы, чтобы у меня была возможность заняться этим, в том числе, самому, а не полагаться на чужое мнение. У меня есть дом. Я мог бы жить в нем.

Макгонагалл смутилась.

– Северус, прошло больше девятнадцати лет. По завещанию ты оставил все свое имущество школе, оно давно распродано. Мы, конечно, вернем твои деньги, но на это потребуется время. Я не представляю, как обсудить этот вопрос с Советом попечителей, не объясняя, на что нам нужны такие средства.

Гарри не верил Снейпу. Тот говорил правильные слова, именно то, что должен был говорить в данной ситуации, но в его словах не чувствовалось настоящего желания. В них не было привычной для этого человека вечной борьбы. «Он мертв… В душе он совершенно мертв, – с какой-то странной печалью понял он. – Снейп никогда не думал о том, как станет жить, если выживет. Он боролся, не веря в победу, ради мести, ради шанса для кого-то, но не для себя. Теперь он знает, что все получилось, что Волдеморт мертв, а я, как ни странно, все же жив, мир по-прежнему продолжает существовать, мы все взрослеем, родятся дети… Это его не печалит, но себя он в нашем мире не видит. И никогда не видел». Эта была простая мысль. Странным и сложным оказалось возникшее вслед за ней острое страстное желание: «Я должен это изменить».

– Это проблематично, – уже спокойно заметил Кингсли.

Снейп ничего не добавил, но Невилл покачал головой.

– Нет. Я искренне не понимаю, почему вы так категорично решили, что Хогвартс – неподходящее место для пребывания профессора. Комнаты преподавателей довольно уединенные, я мог бы предложить профессору Снейпу свое гостеприимство и тоже не буду возражать против всевозможных охранных заклинаний. Мой камин работает исправно, так что дежурства кого-то из авроров можно обеспечить, не привлекая лишнего внимания студентов. У нас есть отличная библиотека, лаборатория, и во внеурочное время мы вполне можем обеспечить профессору Снейпу возможность заниматься изучением обстоятельств, в которых он оказался, – Невилл улыбнулся. – По-моему, это отличное решение, которое избавит нас от действий в спешке и возможных противоречий в подходах к данной ситуации.

Министр задумался. Гарри очень хотелось, чтобы он согласился с Невиллом.

– По-моему, идея отличная. Я думаю, что посвященными в данной ситуации могут остаться вообще только присутствующие и пара экспертов. Профессора Хогвартса – не менее опытные маги, чем авроры. Думаю, если они согласятся нам помочь, то основные дежурства мы с Роном можем поделить между собой.

Уизли бросил на него тоскливый взгляд: «Ну спасибо, друг», но, как ни странно, кивнул.

– Я не возражаю. Гарри дело говорит. Если что-то вызовет сомнения и возникнут вопросы, мы подумаем над тем, чтобы изменить условия содержания профессора.

Малфой кивнул.

– Я впервые во всем согласен с этими господами и даже готов вызваться волонтером.

Кингсли задумчиво взглянул на Макгонагалл.

– Если директор не возражает…

– Нет. Я думаю, мы справимся с любой угрозой, которую может представлять собой мистер Сне…

Договорить она не успела. Дверь в кабинет директора распахнулась. В нее ворвалась довольно эффектная миниатюрная брюнетка с короткой стрижкой.

– Минерва, простите, что я без предупреждения… – женщина замерла, заметив профессора, и в немом удивлении поднесла к губам руку.

Макгонагалл раздраженно нахмурилась.

– Пэнси, я вам потом все объясню. Что случилось?

Профессор Паркинсон, в которой Гарри не узнал бывшую стервозную дурнушку, быстро обвела взглядом лица присутствующих, словно кого-то разыскивая. Лишь на секунду ее взгляд задержался на лице Малфоя, но затем она повернулась к Гарри.

– Мистер Поттер, я была в учительской, когда с нами связался Бэддок из аврората. Вы оставили сообщение, что если возникнет что-то срочное, то вас можно будет найти в школе. Он отправил сову, но надеялся застать вас здесь… Я подумала, что вы у Невилла, но его в комнате не было, и я… – она перевела дыхание, явно силясь взять себя в руки. – Вам нужно срочно в Святого Мунго. Бэддок толком ничего не сказал, только то, что произошло ужасное несчастье и ваша жена мертва. С девочкой, вроде, все будет в порядке…

Он не смог ее дослушать, бросаясь к камину. Ал что-то кричал, удерживаемый профессором Слагхорном, но Гарри не мог в эту секунду думать о нем. Рон, кинувшийся следом, практически втолкнул его в пламя камина и произнес адрес.