Звездный купол, тонкий лёд

Я принимаю этот вызов! – Тренировки, концерты, тренировки. – Наши трюки на льду. – Уитни Хьюстон, я и Лена Бережная под куполом «Лужников»… без страховки! – «Небольшая травма» и номер на костылях

После «Евровидения», наверное, не было большей интриги, чем приглашение на шоу «Звездный лёд», которое поступило мне летом того же года. В последний раз я катался в детстве, в Нальчике. С тех пор на коньках я не стоял, а на «Звездном льду» необходимо было не просто кататься, но и исполнять различные трюки…

Я взялся за это дело, что называется, с молодецким задором. Решил для себя: пусть это будет своеобразным вызовом судьбы. Мне ведь предстояло за несколько месяцев освоить мастерство фигурного катания до такой степени, чтобы победить в шоу. Иначе зачем участвовать?..

Елена Бережная – могу сказать много теплых слов в адрес этой милейшей девушки – оказалась прекрасной учительницей. Уже через пару занятий я не просто стоял на коньках, но и мог исполнять некоторые элементы фигурного катания: подсечки, перекидные, ласточку.

Тренировки дважды в день…

Как я всё успевал? До сих пор не понимаю. Правда, несколько раз я опаздывал на репетиции – и Лена прилежно дожидалась меня, одиноко кружа по катку. Но, приезжая, я старательно разучивал все фигуры номера, придумывал сюжеты для очередных шоу и готов был до бесконечности отрабатывать нужные движения. Хорошо, что я живу недалеко от «Лужников» – я успевал заехать домой, переодеться, поесть и вернуться. Иногда, когда съемки заканчивались в 2-3 часа ночи, а с утра всё равно нужно было возвращаться на каток, я оставался ночевать в своей гримерке – так быстрее и удобнее.

Накатавшись и намахавшись руками, по вечерам я отправлялся на концерты – и там тоже умудрялся «зажигать», прыгая, бегая по сцене и заводя публику. Казалось, что после «Евровидения-2008» мне не страшны никакие нагрузки… Но «Звездный лёд» в этом смысле превзошел все ожидания, поскольку пришлось длительное время работать на износ – без перерывов, выходных и скидок на плохое настроение.

Лена, надо отдать ей должное, была готова следовать за мной везде, как «жена декабриста», ловя мой график и пытаясь вклиниться всякий раз, когда у меня находилось окно в расписании. Мы стали частыми гостями на городских катках, куда Лена безропотно выезжала по звонку – я называл ей время и место, она срывалась и ехала на тренировку. Мастерски лавируя среди отдыхающих, мы пытались репетировать сложные поддержки и профессиональные элементы – а это еще та картина. Самое главное в таких выездах было – никого не сбить и самим не разбиться, поскольку скорость движения колоссальная, а городской каток по качеству льда, конечно же, уступает спортивным комплексам.

Если я выезжал на длительные гастроли, Лена ехала за мной и туда. Вот так мы репетировали и в Германии, и в Арабских Эмиратах – везде, куда меня заносила моя концертная деятельность.

Каждое выступление на программе «Звездный лед» требовало нового танца, нового зажигательного шоу. Судьи во главе с несравненной Татьяной Тарасовой были к нам весьма строги. Я сразу попал в любимчики как начинающий фигурист, поэтому мне и доставалось больше всех. Знаете этот тренерский феномен? Если на спортсмена обращают внимание и считают перспективным, ему делают больше замечаний. Я, видимо, особенно полюбился тренерской группе, потому что в мой адрес постоянно поступали какие-то поправки, замечания, нарекания, едкие подколки… и редко – похвалы. Но каким же исключительным счастьем было видеть торжество в глазах Татьяны Тарасовой, а на табло – заветные «6.0»! В этот момент я чувствовал себя так, будто участвую ни больше, ни меньше, в чемпионате мира.

Поначалу я периодически спотыкался во время исполнения наших номеров, но чем дольше мы тренировались, тем меньше возникало подобных ошибок. Я почувствовал себя в своей стихии, вошел во вкус – мне нравилось осваивать техники и придумывать что-то новое, необычное и захватывающее. Я подбирал музыку, изобретал костюмы и сюжеты выступлений, а потом мы с Леной самозабвенно обсуждали каждый фрагмент и измышляли небанальные ходы. Выходя на лёд, мы разыгрывали шоу с пиротехникой, изображали космонавтов, прыгали, танцевали… Перечислять здесь все наши придумки нет смысла – всё это можно найти в видеоархивах. Апогеем нашей страсти к экспериментам стал довольно рискованный трюк, который мы с Леной поставили на песню Уитни Хьюстон «I have do nothing».

Уитни Хьюстон, как вы могли заметить, для меня особенная певица. Это тот кумир, на записях которого я вырос и чей голос, по моему мнению, является одним из лучших в мире. Песня, которую я выбрал для номера, конечно же, о любви.

Don't make me close one more door,

I don't wanna hurt anymore.

Stay in my arms if you dare,

Or must I imagine you there.[14]

И вот на словах «stay in my arms» – «останься в моих руках» – я должен был взять Лену за руки и поднять ее над катком на высоту двухэтажного дома. И еще в нескольких местах песни мы собирались выполнить головокружительные кульбиты под куполом «Лужников» – все это без страховки. Я удивляюсь, как Лена согласилась на подобную аферу – она ведь женщина, тем более она в то время была матерью одного чудного малыша (сейчас уже двух)… Видимо, у спортсменов в крови эта тяга бесконечно испытывать судьбу.

Репетировали мы долго. Для меня приготовили канат, который крепился в области паха – кошмар, до чего неудобно! – и который в нужный момент поднимал меня над катком. Мне следовало зависнуть под куполом и, сохраняя равновесие, выполнять разнообразные трюки. На высоте я делал подобие ласточки, разворачивался, затем опускался, подхватывал Лену и, удерживая её, выполнял еще несколько элементов.

Во всех предыдущих трюках и я держал Лену, и Лена сама за меня держалась. Но здесь получалось, что я – единственный, кто мог контролировать ситуацию, крепко стиснув руки партнерши. Ее безопасность зависела лишь от меня. А страховки, как вы помните, не было вовсе.

В день выступления мы вместе – я и Лена – сходили в храм поставить свечку Николаю Угоднику. Нам почему-то показалось, что так будет вернее. Причем мы об этом практически не сговаривались – поняли друг друга с пары слов. Молча вернулись обратно, переоделись и так же молча, ни с кем не переговариваясь, в назначенном порядке вышли на лёд.

…Когда я схватил Лену за руки и потащил наверх, зал затаил дыхание. Вращаясь, мы пролетели несколько тактов. Я смотрел вниз на Лену и видел, как напряжено её бледное лицо, как она старается при этом улыбаться – и улыбался в ответ, считая секунды до того момента, когда канат снова начнет движение вниз, к катку. Когда мы, наконец, приземлились, в зале раздались аплодисменты и крики «бис!».

– Если они не поставят нам по шестерке, я вообще не знаю, что еще нужно делать! – на ходу крикнула мне Лена, когда мы снова принялись скользить по льду, заканчивая выступление…

Забавных моментов на «Звездном льду» было превеликое множество. Но были и не очень забавные, благодаря которым я мог в полной мере оценить жизнестойкость спортсменов. Ибо они выходили на лёд и выступали, несмотря на травмы. В какой-то момент я хорошо понял Женю Плющенко, который не однажды катал свои шоу с перебитыми ногами, – и умудрялся при этом демонстрировать высший уровень мастерства.

Поскольку я никогда в жизни ничего себе не ломал и не растягивал, я почти не боялся таких травм. Падали мы с Леной постоянно – обнаружив такое дело, Лена специально выделила одно занятие, чтобы научить меня правильно падать, сгруппировавшись особым образом. Не на спину, а вперед, на руки. Однако по иронии судьбы травму я получил вовсе не на катке, а на собственном концерте в Лондоне, когда прыгнул и неловко приземлился, сильно подвернув ногу.

Я приехал на выступление в полной прострации.

– Ребята, я ногу подвернул, что делать? – обратился я к Яне с Женей, которые, кстати, были нашими с Леной соперниками на шоу.

– Обычно в таких случаях мне вкалывают обезболивающее, – сказал Женя. – Решай сам, будешь ли ты кататься. Докатаешь номер, потом пойдешь лечиться…

Врачам в медчасти было не в диковинку реанимировать спортсменов. Поэтому мне спокойно сделали два укола какой-то местной анестезии, после чего ногу я перестал чувствовать совсем.

Покатавшись часа два и оценив все неудобства положения, я понял, что хорошо выступить не получится. Просто потому, что я вовсе не профессиональный фигурист. Привыкнуть к бесчувственной ноге было сложно, а кататься стало ощутимо труднее. Я то и дело спотыкался и норовил упасть в изящные руки Лены. А о том, чтобы откатать программу целиком, не было и речи. А мы с Леной как раз должны были исполнять номер на композицию из «Юноны и Авось»…

— Дима, не рискуй, потом с ногой может быть еще хуже, – участливо предложила Лена. – Нас снимут с программы, долечишься, потом вернешься…

— Ну, уж нет! – возразил я со свойственным мне упрямством. – Шоу должно состояться!

В тот вечер мы сумели достойно выйти из положения: я прискакал на каток на костылях, остановился в центре и стал петь песню из «Юноны…», а Лена исполняла вокруг меня соло. Под конец Лениного выступления я таки не устоял и на одном коньке выпрыгнул к партнерше, проехавшись ласточкой метров эдак семь. Лена, увидев такой кульбит, поспешила меня подхватить, а публика при этом ревела от восторга, хохотала и хлопала в ладоши. Номер, конечно, не был засчитан как конкурсный, но, по крайней мере, зрители получили впечатления, а нас с Леной перевели на следующий тур. Да и восторженные болельщики этот выкат оценили – зрители кричали, аплодировали и бросали нам с Леной на лед игрушки. За волю к победе.

Тем не менее, день закончился, а нога продолжала болеть. Осмотрев меня, врач покачал головой и рекомендовал соблюдать постельный режим «хотя бы недельку». Но разве я похож на человека, который может целую неделю сидеть дома? А ведь на следующий день – новая репетиция! И, на минуточку, у меня плотный гастрольный график, который ни отменить, не перенести… Словом, мой образ жизни заболеваний не предусматривает, и я не знаю, что было бы, если бы травма оказалась более серьезной.

До самого конца «Звездного льда» мне пришлось глотать обезболивающие. В голове стоял плотный туман, я постоянно хотел спать. Сосредоточиться на разучивании новых схем было почти нереально. Все свободное время я предпочитал отсыпаться, всё меньше появляясь на публике. Отчего, видимо, и пошли гулять смачные слухи: дескать, Билан болен чем-то совсем нехорошим… Нога тем временем заживала очень медленно. Она саднила еще месяца два после травмы. Одна радость – это хорошая партнерша, которая помогала мне во всем, в том числе и собираться с мыслями. А второе место, которое я завоевал на «Звездном льду» несмотря на все мои «технические неувязки» – неплохая награда за усердие. Я даже не знаю, что было бы, если бы мне не пришлось ковылять на больной ноге – может быть, и первое место бы взяли. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения.